Дом отца

   Новый дом! Это предмет особой гордости отца — воплощение мечты всей его жизни и его самоутверждение.

   Конечно, родителей всегда угнетало то, что нам приходилось жить в тесноте. В барнаульской малосемейке мы ютились сначала вчетвером, потом, когда родилась наша младшая сестра Женя, впятером, а потом и всемером, когда к нам переехали дед Филипп и баба Таня…

   Однажды мама добилась на работе того, что нам выделили еще одну комнату. Это был праздник! Меня и Марину поселили в эту комнату! Наконец-то у нас появились кровати. Спать в раскладном кресле в общем-то тоже нормально. Но из-за тесноты, мое кресло приходилось расправлять под стол. Поэтому все семейство время от времени вздрагивало посреди ночи от грохота, когда я коленями ударялся в столешницу. Ну а в новой комнате появилась возможность поставить настоящие кровати! 

   Наше с Мариной счастье длилось не так уж долго. Постепенно родители осознали, что отдельно жить лучше им, и перешли в нашу комнату, а мы перекочевали к деду с бабушкой… Было это очень обидно, но против власти не попрешь… С тех пор каждое утро в шесть часов я просыпался под громогласное звучание гимна Советского Союза, поскольку дед перед сном обязательно включал радио на всю громкость.

   Когда мы переехали в деревню, то поселились в небольшом доме с двумя комнатами и отдельной кухней. Марина осталась жить со стариками в Барнауле, а нам с Женей досталась комната, в которой с трудом помещались две кровати и письменный стол. По сравнению с малосемейкой, конечно, этот дом выигрывал по площади. Однако с приходом зимы я начал понимать, что площадь — это еще не самое главное. Куда важнее тепло, которого нам так не хватало в первую зиму. Мы утепляли с отцом дом, как могли, но этого оказалось недостаточно. Печка не справлялась с поставленной перед ней задачей — натопить старое полусгнившее строение. Позже сварщики протянули в нем водяное отопление, отец сложил новую печь, и стало веселей.

   Отец часто говорил о своей мечте — о просторном, уютном доме, в котором мы будем жить всей семьей. В его мечтах зал обязательно украшал камин, была не похожая на другие крыша, большой сад с беседкой и непременно рябина под окном… Он рисовал эти образы для себя и для нас.

   Трудно было поверить, что его мечта могла осуществиться. Я и сейчас считаю, что это было чудо. Времена наступали тяжкие. Начавшаяся перестройка переросла в «предсмертную агонию» СССР. Те, кто крал, начали красть еще больше. Те, кто жил небогато, стали совсем беднеть… Появились карточки на хлеб, талоны на продукты, мыло, стиральный порошок, табак… Тем не менее, были еще руководители, которые сопротивлялись развалу. Одним из таких был директор товарищества, в котором работал отец, Десятков Анатолий Трифонович. Тогда в Титове много строили и жилых, и производственных помещений, и отец тоже подал заявку на строительство нового дома. Так в 1990 году началась поистине народная стройка.

   Я в то время жил в Барнауле, поскольку, в отличие от отца, не планировал жить в деревне. Всей душой я был в моем любимом Барнауле. Поэтому при первой же возможности весной 1989 года, собрав свое невеликое и бесхитростное имущество отправился навстречу своему счастью — в город.

   Первый год я не участвовал в отцовской стройке. Ему помогал его брат Володя и зять Александр, Маринин муж. У нас же с отцом были очень сложные отношения. Он, как мог, пытался удержать меня от опрометчивого судьбоносного поступка. Я противился ему и, казалось, назло поступал вопреки его увещеваниям. Как говорится, «слетел с катушек». Сейчас понимаю, что все это было глупо, по-ребячески, но тогда все виделось иначе.

   У меня было принципиальное, как мне казалось решение: если отец не позовет, то не поеду помогать… А он взял и позвал. Смирил себя и пришел просить о помощи. Спустя тридцать с лишним лет, когда отца уже нет с нами, ко мне пришло осознание, как по предательски я вел себя тогда. Сейчас мне больше лет, чем было тогда ему. Но, по правде говоря, не уверен, что мне достало бы смирения в подобной ситуации…

   Веной 1991 года я, пригласив на стройку своих троих товарищей, приехал в Титово. Начались строительные будни – кирпич, раствор, штукатурка… Работа спорилась, парни не халтурили, дело двигалось. Помню, как мы все вместе рисовали планировку внутри дома. Мама сказала: «Мне сделайте большую кухню, остальное – как хотите». Мы так и сделали – кухня действительно была очень просторная.

   За лето и наши отношения с отцом стали меняться. Он не стал так наседать на меня, я перестал щетиниться при каждом его замечании… Да и особо не было времени устраивать какие-то разборки. Мы стремились закончить строительство уже этим летом, чтобы зиму зимовать в новом доме. Все складывалось удачно: материалы были вовремя, сил хватало работать в упор, настрой был боевой. Так что осенью дом был готов к заселению.

   Все получилось, как и мечтал отец. Большой дом-красавец с крышей, не похожей ни на одну в деревне. Окна были просто огромные, поэтому в комнаты вливалось много света. В зале подготовлено место для камина (позже мы его выложили). Просторные комнаты… Конечно, еще требовалось сделать много разных косметических «мелочей», однако, даже без этих доделок, дом получился великолепным! Даже рябину под окном отец посадил уже осенью в тот же год.

   Отец вложил в этот дом все свое умение, все свои силы… всю свою душу. Он получился уютным и приветливым. Постепенно сюда перевезли и деда с бабушкой. Места хватало всем. Здесь часто бывали гости, в нем мы играли Женину свадьбу. Из него и я отправился навстречу своей судьбе. Из этого дома мы проводили в последний путь маминых отца и брата…

   Прожили родители в этом доме недолго. Сначала мы с Женей разъехались кто куда, а осенью 1998 года и они с бабушкой переехали жить в пригород Барнаула. Чем было обусловлено решение о переезде, я не знаю. В то время у меня было определенное мнение по этому поводу, однако даже не буду о нем писать, поскольку сейчас я уже думаю иначе. Так уж сложилась судьба, что отец решил именно так.

   Не знаю, что переживал он, когда оставлял свою мечту… когда продавал этот дом за бесценок… Я видел, с какой печалью отец уезжал из Титова. Вместе со своей мечтой он оставлял и своих друзей, с которыми делил свои радости и беды, Чумыш, на котором рыбачил, редакцию газеты, в которую писал свои статьи, все, что он здесь построил… целый кусок своей жизни. Больше у него уже никогда не было своего дома. Он говорил мне, что скучает по нему. Однако и на новом месте отец нашел и новых друзей, и применение своему строительскому мастерству, и отдых для души в сосновом бору… Он обрел новую жизнь на новом месте.