И полугласная и прочее...

Русский язык специально никто не менял. Если взять две одинаковые книги, одна из которых будет дореволюционного издания, а вторая — современного, и сравнить, мы заметим, что с реформой орфографии изменился только способ передачи слов русского языка, — все остальные детали, передаваемые старым правописанием, окажутся по сути несущественными.
Однако, для начала давайте посмотрим, что собой представляет дореволюционная орфография и откуда она пошла.
Начало современному правописанию положил ещё Пётр І, реформировавший для светских нужд церковную кириллическую письменность и утвердивший новый гражданский шрифт.

Надо сказать, что с момента введения гражданского шрифта состав алфавита несколько раз менялся равно как и начертание некоторых букв — так, например, букву «кси» — «;» дважды вводили и дважды исключали из алфавита, изначально оставленная буква «s» (зело) была в итоге заменена на нынешнюю «з», строчная буква «д» первое время писалась как «g», строчную «т» вплоть до середины ХІХ века могли печатать как перевёрнутую кверх ногами «ш» — почти как «m», а буквы «ъ», «ы», «ь» и «;» до конца Х;ІІІ века печатались почти как прописные вне зависимости от положения слова, напоминая латинскую букву «b». Помимо этого в русский язык была официально введена дополнительная буква для обозначения нейотированного «е» — «э», отсутствовавшая в церковнославянской графике.
По сути, о дореволюционной орфографии, такой как мы её знаем, можно говорить только начиная приблизительно со второй половины Х;ІІІ века, когда русский алфавит приобрёл тот вид и правила, которые сохранятся вплоть до реформы 1918 года. При этом думать о том, что с того момента совсем ничего не менялось, было бы тоже неверно. Так в конце Х;ІІІ в. Карамзин ввёл в обиход литеру «ё» там, где свершился переход из [йэ/э] в [йо/о]. Приблизительно в это же вместо практиковавшейся ещё по церковнославянской традиции написания буквы «ї» с двумя точками, устанавливается практика написания данной буквы как «і».
Итак, от небольшой исторической справки переходим к буквам, которые впоследствии отменили с реформой орфографии.
;
В течение всего последующего ХІХ столетия так и не найдёт широкого применения буква «;» — ижица, которая употреблялась крайне непоследовательно в нескольких корнях, как правило, связанных с церковной лексикой, в церковной же литературе: ;постась, ;подіаконъ, С;нодъ, с;нклитъ, м;ро, С;мволъ (в значении Символа Веры).

Основная причина, почему, наверное, от ижицы долго не отказывались — возможность использовать её в печати вместо римской цифры V. На приведённом выше скане страницы можно видеть внезапно большое количество ижиц даже для дореволюционного издания (аж 7 штук) из-за того, что речь идёт о Святейшем Синоде, который в церковной печати было всё же принято печатать через «;», а также в составе римских чисел Х; и ХХХ;. В светской же печати эту букву было практически не встретить. Вот, что пишет Яков Грот в своей работе «Русское правописаніе» в 1884 году об ижице:

Несмотря на то, что Я. Грот написал свою книгу десятилетием раньше даты издания на предыдущем изображении, необходимо понимать, что то было издание церковное, а поэтому более консервативное в вопросах орфографии.
К началу же ХХ века ижица была настолько редка, что, когда принимали декрет о реформе орфографии, её даже забыли упомянуть.
;
Фита. Тоже достаточно редкая буква, но, тем не менее, узус её употребления был гораздо шире, чем у ижицы за счёт того, что она присутствовала во многих именах собственных и названиях. Проверить её написание можно и сейчас, зная английский — в словах, где в русском произносится звук [ф], а в английском — межзубный звук [;], должна была писаться фита. Вот примеры: Athens — А;ины, Theodor — ;едоръ, Timothy — Тимо;ей, Agatha — Ага;ья, Ethiopia — Э;іопія, orthography — ор;ографія, myth — ми;ъ, Thebes — ;ивы и т. д..
Впрочем, если посмотреть на дореволюционную раскладку клавиатуры печатной машинки ни фиты, ни ижицы мы там не увидим:

Удивительно, что для знака параграфа и дробей, отсутствующих в современной раскладке, место нашлось, а вот для букв, которые официально входили в алфавит, — нет.
Вот, что пишет Я. Грот про фиту:

Как многие знают, дореволюционная орфография после своей отмены в 1918 году продолжала жить вплоть до середины века в русской эмигрантской прессе. Только вот там фиты уже почти что не было.

На этом скане журнала «Иллюстрированная Россія» эмигрантской прессы отчество великой княгини Виктории Феодоровны дважды написано через обычную «Ф», хотя тут должна была писаться фита.
Так что, если предположить, что если бы реформу в 1918 году не провели, фита, скорее всего, отмерла бы сама по себе, как, впрочем, и ижица.
І
Принцип её употребления был достаточно прост — «і» писалась перед гласными и буквой «й», считавшейся полугласной, что, в принципе, логично, потому как буквы «я», «е», «ё», «ю» и отменённый «;» начинались именно на этот звук [j]. Единственным* исключением из этого правила было слово «міръ» в значении «вселенная» в противовес написанию «миръ» в значении «отсутствие войны». Нелишним для общего развития было бы уточнить, что роман Льва Толстого назывался «Война и миръ», дабы, наконец, искоренить все спекуляции на эту тему.

На всякий случай, Маяковский назвал свою поэму «Война и міръ» именно в пику названию романа Толстого.

Могу после всего этого добавить, что исторически слова «миръ» и «міръ» восходят к одному и тому же корню, так что современное правописание внезапно более этимологически верное, чем дореволюционное.
*Я. Грот в своей книге «Русское правописаніе» также указывает, что двусоставные слова типа «пятиаршинный» и «ниоткуда» нужно было писать через «и», — при сохранении написания через «і» в приставке «прі-» перед гласными: «пріобщить», «прі;хать» и т. д.. Правда, в дореволюционной печати это часто не соблюдалось, и такие слова тоже писались через «і».
Ъ
Раньше она называлась ером, название «твёрдый знак» придумал Н. А. Корф во второй половине ХІХ века. История расстановки твёрдого знака или, лучше сказать, ера на конце слов такова, что до ХІІІ века данная буква, равно как и ерь — «ь», обозначали краткие гласные звуки — «ъ» для краткой «о», «ь» — для краткой «и». Сейчас нечто похожее можно услышать в казахском языке, — там эти звуки обозначаются пока ещё кириллическими буквами «ы» и «і». Так вот, в ХІІІ веке во всём славянском мире произошло такое явление, которое в лингвистической науке называется падением редуцированных. Это значит, что в сильных позициях данные гласные проявились и стали произноситься чисто: «ъ» проявился в «о», а «ь» — в «е», — а в слабых — просто отпали. Надо ли говорить, что слабая позиция была в конце слов? В итоге, получилось так, что «ь», который перестал произноситься как гласный, в итоге, был переосмыслен как знак, обозначающий мягкость предыдущего согласного, а с «ъ» произошла метаморфоза, которая и оставила его вплоть до 1918 года на конце слов. Всё дело в том, что раньше не было знаков препинания, а слова писали, не отделяя друг от друга, в одну строчку. Ер, несмотря на то, что уже перестал произноситься, был первое время как будто бы вместо пробела. Потом, конечно, все просто привыкли к такому написанию, поэтому, когда пробелы появились, «ъ» на конце слов стал писаться просто по традиции.
Из того, что отличает расстановку твёрдого знака от того, что принято ныне — возможность разделять приставку и корень у слов, не начинающихся с йотированной гласной, например «съэкономить» или, чтобы различать слова «подарочный» и «подъарочный», а также перенос слов с чередованием корня слов и/ы типа «предысторія» как предъ-исторія.
;
Самая проблематичная буква дореволюционной орфографии и одна из главных помимо избыточного ера причин, почему реформу провели в жизнь.
Всё дело в том, что появление гражданского шрифта пришлось на не очень удачное с точки зрения истории русской фонетики время. Ведь именно на рубеже X;II и X;III постепенно из русского языка начинает вытесняться особый гласный звук, который обозначался буквой ять «;». И если Ломоносов и Тредьяковский ещё его могли хоть как-то различать, хотя последний уже тогда предлагал отменить эту букву, то вот уже к концу X;III века отличие в выговоре «;» и «е» пропадает вовсе. Всё это привело к ситуации, когда обучающимся письму необходимо было запомнить ~150 корней с ятем, что сильно усложняло и без того сложную систему русского правописания. Ко всему прочему, ять писался не только в корнях слов, но ещё и во флексиях — изменяемых частях слова, и правила его употребления были тоже не самые простые.

Впрочем, всё становится гораздо проще, если знаешь украинский язык, потому, как там, и во флексиях, и в корнях «;» перешёл не в «е», а в «і» настолько регулярно, насколько это возможно. Поэтому самое адекватное правило, которым можно сейчас проверить правописание ятя звучит так: если в русском слове слышится «е», а в его аналоге на украинском — «і», то с 98% вероятностью там раньше стоял ять. Из исключений навскидку могу назвать только имя Андрій в дореформенном русском — Андрей, надія — надежда (но «над;яться»), Київ — Кіевъ, а не *Кі;въ, де — гд;, но были и ещё. Ну и, конечно, украинский язык не спасёт там, где соответствующего русскому корня просто нет, например, апр;ль — березень. Были и ещё правила, так, например, в русском в словах, где был корень с ятем, как правило, не происходило чередование ;/ё, хотя и тут были свои исключения типа «зв;зды». Их мало того, что нужно было писать через «;», так и ещё произносить через «ё». Для этой особенности в словаре Даля над ятем ставили две точки как над «ё».

Правда, у ятя можно отметить и положительные стороны — например, он был одной из немногих букв, которые выносились над строкой, что, несомненно, облегчало чтение. Однако тут тоже есть тонкость. Если посмотреть на курсивный вариант ятя, как на скане выше, то можно заметить что он больше напоминает сербскую букву «љ» и над строкой не выносится. Часто такое написание можно было встретить в рекламных плакатах начала ХХ века.

Впрочем, это только шрифтовая игра.
Другой не самой плохой особенностью ятя было то, что он не всегда, но часто различал, где читается «е», а где «ё», например, до революции вс; — точно все;, а все — точно всё или м;лъ — точно ме;л, а мелъ — точно мёл. Ну и последний бонус ятя и дореволюционной орфографии в целом — явный плюс к знанию и пониманию славянских языков.
Другие отличия
Помимо изъятых реформой букв были и другие отличия от современного правописания. Например, различался род слов во множественном числе — «хорошіе мальчики», но «хорошія д;вочки», у прилагательных в родительном падеже без ударения были окончания «-аго»/«-яго», а под ударением — «-ого»/«-его», также различались формы родительного и винительного падежей местоимений женского рода ея/ее. Это всё будет также изменено с реформой.
Переход к современному правописанию
Итак, после всего вышесказанного, становится понятно, почему орфографию в итоге поменяли.
Как мы могли видеть, две буквы — фита и ижица — по сути уже доживали свои лучшие времена. Их отмена была лишь вопросом времени. Реформа же орфографии затевалась ещё с 1911 года, когда для этого создали специальную комиссию при Императорской Академии наук.
Вообще идея избавиться от ера на конце слов то и дело всплывала на протяжении всего ХІХ века. Более того, некоторые литературные издания начала ХХ века начали печатать книги и журналы без ера на конце, не дожидаясь никаких декретов. Особо в этом отличились футуристы.

Афиша, отпечатанная 3-го февраля 1914-го года. Это, если что, ещё до начала Первой Мировой. Помимо очевидного отсутствия еров намеренно опустили ещё и яти. Правда, один ер всё-таки тут стоит в предлоге «подъ» — видимо, редактор не заметил. Умиляет и то, что даже в столь радикальной по тем меркам вывеске буквы «і» и окончание «-аго» пока ещё употребляются по-старому.
Помимо этого среди вывесок и плакатов того времени также начинают всё чаще встречаться таковые без еров. Особенно сильно это видно по манифестациям в революционном Петрограде 1917, когда в одной колонне можно было видеть людей, писавших на транспарантах, по сути, в разной орфографии.

Самое интересное, что реформа орфографии — это, наверное, единственное, что планомерно приводилось в жизнь и при царе, и при Временном правительстве, и большевиками. Так 11 (24) мая 1917 года выходит постановление Временного правительства о переходе на новое правописание. В нём можно видеть очень много интересных фактов, связанных с тем, что новое правописание, по сути, является, если можно так сказать, более русским, чем дореформенная орфография, потому как многие правила правописания были связаны не с русским языком, а с церковнославянским. В итоге, постановление войдёт в жизнь через полтора года декретом Наркома просвещения от 10-го октября 1918 года.

Тот самый декрет. Редактор ещё сам не привык к новому правописанию, поэтому пропустил почти все прилагательные с окончаниями -аго/-яго, напр.: «личнаго», «средняго», «женскаго», а также один предлог «въ».
Ну и теперь уже можно, наконец, непосредственно ответить на вопрос — а поменялся ли русский язык?
Ответ — да, поменялся, но только с точки зрения орфографии. С точки зрения всего остального — это такой же русский язык, великий и могучий.