Терпкий аромат черёмухи

Лена открыла глаза, потянувшись соскочила с кровати и включила телевизор. За окном светало.
— Ну вот, опять раньше будильника проснулась, — проворчала она, — а почему-то на автобус не успеваю, приходится бежать за ним. Вроде всё, как всегда, только вот на остановку вовремя выйти не могу. Интересно! Как будто время вперёд нарочно убегает.
Девушка быстренько умылась, попила чаю и уже надела на себя осеннее пальто с шапочкой, как вспомнила, что телевизор не выключила. Его она включает всегда, чтобы свежие городские новости послушать, а пока умывается, одевается — забывает про него. Подходит она к телевизору и видит на экране фотографию молодого человека. Лена захватила только последнюю часть репортажа, где прозвучали слова благодарности в его адрес, а вот за что — пропустила.
С фотографии на неё смотрел симпатичный, с правильными чертами лица, светловолосый голубоглазый паренёк. Лена задержала взгляд на фото. Её вдруг будто обожгло, словно пылающий луч пронзил. «Что это? — промелькнуло у неё в голове. — Что это было?» Ей показалось, что знает его, этого паренька. Но где она могла его видеть?
Лена напрягла память:

— Нет, не знаю я, вроде не встречался такой. Ой, время уже! — спохватилась она. — Побежала я, а то опять буду за автобусом гнаться!
Так и случилось! Выходя из-за поворота, когда до остановки оставалось всего каких-то пятнадцать метров, она увидела, как автобус захлопнул свои двери и потихоньку начал отъезжать.
— Стойте, стойте! — закричала Лена. — А я как же?
И изо всех сил рванула за автобусом. Увидев, что тот остановился и раскрыл переднюю дверь. Девушка, запыхавшись, вбежала в неё и обомлела: с водительского кресла на неё весело смотрели голубые глаза, которые она только что видела на экране телевизора.
— Вы специально опаздываете третий день? — поинтересовался молодой человек. — Мне приходится из-за вас останавливать автобус.
— Нет, — ответила Лена, краснея, но не сводя с него глаз. — Я…я вас сейчас по телевизору видела! Возьмите за проезд. — И протянула кондуктору, устроившемуся на переднем сиденье, пятьдесят копеек, которые держала в руке.
— Так вот, чтобы исправить ситуацию, я вас прямо сегодня приглашаю в кафе «Орион» к восьми вечера. У меня как раз смена закончится. Буду ждать! — И он, закрыв двери, внимательно посмотрел в зеркало заднего вида, плавно нажимая на газ.

Лена впервые попала в такую ситуацию, она даже не успела ничего ответить водителю, растерялась. И увидев на себе недовольные взгляды пассажиров, которых получается задерживала, прошла вглубь салона и села у окна на предпоследнее сиденье. «Странно, мама говорила, что на улице не знакомятся нормальные парни, а тут прямо сразу — в кафе. Конечно же, я никуда не пойду, не хватало ещё! Что обо мне подумают? Да и сама я не хочу. Если честно, я ведь ещё и в кафе-то настоящем не была. Может, пойти? Ой, ну и дура ты, Ленка! Пальчиком поманили и понеслась!»
Так, в раздумьях, доехала до своей остановки, и, выскочив из автобуса, быстрым шагом направилась к фабрике, где работала.
Но знакомый уже голос заставил её остановиться:
— Девушка, девушка, я буду очень ждать! Я не шучу, приходите обязательно!
Лена обернулась и увидела, как водитель  высунулся из открытого окна. Она улыбнулась ему, и, вздёрнув свой курносый носик, зашагала дальше, так ничего и не ответив.

После окончания школы Лена хотела поступить в педагогический, но не хватило баллов, и тогда она решила готовиться, чтобы на следующий год вновь подать документы. Домой возвращаться не хотелось, и девушка осталась в городе. Лена пошла на подготовительные курсы, а ещё, чтобы не тянуть деньги с родителей, устроилась на швейную фабрику.

Родители Лены живут в посёлке Горновом, в частном доме, расположившемся на крайней перед речкой улице. Речка та зовётся Каменушкой, неширокая она, но глубокая, порой с головой скрывает. А по весне разливается так, что несколько улиц под воду уходит, бывает, что и под окна домов вода подбирается, скрывая фундаменты. Дом у них добротный, рубленый, его ещё дед Леночкин помогал строить. Вокруг — сад из вишни, яблонь и усадьба, почти не видна из-за разросшихся деревьев. А весной какая красота! Как в белом облаке дом стоит, аромат такой, что издали чувствуешь. В палисаднике кусты акации, сирени посажены, а ещё мальва с георгинами. Всё лето до самой поздней осени цветы во дворе. Забор из штакетника в цвет листьям зелёным покрашен, почти и не виден. Лена, пока дома жила, любила ухаживать за насаждениями, устраивала клумбы во дворе. Разные цветы-одногодки сеяла, а они яркие, всё лето радуют своими ароматами. Речка от дома в пятнадцати метрах, а перед ней — полянка зелёная, там Лена с папой посадили берёзки в рядок вдоль берега, а ближе к дому — три куста черёмухи. Деревца подросли уже, Леночка, когда была маленькой, всё приходила к берёзкам, мерилась ростом, объявляя папе с мамой, кто быстрей растёт, а теперь она до верхушки рукой не дотягивается, обогнали её деревца…

Любит она свой дом и село своё, тут родилась и школу закончила, здесь и друзья у неё, и подруги. Самая близкая подружка, Лилька, младше на год, она ещё в одиннадцатом классе учится, скоро экзамены и поступать поедет. Решили вместе в педагогическом учиться. Лена — на филолога, а Лиля — на «иняз». Лилька не далеко живёт, так что много времени они проводят вместе, раньше в куклы играли, а теперь секретами своими делятся.

Лильке Пашка нравится, он с Леной в одном классе учился. Его после школы сразу в армию забрали. Так получилось, что он маленьким болел, и его в школу с восьми лет отправили. А Пашке тому Лена всегда нравилась. Он несколько раз пытался ухаживать за ней, да только она, зная, что подруга влюблена в него, отклоняла дружбу. По весне часто они втроём с берега наблюдали, как речка просыпается, льдины, натыкаясь одна на другую, плывут по ней. А вода в те дни поднимается под самый берег и, кажется, что вот-вот выльется и затопит округу. Чуть ниже по реке — заливной луг, там родители сено по лету косят. Трава вырастает хорошая, густая, влаги-то много. А ещё на том лугу огоньки цветут, их жарками называют в народе. Так, девчонки сбегают туда, нарвут цветов, дома в банки букеты наставят и венков себе наплетут. А летом луг усеян ромашками, словно облако белое над ним!

Лилька — необыкновенной красоты девушка: рыжие кудрявые волосы её будто золотом скатываются с плеч. Чистое бледное личико и голубые глаза с длинными, будто закрученными ресницами, придают вид принцессы из сказки. На девушке всегда короткая юбочка в крупную разноцветную клетку и, что характерно, кофточки она подбирает по цвету клеток, например сегодня она в синей кофточке, а завтра — в красной и так далее. На ногах — лёгкие, на высоком каблуке, босоножки, она их тоже подбирает под цвет. Лилька может себе это позволить, потому что отец у неё председателем сельсовета работает, а мама— главным бухгалтером в колхозе.
Как поженились они, детей долго не было. Возил супругу председатель по бабкам-травницам, и потом будто чудом забеременела она и на свет появилась долгожданная Лилька!
Желанный ребёнок купался в родительской любви, исполнялись все её запросы и хотелки. И выросла она избалованной, любила потусить с деревенскими парнями-подростками, да и от винца не отказывалась. Всё было для неё: и велосипед, каких ни у кого в деревне не было, и мопед новой марки, и «Москвич». А она, насадив друзей полный салон, гоняла ночами по полупустым дорогам. И тут уж родители, как ни старались, ничего сделать не могли — не слушалась она их.
Мать, Надежда — женщина с чутким добрым сердцем. Обычно такие главными бухгалтерами не работают, а тут — наоборот. Смогла она найти общий язык с управляющим и дела шли хорошо. Единственное — переживала за дочь, любила её и позволяла многое с самого детства: то проглотила первые оскорбления, за то, что не нравится обед, то денег мало дала, то ткань не ту купила на платье, тем самым разозлив дочку. Да всего не перечислишь, а девонька быстро поняла, что родители костьми лягут, выполняя её требования, и, не стесняясь, задавала тон в семье.
Отец с матерью, разговаривая о дочери, склонялись к тому, что повзрослеет — поймёт, что не права была. А Лилька уже в десятый класс перешла, ещё два года и всё, выпорхнет из дома. А как там дальше сложится, кто знает…

Мама у Лены спокойная, работящая. Она часто по полдня не выходит из кухни, готовит разные блюда. Любит Людмила готовить и получается очень вкусно, особенно Леночке нравились её пироги и хрустящий хворост. У женщины очень красивые волнистые волосы, она заплетает их в косу и укладывает на голове кольцом, закрепляя заколками. Стройная кареглазая красавица, её всегда сопровождают взгляды мужчин, но она не обращает на них никакого внимания, бережёт свою семью, создавая в ней уют. Леночку Людмила с самого детства, приучила к порядку. Девочка помогала ей, стиранное мокрое бельё на верёвку во дворе вешать, а сухое сразу аккуратно складывать, уголочек к уголочку стопочкой. И сама любовалась, как у неё ровненько получается. Соседки поговаривали:

– Хорошая хозяйка из девочки получится, чистоплотная! Девчонка ещё, а как ладно у неё всё получается! Повезло Людке с дочкой-то. И в старости не бросит, таких сразу видать!

А ещё в семье держат корову с телёночком, пару поросят на мясо и куриц, которые бегают по двору за петухом, стоит ему только голос подать. Цыплята всегда свои выводятся, по весне мать наберёт яиц и, как только курица-наседка заклохчет, сразу ловит её и садит в приготовленный таз, устеленный сеном, на яйца. Таз обычно ставит в сарае в тихое место, где меньше света. И через четыре недели появляются цыплята, курица водит их по двору, сразу пряча под крылья, если вдруг почувствует опасность. А опасность одна, это кот Тишка, который хотел бы полакомиться цыплёночком после сна на сеновале, но курица-мать и близко не подпускает его. Только завидит кота, сразу, самоотверженно, бросается на него, хлопая крыльями и кудахча. Неровен час, может и глаз ему выклевать. Тишка поначалу пытался с ней повоевать, а потом облизываясь, уходил в дом к своей миске, в которой завсегда что-нибудь да есть.
Во дворе дома, почти у самой калитки, стоит собачья будка, в ней (уже и не помнит Лена сколько лет) на цепи живёт беспородный пёс Граф, он короткошёрстный чёрной масти, высокий и худой. Граф всё чаще просто лежит в тенёчке под забором или в будке, и спокойно наблюдает за тем, что происходит во дворе. Цыплят он не трогает. Поэтому, когда начинается битва курицы с котом, они всей толпой бегут к Графу, прячась у него в будке, а то и на его спине, куда свободно забираются по длинному хвосту. И сидят там, пока кот не скроется или курица не придёт за ними. Но, почуяв чужака, приближающегося к воротам, старый пёс поднимается, встаёт во весь рост на задние лапы и, опираясь о штакетник, громко лает, как бы говоря, что вход во двор строго охраняется.
Корова Майка с ранней весны весь день в стаде. В доме, благодаря рогатой кормилице всегда пахнет молоком, Людмила из него творог, сметану делает и сыр варит. Ещё у них есть деревянная маслобойка, Леночке иногда позволяли её покатать.
Став старше, она не раз помогала маме доить Майку. Сцеживала молоко и наблюдала, как оно с каждой струйкой пенится, наполняя подойник. Приходилось и телёночка поить: наклонит его мордочкой в ведро с молоком, сама ему пальчик в рот сунет, и он начинает сосать, будто соску, а через несколько дней уже сам пьёт.
С Леной Лилька вела себя как подобает, будто оставляя за порогом весь свой норов. Может, понимала, что поведи себя иначе, потеряет подругу, а Лена ей очень нравилась.

Девушка смотрела на себя в зеркало, поправляла прямые светлые волосы. В зеркале отражались очень красивые карие глаза с длинными чёрными ресницами.
Мама ей всегда говорила:
— А глаза-то папины! Губки только мои пухленькие, да носик курносый, как у бабушки. У всех ты, дочка, понемножку взяла и вышла из этого букетика такая красавица!
«Ну какая красавица! — думала Лена, глядя в зеркало, — Вот Лилька — красавица настоящая, у неё и наряды на любой вкус, и косметика всякая. Впрочем, зачем мне косметика? А вот от нарядов я бы не отказалась!»
Лена достала из шкафа своё белое платьице в синий горошек, туфельки-лодочки, быстренько переоделась и покрутилась перед зеркалом:
— Будем считать, что я и в таких нарядах хороша!

Родители её, Владимир с Людмилой, рано поженились, им ещё и по восемнадцати не было. Только свадьбу отыграли, и осенью Володю в армию забрали, три года ждала она мужа своего. А как ушёл он служить, осталась молодуха, беременная, жить у свекрови. Те бедненько жили, садили много картошки — часть себе, часть свиньям. Коровка тоже была, да что-то болела она часто. То ей вымя пчела укусит, то копыто наколет, молока мало давала. Так Люда от матери своей молоко и сметану приносила. Бегала родителям помочь и у свекрови работы было полно, много дел она на сноху сложила.
Выпивали свёкры частенько. Своих-то детей нету у них. Володя — приёмный, родители его с Курска. Погибли они: отец на фронте, а мать убили, когда бежали в лес всей деревней от немцев. Пуля догнала её. Один остался Вовка, ему тогда пять лет было, вот и подобрали Дарья с Семёном мальчишку, позже документы оформили. Они тогда тоже в тех краях жили, партизанили. Война изменила Дарью, многих родственников и друзей потеряла в те трудные годы. Отца с матерью её на площади повешали, как пособников партизан. Видела, как гибли ни в чём не повинные люди от рук фашистов, как издевались полицаи над местными жителями, не чадили ни стариков, ни детей. Огрубела она характером, всё залить водкой своё горе хотела. После войны, вместе с мальчонком в Сибирь переехали, тут и остались. Сначала снимали угол у местных, а через два года свою пятистенку поставили. Вовку сразу, как приехали, в школу определили, не со своим годом пошёл он учиться, старше всех в классе был. Рос он серьёзным не по годам, сначала всё про родителей спрашивал, скучал за ними, у него же даже фотографий не осталось. Много детей в войну сиротами стало.

Люда по весне, когда землю под картошку копали, чуть на поле не родила. Схватки начались, а свекровь ей говорит:
— Докопаем пашню, и дед повезёт тебя в больницу. Копать надо, а завтра, если рожать не начнёшь, картошку садить будем, пока земля рыхлая.
Люда живот-то обвязала полотенцем туго, копает, а сама корчится от боли.
По счастью, тут мать её, Глафира, пришла, знала, что срок подходит дочке рожать. Как увидела, что дочь корчится от боли и закричала:
— Вы что тут, с ума сошли, что ли? А, ну-ка, сват быстро беги скорее к куму за лошадью! В район дочь везти надо. Что ж вы такие бессердечные? — И, приобняв дочку, сказала ей — Доченька, потерпи, родная. Сейчас увезём тебя к врачам.
Вот только видит она — дочке совсем плохо. В дом повела, благо, что печь топлена была и на ней бачок с горячей водой стоял. Только и крикнула она сватам:
— За фельдшером бегите, срочно!
Отец Володин, Семён Иваныч, побежал в медпункт. Пока Глафира всё приготовила, нашла в шкафу белую простынь да несколько полотенец, Тамара подоспела — одна за всех врачей она у них в деревне. Вот и роды пришлось ей принимать.
Свёкор со свекровью присели на завалинку у дома. Не прошло и полчаса, как они услышали детский крик. Дарья Степановна воскликнула:
— Надо же, и вправду родила наша Людка! А я думала, мы землю под картошку сегодня докопаем. Не вовремя как-то…
Никто так и не понял — огород копать не время или рожать.
В двери показалась Глафира:
— Баню заправляйте, внук у вас родился. Чуть не загубили пацана! Как оклемаются немного, заберу я дочку с внуком домой, пусть у меня Володьку ждут. В рабыню дочь мою превратили!

Жила Глафира одна, муж на заработки уехал и остался там, бросив её с тремя детьми. Люда средней дочкой была. Дом-то ещё от матери ей достался. Когда муж дома был, подправляли они его каждый год: то крыша потечёт, то стена вдруг отойдёт по весне, а то и вовсе полы прогниют. Одна теперь, что она может? Мужиков на селе по пальцам пересчитать, с войны-то мало кто вернулся. Просить кого помочь — на грех нарвёшься. Бабы в своих мужей вцепились мёртвой хваткой. А Глафира по молодости статная да красивая была, это сейчас она сморщилась не по годам. Сынок старший в город уехал жить, не захотел тут, как он говорил, «хвосты быкам крутить», а младшая дочка ещё в десятом классе учится, и тоже в город намылилась — на швею учиться.
Через день Глафира пришла за дочкой с внуком. Семён Иваныч с Дарьей Степановной начали оправдываться, мол, хорошо у них снохе, пусть остаётся. А Людмила быстренько собрала свои вещи, сыночка завернула в пелёночку, да в байковое одеяло, попрощалась со свёкром и свекровью, пообещав приходить к ним и вышла на улицу.
Зайдя в свой дом, она сразу почувствовала запах печёного. На столе, под белым вышитым полотенцем, стояло блюдо, а на нём рядами уложены пироги. У Леночки слюнки потекли сразу.
– Доченька проходи, проходи располагайся. Комнату тебе выделяю, сама у печи посплю. Люльку вот раздобыла для внучека, клади его в неё, там всё новенькое, не бойся. Сейчас я тебя накормлю, у меня и суп в печи в чугуне настоялся, и пирогов я напекла с картошкой и капустой. Откормлю, а то похудела ты у меня. Тяжело рожать-то, да доля наша такая. Зато вон какой богатырь народился! А Володька-то как обрадуется! Ты ему ещё не писала, что родила-то? Напиши ему, порадуй мужа!
Людмиле хорошо было дома, она быстро поправилась после родов. Матери она на родителей мужа не жаловалась, не рассказывала ничего, да та и не расспрашивала, достаточно того, что своими глазами видела. Глафира дочку берегла, сильно не нагружала работой.
– Успеешь ещё, наработаешься. Вот, твоё дело сейчас – сыночек! Им и занимайся, а я пока при силе, сама всё смогу.
Людмила старалась помочь матери, где с уборкой в доме, где с готовкой, да и стирка каждый день. Она очень скучала по мужу, во сне он ей снился такой сильный, красивый, в военной форме, подкидывает сыночка вверх, а тот громко смеётся. Просыпалась от того, что сынок вдруг всхлипнет во сне, покачивала люльку. Письма от мужа она получала регулярно, читала о том, как скучает он по ним, вытирала слёзы и снова читала, а потом сложив письмо в конверт, аккуратно укладывала его поверх уже приличной стопки, перевязывала её ленточкой и прятала в маленький чемоданчик, доставшийся ей от бабушки. Чемоданчик этот стоял у неё под кроватью, в нём, кроме писем от Володи, Люда хранила все свои документы.

А как Володька вернулся из армии, молодые сразу стали дом строить себе на берегу речки. Долго строили. Отец его, Семён Иваныч, приходил помочь, стыдно ему было перед снохой. Внука-то тогда в честь его отца, Ванькой, назвали.
Через пять лет родилась Лена, а ещё через два — Юля.
Володя сразу в строители пошёл, работал всегда хорошо, почётные грамоты ему вручали на собраниях. А однажды вызвал его к себе начальник и предложил бригаду плотников возглавить. Володя согласился, работу он знал хорошо. Так и работал на одном месте, много молодёжи выучил плотницкому делу. А недавно перевели его в отдел снабжения и стал он часто по командировкам ездить, строительные материалы добывать.

Лена вышла во двор, Граф посмотрел на неё и, облизнувшись, гремя цепью, забрался в будку. Он долго там возился, видимо, выбирая место поудобнее, и, наконец, улёгся, высунув из будки передние лапы и положив на них свою голову. Из открытой пасти, тут же вывалился длинный розовый, капающий слюной, язык. Пёс прикрыл глаза и, будто, задремал.
Девушка заметила шедшую к их дому Лилю.
— Ну что, идём? —крикнула та.
— Идём! — весело ответила Лена и выскочила за калитку, чуть было не придавившую её. — Ох уж эта пружина, она когда-нибудь меня зашибёт! Надо папе сказать, чтобы снял её или заменил. Лилька, какая ты сегодня красивая, тебе розовый цвет очень идёт! А каблук-то какой! Это что-то новенькое!
— Так теперь такие, «трапецией», в Европе носят! Папка привёз, он через знакомого где-то достал. Их в продаже-то нет таких. Смотри, — она сняла один туфель и показала на подошве надпись на иностранном языке. — Последний писк моды!
Танцплощадка находилась за зданием клуба, среди разросшихся клёнов. Деревья своей густой листвой немного приглушали звуки, вылетающие из усилителей. Молодёжь танцевала под песни, ставшей знаменитой группы «Битлз». Девушки зашли на танцпол, молодёжь, увлечённая танцем, не обращала на них внимания. В сторонке стояли мальчишки из Лениного класса и с ними Пашка. Лилька сразу подошла к нему и громко, стараясь перекричать музыку, предложила:
— Пойдёмте на круг, танцевать так хочется! Музыка, что надо!
— Ну так иди, танцуй! — ответил ей Пашка. — А мы пришли на вас посмотреть!
Ребята поддержали его, рассмеявшись:
— Да, да! Иди, танцуй! А мы посмотрим!
Лилька, не ожидавшая такого ответа, растерянно посмотрела на Лену, и крикнула:
— Ну и стойте тут, как бараны! Пошли, Ленка! — И они быстро растворились среди танцующей молодёжи.
Лена видела, как смотрел на неё Пашка, он ей тоже был очень симпатичен, даже больше, но, как быть? Она, говорила себе: «Успокойся, это не твоё. Вот через год уедешь учиться и встретишь там своего, единственного».

На самом деле, Лена часто думала о Пашке. Часто представляла их встречу, наедине. В коротких снах она была с ним, целовала его, но почему-то каждый раз Павел уходил, оглядываясь на неё, прямо по воздуху к облакам, а она его тянула назад, кричала навзрыд и тащила со всей силы на землю. Она видела его большие карие глаза, они смотрели на неё с нежностью и какой-то внутренней болью, ощущала эту боль и, проснувшись, тихо плакала. Любила его, но не могла и не хотела мешать подруге.

Одиннадцатый класс пролетел быстро. После второй четверти началась подготовка к экзаменам. Лена решила поступать в институт и готовилась основательно. Весна наступила неожиданно, быстро таял снег, и прозрачная вода, по не оттаявшей ещё земле, стекала в Каменушку. На реке уже темнел и трескался лёд. Он в некоторых местах просел, и вода бежала поверх него.
Молодёжь собиралась на берегу недалеко от Лениного дома, они смотрели на то, как вскрывается речка, как борется она со льдинами. Иногда вода тащила кусты прибрежного ивняка, а однажды даже будка собачья плыла по течению, видно так разлилась речка, что смыла её.

Лилька не приходила несколько дней подряд, Лена заволновалась: «Где же она? И на занятия в школу не ходит… Может, заболела? Сегодня вечером схожу к ним».

Так сложилось, что Лена домой к Лиле не ходила: во-первых, та жила дальше от центра, а Лена как раз по пути и Лильке было удобнее забегать к ней. Во-вторых, как-то так повелось с самого начала, и она ни разу у них в доме не была.
Девушка помогла маме полить рассаду помидоров и отпросилась у неё ненадолго сбегать к подруге. Подошла к Лилькиному дому, во дворе никого. Она потихоньку открыла калитку и хотела уже зайти во двор, как увидела, что к ней с огромной скоростью бежит здоровенный пёс. Он даже не лаял, просто нёсся и гремел цепью, которая была закреплена на длинной проволоке, тянущейся поперёк всего двора. Лена отскочила от калитки, но закрыть её не успела, и пёс выскочил прямо на неё. Девушка от испуга ничего не поняла, а пёс уже умчался обратно в глубину двора. И тут она почувствовала в рукаве пальто, что по руке бежит что-то горячее. Лена стянула рукав, на котором оказались две дырки. От увиденного её затошнило, даже закружилась голова. На руке зияло два кровяных прокола, это был след от клыков.
— Мамочки! — закричала девушка, — меня собака укусила! Кто-нибудь, помогите!
На крыльцо выскочила Надежда:
— Кто там? Что случилось? Лена, это ты что ль?
— Тёть Надь, меня, кажется, собака ваша укусила! Что делать?
— Ой, батюшки, — запричитала Надежда, — Сейчас, сейчас я! Как же так? Саша, давай сюда быстрей, привяжи собаку! Ой, горе-то какое. Давай, выгоняй машину, надо Лену в больницу везти. Укол быстро от столбняка ставить надо, да раны обработать!
Александр Сергеевич выбежал из дома в домашнем трико, он быстро выгнал машину из гаража. Лену посадили на переднее сиденье и поехали по дороге вдоль села к фельдшеру. Надежда устроилась на заднем сиденье.

На счастье, фельдшер оказалась дома, она поставила Лене укол, обработала и перевязала рану. Обратно ехали молча. Уже перед самым домом Лена спросила:
— А что с Лилей? Она в школу не ходит. Я ведь к вам шла узнать, что с ней?
Надежда опустила голову:
— Мы сами не знаем. Лежит, ни с кем не разговаривает. Сказала, в школу больше не пойдёт!
— А можно, я с ней поговорю? Может она мне расскажет, что с ней? Мы же подруги.
— Да, и правда, отец? Пусть Лена с ней поговорит.

Лилька лежала на кровати в своей комнате. Лена вошла к ней и плотно закрыла за собой дверь.
— Лиля, что с тобой, что случилось? Ко мне не идёшь, а я жду тебя!
— Ленка, не могу больше я! — заплакала Лилька, — Люблю я его, а он на меня не смотрит совсем. Я же вижу, что он на тебя заглядывается! Жить не хочется!
— Лилечка, моя хорошая, да не нужен он мне! Ты же видишь, я с ним даже не разговариваю. Да плюнь ты на него и разотри, как моя бабушка говорит. Не любит — и не надо! Забудь его. Ещё пожалеет потом, что такую девчонку оттолкнул!
— Не могу я, Лен! Травиться хотела…
— Ты что, с ума сошла? Родителей пожалей! Забудь ты его, знаешь, какие у тебя ещё парни будут!
— Да не хочу я их! Нагляделась уже! — выкрикнула Лилька и уткнулась лицом в подушку.
— Ты давай-ка, не дури, а завтра в школу собирайся. И не обращай на него внимания никакого, а то много чести! Лиль, меня ведь пёс ваш укусил. Вот, смотри, рука забинтована. До сих пор потряхивает от испуга! Я же не знала, что он по проволоке у вас бегает. Вот и нарвалась! Ну, ничего, заживёт до свадьбы! Ну что, договорились? Завтра в школу! Вытирай слёзки. Родители переживают, жалко их…
На следующее утро Лиля пришла в школу.

Через два дня, Лена с одноклассниками договорились после школы на берег пойти, должен ледоход начаться. Все парни и девчата собрались на берегу Каменушки. Молодая зелёная травка уже скрывала полянку, небо заволокли тучи, и начинался мелкий промозглый дождик. Некоторые из ребят раскрыли свои цветные зонтики, остальные сбились возле них в кучки, они шутили, смеялись и рассказывали разные истории про ледоход на больших реках, как по ним, бывает, и дома целые плывут, и бани с сараями, на которых петухи кукарекают.
Лиля тоже пришла. Она стояла в сторонке под зонтиком и смотрела в образовавшийся перед ней омут. Лена позвала её, но та резко повернулась к ребятам и крикнула:
— Паш, подойди ко мне! Пожалуйста!
Пашка посмотрел на неё спокойно:
— Тебе надо, ты и подходи. Чего ты от меня хочешь? Говори, тут все свои.
Лена наблюдала за происходящим, и ей изо всех сил хотелось, чтобы Пашка услышал Лилю, чтобы обратил на неё внимание.
— Всем пока! Увидимся на небе! — вдруг раздался её голос.
Не поняв сразу, что собирается сделать Лиля, Лена сначала подумала, что она шутит, но видя, что та уже стоит на самом краешке берега, кинулась к ней с криком:
— Лилька, остановись! Лиля, куда ты? Вода ледяная, утонешь!
Но Лиля не слышала никого, и, повернувшись к Пашке, со словами:
— Жить без тебя не могу и не хочу! — Прыгнула в ледяную воду.
С жутким криком Лена рванулась к берегу, готовая нырнуть следом за Лилькой и вытащить её из воды. Но было поздно: девушку закрутило течением, ударило о льдину, и в одно мгновение она исчезла подо льдом…
— Лилька! Лилька! – кричала Лена, она металась по берегу.
Пашка, подбежав, схватил её, прижал крепко к себе:
— Ещё не хватало, чтобы ты в воду упала!
— Отпусти! Отпусти меня! Как ты так мог? Она же просила! Ненавижу тебя! Уходи!
Чуть в стороне, кто ближе, кто дальше, замерли мальчишки и девчонки, они, оторопевшие, стояли и не шевелились. Никто не ожидал, что такое может произойти. А Лена, оттолкнув от себя Павла, побежала по берегу, вглядываясь в реку, и пытаясь между льдинами увидеть Лилю и вытащить её. Но вода унесла с собой несчастную девушку.

Лена не могла простить себе, что не остановила подругу. Она плакала и упрекала себя: «Почему я не спасла её? Почему не была рядом с ней в тот момент?»
Она тысячу раз представляла себе, как бы кинулась в воду и вытащила Лильку.
Девушку выловили недалеко от деревни, тело её задержала упавшая в воду ива, которая корнями крепко держалась за берег.
Хоронили утопленницу всем селом. Почерневшие от горя родители, шли за гробом, и, казалось, они не здесь, а уже там, с ней, со своей девочкой.
Вскоре, после похорон, Надежда уволилась с работы. Она ходила по улицам села, спрашивая у прохожих:
— Вы Лилечку мою не встречали? Девочку мою, у неё ещё волосы золотые… Может, видели? Я потеряла её…Кофточка такая, розовая… Ищу её, помогите найти…
Потом прошёл слух, что Надежду увезли в «психушку», и больше её никто не видел. А отец запил, с работы его сняли… В общем, жизнь под откос пошла.
Лена долго не могла прийти в себя после того случая.  С трудом сдала выпускные экзамены, завалила русский при поступлении в институт и решила пробовать свои силы на следующий год. На Пашку она смотреть не могла, избегала его.
Остатки лета Лена провела дома, помогала матери с хозяйством. Пашка часто вечерами приходил. Постоит, бывало, у ворот и уходит ни с чем. А, осенью, когда Лена уехала в город, его в армию призвали.

Юлька, младшая, заметно похорошела. Она уже перешла в десятый класс. С учёбой не заморачивалась, всё ей давалось легко. Отец очень любил её и часто делал подарки, баловал. Людмила говорила ему:
— Зачем балуешь девчонку? Испортишь совсем, как потом с ней быть? Если уж берёшь чего, так бери обеим дочкам, не надо выделять никого. Они для нас обе одинаковые и любить мы их должны одинаково.
А он то туфельки ей привезёт, то лоскут на платье или юбку. Юлька-то шила всё себе сама. Как швейную машинку купили, так она сразу ею и заинтересовалась, будто с детства шила. Быстро научилась делать выкройки, и обшивала всю семью: кому фартук, кому юбочку, а кому и платье. А как легко это у неё получалось, диву давались! Платьица она Лене шила разные, особенно удачным было то, белое в синий горох. Лена его очень берегла, надевала только на выход и по праздникам.

Вернувшись домой после провала на экзаменах и уже на месте обдумав всё и посоветовавшись с мамой, Лена решила ехать на подготовительные курсы. Председатель приёмной комиссии сказала, что у неё есть такое право, и, если хорошо учиться на курсах, могут перевести на дневное обучение, взамен выбывшего по какой-то причине студента. Но этого не случилось, и Лена ждала июня, чтобы подать документы в приёмную комиссию повторно.
А пока девушка сняла комнату в коммуналке. С соседями ей повезло — это были две милые старушки, Полина Ивановна и Евдокия Фёдоровна, у каждой— своя комната. Они сразу заверили девушку, что вмешиваться в её жизнь не будут. Главное, чтобы в квартире было чисто и спокойно. Лена же совсем не собиралась разводить тут бардак и водить толпы молодых людей.
Соседки оказались очень доброжелательными, они иногда вместе с Леной пили чай, вели беседы. Оказалось, что Евдокия Фёдоровна до пенсии преподавала в начальной школе, а Полина Ивановна — химию в техникуме. Будущей студентке сказочно повезло, соседки консультировали Лену практически по всем предметным вопросам.

Евдокия Фёдоровна — женщина пухленькая, маленького роста, её седые волосы всегда были завиты на бигуди, без причёски она не выходила из комнаты, всегда следила за собой. Но у неё до личной жизни, как-то всё руки не доходили. Всё думала, что успеется. Парня своего проморгала, подружка увела, а потом не встретился больше никто. Весь день на работе, молодёжь вечером на танцы бежит, а она тетрадки проверять, да к урокам готовиться, вот и прошло её время. Так и прожила одна, детей чужих всю жизнь учила, всю любовь им отдала.
А Полина Ивановна была замужем, да потеряла мужа с сыном. Каждое лето они в Анапу ездили отдыхать, как говорят, своим ходом, у них «Москвич» был синего цвета. По месяцу, бывало, отдыхали они там. Снимут небольшую комнату, чтобы было, где переночевать и загорают на пляже, да на экскурсии ходят. Сыну двенадцать лет исполнилось, и отец, иногда, сажал его за руль, чтобы научить водить машину. Полина всякий раз ругалась, говорила:
— Рано ещё, пусть ребёнок подрастёт!
А там дорог-то прямых почти нет, всё «серпантины». Вот, однажды, поехали они вдвоём на Святой источник, воды набрать. Полина дома осталась, строго наказав мужу мальчишке руль не доверять. Но дорогой сын убедил отца, и тот посадил его на водительское кресло. На крутом повороте, не справился он с управлением, улетели вниз. Погибли оба. Полина больше не смогла выйти замуж, всё переживала и плакала. Спасала ежедневная работа. Теперь, через много лет притупилась боль, но не ушла, и каждый раз, когда Полина Ивановна показывала Лене фотографию мужа и сына, она плакала, приговаривая:
— Никогда не прощу себе, что тогда их одних отпустила.

Комната, в которой поселилась Лена, была небольшой, но ухоженной. Свежая белая краска на подоконнике и оконной раме, чистые стёкла, крашеная в белый цвет дверь, светло-коричневый пол — всё это блестело на солнце, светившем прямо в окно, на котором красовалось реденькое тюлевое полотно. «Придётся шторы поплотнее сшить, — думала Лена. — Солнечная сторона, не люблю, когда слишком много света».

Вернувшись домой с работы, Лена всё обдумывала идти или нет на назначенную встречу в кафе. Ей было интересно — что это за человек, почему его фотографию по телевизору показали. Жаль, что она торопилась и выключила репортаж. А самым странным было то, что она испытала на себе, увидев его глаза. Лена до сих пор ощущала и даже, кажется, видела эту, пронзившую её сердце, стрелу.
В кафе посетителей было совсем мало, Лена заметила уже знакомого ей парня, сидевшего за столиком у окна. Увидев её, он соскочил со стула и быстро подошёл к ней, помогая снять пальтецо. Поблагодарив его, Лена осмотрела зал: большие окна завешаны дорогим набивным тюлем, поверх тюлевого полотна, собранные будто в снопы, тяжёлые бархатные гардины с кистями по низу. Столики с толстыми крышками, и точёными ножками, вокруг каждого — деревянные кресла, приглушённая музыка и свет настенных бра, создавали необыкновенный уют. Особенно выделялась барная стойка с подвешенными блестящими чистотой фужерами, за ней сверкала витрина, на которой стояли разной формы и цвета бутылки. А ещё там стоял молодой паренёк в белой рубашке и в жилетке чёрного цвета. «Видимо это и есть сам бармен!» – подумала Лена.
Парень помог присесть Лене в кресло, а сам сел напротив неё.
— Извини меня, пожалуйста, что я так бесцеремонно повёл себя. Просто я давно наблюдаю за тобой, ты мне очень нравишься. Утром просыпаюсь и вижу тебя перед собой, а потом на остановке жду, когда ты выбежишь из-за поворота. Ой, мы же незнакомы! Меня Андрей зовут, а тебя?
— Лена.
— Красивое, нежное у тебя имя. Ты недавно в городе? Я тебя раньше не встречал. Да, что же это я, совсем растерялся! Что закажем? Давай меню посмотрим и выберем?
— Я, в общем-то дома поужинала. А вот чай можно или морс. Честно сказать, я тут впервые, не хожу я по ресторанам. Некогда — учусь и работаю. А ты, Андрей, не смотри на меня, ты же не ужинал, только с работы. Заказывай, что нужно.
— Ну-у, Леночка, это как-то даже неудобно. Я тут буду сидеть, чавкать, а ты смотреть на меня? Давай я тебе тогда закажу салатик и пирожное, хорошо?
— Давай, — согласилась она. — Скажи, а почему твоё фото сегодня в новостях показывали, я торопилась на автобус и выключила телевизор на самом интересном месте.
— Да это всё ерунда! Просто помог одному человеку, а меня героем выставляют. Уверен, каждый на моём месте так же поступил бы. Я, как всегда, ехал на автобусе, вижу, мужчина на пешеходной дорожке согнулся весь, присел на корточки, а потом и вовсе упал на дорогу, а взрослых вокруг нет, только ученики со школы идут. Остановился и подбежал к нему, а он хрипит! Давай искусственное дыхание делать, благо, в армии научили этому, а сам кричу своим пассажирам, чтобы сбегали к телефонному аппарату и «скорую» вызвали. В общем, успели, спасли человека, вот меня и расхваливают. А что такого я сделал-то? Что тут геройского? Даже стыдно!
Лена смотрела на Андрея, и ей казалось, что она тысячу лет знает его.
Чуть позже, парень предложил ей прогуляться по набережной, но на улице было уже темно, и она отказалась, сославшись на то, что нужно готовиться к занятиям. Тогда он вызвался проводить её до дома.
— Можно и на трамвайчике, но пойдём лучше пешком, — предложил Андрей.
Лена согласилась. Дорогой он рассказывал ей о своей службе, а она о жизни в деревне.

Оказывается, служил он в морфлоте, испытал и шторма, и качки морские, переболел морской болезнью, но закалился. А как вернулся со службы, сразу устроился водителем на рейсовый автобус.
— Не буду тебя обманывать, была у меня девчонка, как у всех нормальных парней, проводить-то на службу она меня проводила, а встретить не встретила. Замуж вышла. Счастья я ей пожелал. Зла на неё не держу, значит, не моё это было, всё равно бы ушла. А тебя увидел, как с ума сошёл! И не знал ведь тебя совсем, но скучал по выходным, ждал понедельника, чтобы снова тебя увидеть. Всё мечтал познакомиться, а тут момент представился. Теперь не отпущу!
— Ох, и быстрый же ты! Мы всего-то два часа, как знакомы, а уже не отпустишь. А я не смотрела, кто за рулём, мне главное было — догнать автобус и заскочить в него! — говорила Лена, смеясь.
— Нет не два, — ответил Андрей, — я тебя всю жизнь знаю. И всегда ждал.
Они шли по укрытой листвой дорожке. Лена чувствовала, что какая-то прочная нить всё туже и туже притягивает её к Андрею. «Не наваждение ли это? — думала она. — Может, я его себе нафантазировала?»

Первая любовь её оборвалась с гибелью подруги, чувства к Пашке потихоньку, остыли, во всяком случае, она старалась о нём не думать. Лена так и считала его виновным в смерти Лили. Хотя, почему он должен был любить её? Только потому, что та этого хотела? Глупо. Как можно заставить полюбить? Лена душой хотела, чтобы Лиля была счастлива и жертвовала своими чувствами ради неё. Но зачем? Из этого всё равно бы ничего не получилось.

Осень набирала обороты. Скалилась резкими ветрами, мочила дождями, а был только октябрь! Что ещё она приготовила в качестве приправы в ноябре, когда предзимье наступит?
— Ну, вот мы и пришли. — Нарушила образовавшуюся тишину Лена. — Здесь я живу. Темно как! И лампочек на подъездах нет, видно кто-то выкрутил. Хорошо ещё, что свет в окнах, хоть дорогу видно.
— Лен, я не хочу навязываться, ты сама решай. Давай в выходной сходим куда-нибудь? Можно в кино, в парк или в театр. Куда бы ты хотела? Давай завтра афишу посмотрим и решим, хорошо?
— Я согласна, мне в театр хочется. Я там ещё не была. Ты с утра посмотри афиши, когда ехать будешь по городу, а я сяду в автобус, и решим, куда пойти.
— Вот и договорились! Ну что? По домам? Завтра раненько вставать. — Андрей обнял Лену и поцеловал её в щёчку.
— Пока, Андрюша, до завтра! А тебе далеко до дома идти?
— Ничего, дойду! — весело откликнулся он и вскоре исчез в темноте.
Лена зашла в подъезд. Душа её ликовала, она вся светилась от счастья. «Какой Андрей хороший, — думала она, — и скромный, и порядочный!» Она тихонько открыла двери, сняла ботинки и, чтобы не беспокоить соседок, в носках прошла по коридору в свою комнату.
Долго не спалось, она ещё и ещё раз прокручивала в голове встречу с Андреем и не заметила, как погрузилась в сон. Разбудил будильник в шесть утра, Лена потянулась в кровати. Её не отпускало ощущение радости, она видела перед собой эти синие глаза и тонула в них. Соскочила с кровати, подбежала к окну, а на дворе выпал первый снег. Белым-бело! «Вот и зимушка приходит! Красиво-то как! Чисто!»  —мелькнуло в голове.
Радость предстоящей встречи с Андреем переполняла её.
Раньше обычного она выскочила из подъезда, чтобы скорее увидеть его. Вскоре показался автобус. Лена с трудом пыталась скрыть необыкновенную радость на лице, а душа просто пела. «Сейчас я увижу его! Ой, Ленка! Никак влюбилась ты, да ещё с первого взгляда!» Автобус подъехал. За рулём сидел незнакомый водитель.
Лена забежала в переднюю дверь:
— Здравствуйте! Скажите, а где Андрей?
— Андрея сегодня на другую линию перевели. Может что-нибудь передать?
— Да, нет ничего не надо.
Расстроенная она присела на первое сиденье. Весь день она думала об Андрее: «Как так получилось? Во всяком случае, он же знает, где я живу».

После работы забежала в магазин за продуктами, сложила их в сетку и поторопилась к выходу. Ей навстречу шла Пашкина мама:
— Леночка, здравствуй, а я тебя ищу! Мне сказали, что ты где-то в этом районе работаешь. Я к тебе вот с чем! Паша из армии письмо прислал, он просил найти тебя. Адрес твой просит, пишет, что ему это очень важно. А я к сестре приехала, она тут живёт, вот и решила найти тебя и адрес узнать. Он ведь на границе служит, на китайской.
— Здравствуйте, тётя Маша. Зачем я ему?
— Так одноклассники вы. Может, просто написать хочет. Он пока в учебке, через два месяца в отряд переведут.
— Так нам, вроде, и говорить не о чём.
Лена не знала, как поступить. О Пашке она не забыла, конечно, просто обида была на него. Она много раз думала об этом, и каждый раз то оправдывала его, то обвиняла. Но теперь, когда она встретила Андрея, Пашка почти перестал появляться в её мыслях.
— Ладно, тётя Маша, пишите. У вас ручка и листок бумаги найдётся?
Лена продиктовала свой адрес, и они, пожелав друг другу всего доброго, разошлись.
Придя домой, она то и дело, подбегала к окну, которое выходило как раз во двор, всматривалась в сумерки, пытаясь увидеть знакомую фигуру. Посетовала, что вчера не показала Андрею своё окно. Пустой двор, утром беленький, чистый, теперь был почти весь истоптан. Снег за день чуть подтаял, а с подоконников и вовсе сполз вниз и лежал на земле бугорками. Узенькие тропинки слились в одну широкую. Жёлтые и красные листья торчали из-под снега и двор казался спинкой огромного ёжика.

Дом, в котором поселилась Лена, ничем не отличался от других — двухэтажный, со стенами из красного кирпича. Окна и небольшие балкончики пестрели разной краской, будто конкурс проводили «У кого окно ярче». Присутствовали почти все цвета, от жёлтого до бордового.
Лена, рассматривая в очередной раз двор, произнесла:
— Нет бы, договориться, и выкрасить в один цвет, например синий или белый, а то балаган какой-то. Чего это я тут раскомандовалась? Ой, Ленка, давай-ка за работу, а то завтра будешь глазами хлопать! Кому интересны твои проблемы?
В коридоре было тихо, соседки уже легли спать, они рано ложились, почти сразу как стемнеет. В некоторых окнах ещё горел свет, он высвечивал берёзку в глубине двора и песочницу. Лена ещё раз подошла к окну, ей показалось, что кто-то стоит у берёзки, она выключила свет и, приглядевшись, узнала Андрея. Быстро схватила пальтецо и шапочку, и потихоньку, чтобы не разбудить соседок, зашагала к входной двери. Лена выбежала из подъезда, Андрей уже шёл к ней.
— Андрюша! А я думала, что тебя уже не увижу! Я ждала тебя!
— Леночка, милая, да куда ж я денусь. Сначала хотел во все двери стучать, пока тебя не найду, не знаю же номер квартиры. А потом увидел тебя в окне. Я прямо с работы. Мне дали новый автобус и поставили на другой маршрут. — Он прижал к себе девушку и целуя её глаза, произнёс:
 — Ты не представляешь, как я ждал этой минуты!
У девушки немного закружилась голова и она прошептала:
— Представляю. Я тоже тебя ждала, очень ждала! — Она прижалась к его груди. — Все глаза просмотрела!
— Ты тепло оделась? Может, погуляем?
— Пойдём. Сегодня снежок, утром так красиво было, он нетронутый лежал. Сейчас не так. Пойдём в парк! Здесь рядом, я иногда днём выхожу туда погулять. Там скамеечки есть.
И она, взяв Андрея за руку, потянула его в сторону парка.

Прошло полгода.
Лена, выйдя из квартиры, вдруг вспомнила, что давно не заглядывала в почтовый ящик. Открыв его, она увидела несколько писем и открытки с прошедшим восьмым марта. Одно письмо было из дома, от мамы, и четыре из воинской части от Павла. Лена положила письма в сумочку, решив, что прочитает на работе, но не вытерпела, достала конверты, посмотрела, какое письмо от Паши пришло первым и открыла его. В конверте лежала его фотография, он в пограничной форме, такой подтянутый, красавец. Лена полюбовалась на фото, а с обратной стороны красивым, знакомым ей подчерком написано: «Любимой Леночке от Пашки!» Лена на секунду вернулась туда, где она его любила, и так старалась скрыть, чтобы он не узнал. Но тут же положила фотографию назад в конверт и сунула его в сумочку.
— Письма прочитаю потом, а то ещё опоздаю на автобус. — Сказала она самой себе и побежала вниз по ступенькам к выходу.
Придя на работу, Лена оставила сумку в раздевалке. Конец месяца, работы много, как всегда, мастера натягивают план, поэтому читать письма было попросту некогда. Добралась она до них лишь дома, начала, конечно же, с Пашкиных, рассортировав их по порядку. Пашка писал о своей службе, о том, что скучает, что закончил учебку и находится в отряде, что стоят они на китайской границе и в бинокль видно, как китайцы суетятся на другой стороне Амура. Лена посмотрела ещё раз на конверт, это письмо было отправлено двадцать седьмого февраля.
«Господи! — Вдруг вспомнила она. — Ведь китайцы напали на остров Даманский второго марта! Что с Пашкой, живой он или нет? Ведь там много пограничников погибло! Как я об этом раньше не подумала?
Расстроившись, быстро начала читать дальше, а он писал, что не может забыть её и любит, как и прежде. Что по окончании первого года службы, обещают дать отпуск, и он обязательно приедет к ней!
Лена дочитала письма, душа её заболела: «Может, мама что-то знает? От неё письмо позже пришло». Она открыла конверт. Мама писала, как они борются со снегом, что в этом году его насыпало особенно много. Пишет, что Юлька собралась после экзаменов сдавать документы в технологический институт. В конце письма Лена прочитала о том, что её одноклассник Павел Симонов тяжело ранен и лежит в госпитале в коме, и мама его уехала к нему. «Живой! — пронеслось в голове и слёзы потекли из глаз. — Пашка, как же это? Надо же, беда какая! А где он? В каком госпитале он находится? — Она была готова прямо сейчас ехать к нему.
Весь вечер и следующий день Лена больше ни о чём не могла думать, все мысли были там с Пашкой. Она шептала себе под нос: «Пашка, держись, ты сильный! Ты сможешь! Держись, пожалуйста!»
Девушка написала маме письмо и в нём попросила её узнать о Пашке, где он и как. Мама ответила, что Пашка вышел из комы и поправляется, об этом она у отца Пашиного узнала, а мама его всё ещё с ним.

А Пашка, лежа в палате, вспоминал, как его и ещё полтора десятка погранцов перекинули на соседнюю заставу, где шёл бой. Вспомнил, как под огнём со стороны китайского берега перешли они через протоку Амура на остров Даманский, там быстро вырыли себе траншеи для лежки. Отряд разбился на несколько групп, которые расположились на расстоянии 100 метров друг от друга. Начался ожесточённый бой, китайцы несколько раз поднимались в атаку. Силы их заметно превосходили. Наши пограничники вели бой разрозненными группами. Пашка видел, как китайцы, оставив лежки, в белых маскхалатах, поднимались в атаку, некоторые пытались зайти к ним в тыл, и он стрелял, направляя дуло автомата, так чтобы не пропустить их. Подбитые китайцы падали, но на их место тут-же приходили другие. Потом раздался взрыв, где-то рядом с ним, Пашку оглушило, больше он ничего не помнит. Очнулся в лазарете. Открыв глаза, увидел людей в белых халатах, которые стояли около его кровати. Они о чём-то говорили, только Пашка не слышал о чём, голова его гудела, тошнило, сильная боль пронизывала живот. Он попытался поднять голову, но вдруг потемнело в глазах и всё исчезло. Пришёл в себя Павел в палате. Он осмотрелся и попытался вспомнить, где он и как сюда попал? В голове шумело, а болей в животе он больше не ощущал. Пашка решил пошевелиться, вдруг понял, что не чувствует правую ногу совсем. Он попытался приподнять её, и с ужасом осознал, что ноги нет.
– Что со мной? Где я? Пить, пить дайте. – прохрипел он.
Соседи по палате, а их было пятеро, позвали медсестру. Она прибежала быстро, за ней вошёл доктор.
– Ну, как мы тут? Как себя чувствуешь, боец?
Пашка удивился, доктор стоял рядом с ним, а звук доносился еле слышно.
«Что у меня со слухом?» – мелькнуло у него в голове.
– Ничего, ничего боец, поправишься! Перебрали мы тебя, заштопали… жаль вот ногу пришлось ампутировать, не смогли мы её сохранить. Не переживай, сейчас такие протезы делают, что плясать на них можно! А ты герой, говорят с пулей в животе автомат не бросил, с десяток китайцев уложил. Так что наградят тебя, и есть за что! Настоящий боец!
Три месяца отвалялся Павел в госпитале. Потихоньку восстановился слух, и он слышал, как по ночам за окном поют соловьи. В эти минуты с тоской думал о Лене..
– Не захочет она быть со мной таким, а мне-то как? Я ведь её одну люблю!
Приехавшая ухаживать за ним мать, как могла успокаивала его. Вскоре, поговорив с доктором, она решила забрать Пашу домой.
– Дома-то я его быстро на ноги поставлю, на свежем медку да молочке, скоренько сыночек мой поправится! Сколько на эти голые стены смотреть ему? Лето начинается, у нас в деревне воздух такой, что от него одного хворь вся пройдёт! – говорила она доктору.
- Я вам все рекомендации напишу и езжайте с Богом, парень он крепкий, молодой. Всё у него хорошо будет! А наблюдаться по месту жительства будете, документы мы перешлём. - ответил тот.
Лена всё чаще вспоминала о Пашке, Он ведь одним из лучших учеников был в школе. Занимался спортом, особенно любил футбол и часто по целому дню пинал футбольный мяч за деревней на поле, которое, из-за более-менее ровной поверхности, облюбовали под стадион ещё родители мальчишек. Сколотили из столбов ворота, установили их, а сетки на них не было. Так что далеко приходилось бегать мальчишкам-болельщикам, которых не брали ещё в команду по причине малого возраста, за мячом. Они так и сидели за воротами и по очереди приносили улетевший мяч из кустов, в которые он каждый раз залетал. Пашка даже за район однажды играл, и его наградили осенью на школьной линейке грамотой. Многие девочки в деревне поглядывали на него. А что? Семья зажиточная, он один в семье. А какой стройный да красивый! В его тёмно-карих больших глазах и утонуть можно было легко. А он смотрел только на Лену. Чем она его взяла? Девушка-то она, конечно, видная и ладная, а вот жили они просто, как многие семьи в деревне. Лишнего, как говорят, не было. И вот упёрся же, никого ему не надо больше и всё! Сколько Лилька за ним ходила, а ведь он на неё внимания не обращал. Лене так жалко стало его, что всколыхнулось что-то груди. «Плохо я с ним поступила, —думала она. — Я же видела, как он ко мне относится. А он сейчас между жизнью и смертью!» Но появился Андрей, обходительный, старше на три года. В её глазах он был взрослым и надёжным, и, казалось, просто обожал её.

Андрей почти каждый день приходил к Лене, приносил ей конфеты в кулёчках, а ещё подарил ей часики, кругленькие с чёрным кожаным ремешком. Лена надевала их на свою руку, когда шла на работу, а возвратившись домой, снимала и прятала в шкатулочку, которую сама из открыток смастерила. С Андреем они подолгу гуляли по городу, говорили обо всём. Казалось, их счастью не будет и края!

Однажды в воскресенье, он пришёл днём и прошёл в комнату, Лена даже растерялась сначала, он никогда у неё в комнате не был. Она сразу объяснила, что ходить к ней нельзя, соседки будут ругаться, а ей жить рядом с ними, и вообще это неприлично.
— Андрюшка, а если бабули увидят, что ты у меня, греха не оберёшься!
— Не увидят, они в магазин пошли, только что из подъезда вышли. Я сразу понял, что это твои старушки.
Он подошёл к Лене и обнял её, прижимая крепко к себе, сладко зашептал в самое ушко:
— Леночка скажи, когда мы поженимся? Я не могу без тебя, хочу ложиться спать и просыпаться утром с тобой. Хочу, чтобы у нас маленький сынок был, похожий на тебя, я люблю тебя очень. Я хочу, чтобы ты стала моей.
Андрей начал нежно целовать ей лицо, шею, руки, всё плотнее прижимая девушку к себе. Она попыталась сопротивляться, но под его напором сдалась…
Стукнула входная дверь и послышался голос Евдокии Фёдоровны:
— Глянь, Полинка, похоже у нас гости. Смотри, туфли мужские стоят. Мы что-то проморгали с тобой?
Лена подскочила с кровати. Оказывается, они заснули, а бабушки уже вернулись.
— Ой, Андрюшка, что теперь будет?
Она, в тот момент, прекрасно понимала, что нарушила все мамины запреты. И обещания соседкам тоже…
— А что будет? Мы с тобой просто всем скажем, что скоро поженимся и они отстанут от нас. Лен, мне было очень хорошо с тобой, вот только постель… А, знаешь, я тебе сейчас новый матрац куплю и бельё. Постелешь новое. Ну, я побежал!
Он быстро вышел из комнаты, поздоровался с женщинами, спросил, как у них здоровье и закрыл за собой входную дверь.
Лена не знала, что делать от стыда, но с другой стороны её наполняла огромная радость, что они теперь, как муж и жена. Андрей, будто чувствовал, стал приходить по выходным, когда соседки уходили на прогулку, или в магазин и они оставались наедине. А вечерами в рабочие дни они гуляли по парку и целовались, целовались!

Окончив школу и сдав выпускные экзамены, приехала Юля, она подала документы в институт. Лена познакомила её с Андреем, и они по выходным втроём бродили по набережной, гуляли в парке.
Юлька, хоть и была на два года младше Лены, но выглядела вполне взрослой. Как-то незаметно из рыжей конопатой девчонки, сформировалась настоящая красавица. Она ростом ниже Лены, но такая вся кругленькая, с пышными не по годам грудями. Фигурка у неё очень красивая. Ножки точёные, всегда в туфельках на каблучке, и платья — таких не было ни у кого, каждое — шедевр. Всё шло в ход: и ленты, и кайма. Ничего не скажешь, талант у неё. Она ведь и машинку швейную с собой припёрла, говорит:
— Деньги буду зарабатывать, модниц-то много, вот и буду им наряды шить.
Закончились подготовительные курсы у Лены, дальше она сама стала готовиться к вступительным экзаменам, документы в ВУЗ подала и с работы уволилась.

День с утра был солнечным, Юлька ушла в институт, у неё сегодня экзамен, а Лена после обеда решила отдохнуть от занятий. Она устроилась на подоконнике и, наслаждаясь тёплым солнышком, вдыхала свежий воздух. Но всё-таки периодически заглядывала в конспекты, стараясь запомнить ответы на билеты. Завтра второй экзамен. Первый она сдала на «отлично». «Что-то Юльки долго нет, она ведь давно уж прийти должна, где же она задержалась?» — подумала вдруг. Юлька тоже сдавала экзамены, но она делала это с необыкновенной лёгкостью, в школе ведь отличницей была, так по долгу и не засиживалась над билетами.
Девушка прикрыла глаза, солнышко ласкало её ресницы, она вспомнила, как вчера ходили все вместе в кино, Андрей сел между ними, весь фильм они с Юлей о чём-то шептались и мешали ей смотреть. Лена особо не обращала на это внимания, она знала, что Андрей любит её, да и Юлька ведь — сестра. Открыв глаза, Лена увидела Андрея с Юлей, они стояли под той берёзой, в глубине двора. Вдруг Юлька положила руки на его плечи, и они поцеловались, он долго держал её за талию, прижимая к себе, потом она, игриво оттолкнув его, побежала к подъезду. А Андрей смотрел ей вслед.
Лена чуть не свалилась с подоконника, увидев произошедшее. У неё перехватило дыхание и сдавило грудь. Потихоньку она спустилась на пол: «Что происходит? Андрей, как же? Ты предал меня?» Вопросы молотом долбили её по, ничего не соображающей, голове.
Юлька счастливая с шумом, вбежала в комнату:
— Привет сестрёнка! А ты чего на полу устроилась? Тебе плохо? Что-то глаза твои мне не нравятся! Поднимайся давай, я пришла! У меня сегодня праздник, я экзамен по химии на пятёрку сдала! Представляешь, меня одна тётка решила дополнительными вопросами завалить, но ей это не прокатило, я на все ответила! Не зря же я науку в школе грызла!
— Да, я заметила, что ты у меня сестрёнка, хоть куда, не промах… – тихо сказала Лена, поднимаясь с пола. — Кушать-то будешь? Вон макароны на плитке с сосисками. Ешь одна, мне что-то нездоровится.
Лена прилегла на кровать. «Что делать? Как мне поступить? Ох, Андрей, Андрей, а я тебе поверила… Ты ж меня уже и замуж звал… Хорошо, что я сразу не согласилась, подумать решила. Видишь, каким ты оказался? Да с кем ещё? С моей родной сестрой решил мне изменить! Юлька, Юлька! Что ты натворила?»
Не стала она Юльке ничего говорить, подумала: «Пусть идёт всё, как было, а там посмотрим!»
Утром Лена ушла на экзамены. Душа её рвалась от обиды, хотелось забраться в дальний уголок и выть от боли. После экзамена решила не идти домой, побродить по городу. Она присела на скамью. Перед ней цвели красные и белые лилии: «Что со мной не так? Почему Андрей предал меня?» — думала она. Лена успокаивала себя, и, всё-таки не могла понять, почему ей снова приходится уступать любимого человека. Встречаться с ним она больше не хотела, да и видеть, похоже, тоже…

Андрей лежал на диване, он смотрел в потолок и рассуждал: «Что мне делать? Я, наверное, люблю их обеих! Лена хороша и Юлька тоже, она капризная конечно, но зато какая грудастая, и наряды и фигурка у неё, что надо!»

Живёт Андрей вдвоём со своей мамой Анастасией Львовной, в двухкомнатной квартире пятиэтажного дома, который расположен рядом с центром города. Отец, будучи ещё живым получил её по очереди от предприятия, на котором работал. А работал он главным механиком на автобазе. Андрей, в детстве частенько бывал у отца на работе, ему очень нравились машины, особенно грузовики. И он всегда говорил:
– Я, когда подросту, буду шофёром! – на что отец отвечал,
– Ты, сынок, сначала подрасти, а потом уже и решишь, кем тебе быть.

Отца не стало, когда Андрюша в восьмом классе учился, сердечко подвело его. Вот и остались они втроём: мама, Андрей да Лиза – младшая сестра Андрея. После окончания школы, он лето погулял, а осенью в армию забрали. Служил моряком, очень гордился этим. Любимая девчонка, провожая его, обещала ждать, но не дождалась, обидно было сначала, а потом как-то не то, что забылось, а скорее притупилось. Только вера к женскому полу надломилась у него.

«Лена, конечно другая… – думал он, – Да, кто их разберёт? Вроде любит меня. Собой пожертвовала. Да только не готов я ещё… А сестрёнка у неё ничего так! Тоже, кажется, влюбилась в меня, или притворяется. Да ладно, время покажет».
Из кухни донёсся голос мамы:
– Андрюша, сыночек иди кушать. Ты чего сегодня никуда не идёшь, дома сидишь, посмотри, как на улице хорошо. Днём-то жарко было, а сейчас хорошо. Выходной ведь, завтра опять на работу. Садись сынок, покушай. Андрюшенька, красавец мой, тебе ведь жениться уже пора, хороших-то девок разберут, останешься ни с чем. Да и внуков хочется. Что ж я одна. Лизка-то как в Москву уехала и назад не дозовёшься. Карьера у неё! А по мне так, женой хорошей стать, детей рожать, это получше всякой карьеры будет.

– Мам, да я сам решу, когда жениться. Пока не на ком.
Анастасия Львовна посмотрела на сына, вздохнув, стала убирать посуду со стола.

Юлька поела и спать завалилась. «Праздник у неё! А мне как быть? Сегодня утром почему-то тошнило… Надо в больницу сходить», — рассуждала Лена.
Ей осталось два экзамена сдать, а после она решила поехать в деревню, давно не была. Да, говорят, Пашку родители домой привезли. Мама написала, что ногу ему оторвало, и в животе осколки от гранаты были. Собираются ему протез заказывать. Лена переживала за него. Она много думала о том, что неправильно с ним поступила, зачем ему была другая, если он её не любил?

На следующий день, Лена проснулась от того, что тошнота подступила к горлу и она быстро, прямо в ночной сорочке, прикрывая рот руками, побежала в туалет.
— Да, что это такое? Сегодня же пойду в больницу!
Лена приготовила лёгкий завтрак себе и Юле, но есть не смогла. Удивлённая Юлька спросила:
— Что это с тобой, уж не беременная ли ты? Я слышала, что у беременных тошнота, рвота. Ну, в общем всё такое!
— С чего ты взяла? Не выдумывай! С желудком что-то. Сегодня пойду в поликлинику.
— Сходи, сходи, — съязвила Юлька.
В поликлинике было много народу, Лена подошла к регистратуре. Из окошка высунулась средних лет женщина и спросила:
— Тебе к кому?
— Я не знаю! У меня с желудком что-то. Тошнит.
— Ясно, что у тебя с желудком! — Грубо ответила женщина, — Гуляете налево и направо, а потом у вас желудки болят! Вот тебе талон, иди к гинекологу в седьмой кабинет!
Юля покраснела, только и сказала:
— Зачем вы так! — Но взяла талон и пошла по обшарпанному коридору искать седьмой кабинет. Подойдя к нему, она увидела несколько женщин разного возраста:
— Кто последний? — спросила.
— Я последняя, передо мной вон та женщина, в жёлтой кофте, — ответила ей накрашенная молодка. Она отличалась от всех ярко-красной помадой на губах и высоким шиньоном на голове. Узенькая юбочка и облегающая голубая кофточка подчёркивали точёную фигуру. На ногах — босоножки на высоком тонком каблуке. «Как она на них ходит? Можно же ноги сломать! — думала Лена — Неужели я беременна? Может Юлька права? Ой, только не это! Мне сейчас нельзя!»
Лена присела на деревянный диванчик, и, пытаясь скрыть беспокойство, стала ждать своей очереди.
В кабинете врач осмотрела её:
— Ну что, голубушка, всё у тебя замечательно, беременность развивается нормально. Поздновато пришла, ну ничего, поставим тебя на учёт.
— Какая беременность? — еле выговорила Лена. — Мне нельзя, я в институт поступила. Мне учиться надо!
— Не поняла! Значит, как с молодым человеком спать — так всё хорошо. А ребёночек здесь причём? Он живой и жить хочет. Ну, так что, ставлю тебя на учёт?
— Не знаю… — Лена сидела поникшая, её охватила паника. — Мне можно подумать? Несколько дней…
— Подумать можно, только плод развивается и делать аборт через несколько дней нельзя будет! А потом ещё и детей может больше не быть у тебя. Так что решайся девонька, рожаем или нет? А муж-то есть у тебя?
Лена покачала головой.
— Ясно! В общем, решай, жизнь твоя. Только я, как врач, аборт делать не советую. Родители, если живы, помогут.
— Да, что это я? — вдруг прошептала Лена, и твёрдо сказала:
— Ставьте меня на учёт, рожать буду!

Лена дома сестре ничего о беременности не сказала, обедать тоже не стала, легла на кровать. В голове всё гудело, через несколько минут она провалилась в сон.
— А ты чего всхлипываешь? — услышала сквозь сон Юлькин голос. — Ты в больнице-то была? Что сказали? Вставай, а то всё проспишь! Андрей сейчас придёт. Он обещал вечером прийти. Может, куда сходим? Ты как?
— Юль, я не смогу, иди одна с ним. У меня что-то голова разболелась. Я полежу лучше.

Через неделю она сдала последний экзамен, оценки все были хорошие, так что на этот раз она должна была поступить. Лена наказала Юльке, чтобы та узнала, зачислена она или нет, а сама собралась и поехала в деревню. Андрея она не видела, да и видеть не хотела, тем более говорить ему о беременности.
«Себе рожу, не надо мне никого», — решила она.

На Юльку Лена не обижалась, просто сама собой прошла проверка «на вшивость», и Андрей её завалил. Лене так не хотелось верить в это! Она понимала, что с сестрой может произойти то же самое, но не знала, как отгородить её не выдав себя. Лена вообще решила скрыть от кого у неё ребёнок: «Пока не видно, а потом что-нибудь придумаю», — рассуждала она.

Подойдя к калитке родного дома, Лена заглянула за забор, во дворе тихо, увидела, как Граф свернувшись спит в будке:
— Граф, ты чего спишь, не встречаешь? — окликнула она его.
Пёс облизнулся, потягиваясь, поднялся на ноги и, виляя хвостом, зашагал к Лене.
— Ты что, забыл меня? Не вижу радости в глазах, а ну-ка, послужи! Я тебе вкусняшку привезла, вот смотри! — и Лена положила перед ним косточку, которую за несколько дней приобрела в зоомагазине, да достала из кулёчка купленный в дорогу пирог с картошкой, — вот, ешь!
Девушка вошла в дом, мама стояла у плиты, она не слышала, как вошла дочка:
— Мамочка, здравствуй, дай я тебя обниму, соскучилась сильно!
Они обнялись, прослезились, в общем, всё, как полагается.
— Доченька, я так рада, что ты приехала! Давно не была. Соскучилась я по тебе. А Юлька-то как там? Сдаёт экзамены-то? Разбаловали мы её, теперь не справиться, командовать нами стала. Как ты с ней управляешься? Вылетели обе, мы теперь с отцом, как два сыча сидим дома. От Вани редко весточки приходят, у него всё хорошо. По службе недавно продвижение получил, они же в общежитии жили, теперь ему двухкомнатную квартиру дали. Лена, да ты проходи, загрузила я тебя разговорами. С дедом-то много не поговоришь! Всю неделю на работе, а в выходной уйдёт на речку и сидит там, а потом я чищу этих лилипусиков, большой-то рыбы нет, одни гольяны. Доехала-то как, дочка? Давно я в городе не была, всё дома, то сарай, то огород.
– Мам, я сейчас, только вещи в комнату занесу – Лена вошла в свою спальню, хотела сумку на стул поставить, а тут Тишка - её любимый кот, влетел здороваться с ней, так она, запнувшись об него, еле удержалась на ногах, чудом не свалилась на пол:
— Тишка, ты с ума сошёл, чуть с ног не сбил! Иди ко мне, хороший мой, как ты без меня живёшь? Не обижают?
— Ага, обидишь его! — Послышался мамин голос. — Наестся, как боров, и спит на твоей кровати днём. Ночью, правда, ходит, охотится на мышей. В возрасте он уже, как и мы. У них же год за пять или семь лет идёт. Смотри, какой здоровый стал!
— Мама, а ты не ходила к Симоновым? Как там Павлик? Поправляется?
— Потихоньку. Бог миловал от большой беды. А ты, дочка, вот отдохнёшь с дороги, и сходи, проведай его. Можно завтра, смотри сама. А сегодня отдохни, мне бы наговориться с тобой. — Людмила фартуком вытерла навернувшиеся слёзы.

До самого рассвета проговорили мать с дочерью, и Лена без утайки рассказала маме, что беременная, ребёночка ждёт. Людмила обняла дочь:
— Ты, дочка, знай, мы с отцом никогда не бросим тебя. Если что, академический отпуск возьмёшь, вырастим мы ребёночка! Главное, чтобы здоровеньким родился. Витаминов ешь побольше, вон на огороде их сколько, да себя береги! Не нервничай и не плачь. А, может, всё и образуется, и вернётся твой Андрюша к тебе.

Лена не стала говорить маме, что Юля отбила у неё парня.
— Нет, мама, не нужен он мне. Мне никто не нужен. Я вот думаю, как бы с Юлькой того же не произошло, ходит она на гулянки, боюсь я за неё. Мама, поезжай-ка к ней, продуктов отвезёшь и в городе побываешь. А я с отцом тут, вдвоём мы управимся, не переживай. Руки мои не забыли деревенскую работу. И с Майкой справлюсь, она меня, поди, помнит?
На следующий день, встав пораньше, Лена завела тесто на хворост, решила угостить Пашку. К обеду всё было готово и она, надев простенькое платье и подобрав волосы крупной заколкой, вышла из калитки. Тишка было увязался за ней, скорее даже не за ней, а за вкусным запахом, шедшим из корзинки в её руке, прикрытой чистым белым полотенчиком.
— Тишка, домой! Не дай Бог, ещё на собаку какую нарвёшься, порвёт ведь! Иди, давай, домой.
Лена открыла калитку, запустила во двор кота, и закрыла дверцу на крючок.
Пашка жил на второй улице от реки, называлась она улицей Горького. Лена хорошо помнила его дом. Это был всегда ухоженный рубленый особняк, его Симоновы строили года три, и дом получился на славу. Такие дома в те времена называли круглыми. Окна большие, резные наличники, крыша покрыта шифером. Забор тоже деревянный с коваными воротами. Отец с матерью у Пашки в колхозе трудились, а он один у них. Говорили, что по молодости пытались они ещё ребёночка заиметь, да что-то не получалось. Мама Пашкина, Татьяна, к докторам ездила, да, что толку? Так Пашка один и вырос у них.
Лена через забор заглянула во двор, она знала, что собака у них есть, но она всегда была привязана у сарая, на заднем дворе. В палисаднике вовсю цвела мальва, крупные белые, розовые и красные цветы привлекали взгляд, за ними стояла вишня с ещё бурыми ягодами. Это в начале августа они будут крупными кроваво-красными. Лена помнит, как Пашка приносил ягоды и угощал её.
Во дворе тихо. Пёс лежал и дремал у своей конуры, он даже не обратил внимания на Лену. Она постучала по косяку, на дверном проёме висела белая сетчатая ткань, по ней выбитые, скорее самой хозяйкой, цветы, и через них почти ничего не было видно. Девушка услышала шаги и голос тёти Маши:
— Кто же это к нам? Давно гостей не было!
Отдёрнув полотно, на крыльцо вышла женщина, Лена даже не сразу узнала, что это тётя Маша. «Как она похудела!» — пронеслось в голове девушки.
В самом деле, Мария и похудела сильно, и состарилась не по возрасту. Как же, единственный сыночек чуть не погиб! Сколько она пережила за эти месяцы — только ей известно. Хорошо ещё, что Василий, отец Пашки, всю работу по хозяйству на себя взвалил.
— Тётя Маша, это я к вам в гости!
— Леночка, милая, заходи! Господи, как я рада! Молчит сынок, не разговаривает ни с кем. Плохо ему. Ты когда приехала? А я всё ждала тебя, Пашенька тоже спрашивает о тебе. Только он видеть никого не хочет, он же теперь без ноги. Запретил мне друзей в гости звать. Тебя-то, однако, разрешит пустить. Да мы его не будем спрашивать, зайдёшь и всё! Один он, всё читает и читает свои книжки, и днём, и ночью.
— Я, тёть Маш, ненадолго, поговорю с ним только.
— Да-да, доченька, проходи.
Лена прошла в коридор, в нём после уличной жары было прохладно. Двери, завешанные бархатными бордовыми шторами, не пропускали солнечный свет. Пол застелен широкой самотканой, в цвет шторам, дорожкой. Девушка растерялась, не понимая, в какие двери зайти. Следом за ней вошла хозяйка и направила в правую сторону, шепнув:
— Иди, иди дочка!
Девушка словно окунулась в мягкий бархат и оказалась в светлой комнате. Большое окно с тонкими, в сине-зелёную клетку шторами и белой гардиной, давало много света, Она даже сощурилась, после тёмного коридора. Чувствовалась недавняя побелка на стенах, ещё сохранялся запах свежей извести.
Перед Леной — широкая кровать, с деревянными спинками, на которой под белоснежным постельным бельём лежит Пашка. Он спит. Бледное осунувшееся лицо. «Похоже, редко он бывает на солнце» - подумала Лена, - Боже! Это мой Пашка, как он повзрослел! И даже, будто чужой какой-то. Пашка, как мне жалко тебя! Ну нет, надо с ним по-другому, надо так постараться, чтобы он ни в коем случае не заметил мою жалость. Он ведь это сразу поймёт. А у Пашки характер то ещё тот! Ему помочь надо, он сильный, всегда был сильным и смелым, за это я его и полюбила.

Лена вспомнила, как они однажды летом с соседскими ребятишками
отправились за ягодой в соседний лес. Жара стояла, даже травы сникли. Нашли ягодную полянку, рассыпались по ней и затихли все; кто рвал спелые ягоды в бидончик, а кто и просто ел. Вдруг Петька Сюткин дико заорал:
– Змея! Змея! Меня змея укусила!
Все перепугались до смерти, подбежали к нему, а Пашка не растерялся, он перетянул ему ногу выше раны Лилькиным пояском и, водрузив Петьку на горбушку, понёс его в деревню. А до медпункта-то километра полтора было. Так Пашка опустит Петьку на землю, немного передохнёт и снова тащит его.
Петьку из медпункта в райцентр возили, укол ставили. А Пашку потом вся деревня уважала за такой поступок.

Лена осмотрела комнату, кроме кровати стоит этажерка ручной работы, с белыми, вышитыми синим узором, салфетками, на которых стоят книги, много книг. Небольшой стол и два стула занимают правый угол комнаты, а с левой стороны кровати комод, на нём разместился патефон, рядом стопка грампластинок и телевизор «Рекорд». На спинке одного из стульев висит форма пограничника, с прицепленными значками и медалью. Лена прочитала: «За отвагу». Около самой кровати — стул со спинкой. Она прошла тихонько и присела на него. Во все глаза смотрела на Пашку, вспоминая, как не могла без него и дня, сколько ночей проплакала. Где-то в глубине души ещё теплилось чувство, которое она сама убивала, в то время, понимая, зачем это делает. Лена погладила Пашину руку, и он, чуть вздрогнув, открыл глаза.
— Лена? — радостная искорка мелькнула в его глазах и сразу потухла. — Не надо ко мне приходить. Видишь, что от меня осталось? Не знаю, как жить дальше!
Лена строго посмотрела на Пашку:
— Да ты что Паша! Ведь главное, ты живой! Всё будет хорошо, вот увидишь! Не может судьба бить по одному и тому же месту, я уверена, что у тебя будет всё хорошо! Тебе поправиться надо, протез заказать, будешь ходить ещё лучше, чем прежде!
— Ну уж, так и лучше? — И что-то, вроде улыбки, проскочило по его лицу. — Нет, Ленка, у меня всё плохо. Я тебе раньше не нужен был, а теперь и вовсе!
— Паш, можно я буду приходить к тебе? Вдвоём мы справимся! Я ещё полтора месяца дома буду. Юлька позвонила на почту и нам передали, что, я в институт поступила, меня взяли! Представляешь, в прошлом году русский завалила, так я на курсы зиму ходила, а теперь всё сдала! Тебе тоже надо будет поступать, обязательно, ты ведь очень хорошо в школе учился. Я тебе помогу! Можно ведь и на заочное. Паш, ты только духом не падай, просто поверь мне, всё хорошо будет. Я чувствую!
Домой Лена шла расстроенная, она понимала, что Пашку надо спасать: «Нет, не брошу я его в таком состоянии, — говорила она себе. — Не брошу! Я должна ему помочь».

Людмила съездила к Юльке, отвезла ей продуктов, побыла с ней три дня и вернулась. Не может она в городе, воздух там другой, машины, люди…
— Нету лучше нашей деревни ничего! Здесь и тихо, и спокойно, и воздух — не надышишься, а там даже вода плохая. Как вы её пьёте? Хлорка голимая! Нет, не люблю я город!
Перед сном женщина зашла в комнату дочери, а та её ждала, не могли они при отце говорить.
— Лен, видела я этого Андрея, приходил он один раз. Смазливый, конечно, испугался, когда меня увидел. Вид такой, будто что натворил. Он про тебя спрашивал, я сказала, что ты уехала домой. Он и ушёл сразу, я ничего не стала говорить, а Юльке строго наказала, чтобы не пускала его. С ней я провела беседу, и про гулянки, и про дружков — вроде поняла. Ох, не знаю, не знаю… Тяжело мне с ней справляться. Отца через месяц отправлю, отвезёт вам картошки да солонину, ну, а мясо позже, как морозы начнутся. Свинью заколем, тогда и мяска вам привезёт. Лен, тебе рожать-то когда? В конце февраля, наверное, ты уж приспросись там, в институте, как и когда можно академический взять, домой сразу приедешь. Дома и стены помогают. Мне ещё отца подготовить надо, даже не знаю, как ему обо всём рассказать…

Дни летние пролетели быстро, зажелтели листья на берёзках и тополях, ночи стали холодными. Близилась осень. Лена часто навещала Пашу, и он изменился, стал улыбаться, шутить. Василий раздобыл костыли, и Паша уже мог потихоньку выходить на свежий воздух. Они с Леной иногда сидели в беседке, стоявшей под черёмухой в углу двора, вспоминали школьные годы. Ей хотелось узнать, что произошло на острове Даманском из первых уст, а Павел молчал, не хотел об этом вспоминать. Единственное, сказал, мол, ему очень больно, что погибли его друзья-пограничники.
Лена прекрасно понимала, что вместе им не быть. Зачем она ему с ребёнком? А он, в свою очередь, думал о том, что инвалид ей не нужен. Но им было хорошо вместе.

Время подошло уезжать, Лена перед отъездом забежала к бывшему однокласснику.
— Ну вот, Паш, пришла попрощаться. Завтра утром уезжаю, не знаю, получится ли приехать. Если смогу, обязательно прилечу, ты только не унывай. Во всяком случае, на седьмое ноября отпустят, а потом новогодние каникулы! Я тебе говорила, что всё у тебя будет хорошо, значит — будет!
— Я ждать тебя буду, не бросай меня, пожалуйста. Я понимаю, зачем тебе такой? Но ты всё равно, приезжай!
— Приеду, Паша, ты поправляйся! И не смей нос вешать! Маму побереги, она сильно переживает! Мама у тебя замечательная! Ну, ладно, Паш, я побежала! Ещё вещи собрать надо! Можно я тебя обниму?
Лена обняла исхудавшего Пашку, поцеловала его в щёку и, улыбаясь сквозь слёзы, сказала:
— Ты не замыкайся только. Наши же в деревне остались? Не все уехали? Постарайся видеться с ними, хоть иногда. Вспомни, какой у нас дружный класс был! Ну, всё, пока!
— Я люблю тебя! — прошептал ей вслед Пашка. — Приезжай скорей!

Андрей запутался совсем. Конечно же, ему Лена нравилась больше, но она прекратила общение. Да и поделом! Увидела, что он с Юлькой развлекается, вот и ушла в сторону. Юлька со своими запросами и капризами стала надоедать ему, а как Лену вернуть он не знал.
Лена вошла в свою комнату, поставила сумки на пол и присела на стул. В дверь постучали, она приоткрылась и в проём просунулась голова Евдокии Фёдоровны:
— Леночка, это ты? Наконец-то! Мы уже заждались тебя. Не можем с твоей сестрой справиться, грубая она, не слушается. Бывает, пластинку включит поздно вечером, да и частенько слышим, что не одна она в комнате. Поговори с ней, Леночка, может тебя послушает.
— Хорошо Евдокия Фёдоровна, поговорю. Я ведь учиться приехала. Буду здесь. Не переживайте.
Решила она поговорить с сестрой серьёзно. Юля не знала, что Лена в этот день приедет, и домой не спешила. Она с друзьями отдыхала за городом, отмечали последние деньки лета. Пришла поздно, от неё пахло спиртным.
 Лена спросила:
— Юль, ты почему так поздно? Завтра первый день в институте, надо подготовиться, собраться.
— Ну вот, ещё одна командирша приехала! Что вам нужно от меня? Живу, как хочу! Вот, захочу и не пойду завтра в институт, и что? Да ничего! Не лезьте в мою жизнь! Да, кстати, я твоего Андрюху бросила, можешь с ним шуры-муры продолжать. Он меня больше не интересует.
— Ты как себя ведёшь? И почему решила, что все тебе должны? Сама-то что можешь? Давай, берись за ум и прекращай свои гулянья. Сегодня, я чувствую, разговор у нас не состоится. Ложись спать. Завтра поговорим.
— Да мне с тобой и завтра говорить не о чём!
Юлька громыхнула крышкой кастрюли:
— О-о-о, чувствую, сестра приехала! Вот тебе и супчик. Вот за что я тебя люблю, так за то, что ты меня голодной никогда не оставишь!
Лена прилегла на кровать, Юльке она постелила на диване.

Прошло два месяца. У щупленькой Лены стал виден животик, она специально стала надевать свободные платья, чтобы не так заметно было. Однажды Юлька, приглядевшись к ней, спросила:
— Лен, я что-то не пойму, у тебя что, живот растёт? Ты поправляешься или это то, о чём я думаю? Если так, то ты полная дура! Я вот уже два раза в больничку сбегала и не жалею! Так это Андрей что ли? Вот гадёныш!
— Юль, при чём тут Андрей? Да, я беременна, но не от него.
— Ну да, так я тебе и поверила!
— Верить, не верить — это дело твоё. У тебя, вижу, своё понятие о жизни.
— Мне, Ленка, общежитие дают, так что съеду я от тебя. Надоели вы мне все со своими нравоучениями, да ещё эти соседские бабки лезут, командуют; то музыку выключи, то разговариваю громко, то кухню вымой — оно мне надо? Пусть сами и моют кухню с коридором, что им делать-то ещё? Сидят, как две клуши, ворчат.
— Юль, пойми, нельзя так к людям относится и к себе тоже! Ты о будущем своём думаешь? Жизнь — это не ежедневные развлечения, её прожить по-человечески надо, а не как попало.
— А как это, по-человечески? Как ты, с пузом, без мужика? Живу, как мне нравится, и отстаньте от меня!

На ноябрьские праздники Лена не поехала домой. Написала Пашке, что не отпускают их, на самом деле, не хотелось в таком виде показываться ему.
Она сходила в деканат, расспросила всё об академическом отпуске, и там ей посоветовали, всё-таки учебный год закончить, иначе он пропадёт.
Мама пообещала приехать сразу после нового года и остаться, чтобы Лена смогла закончить первый курс. С отцом она поговорила, тот начал было ругаться, но потом обдумал всё и согласился с матерью.
— Езжай мать, раз так всё вышло. Ребёнок действительно не виноват, помоги дочке. Я тут управлюсь, не переживай за меня.

Юлька почти сразу после разговора с Леной съехала и не появлялась больше. Старшая сестра переживала за неё. Андрея же Лена не встречала, да и видеть не хотела. Долго обдумывала, как Паше сказать, что ребёнок у неё будет, и решилась всё же, написала ему об этом. Пашка долго молчал, потом пришло письмо: «Лена, мне всё равно одна ты или с ребёнком, я очень тебя люблю! Хочу, чтобы мы были вместе! Я всё обдумал, ты только приезжай, мы вдвоём справимся. А ребёночка твоего я любить буду! Если, конечно, ты согласишься жить с инвалидом. Мне пришёл протез, учусь ходить на нём. Знаешь, Лен, у меня появилась уверенность! Спасибо тебе, ты заставила меня поверить в себя, когда мне было тяжело!»
Лена не знала, что ответить, она, конечно же, любила его, но той, юношеской, любовью, а в последнее время у неё было больше жалости к другу детства. Наверное, времени нужно больше, чтобы осмыслить и понять всё. Да и неловко ей было перед ним, вроде и порядочная она, в такую ловушку попала.

Как-то после занятий, уже перед самым новым годом, Лена решила прогуляться. Она забежала в магазин, купила себе на вечер молоко и свежую сдобную булочку. Погода стояла все дни чудесная: присыпанные белым снегом улицы, отличались удивительной чистотой, крыши домов будто в пуховых одеялах, а на балконах — подушки. Деревья красуются в белоснежных нарядах, особенно взгляд привлекают рябиновые аллеи, на каждой красной грозди сидит беленькая пушистая шапочка. Ни ветерка.
В парке было мало людей — несколько мамочек с колясками, да две бабульки сидели, судачили о чём-то на лавочке. Голуби стайкой спустились прямо Лене под ноги и, как на базаре, заворковали, засуетились в поисках еды. Девушка достала из пакета булочку, отломила от неё половинку и раскрошила птицам. Те с шумом, за несколько секунд, склевали всё, тогда она достала вторую половинку, и, раскрошив помельче, чтобы всем досталось, рассыпала перед ними. Лена пошла дальше, несколько голубей стали её сопровождать, выпрашивая корм.
— Птички, милые! — смеялась Лена. — Нет у меня больше! Нету, видите? —показывала она им свои руки. — Принесу завтра, договорились?
Она чувствовала себя прекрасно, ощущая жизнь нового человечка у себя внутри. А он пинал её своими ножками, толкал локотками, как бы говорил: «Я хочу тебя видеть, мамочка!»
— Лена! — Послышался знакомый голос.
 Она обернулась. Да, не ошиблась, это был Андрей.
Он бежал к ней:
— Лена, постой, подожди, мне поговорить с тобой надо!
И подойдя ближе, пытаясь обнять её, сказал:
— Ты прости, что я пропал. Я не знал, да и Юлька голову мне закружила. Прости, Лен.
Лена оттолкнула его, это был, как ей показалось, другой человек. Она увидела худое лицо с тёмными кругами под глазами, во взгляде не чувствовались былые твёрдость и уверенность.
— Я Юльку видел, она мне всё рассказала. Это мой ребёнок, я знаю, я чувствую! Не бросай меня! У меня мама умерла, сердечный приступ. Запил я, с работы выгнали… Лена, я пропаду без тебя!
Она смотрела на него, он ей казался таким жалким, чужим: «Как я могла любить этого человека? Боже, как он мне противен!»
— Уходи, зачем ты здесь? Юлька сказала тебе неправду. Ребёнок не твой, я люблю другого человека. Уходи! Может, ты и проморгал своё счастье, но дело твоё, ты своей жизнью распоряжаешься сам.
— Я докажу, что это мой ребёнок! Не хочешь по-хорошему? Будет по-плохому! Я заберу его у тебя! Поняла?
— Надо же, появился папашка, как чёрт из табакерки! Простить? За то, что ты меня предал? Ты любовь свою растоптал! Живи теперь с этим! А ко мне не приходи. Нет тут ничего твоего!
Лена быстро пошла в сторону своего дома.
Андрей остался, он представлял эту встречу иначе. Думал, кинется к нему Ленка на шею, как прежде.
— Ну и иди, — крикнул он ей вслед. — Нужна ты мне! И без вас проживу!

Он вернулся в свою пустую, давно не видевшую уборки, квартиру. После смерти Анастасии Львовны надломилось что-то у него внутри. Появились друзья, которые были совсем не прочь помянуть его матушку. Раз, другой, третий… Вскоре из квартиры получилось что-то вроде притона. Девицы непристойного поведения быстро узнали о месте, где можно потусоваться. Затянуло Андрея это болото. А тут ещё Юлька бросила его.

Юльку Лена не видела с тех пор, как та ушла в общежитие. Девушка решила зайти к ней. Сестра встретила её холодно.
— Юль, прекращай дуться, мы же сёстры, мы же родные. Я пришла предложить тебе перед зимней сессией, съездить домой вместе. Побудем у родителей несколько дней. Я тебе тут постряпушек своих к чаю принесла. — Лена выложила из сумки на стол кулёк с домашним печеньем. — Ставь чай, попьём вместе.
Юлька посмотрела на Лену, потом села на кровать и разревелась:
– Я устала! Эти бесконечные пары, зачёты, экзамены! Жить-то когда? Молодость проходит.
— Сестрёнка, ты о чём? Да ведь это самые счастливые годы — студенческие! Ты всю жизнь о них помнить будешь. Давай чай пить, успокаивайся.

Второго января девочки, порадовали родителей, приехали домой вместе. Лена с беременностью поправилась не на много, но круглый животик с трудом скрывался под шубкой.
Мама суетилась, встречая дочерей. Отец подошёл к Лене, обнял её и поцеловав в щёку, сказал твёрдо:
— Не переживай дочка, справимся мы. Уже ждём не дождёмся, кто же родится у нас? Всё хорошо будет!
Лена улыбалась, а мама прослезилась:
— Прав отец, переживает теперь и за тебя, и за ребёночка. А я уж почти всё к поездке приготовила, после января, числу к десятому поеду к тебе, Леночка. Я и малышу всего набрала и пелёнок нашила из простыней и подгузников из марли наделала, носочки вот связала пуховые, тёпленькие. Время ещё есть, хочу шапочку и кофточку связать. Вяжу из розовой пряжи, а вдруг мальчик будет, но всё-таки думаю, что девочка, животик-то у тебя кругленький, весь спереди. По народным приметам — девочка должна быть. Справимся мы, дочка, ты будешь на занятия ходить, а я с малышом. Ничего, переживём и это!
На следующий день, Лена решилась пойти к Паше. Тётя Маша очень удивилась, увидев Лену беременной:
— Леночка, как это? Ты замужем?
— Нет, тётя Маша, я жду своего ребёнка. Он мой. За Пашу не беспокойтесь.
— Господи, — подумала тётя Маша, — бедная девочка. — А вслух заговорила:
— Леночка, я не о том! Я решила, что у тебя, наверное, муж есть! Ты надолго приехала?
— Нет, тёть Маш, послезавтра уедем с Юлей.
Лена зашла в комнату Паши, он не ожидал её увидеть, растерялся, но встал со стула и медленно подошёл к ней. Походка его чуть сменилась, Лена заметила это. Она смотрела на его ноги, в трико они почти совсем не отличались друг от друга. Пашка обнял Лену, прижал её к себе и поцеловал:
— Я ждал тебя, очень ждал. Ты так внезапно… Я даже растерялся. Ленка, я хожу! Понимаешь, хожу сам! Вот в футбол пока играть не могу, но обещаю, что научусь!
Он расстегнул ей шубку и, наклонившись, приложил ухо к животу:
— Привет, малыш! Я люблю тебя и твою маму! Ты поможешь мне уговорить её, чтобы она вышла за меня замуж? Поможешь? Я очень надеюсь на тебя! Лен, я ведь сам уже собирался ехать к тебе, будем учиться вместе, на заочное поступлю, работу найду. Меня на инвалидность поставили, но работу подобрать можно. Леночка, милая моя, я даже не спросил, согласна ли ты! А ты согласна?
Лена слушала его, как во сне! Да, она любит его, любит своего Пашку!
— Паш, я тоже люблю тебя, давно люблю! Только в юности скрывала это от тебя. Лиля ведь тебя тоже очень любила. Жалко было её.

В город они уехали вместе, и там, перед самыми родами, зарегистрировались. Двадцать седьмого февраля у них родилась девочка. Лена назвала её Лилей. Родители Паши купили им двухкомнатную кооперативную квартиру, и молодая семья переехала в неё. Теперь, уже бывшие, соседки — Евдокия Фёдоровна и Полина Ивановна, с теплом провожали Леночку, попросив её не забывать о них и иногда навещать.

Лена с Юлей в один год закончили институты. Пашке оставалось два года до окончания, строительного вуза, он учился заочно и работал в производственном отделе строительной организации №6 инженером.
Юля прекратила свою разгульную жизнь, стала писать научные работы, она вышла замуж, но детей у неё не было. Сёстры часто собирались вместе, Юля очень любила племянницу и без подарка не приходила. А Лиля родилась точной копией Андрея, с такими же большими голубыми глазами.

 Андрея больше никто не видел, поговаривали, что случай был такой в городе: пожар в одной из квартир произошёл и хозяин её погиб в огне. Лена догадывалась, что это был Андрей. Адреса у неё не было, да и друзей его она тоже не знала. Он больше не появлялся в её жизни.

Когда Лиле исполнилось пять лет, у неё появился братик и через два года — второй. Мама Павла и мама Лены часто приезжали им на помощь, пока детки маленькие были. А когда подросли они, стали забирать их на всё лето к себе.

Прошло десять лет.
Лена с Пашей по весне приехали в свою деревеньку, дети остались в доме с дедом и бабушкой, угощались разными вкусностями. Тишка лениво вышел их встречать, он заметно состарился, шерсть его уже не лоснилась, а даже кое-где клоками свисала вниз, он потёрся о Ленину ногу и ушёл к себе на матрасик, с любовью сшитый для него Людмилой. Лена с Павлом вышли на берег, взяв с собой Джека. Графа не стало несколько лет назад, умер от старости, так родители взяли у соседей щенка, Джеком его назвали. Тот с удовольствием, радуясь освобождению о цепи, бегал по лугу, метя кустики и гавкая на ворон, усевшихся на берёзах.
— Паш, посмотри, какие берёзки! Они хорошо подросли, мне теперь совсем до вершин не дотянуться. Что там дотянуться, я и забраться на них не смогу! Высокие красавицы, скоро серёжки распустят, а там, глядишь, и листики свежие появятся. Я ведь в детстве бегала с ними мерялась, всё следила, кто быстрее растёт. Смотри, какие они вымахали, крепкие, красивые! А черёмуха, какая красавица! Как дома хорошо, Паша! Паш, я тебе сказать забыла, нашей Лилечке за отличную учёбу путёвку выделили в Артек! Представляешь, радость-то какая! На море поедет наша девочка! Умница она у нас.
От кустов черёмух, посаженных Леной с её отцом, шёл терпкий аромат молодых почек, он разносился по всему берегу. На Каменушке как раз начинался ледоход, лёд трескался по всей реке, и вода, выбиваясь из-под него, с силой несла льдины вниз по течению, сталкивая их друг с другом и кроша на мелкие куски. Ледяная, мутная вода поглощала всё, что встречалось на пути.
Лена прижалась к мужу, ей вдруг показалось, что Лиля помахала ей из воды рукой, оттуда, где всё ещё цеплялась за жизнь склонившаяся в воду старая ива, пустившая много новых ростков. Лена представила, какая она будет летом, как снова пустит по воде свои зелёные веточки…
Встрепенувшись, она будто услышала из воды Лилин голос: «Счастья вам!»