Оранжевый пакетик

Солнечный луч, словно шутник-фокусник, отразился от ее черных лаковых ботинок на платформе, высокой, как амбиции провинциального актера, и ударил мне в зрачок, превратив его в звенящую точку. Апрель, этот обманщик, все еще держал нас в ледяных объятиях: утром термометр показывал -6, и девушка, словно спешащая на зимнюю охоту, была облачена в черный пуховик, воротник которого изнутри был украшен следами тональника, как будто она только что вышла из боя с собственной внешностью. Ноги ее прятались в спортивно-пижамных штанишках светло-серого цвета, которые, казалось, были куплены в спешке, на распродаже, где-то между сном и явью.

Лицо ее было украшено бежевой помадой, оттенок которой, как и все женские тайны, знают только они сами. Глаза, карие, почти черные, как у мыши, смотрели из-под козырьков длинных ресниц, а над ними, словно плодородные нивы, раскинулись брови, выведенные рукой мастера татуажа. Волосы, не слишком густые, но прямые и податливые, лежали, будто только что вынутые из воды, придавая ей сходство с русалкой, которая случайно забрела в суровый мир омских Нефтяников.

Но главным акцентом ее образа был оранжевый бумажный пакетик Hermes, слегка помятый, но все еще излучающий ауру роскоши. В нем, как в сокровищнице, лежали ее пожитки: какое-то тряпье, телефон и спортивный шейкер. Я вспомнил свой собственный шейкер, который теперь служил мне для смешивания алкогольных коктейлей, а не протеинов и предтренировочных смесей, и подумал: как милостив Господь, что времена меняются, а с ними и наши привычки.

Была ли она красива? Пожалуй, больше ее красила молодость, эта вечная спутница, которая, как и апрель, обманчива и недолговечна. Но в тот момент, под холодным солнцем, она казалась воплощением чего-то яркого, почти недосягаемого, как тот самый оранжевый пакетик, который она несла с собой, словно символ своей принадлежности к другому, более роскошному миру.