Истина в вине

Вернисаж в галерее «Арт-Апокалипсис» кишел людьми, чьи наряды кричали громче их мыслей. Сергей и Виталий, два титана диванной эрудиции, пробирались меж толп, словно через джунгли абсурда. Художники, как изысканные хищники, кружили с бокалами в руках, цепляясь взглядами за ценники на стенах.

— Смотри, реалисты! — прошипел Сергей, тыча в группу мужчин в холщовых рубахах. — Они жрут виски, как воду! Видишь, как тот тип с бородой «под Толстого» размахивает бокалом? Это не жест — это SOS печени!
Виталий, прищурившись, парировал:
— Экспрессионисты уже в нокауте! Вон та дама в платье «цвета тревоги» пятый раз обнимает абстрактную скульптуру. Она не плачет — это у неё коньяк вытекает через глаза!

Друзья ринулись к концептуалистам. Художник в очках-велосипедах доказывал, что его работа «Воздух в кредит» — это метафора инфляции духовности.
— Концептуалисты пьют, чтобы забыть, что их идеи украли у Википедии в 3 часа ночи, — заявил Виталий. — Их коктейль: лёд из слез Кафки, сироп из деконструкции!
— А вон абстракционисты! — перебил Сергей, указывая на группу, где мужчина с синей прядью в волосах тыкал пальцем в пустоту, крича: «Вот он, смысл!». — Они пьют всё подряд, лишь бы не признать, что их «шедевр» — это случайный плевок акрилом!

Спор накалился. Сергей, красный как «Красный квадрат», орал, что примитивисты — истинные алкаши, ибо их искусство «на уровне детсада после трёх бутылок». Виталий, размахивая канапе с икрой (которую принял за «акт протеста против пищевой диктатуры»), доказывал, что сюрреалисты уже мертвы, ибо «только труп может видеть сны под водку с мескалином!».

Галерея затихла. Посетители, приняв дуэт за часть инсталляции «Диалог глухого с немым», начали снимать их на телефоны. Даже художник-минималист, чья работа состояла из одной точки, пробормотал: «Наконец-то живое искусство!»
— Искусство — это когда ты плачешь, но не знаешь, от восторга или похмелья! — выдохнул Сергей, срывая с себя галстук.
— Нет! Искусство — это когда ты настолько пьян, что готов выставить свой бокал как «Кубок экзистенции»! — рявкнул Виталий, швыряя в него оливкой от мартини.
И тут случилось. Оливка, пролетев мимо, угодила в лицо бородачу-реалисту, который, как выяснилось, был куратором выставки. Тот, рыча «Вы — вандалы духа!», запустил в друзей сыром «Бри» (часть инсталляции «Распад буржуазии»). Началась битва. Абстракционисты швыряли в них красками «для глубокого погружения», концептуалисты кричали «Это метафора агрессии капитализма!», а дама-экспрессионистка, истерично смеясь, рисовала кровью из разбитого носа Виталия на стене «Портрет хаоса».

Когда охрана выволокла их на улицу, Сергей, с сыром на плече, хрипел:
— Мы… мы стали частью их безумия!
— Нет, — хохотнул Виталий, выплевывая зуб. — Мы стали их лучшим проектом.

На следующее утро сайт галереи взорвался статьей: «ГЕНИАЛЬНЫЙ ХЭППЕНИНГ: ДВА АНОНИМА КАК ЗЕРКАЛО ДЕГРАДАЦИИ АРТ-РЫНКА». А друзья, сидя в травмпункте, спорили, кто из них — «акционизм», а кто — «постдраматический театр».