Надзаконное право

 – Дальше не поедем, все, – обреченно констатировал лысый водитель междугороднего такси, – граната сломалась. Я у брата переночую, утром отремонтирую. А пока пусть здесь постоит. Вот вы, ребята, вам-то что делать?

Тем зимним вечером в старой, 1997 года выпуска «Зафире» сидели трое – ее владелец и два пассажира: капитан полиции и я. Автомобиль находился на центральной площади, у башни с часами, показывающими десять часов. В двух часах езды нас ждали наши родные. В столице, состоящей из аляповатой смеси грязно-серо-розовых зданий и современных небоскребов, нас никто не ждал. Более того, этот город делал все, чтобы отвратить от себя его посетителей.

– Помочь чем надо? Ладно, сам завтра разберешься! Прощай! С наступающим! Пошли! Успеем еще! – капитан выскочил на тротуар, хлопнув дверью. Я медленно, нехотя последовал за ним. В руке у меня была сумка для ноутбука. «Куда это он? Все, домой возвращаться. Из-за чего? Из-за того, что лысый поленился проверить машину перед рейсом. Холодно. Автобусы в этой стране, фактически, перестают работать уже после восьми часов – даром что вся площадь иллюминирована и на центральной улицы полно гостей из соседнего шиитского государства. Еще этот компьютер с собой притащил», – рефлексировал я, а капитан уже кому-то звонил:

 – Что, не выехали еще? Ждете? Не подойдет? Опаздывает? Не придет? Ладно, мы на метро – двое. Да!

Он махнул рукой в сторону тускло светящейся синей буквы «М». Быстрым шагом мы двинулись в ее направлении. Капитан двигался стремительно, я едва поспевал за ним.
Через пятнадцать минут мы выбрались из метро и оказались в чреве черного «Мерседеса». В отличие от меня, капитан позаботился заранее добыть номер своего знакомого водителя другого междугороднего такси-сервиса, молодого, говорящего с акцентом, черноволосого парня. У него слетели клиенты, автомобиль был в нашем распоряжении. Я устроился на заднем сидении, капитан занял место рядом с шофером, с которым, как я уже упоминал, был шапочно знаком.

Разговорились. Вначале – об автомобилях, ценах на них и о таможенных пошлинах. О женщинах, вопреки, общепринятым шаблонам, не говорили. Я не знал водителя, он не знал меня, а присутствие человека в форме напрягало не только нас, но и его самого. Поэтому разговор с воров-таможенников плавно перетек в плоскость обсуждения последних решений (не)родного правительства.

 – Истинно как оккупанты действуют, – резко заметил капитан, – за пару недель дали разрешение на регистрации нескольких неправительственных организаций, конвенции какие-то – абсолютно ненужные, опасные конвенции – подписали. Кто сказал, что наш президент – умный человек? Кто, вообще, его окружает? Говорят – молодежь вокруг него здравомыслящая, только я одно знаю – нельзя молодых в политику пускать сразу на высокие должности. Без опыта управления, без коммуникационных навыков.

 – А что они подписали, какие неправительственные организации зарегистрировали? – осторожно спросил безымянный водитель.

 – Да разные, – ответил капитан, презрительно усмехаясь, – на что только не пойдут люди ради сохранения власти – даже на предательство своей истории, традиций.

 – Ага, эти неправительственные организации – на содержании либо иностранных разведок, различных мутных организаций, обществ, либо исполнительных и законодательных органов разных государств, – рискнул поддержать беседу я.

Водитель промолчал, он, в принципе, придерживался принципа «моя хата с краю»: прикажут врагов народа и нации возить – повезу, выгодно будет с бывшими врагами дела вести, торговать – будут торговать. Лишь бы не было войны!

Капитан скривил губы и – с легкой досадой – удивил меня своим ответом:

 – Мы не о политике говорим, а о традициях наших, о заветах наших предков. А эти всех извращенцев обелили, у них права, видите ли. Их обижать нельзя. Им потакать нужно, как детям.

Понятно, в присутствии двух свидетелей человек в форме не поговорит о политике. Ему закон запрещает. Dura lex, sed lex, гласит латинская пословица – такая же дурная, как и ее содержание. Ибо где бы сейчас оказались некоторые государства, если бы в трудную минуту армия или полиция не занялись бы политикой?

(Сейчас, по происшествии некоторого времени, понятно, что капитан был прав. Глава государства, о котором он упомянул, считал себя величайшим стратегом всех времен и народов, а по части составления хитроумных (а на поверку – глупейших) комбинаций он, в собственных глазах, превосходил даже героя своей юности – Остапа Бендера. Все бы ничего, но из-за ошибок этого человека погибли тысячи молодых людей. А адепты его партии все еще продолжают восхвалять своего лидера как величайшего и мудрейшего политического деятеля).

 – У извращенцев – права! У рецидивистов – права!– продолжал капитан, – у Брейвика – подумать только, у мясника, положившего целую роту, – права! Слушай, и не нашлось ведь ни одного мужика, который бы, несмотря ни на что, просто пристрелил бы подобного засранца прямо в зале суда – как это сделали Марианна Бахмайер, Гарри Плоше, Элли Неслер. Суд Линча? А чем лучше законное неправо? Довольно юридических клише и мертвых формулировок…. Впрочем, о чем я? Достаточно посмотреть на рост и взгляд современных политиканов, послушать их речи. Посмотреть на их  свиту. Свита делает короля – посмотрите на тех, кто окружает нынешних президентов. Срам…. Тьфу, да и только! По царям и подданные. Просто нет сейчас таких титанов, как Маркс.

 – Маркс, может и титан, только идеи у него, мягко говоря, в пределах фантазий карлика. Хотя лучше Маркс, чем современные мещане-бидермайеры, – возразил я.

Водитель напрягся: о Марксе он знал понаслышке, слово «бидермайер» слышал впервые.

Капитан заметил:

– Пусть Маркс – не самый великий мыслитель в истории. Но нашему времени именно идей и не хватает. Идей, которые поднимут массы. Массы поднимает только нужда – они разгромят все супермаркеты, когда им будет нечего есть. И идеи – если они соответствуют их интересам и чаяниям. Но у наших современников плохая привычка – любовь к благополучию, в обмен на нее они продадут и родину, и славу предков, и будущее внуков. Бороться ради идеи? Увольте, мы не романтики из девятнадцатого века! Какой пример подает нынешняя интеллигенция? («Не хватало, чтобы он еще упомянул классификацию интеллигентов по Грамши», – успел подумать я). Умирает знаменитость, например, известный певец, актер, и они публикуют в соцсетях полные деланной скорби комментарии или пихают публикации, на которых им, много лет назад, посчастливилось постоять в паре метрах от звезды. О, они даже пообщались! Самоутверждение за чужой счет! Кумир – вот и вся вера наших дней. Что сегодня исповедует современная молодежь? Маркетинговую чушь Стива Джобса?

 – Обама назвал его пророком, – внес в беседу свою лепту наш таксист.

 – В Библии подобные ему называются лжепророками, – парировал капитан, – если смысл жизни человека – водя по экрану пальцем, получать удовольствие – плевать я хотел на таких пророков. К тому же – мелких воришек. Вы ведь слышали, как он обманул Возняка в Atari? Заставил его за четыре дня решить сложную задачу, а премию за ее решение присвоил себе. Вот и все, что следует знать о современных пророках.

– У нас и без них полно своих проблем, – попытался вернуть капитана в родные пенаты наш кэбмен.

 – Да, верно, – и решаются они пока оперативно, – с удовлетворением согласился капитан, – вот на днях, например – прихожу на работу – моя смена. Вижу – привели-приняли одного наркомана. Стоит посреди кабинета, разделся, показывает всем детородный орган, смеется. Угрожает: попробуйте, троньте. Наши, только из Академии, да и те, кто постарше, стоят, глядят да боятся. А и есть чего: наркоман этот – родственник одного депутата из оппозиции плюс член какой-то, как наш друг (кивок в мою сторону) сказал, «мутной» неправительственной организации, которая призывает наркоманов не бить, а жалеть и дарит им шприцы одноразовые. С юмором ребята из международных организаций, однако.  Борются с наркоманией посредством одноразовых шприцев!  Отчего же террористам броневики и танки не поставляют? Циники-филантропы хреновы! Так вот, стоит это чудо, кривляется, вижу – собирается в кабинете, в здании полиции, нужду справить. Да при этом еще ухмыляется погано да гнусит – попробуйте троньте – везде камеры, завтра я видео с них покажу кому надо – все без работы останетесь, мне всю жизнь будете компенсации платить. Я не выдержал. Знаете, что я сделал?

 – Что?

 – Просто подошел к выключателю и вырубил свет. А потом хорошенько отметелил этого урода. А когда свет зажегся, он валялся на полу, в собственной крови и моче. Он что-то пытался сказать, мычал. «Ну, и где твои камеры?» – спрашивал я его, улыбаясь и делая вид, что хочу помочь ему подняться. А в кабинете находилось более пяти человек, готовых подтвердить, что на этаже произошло замыкание, и что находящийся на полу человек, в темноте, споткнулся и упал.

 – Ну да, несколько раз споткнулся и упал. Сразу на несколько стульев и столов. Об стену еще ударился пару раз, – пошутил водитель.

 – Осуждаешь? – неожиданно спросил меня капитан, – нужно было соблюсти права человека, как дяди и тети учат, которые нам различные гранты дают для осуществления реформ в полиции? Дать ему поссать в полицейском участке?


 – Добро должно быть с кулаками, – живо ответил я, – никак не могу осуждать, с учетом того, на что наркоман готов ради дозы. А что касается дядь и теть, которые гранты предоставляют.… Так ведь они – самые первые лицемеры, каиново отродье. Они и дьявола оправдают, если это будет в их интересах, если это нужно будет для распространения сферы их влияния. И да, национальность и расовая принадлежность  этих дядь и теть не имеет никакого значения. Я не во всем согласен по поводу приверженности дедовским обычаями и традициям, скажу прямо. Тормозят нас эти условности замшелые. Маленьким нациям, вообще, все эти традиции, кроме вреда, ничего не приносят. Но в том кабинете я бы был рядом с тобой.

После этих слов водитель посмотрел на меня с уважением, а капитан – с благодарностью. Возможно, он уже жалел о своей откровенности, но после моих слов понял – я не из тех, кто принимает за чистую монету лозунги, посредством которых элиты пытаются управлять современным миром, следовательно – не рафинированный интеллигент и не доносчик.