Счастливый день обречённой женщины

На одной из скамеек тенистой набережной, спрятанной среди пышного черёмушника, словно изваяние, сидела молодая женщина. Она пришла сюда очень рано, и полусонный портовый люд, угрюмо шагавший на службу, с любопытством останавливал на ней свои взгляды.
Женщина неотрывно смотрела на противоположный берег. Вдруг её бледное, неподвижное лицо озарила улыбка - проворное солнце необычайно лихо выскочило из-за соснового леса. Оно появилось внезапно и ударило женщине в глаза. Женщина зажмурилась и прикрыла лицо ладонью. Когда же она осмелилась вновь взглянуть поверх горизонта, ослепительный шар ярко-лимонного цвета выдвинулся чуть правее и висел уже над крохотными избами далёкого посёлка.
Несколько раз её взгляд останавливался на маленьких ручных часиках, и со стороны могло показаться, что женщина обременена каким-то ожиданием.
Ровно в шесть часов она откинулась на спинку скамейки и прикрыла глаза. Женщине захотелось представить, как тридцать два года назад в это же самое время мама, издавая вопли при потугах, выталкивала на свет божий её крохотное тельце из своего чрева.
Наташа Ларионова никогда не видела свою маму – Елизавета Ивановна скончалась при родах, даже не успев взглянуть на родное чадо. Новорожденную забрала к себе тётка – родная сестра Елизаветы Ивановны. После её смерти Наташе пришлось перебраться к бабушке.
Окончив школу с золотой медалью, Наташа уехала в Москву и легко поступила в институт на факультет биологии. Её поселили в общежитие.
Всё было прекрасно и удивительно. Шумно бурлила студенческая жизнь, не оставляя времени на горести и печали, а если таковые и появлялись, то это были всего лишь любовные переживания.
 Наташа Ларионова была умна и трудолюбива и совсем скоро стала младшим научным сотрудником, снискав к себе большое уважение.
В канун тридцатилетия ей выделили однокомнатную квартиру в знаменитой «хрущёвке».
Беда пришла нежданно-негаданно. Через неделю после дня рождения она почувствовала слабость, пропал аппетит, у неё кружилась голова и появилась одышка.
Наташа обратилась к врачу. Анализы показали пониженное количество эритроцитов, недостаточное содержание гемоглобина и увеличение числа лейкоцитов. Ей сразу стал понятен диагноз.
Она вопросительно посмотрела на врача и спросила:
- У меня лейкоз?
Врач – маленький, седенький старичок, встрепенулся и стал похож на встревоженного воробья.
- Да, это так, - он всем телом подался вперёд и заговорил почему-то полушепотом. – Главное – не паниковать. Увеличение числа лейкоцитов и разрастание кровяных элементов вовсе не означает необратимый процесс. В наше время всё это не смертельно и успешно лечится. Чтобы благополучно избежать нежелательных последствий - нужно поторопиться.
От взгляда Наташи не ускользнула та напряжённость, которая присутствовала в замшелом докторе.
- Остаётся надеяться, что всё будет именно так, как вы сказали, - тихо проговорила Наташа, тягостно думая о предстоящем лечении.
Врач довольно долго делал какие-то записи в медицинской карте, усиленно надавливая на сношенное перо старинной авторучки. Оно жалобно скрипело и посвистывало. Затем, бегло пробежавшись по написанному тексту, он отложил карту в сторону и заполнил направление в стационар.
- Не усматриваю ничего страшного, но недельки три придётся подлечиться.
С этими словами он вручил серый листочек Наташе и глазами дал понять, что больше не задерживает.
 Впервые она очутилась на больничной койке. Всё складывалось так отвратительно, так скверно, что ей хотелось плакать круглые сутки. И как тут не заплакать, не зарыдать, не заскулить по-бабьи, когда так удачно выстроенная жизнь внезапно рушится, ломая все планы и надежды? Что такое тридцать лет? Это по сути всего лишь часть пути, пройденного по узкой петляющей тропинке, после которой начинается широкая прямая дорога. И шагать бы по ней, да шагать, но, увы, уже не сделать и шага, потому что эта дорога недосягаема, она превратилась в мираж.
Тропинка длиною в тридцать лет оборвалась неожиданно и преждевременно, завела в тупик.
Наташа будто попала под гильотину и лежала в ожидании чуда: когда же появится мужественный рыцарь, расправится с палачом и спасёт её от казни? Хотелось верить в сказку с первого дня, но шло время, а рыцарь не объявлялся.
За два года Наташа шесть раз отлежала в больнице - болезнь прогрессировала. В голове всё чаще кружились печальные мысли.
Теперь она не просто вспоминала прошедшие события – мимолётом, эпизодически, как вспоминает здоровый человек, а делала это несколько иначе. Любой факт личной жизни представлялся ей с детальной ясностью каждого дня, каждого мгновения, и это ещё более усугубляло её душевные переживания. Страшный диагноз впервые породил мысль о смерти, мысль, которая никогда ранее не приходила в голову.
Всё спуталось в её жизни.
Есть собственная квартира в Москве с пропиской, которая позволяет быть уверенной и независимой, есть любимая работа, появилась возможность сделать научную карьеру, а для женщины это очень большая удача. Есть просто друзья и подруги, словом есть всё или почти всё, что требуется человеку в таком возрасте. Почему же тропинка оборвалась так неожиданно и преждевременно? Кто помешал прошагать по большой дороге? Кому так угодно? Всевышнему? Тогда какую цель он преследовал, окутывая душу человека телесной одеждой на столь малый срок?
Наташа задавала вопросы один за другим, обращаясь к Небесам, в тайне надеясь, что смертельная болезнь может оказаться случайной. Совсем недавно она вдруг поняла, что жизнь на Земле зародилась не спонтанно, не сама по себе, а является закономерным и даже необходимым этапом ЧЕГО-ТО неизвестного и недоступного для человека. Она была твёрдо уверена, что пройдут сотни лет, и человек докопается до Истины.
Две недели назад Наташа в очередной раз выписалась из больницы. Гуляя по улице, она прикупила пару газет и присела на скамейку для просмотра. Её внимание привлекла небольшая статья о таёжном целителе.
Раньше Наташа и не уделила бы внимания такой тематике, но сейчас её как будто пронзило током, как будто кто-то вынуждал прочитать эту неприметную статью. Целитель из таёжной глубинки по имени Терентий мог творить чудеса и ему каким-то невероятным образом удаётся исцелять безнадёжных больных, на которых врачи, как говорится, уже давно поставили крест.
Решение созрело незамедлительно.
Наташа быстро собрала вещи первой необходимости и укатила на поиски кудесника. После смерти бабушки у неё в этом городе осталась квартира, которая перешла в её собственность по завещанию. Наташа не стала спешить с продажей, сдавала наследство бабушки в наём, ежемесячно получая от квартирантов денежные переводы. Деньги не ахти какие, но они служили хорошим подспорьем в дорогой столичной жизни.
Отыскать целителя не составило большого труда, но ей не повезло – Терентий оставил жилище и ушёл в тайгу собирать травы. Пускаться за ним вдогонку было безрассудно, оставалось только ждать его возвращения.
Взвесив все «за» и «против», Наташа осталась в Перми. К тому же, квартирант съехал раньше срока, и квартира пустовала.
«Какая разница, где коротать остаток жизни, - рассудила она. – Здесь, по крайней мере, спокойнее, никто не беспокоит телефонными звонками, не сочувствует, не лепечет, извиняясь, что нет возможности навещать чаще. Здесь есть надежда на целителя. Он поможет, он обязательно поможет, вот только соберёт свои травы и сразу займётся лечением. У него всё получится, надо лишь переждать время. Месяц пролетит незаметно».
От такой мысли Наташа даже повеселела и почувствовала себя спокойнее. Самые необходимые лекарства у неё были, их она прихватила с собой ещё в Москве и сейчас её жизнь была ничем не обременена. Полная свобода. Можно делать всё, что душе захочется, и никто не сможет её остановить, запретить, предостеречь, потому что сделать это просто некому. Она одна в этом большом городе и никому нет дела до неё.
Сейчас для неё главное - не замыкаться в четырёх стенах, не киснуть и не скулить, уткнувшись часами в подушку. Нужно больше находиться на свежем воздухе, выдержать всего лишь один месяц. Наташа составила для себя график прогулок, и каждый день подолгу проводила время на набережной Камы.
Сегодня был её день рождения, и день памяти матери. День радости и скорби одновременно. С каждым прожитым днём здесь, в Перми, Наташа всё больше убеждалась, что поступила правильно. Трудно представить, как сложился бы в Москве день сегодняшний. Наверное, ближе к обеду явилась бы взбалмошная Ленка, пофигистка по натуре, отбарабанила бы казённые слова поздравления и поставила бутылку шампанского на стол.
Протараторив безумолчно с часок, опорожнив при этом ровно половину принесённого напитка, эта лихая женщина, скорее всего, сослалась бы на чрезмерную занятость и поспешила покинуть квартиру именинницы.
Потом наступила бы пауза до вечера, прерываемая одним – двумя звонками тех, кто находится в это время за пределами Москвы. Ну, а вечером её бы навестила стайка подруг, разбавленная несколькими мужчинами.
Сценарий знаком с прошлого года: час поздравлений и час утешений. Всё происходит как в самодеятельном театре – бездарные актёры с трудом подбирают слова, в них фальшь и плохо скрываемое лицемерие.
«Как хорошо, что я уехала», - в очередной раз мысленно возрадовалась Наташа и разомкнула веки.
Небо было ярко-голубым и поразительно безоблачным. Наливаясь красками и силой, утро матерело, зажигая новый день. Наташа медленно поднялась, подошла к чугунному ограждению и оперлась на него грудью. Внизу, где заканчивалось бетонное укрепление берега, среди спрессованного слоя прибрежной гальки мужественно пробился молодой ивняк.
«Интересно устроен мир, - подумалось Наташе. – Каждому живому существу уготовано строго определённое место. Один рождён в джунглях, другой в тундре, третий в роскошной квартире большого города и у каждого своя судьба. Странно, но этот таинственный закон расселения распространяется не только на людей, но и на всё живое. К примеру, почему этот кустик пустил свои корни здесь, а не через сто метров, где и почва более плодородная, и расти безопаснее. Каждый день ему уготовано жить в смертельной угрозе. Не исключено, что сегодня вечером явится сюда какой-нибудь рыбак, забросит удочки и начнут его одолевать комары. Отломит он веточку, чтобы защитится от них, потом другую, третью и останется к утру от деревца ободранный ствол. Зачем мучился, спрашивается, зачем выживал? Кто тот злодей, что распорядился бросить семя именно здесь?»
Наташа усмехнулась своим философским мыслям, отошла от парапета и побрела вдоль набережной к речному вокзалу, чтобы сесть на троллейбус и вернуться домой. До остановки было не более километра, но это расстояние она преодолела только ближе к полудню. Несколько раз, не дойдя до здания вокзала, она вновь возвращалась назад и устраивалась на полюбившейся скамейке, смотрела вдаль, как будто там, под небесами можно было получить ответ на извечный вопрос: что делать?
Наташа заглянула в небольшое кафе на краю причала, когда день разгорелся по-настоящему, заполнив набережную праздно гуляющим народом. Есть особо не хотелось, и она решила ограничиться лёгкой закуской.
Подошла молодая официантка, рассыпаясь перед клиенткой мелким бисером, но, получив скудный заказ, насупилась и, недовольно пробурчав что-то себе под нос, удалилась. Расчёт на щедрые чаевые мгновенно лопнул как мыльный пузырь.
Внимание Наташи привлекла парочка зрелого возраста за соседним столиком. Её она заприметила ещё на набережной, когда мужчина и женщина несколько раз проходили мимо. Это была интеллигентная пара.
С некоторых пор Наташа, приглядываясь к людям, научилась угадывать род их деятельности. Она не раз убеждалась, что любая работа накладывает на человека свой отпечаток, при условии, что он занимается ею длительный промежуток времени. Сидящих за соседним столиком Наташа безошибочно отнесла к категории людей, занимающихся умственным трудом. Вероятнее всего оба имеют отношение к научной деятельности.
Счастливая пара пришла в кафе чуть раньше Наташи, и потому их заказ уже был исполнен. Мужчина и женщина выглядели моложаво, но пятидесятилетний рубеж, по всей видимости, они уже преодолели.
Кафе было уютным, но тесноватым, хозяин выжимал из своего заведения максимальные доходы. Видимо ему нравилась поговорка: «В тесноте, да не в обиде», потому что люди за соседним столиком находились буквально на расстоянии вытянутой руки. Соседи переговаривались в пол-голоса, но их разговор был слышен вполне отчётливо.
Ловко орудуя ножом и вилкой, мужчина отрезал маленькие кусочки мяса и, словно при замедленной съёмке, изящным движением отправлял их в рот. При этом он успевал улыбнуться своей немолодой подруге и говорить ей комплименты. Женщина вся светилась и, взглянув на её лицо, нетрудно было догадаться, как она боготворит сидящего напротив мужчину, с какой нежностью заглядывает ему в глаза. Перед ними стояла початая бутылка красного вина и полупустые бокалы. Мужчина приподнял бутылку неописуемо жеманным движением и вкрадчиво обратился к женщине:
- Девушка, позвольте мне наполнить ваш бокал?
Их глаза встретились, они искрились счастьем. Женщина слегка закинула голову назад и, прикрыв рот ладонью, тихо рассмеялась.
- Ты уникум, Илюша. Повторить всё точь-в-точь, как в тот вечер – это невероятно!
Он взял руку женщины и поцеловал.
- Как можно забыть то, что было совсем недавно. Всего-то три года прошло, - в лице мужчины отразилась добродушно-невинная хитрость.
- Разумеется, - тут же согласилась она. – Три года спустя после окончания института и три с ноликом, если вести отсчёт в обратном порядке от сегодняшнего дня.
Это была поистине счастливая пара. Наташа невольно залюбовалась ею.
«Интересно, кто они? – задалась вопросом она, пытаясь угадать род занятий этих людей. – Мужчина - скорее всего научный сотрудник, а женщина – вряд ли, быть может работник культуры или преподаватель».
Наташе неудержимо захотелось подтвердить свои предположения, и она невольно стала прислушиваться к их разговору.
- Ты, Наденька, как всегда точна.
- Ну, я же математик и мир чисел для меня чем-то сродни профзаболеванию.
Подошла официантка, принесла заказ. Наташа поблагодарила её и, взяв нож с вилкой, принялась осторожно снимать с пирамидки салата съедобные украшения.
- Если так, то скажи мне, математик, сколько раз в тот вечер мы с тобой целовались?
Женщина смутилась и, как показалось Наташе, даже покраснела. После небольшой паузы, как-то по-девичьи, растерянно произнесла:
- Не помню…, но весь следующий день у меня болели губы.
Они опять обменялись нежными взглядами и прыснули от смеха. Из дальнейшего разговора Наташа сделала вывод, что мужчина действительно научный сотрудник, биолог, заведует лабораторией, а его Наденька – домохозяйка, в прошлом математик. Приятная пара завершила обед десертом.
Рассчитавшись с официанткой и, внимательно посмотрев на соседку, они покинули кафе.
Наташе сделалось тоскливо и одиноко. Она поспешила расправиться с салатом, быстро выпила гранатовый сок, положила на край стола деньги и вышла следом. Её необъяснимо влекло что-то за незнакомцами.
Выйдя из кафе, она словно шпионка, отыскала взглядом таинственную пару и пошла следом. Что-то подсказывало Наташе: поступить следует именно так и не иначе. Для чего это нужно сделать, она не могла понять.
Мужчина и женщина, взявшись за руки, медленно шагали по асфальтовой дорожке вдоль Камы. Ходить быстро Наташа не могла, появлялась одышка, а идущая впереди пара, словно догадывалась о её недуге и двигалась с той же скоростью, что и она.
Впереди показалась излюбленная скамейка, до неё оставалось пройти совсем немного, и можно было присесть.
Заинтересовавшие Наташу супруги остановились как раз напротив вожделенного места, на миг повернули лица в её сторону, а потом подошли к чугунному парапету и словно приклеились к нему.
Доковыляв до своего гнёздышка между двух черёмух, Наташа присела передохнуть.
Около получаса мужчина и женщина не сходили с места, опираясь на ограждение, и любовались открывшейся панорамой. Любопытен был тот факт, что всё это время они молчали и только под конец мужчина незлобиво ругнулся:
- А, чёрт! Надо же так угораздить!
Женщина слегка наклонилась и посмотрела на мужчину сбоку, затем заразительно рассмеялась:
- Это к счастью, Илюша. Наш день отмечен сюрпризом!
- Хорош сюрприз – сверкать голой коленкой перед народом!
- Да успокойся ты, право. Сейчас я всё исправлю.
Она взяла мужчину за руку и повела к скамейке, на которой расположилась Наташа.
- Доброго здоровья, - молодцевато произнёс мужчина. – Вы не будете возражать, если мы пристроимся на краешке?
- Минут на десять, не больше, - добавила женщина. – Илья Михайлович умудрился порвать брюки на самом видном месте, а у меня, к счастью, есть нитка с иголкой.
- Конечно, присаживайтесь, - посочувствовала Наташа, вставая. - Я уже отдохнула, пойду дальше.
- Что вы, что вы, - запротестовал Илья Михайлович, положив руку на плечо Наташи. – Отдыхайте, любуйтесь красками лета. Мы мигом, правда, Наденька?
- Придётся постараться.
- Вот и хорошо, вот и прекрасно, - сказал Илья Михайлович, присаживаясь рядом с Наташей.
- Пока Наденька колдует с иголкой, вы с вами познакомимся. Не часто выпадает случай пофлиртовать с прелестным созданием.
Мужчина был по-отечески доброжелателен, от него исходила душевная теплота.
- Вы уже знаете, как меня зовут, смею лишь добавить: фамилия моя Старостин. Мою жену зовут Надежда Викторовна, то же Старостина.
Супруга Ильи Михайловича чуть-чуть преклонила голову и в знак подтверждения приподняла брови вверх. Только теперь Наташа смогла рассмотреть женщину.
В кафе сделать это было невозможно, там стоял полумрак, и лицо Надежды Викторовны было в тени. Супруга Ильи Михайловича была по-настоящему красива: стройная фигура, высокая грудь, в глазах не по годам яркая синь, влажные полные губы и девичьи ямочки на щеках.
Наташа не стала дожидаться вопросов и с радостью представилась сама:
- Наташа.
После секундной паузы, добавила:
- Ларионова.
Ей сделалось хорошо и комфортно. И хотя она не знала своих родителей и их ласки, а родительские отношения наблюдала только со стороны, в ней появилась уверенность, что если бы они были живы, то были бы непременно похожи на новых знакомых.
Длительное затворничество дало о себе знать: появилось неожиданное желание выговориться, поделиться сокровенными мыслями и посоветоваться. Наташа терзалась сомнениями и не знала, как поступить. Открыться перед этими людьми, рассказать им всё о себе вот так, сразу, было выше её сил. Даже если они добры и отзывчивы. Она предпочла отмолчаться.
Илья Михайлович с одного взгляда определил, что цвет лица у Наташи нездоровый, её точит тяжёлая болезнь, и она нуждается в помощи. Если женщина проводит целый день на набережной, значит, ей нечем заполнить пустоту мучительно длящегося дня, значит, засасывает её печаль и некому эту печаль развеять.
По натуре своей Илья Михайлович был сердобольным человеком, и оставаться равнодушным он не мог.
«Надо во что бы то ни стало растормошить её, развеселить хотя бы на время», - подумал Старостин и начал разговор на нейтральную тему.
- Погодка-то, какая, а? Меня зависть берёт, когда я вижу отпускников в такое прекрасное время. Везёт же счастливчикам! – Илья Михайлович покосился на Наташу, наблюдая за её реакцией.
– А вы, Наташенька, случайно не относитесь к их числу? – спросил он и замер, с тревогой ожидая ответа.
Наташа изучающим взглядом посмотрела на собеседника. Поймёт ли он её, если вот так, сразу, взять и открыться незнакомому человеку? Можно сказать, первому встречному поведать о своей болезни, поведать о том, как терзают душу думы о Терентии. Стоит ли довериться, не захлестнут ли волны сочувствия Надежды Викторовны? Не повторится ли та ненужная фальшь, которую она наблюдала в Москве? Нужно ли это?
 Поколебавшись, Наташа ответила коротко:
- Нет, я не в отпуске, мне можно не завидовать.
- Понятно, понятно, - машинально проговорил Старостин и кивнул.
- Мы с Ильёй Михайловичем и не припомним, когда в последний раз отдыхали в это чудесное время, - ловко орудуя иголкой, включилась в разговор Надежда Викторовна. – Последние годы - только поздней осенью, да зимой.
- Что, правда, то, правда, - с сожалением подтвердил Старостин.
- Мои рыболовные снасти уже очень давно пылятся в кладовке, и вкус настоящей ухи мне только снится.
- Ну, вот, заштопала кое-как. Надеюсь, доедешь до дома как-нибудь, и не будешь шокировать людей своим видом.
Произнесённые слова означали, что работа закончена, и супруги больше не станут доставлять неудобства Наташе. И тут обжигающей молнией её пронзила мысль: понравившаяся чета Старостиных сейчас встанет и уйдёт, уйдёт навсегда и останется лишь в воспоминаниях, а она, Наташа Ларионова, опять будет пребывать в одиночестве с многочисленными проблемами. Сердце сжалось в тоске.
- Можно я прогуляюсь вместе с вами? – тихо спросила Наташа, вставая, и умоляюще взглянула на Надежду Викторовну.
Илья Михайлович опередил супругу и выпалил мгновенно:
- Вы феномен, Наташенька! Вы читаете мои мысли! Я только подумал, а вы уже озвучили мою мысль. Наденька, ты готова провести остаток дня с этой очаровательной девушкой?
- Мне будет очень приятно, - без тени сомнения ответила Надежда Викторовна. – Знаете, Наташа, у нас с Илюшей сегодня знаменательное событие – тридцать лет со дня знакомства, и мне хотелось бы, выражаясь языком нашей дочери, раскрутить его на полную катушку.
- Я вас поздравляю, - глаза Наташи полыхнули радостью. – Это так здорово, так замечательно – быть вместе тридцать лет!
Старостина охватило давно забытое чувство нежности к Наташе, такое же, какое он испытывал к дочери Марине. Очень жаль, что её нет вместе с ними. Последний раз они гуляли с дочерью по этой набережной пять лет назад, перед самым её отъездом в Штаты. Марина вышла замуж за американца и осталась жить в Калифорнии. Тот день тоже был солнечный, безветренный.
Они втроём медленно двинулись в сторону синевшего вдалеке здания речного вокзала.
- А у меня сегодня тоже особенный день, - неожиданно весело сообщила Наташа. – В шесть утра мне исполнилось тридцать два года, вот.
- Неужели? – удивился Старостин и как-то загадочно посмотрел на жену.
Наташа не видела, как Надежда Викторовна подмигнула мужу.
- Да, представьте какое совпадение.
- Тогда у меня есть предложение, - тоном заговорщика произнёс Илья Михайлович. – И думаю, вам оно понравится.
Он захлопал в ладоши, и чуть было не пустился в пляс, но под укоризненным взглядом супруги остановился.
- Говори, не томи.
- Предлагаю отметить эти оба знаменательных события на палубе прогулочного пароходика! – торжественно объявил Илья Михайлович.
- Ну, как, принимается?
- Наташа, вы согласны? – озабоченно осведомилась Надежда Викторовна, а в глазах её вопрос читался по-другому: «Вы выдержите такую прогулку?»
- Если честно – я давно мечтала прокатиться на речном трамвайчике.
- Что же вам мешало это сделать? – поинтересовался Старостин.
- Да как-то всё не получалось, ведь я давно уже превратилась в москвичку, а здесь бываю только наездами.
- Вы живёте в Москве? – удивилась Надежда Викторовна.
- С семнадцати лет, когда поступила в институт на биологический. После окончания получила распределение в столице.
- Стало быть, вы биолог? – раздумчиво проговорил Старостин, что-то соображая про себя.
Наташа заслонила ладонью лицо от солнца, отыскала глазами что-то за рекой и долго вглядывалась туда. Потом повернулась к Илье Михайловичу и задумчиво проговорила:
- Точнее сказать, была биологом.
- Это почему же – была?
- Потому что две недели назад уволилась с работы и вряд ли когда-нибудь вернусь к трудовой деятельности.
- Вас дисквалифицировали, и вы обиделись на руководителя?
- Нет, руководитель у нас замечательный и коллектив дружный. Ко мне относились очень хорошо, причина не в этом.
Весь вид Наташи говорил о серьёзности ситуации.
- Тогда в чём же дело? – задал вопрос Илья Михайлович, словно не догадывался об истинной причине увольнения.
- У меня очень редкое заболевание крови – лимфобластный лейкоз, для которого на сегодняшний день методов терапии не существует, - ответила Наташа.
- Боже ты мой, - сокрушённо выдавила из себя Надежда Викторовна. – Намучилась, наверное, бедняжка, настрадалась? Что ж теперь делать, а, Илюша?
Наташа замедлила шаг, заглянула в глаза женщине и уверенно заявила:
- А я умирать не собираюсь! Буду бороться за свою жизнь всеми доступными способами.
Она хотела добавить, что нашла народного целителя и приняла решение обратиться к нему за помощью, но её опередил Илья Михайлович.
- Вот это правильное решение, Наташенька, - одобрительно отозвался он. – Сдаваться перед недугом нельзя ни в коем случае. И я, как мне представляется, смогу помочь вам победить эту коварную болезнь.
- Вы?! – удивилась Наташа. – Победить лимфобластный лейкоз?
- Да, именно с этим ужасным врагом мы с вами вместе вступим в решающую схватку, - стальным безапелляционным голосом изрёк Старостин. – Если московская медицина оказалась бессильной, то за дело возьмётся провинциальный центр гематологии.
- Илья Михайлович – заведующий лабораторией исследовательского центра гематологии, - сообщила Надежда Викторовна. – Он доктор биологических наук, ему с коллегами удалось разработать вакцину для лечения злокачественных заболеваний крови.
- Это правда?! – изумилась Наташа.
- Да, Наташа, моя супруга Надежда Викторовна сейчас раскрыла вам секретные сведения, которые не подлежат пока огласке, - подтвердил Старостин. – Но я скажу даже больше: доклинические испытания этой вакцины на мышах прошли успешно. До начала клинических испытаний дело ещё не дошло, а для вас, Наташенька, как я понимаю, дорог каждый день.
- Вы предлагаете мне стать вашей первой пациенткой? – не веря ещё до конца в спасительное чудо, спросила Наташа.
- Да, именно так.
- Но вы же рискуете попасть под уголовную ответственность за нарушение Правил проведения экспертизы лекарственных средств для медицинского применения?
- Человеческая жизнь для меня всегда остаётся важнее всего остального, - сказал Илья Михайлович. – И я готов нарушить временные рамки, если есть шанс спасти эту жизнь.
Медленно шагая вдоль реки, они незаметно подошли к речному вокзалу. Им повезло: прогулочный теплоход отправлялся через пятнадцать минут, свободные места имелись. Не теряя времени, Илья Михайлович подхватил женщин под руки и повёл к трапу. Прошло минут пять, и загорелый матрос забросил швартовы на палубу. Прижавшееся к дебаркадеру судно, взревев запущенным двигателем, ожило и, оставив над водой клубни сизого дыма, устремилось к фарватеру.
- Почему вы не спрашиваете меня, как работает моя вакцина? – спросил Старостин. – Неужели вам не интересно?
- Что вы, Илья Михайлович! Очень даже интересно, - отозвалась Наташа. – Но это же пока секретная информация, которая не подлежит огласке.
- Но не для вас, Наташа. Вы имеете право знать, как будет проходить лечение.
- Спасибо, буду очень признательна за информацию.
Старостин пристально посмотрел в лицо будущей пациентки и заговорил, отрывисто проговаривая каждое слово:
- Препарат вводится один раз. Он создаётся из собственных клеток пациента. У вас возьмут кровь и отправлят в лабораторию. Там выделят из крови ваши собственные T-клетки, генетически модифицируют их и размножат до необходимого количества. Затем препарат введут вам обратно, и уже прямо в организме это «живое лекарство» будет само размножаться и уничтожать опухолевые клетки. Вот так, вкратце, работает Т-клеточная терапия при злокачественных заболеваниях крови, в первую очередь тех, которые происходят из В-клеток.
Так просто? – спросила Наташа и с восхищением посмотрела на Старостина. Для младшего научного сотрудника Ларионовой краткое сообщение Ильи Михайловича было понятным и исчерпывающим.
- Всё гениальное – просто, - улыбнулся Старостин. – Точно также, как порой простое решение становится гениальным.
Они замолчали, каждый принялся думать о своём.
Четырехчасовая прогулка по реке не показалась утомительной. Маршрут был хорошо продуман, и скука не охватывала пассажиров. Несколько раз теплоход причаливал к берегу, туристы имели возможность искупаться и погулять босыми ногами по нескошенной траве. Был костёр, и были песни. Пассажиры остались довольны.
Наташа сияла от счастья.
- Какая красотища! – не удержалась она, сойдя на берег. – Как в сказке побывала!
- А какой заряд бодрости вы, Наташенька, получили! – подхватил Старостин. – Надо чаще делать такие вылазки.
- Кто против таких прогулок, Илюша? – в глазах Надежды Викторовны появилась радость и некое удивление.
Она не могла поверить в искренность слов мужа. Неужели неисправимый трудоголик Старостин наконец-то прозрел и понял, что кроме работы есть ещё и другая сторона жизни – отдых. Неужели он сможет поступиться выходными, которые для него являются резервом короткой трудовой недели? А может всё дело в Наташе? От взгляда Надежды Викторовны не ускользнул факт внимания мужа к молодой женщине. Что это, очередной безобидный флирт её Илюши, которых за их совместную жизнь было множество? Или что-то другое? Скажем, жалость и сострадание, скрытые под этим флиртом.
Пусть и так, если ухаживания мужа позволят вывести из оцепенения измучившуюся Наташу. За тридцать лет совместной жизни Надежда Викторовна хорошо узнала своего мужа, убедилась в его преданности, и потому никогда не ревновала его к другим женщинам.
- Ловим на слове, Илюша, - с иронией сказала она. – В следующие выходные у тебя не получится увильнуть от исполнения собственного обещания, мой дорогой. Ты будешь обязан организовать повторную прогулку. Наташенька, вы согласны развеяться ещё раз?
Надежда Викторовна обеими руками взяла исхудавшую и кажущуюся почти прозрачной ладонь Наташи и крепко сжала её.
- Для меня это будет большим подарком, - ответила Наташа дрогнувшим голосом и тяжело вздохнула.
- А ещё большим подарком для вас, Наташенька, пусть будет моё предложение вам, - проговорил Илья Михайлович, с озорством взглянув в её сияющее лицо.
- Какое?
- Стать сотрудником моей лаборатории.
- Вы это серьёзно? – не поверила Наташа.
- Вполне. Став сотрудником лаборатории, вы получите возможность беспрепятственно испытать вакцину на себе без уголовных последствий. Вы согласны со мной?
- Конечно! – воскликнула Наташа.
- Вот и прекрасно, - подвёл итог своим соображениям Старостин.
Они вышли на площадь у речного вокзала и стали прощаться. Старостиным предстояло добираться до дома автобусом, а Наташе троллейбусом.
Когда подошёл нужный троллейбус, Илья Михайлович взял Наташу под локоть и помог подняться на ступеньку.
- Буду Вас ждать в лаборатории послезавтра, - проговорил он. – Вы уж, голубушка, не подведите меня.
- Я не подведу вас, Илья Михайлович, - заверила Наташа. – Буду как штык.
Двери с шумом захлопнулись, троллейбус тронулся, а Старостины ещё некоторое время махали на прощание руками.
Её квартира находилась на пятом, последнем этаже.
«Почему в пятиэтажных домах не предусмотрены лифты?» - внезапно подумалось Наташе, и она поймала себя на мысли, что раньше об этом и не задумывалась. Медленно, ступеньку за ступенькой, преодолевала она путь наверх, крепко держась за перила. На третьем этаже остановилась у распахнутой оконной створки и постояла несколько минут. Вечерняя прохлада приятно освежила лицо, и ей стало легче. Дойдя до квартиры, Наташа достала ключ подрагивающей рукой, вставила его в скважину и тихо отворила дверь.
Её московская квартира всегда была ухоженной и сияла чистотой. Здесь же, в силу сложившихся обстоятельств, она протирала лишь пыль, да и уборка временного жилища не доставляла особого удовольствия. По крайней мере, такого, которое она испытывала в Москве.
Наташа прошла в комнату и переоделась. В квартире стояла тишина. После весёлой и увлекательной прогулки на речном пароходике это звенящее безмолвие подействовало на неё угнетающе.
Побродив несколько минут по квартире без дела, она вышла на балкон и взглянула на горизонт.
Полный день трудолюбивое солнце добросовестно работало на людей, и, наконец, устав, тяжело упало на крышу соседнего дома.
Наташа посмотрела вниз. Липовая аллея посредине проспекта оживала, притягивая к себе людей. Молодёжь группами располагалась на скамейках, визжа и веселясь. Люди постарше просто прогуливались, наслаждаясь вечерней прохладой, забыв на время повседневные заботы
Наташа с завистью смотрела на всё происходящее. Так она простояла до полной темноты, пока яркая луна с вызывающим видом не выставилась на фоне чёрной небесной бездны.
Вернувшись в комнату и не зажигая света, Наташа разделась и, глубоко вздохнув, легла в постель. Лунный свет падал на тумбочку, где стоял маленький розовый будильник.
Умиротворённое тиканье скрытого механизма уносило Наташу к прежней жизни, к той, что была совсем недавно. Ещё несколько месяцев назад она крутила ручку завода и ставила жёлтую стрелочку на шесть часов. Сейчас это было не нужно, для неё чья-то невидимая рука завела совершенно иной будильник, будильник жизни – виртуальный и безжалостный, который теперь ей предстояло остановить, воздействуя на кнопку спасительной вакциной.
- Всё будет хорошо, Натали, - прошептала она и радостно улыбнулась в темноте. – Доктор Старостин обязательно вернёт тебе здоровье, и ты вернёшься к прежней жизни.
Наташа закрыла глаза и представила себя среди беззаботно веселящейся молодёжи. Ей впервые за два года сделалось вдруг легко и беспечально. 
Это был самый счастливый день в её жизни.