Заблудший Глава 8. Сатанисты

Наступила ночь. Только яркие звезды и полная луна освещали остров.
Я, озираясь по сторонам и стараясь быть незамеченным, пробрался к дому Марии. В окне светился тусклый огонек, и мелькали какие-то тени.
Я приблизился к плотному высокому частоколу и прислушался. Было тихо. Я ловко перемахнул через забор, спугнув кошек. Те, мяукнув, отскочили в стороны. Я присел и затаился. Потом перебежал к теневой стороне дома и, прижимаясь к стене, подкрался к мерцающему окну. Осторожно, чуть-чуть высунувшись, прильнул к стеклу.
В центре темной комнаты, едва освещенной зажженными свечами, находилась группа людей. Они, облаченные в черные балахоны, стояли на коленях и что-то хором приглушенно бубнили. В комнате показался еще один человек. Он вошел тоже весь черный и мрачный, держа в руках глубокую чашу. И эта чаша пошла по кругу, целуясь поочередно с каждым.
Вдруг, резко скрипнув, хлопнула дверь, и послышались тяжелые шаркающие шаги.
Я отпрянул от окна, перебежал к забору и спрятался в зарослях.
Из дома вышли два человека. Один, низкорослый, сгорбившись, тащил мешок, другой, худой и длинный, то и дело кашляя и спотыкаясь, нес лопату.
- Тьфу ты, вроде маленький, а вес чувствуется! - сказал, ругаясь, низкорослый.
- Да... кхе-кхе... малокровный... кхе... какой-то, - содрогаясь и сбиваясь от кашля, пробурчал длинный.
Они прошли через калитку и направились в лес. Я, как тень, последовал за ними, прижимаясь к земле и ориентируясь по треску сломанных сухих веток.
-Все, дальше не пойдем, - остановившись на краю овражка, сказал низкорослый. - Рой вон у тех кустов, там земля должна быть мягкая.
Они спустились вниз овражка, и длинный начал копать, выгребая рыхлую почву руками.
- Да хватит, метр есть и ладно, - нетерпеливо сказал низкорослый и небрежно сбросил мешок в яму. - Все, засыпай!
Потоптавшись и набросав сверху травы и веток, они молча пошли назад.
Я, выждав, спустился вниз и без труда добрался до мешка. Я развязал его и просунул руку, и тут же в ужасе отдернул - моя рука нащупала маленькое детское тельце. Меня будто пронзило током, и жгучие спазмы сдавили горло. «Твари! Звери!» - непроизвольно вырвалось у меня. Я быстро прикопал яму, как было, и в моих глазах вспыхнул страшный огонь.
Уставшая Мария вытянулась на полу и прикрыла голое тело халатом. Мрачные братья, пройдя ее по разу, сидели кружком и курили травку. Клубы дыма, собираясь под потолком, пропитывали воздух дурманом. Пламя свечей, прыгая тенями по стенам и освещая потные лица, злорадно потрескивали у самого основания медных подсвечников.
- Игнат, выйди, посмотри, куда подевались наши братья. Что-то долго их нет, - сказал мощному парню пожилой седовласый мужчина.

Игнат, оторвавшись от сладостного забытья, нехотя встал и вышел во двор. Уже светало. Он, зевая и ежась от утренней прохлады, побрел к калитке и, подойдя к ней, остановился и задумался.
Черт знает, где их искать, думал Игнат, самогонки, наверное, натрескались и валяются где-нибудь. Пойду лучше схожу на катер за подарком и Розку проведаю.
Он спустился к воде и направился вдоль берега к катеру, и уже взошел на пирс, как заметил торчащие из-под настила знакомые сапоги. Он спрыгнул на землю и заглянул под пирс.
- А-а, вот вы где! - обрадовался Игнат, хватая длинного за ногу. - Я так и думал! Батя же не велит пить, а вы! - он потащил длинного за ногу, но тот никак не реагировал, тогда он толкнул низкорослого, тот тоже не двигался. - Ей, да вы что, сдохли что ли?! - встревожился Игнат.
Он выволок их из-под пирса на свет и увидел белые перекошенные лица. От страха попятился назад, а потом, вдруг забыв о своей массе, припустился со скоростью легкоатлета к дому Марии.
Вскоре встревоженные братья гурьбой повалили на пирс, возбужденно галдя и толкаясь.
- Это насильственная смерть, - осмотрев внимательно трупы, сказал седовласый мужчина, - на острове появились чужие.
- Батя, ты только скажи, мы все перевернем! Достанем хоть из-под земли! Всё перероем! - загудели братья.
- Тихо! - резко крикнул мужчина, и все разом замолчали.
Он окинул всех тяжелым взглядом и, остановившись на Марии, спросил:
- Мария, сестра наша, кто из чужих есть на острове?
- Нужно проверить дом рыбака деда Тимофея, - бесстрастно выдавила из себя Мария, и от нее повеяло могильным холодом…
Дед Тимофей уже который час без отдыха потел за веслами. Бабка Дуня, разомлев от легкой качки и от всходящего жаркого солнца, чуток вздремнула сидя в лодке.
Я разбудил их ранним утром и торопливо рассказал о том, что произошло за ночь, и они единогласно решили, что на остров необходимо вызывать полицию.
Сборы были не долги. Я остался, а дед и бабка заспешили на лодке к берегу. Курс лег на поселок Ордынское.
Я спрятался в лесу и видел, как черная разъяренная толпа шумно покатилась от пирса к дому деда Тимофея. Злой Игнат с силой распахнул калитку. И калитка, глухо шлепнув по изгороди, слетела с лыковых петель. Перебежав через двор, он ударом ноги выбил дверь и решительно ввалился в избу.
Васька выскочил из сарая и, приняв грозный вид, начал бодаться. Кто-то из братьев выхватил из-за пояса широкий тесак и рубанул козла по шее, и безголовое туловище, прыгнув несколько раз в стороны, упало в траву и судорожно задергало ногами. Голову с остекленевшими глазами тут же подхватили и насадили на кол.
- Никого нет! - недовольно рявкнул Игнат, появившись на крыльце.
- Обыскать везде! - властно скомандовал седовласый мужчина. - Отыскать хоть на краю света! Игнат и ты, Лом, идите на катер и патрулируйте вокруг острова, чтобы ни одна душа не проскользнула! - Игнат и такой же мощный Лом ушли. - Избу спалить! Сараи спалить! - неслись одна за другой команды.
Вскоре едкий черный дым окутал весь двор и повалил столбом ввысь.
Черная разъяренная толпа, разбившись на группы, кинулась проверять все дома и постройки. Перепуганных хозяев бесцеремонно выгоняли наружу, и те с ужасом наблюдали то за пожаром, то за озверевшими сатанистами.
На острове начался разбой - месть сатаны за убиенных братьев.
В домах и дворовых постройках никого из чужих не обнаружили, и сатанисты, вытянувшись в длинную шеренгу, начали прочесывать лес. Для этой цели привлекли и местных жителей. Вооружились кто чем: вилами, топорами, ножами, были и ружья, стволов шесть.
Сам Батя находился в доме у Марии. Он задумчиво сидел за столом и пил чай, заваренный душистыми мятными травами. Мария, гремя чугунками и чашками, готовила обед для братьев.
- Откуда взялся этот парень? - нарушил молчание Батя.
- Дед Тимофей подобрал в море... Он почти утонул...
- Кто он?
- Парень.
- Я знаю, что не баба. Кто он... вообще?
- Кто его знает? Парень как парень, ничего особенного...
Бате было 66 лет, семнадцать лет из которых отсидел в тюрьме.
Родом он был из Западной Украины, где молодым попал под влияние пятидесятников. Свой первый срок он получил за совершение изуверских преступлений. Идея сатанизма прочно засела в его сознании, и в этом он видел смысл своей жизни. Последние десять лет заключения он провел в Сибири. Когда освободился, осел в небольшом сибирском поселке, там же и образовал свою секту. Мария после окончания медицинского училища проходила практику в том поселке, тогда то она и познакомилась с Батей, и тот привел ее в секту, обратив в свою веру.
Вскоре Мария родила ребенка, и его должны были принести в жертву. Но Мария вместе с ребенком неожиданно скрылась.
Я слышал приближающиеся голоса и понимал, что это братья ищут меня. Прикрытый высокими зарослями, я перебегал от дерева к дереву, от куста к кусту и пытался обойти цепь преследователей. Когда выбежал на опушку леса, оказался на берегу водоема, поросшего наполовину травой и камышом.
С противоположного берега послышался треск сучьев. Я вошел в воду и спрятался в камышах. Из леса вышли люди. Насчитал тринадцать человек. Это были местные жители. Скоро появились и братья, они вышли из леса с моей стороны. Группы соединились.
- Он должен быть где-то здесь, - сказал один.
- Смотрите, - вдруг подхватил другой, - видите, мутная дорожка на воде ведет в камыши. Он наверняка сидит в камышах.
- Точно! - поддержал его первый. - Вот и след ноги отпечатался на земле, и след ненашенский... Митруха, а ну-ка пальни по камышам.
Прогремел выстрел, за ним другой. Рядом со мной взвизгнула дробь, и подрезанные камыши зашлепали по воде.
- Пожалуй, нет смысла зря стрелять. Нужно прочесать и камыш, - сказал все тот же голос. - Давайте разделимся на три группы. Первая, кто не боится воды, пойдет через камыш, остальные две - вдоль берега до самого моря. Так мы его точно возьмем, никуда он не денется.

Послышался шум воды, и возбужденные голоса начали приближаться.
- Да тут уже стало глубоко!
- Ничего, еще можно идти!
- Брр, может, его тут и нет, и мы зря только все намокнем...
Я увидел, как раздвинулся камыш и показался бородатый мужик. Глубоко вдохнув воздух, я бесшумно лег на дно. В висках отсчитывались удары сердца. Вот уже чьи-то ноги поравнялись со мной и почему-то остановились.
Черт, что он копается, думал я, шел бы дальше. Легкие распирало. Я, едва касаясь водорослей, проплыл назад и медленно всплыл.
Бородатый мужик набивал табаком трубку, и неожиданно всплывшая голова привела его в некоторое замешательство.
- Э-э-э, - успел он только сказать, как получил сильный удар в челюсть и скрылся под водой.
- Вот он! Вот он! - закричали рядом, и я увидел направленный на меня ствол.
Я быстро нырнул, успев в прыжке набрать воздух, и поплыл под водой в сторону моря. Ко мне со всех сторон заспешили преследователи. То и дело раздавались выстрелы. Началась неразбериха.
Уже кончились водоросли, и дно круто пошло вниз.
Я почувствовал глубину. В стороне метнулась огромная рыбина, и послышался отчетливый шум двигателя. Когда всплыл на поверхность, увидел катер. Катер шел прямо на меня, на носу стоял Игнат и держал наготове длинное весло. Катер поравнялся со мной и замедлил ход. Над моей головой зависла лопасть, но я успел увернуться, и удар пришелся по воде. Я схватился руками за весло и резко дернул, и Игнат, потеряв при ударе равновесие, не удержался и полетел в воду. Я одним гребком очутился у борта и ловким движением перевалил свое тело в катер.
Лом в это время стоял в корме за рулем и все видел, и, когда я забрался в катер, тот уже успел поднять ружье и взвести курок…
Я, сосредоточенный и мокрый, стоял в центре озлобленной толпы, руки мои были связаны веревкой. Рядом расхаживал взад-вперед озабоченный Батя. Игнат, Лом и Мария стояли чуть поодаль.
- Вот виновник всех наших бед, - сказал Батя, он остановился и указал на меня. - Если бы не его безумные действия, вы бы спокойно жили своей жизнью, и вас бы никто не тревожил. По его вине лишились жизни наши братья. Давайте вместе решим, какое он заслуживает наказание.
- Сжечь его!
- Голову отрубить!
- Подвесить! - неслись раздраженные голоса.
- Батя, отдай его нам! - набычившись, выдавил сквозь зубы Игнат. – Мы с Ломом сами с ним разберемся.
Батя ухмыльнулся, вытащил из-под полы огромный нож, подошел ко мне и пристально посмотрел прямо в глаза.
- Ну что, парень, жить хочешь? - издеваясь, спросил он и приставил острое лезвие к моему горлу. - Я думаю, у тебя нет никаких шансов. Хотя, - вдруг ожил он, и у него заблестели сузившиеся глазки. - Братья, давайте ему дадим шанс! Маленький... Ну, совсем малюсенький... Игнат и Лом, он ваш! - решительно сказал Батя и ловко разрезал веревки на моих руках.
Две массивные туши злобно, как мрачные черные тучи, надвигались на меня, я отступал назад, встряхивая и потирая затекшие руки.
Недоброжелательная взведенная до предела толпа сомкнулась в кольцо и ограничила пространство для маневров. Я передвигался по кругу и собирал пинки и тычки со спины.
Лом перекрыл отступление назад и со всего размаха попытался врезать мне по шее, но я ловко поднырнул под руку. Лом промахнулся и по инерции повалился в толпу, подмяв под себя несколько зевак. Толпа заревела. Со стороны местных жителей послышались редкие смешки. Лом быстро встал и, побагровев от злости, набросился снова, но я коротким ударом в челюсть положил его на землю. Удал был мгновенный, как вспышка, и никто не понял, почему Лом завалился на спину, лежал и не двигался.
- Игнат, кончай его, - сказал грубым голосом кто-то из братьев, и в руках Игната появилась широкая секира.
Красные, налитые кровью глаза не предвещали ничего хорошего, а гладкое лезвие секиры, играя солнечными зайчиками, ярко слепило и вызывало грустные мысли.
Вот и всё, подумал я, глядя на приближающегося Игната, в любом случае меня ждет смерть. Если даже я каким-то образом и справлюсь с этим мамонтом, то все равно толпа просто растопчет меня, не задумываясь.
На потеху зрителям сходились два гладиатора...
А тем временем дед Тимофей, налегая на весла, спешил обратно на остров.

Бабка Дуня осталась в поселковой полиции, усевшись прямо на лавку возле молодого сержанта.
- Бабушка, да мы никак не сможем вам помочь, это же не наш район, - который уже раз втолковывал сержант. - Вам надо в город ехать, обратиться в областную полицию. Там вот и разберутся, подскажут к кому идти.
- Сынок, нам сейчас надо, потом поздно будет, - требовала настойчиво бабка Дуня. - Позови, сынок, кого-нибудь из начальства, вот он и разберется.
- Да нет никого, бабушка, - терпеливо уверял сержант. - Начальник мой уехал на свадьбу в Карасук. Там у него сын женится. И я здесь один. Ну, нет никого больше.
Сержанту явно надоело объяснять этой вредной прилипчивой старушке, и он не знал, как от нее избавиться. А бабка Дуня, словно долгоиграющая пластинка, заведенная дедом Тимофеем, повторяла и повторяла одну и ту же мелодию.
- Сынок, а сынок, ты сам позвони в город. Ведь беда будет, большая беда, - с новыми силами настаивала бабка, - ведь убьют они, ироды сатанинские, всех там. И Сашка убьют, и деда моего убьют. Назад же он на лодке поплыл. Ой, всех там убьют.
- Бабушка, да не могу я помочь, - оправдывался сержант, - я даже позвонить не могу. Телефон уже неделю не работает. Все провода обрезали.
- Сынок, как же так можно? Как же быть? Придумай что-нибудь. Ой, беда, беда будет!..
Бабка Дуня сидела на лавке, качала головой и причитала.
- Вот, балда! – вдруг вскрикнул сержант, хлопнув себя по лбу. - Так, бабушка, быстро пойдем к председателю поссовета, у него же есть какая-то личная связь с городом.
Он живо вскочил и стремительно направился из комнаты, и бабка Дуня, едва успевая, поспешила следом...
Меня сбросили в глубокий погреб, лестницу вытащили наружу, вход закрыли тяжелым брусчатым щитом.
Я лежал на прохладном глинистом дне и постепенно приходил в себя. Странно, думал я, почему Батя не дал Игнату добить меня. Я помнил, как кто-то сзади меня сильно ударил по спине, и я, потеряв устойчивость, повалился на землю, и в этот момент, когда беспомощно лежал, над моей головой зависли острая секира и перекошенное от злобы лицо Игната. Батя буквально перехватил руку Игната, и тот, взбешенный до предела, еле-еле сдерживал себя, подчиняясь велению старшего.
Я напрягся и, подтянув ноги, с трудом сел. Было темно, пахло сыростью и кислой капустой. Я осторожно привстал и нащупал рукой несколько стоявших в углу бочек. Забравшись на бочку, попытался дотянуться до верха, но погреб был такой глубокий, что не хватало роста. Я спрыгнул вниз и нащупал железный обруч, тот плотно облегал бочку. В бочке нащупал камень, служивший прессом. Я резкими ударами сбил обруч и, согнув его совком, принялся, словно альпинист, ковырять глинистые стены, делая выемки-ступеньки. Поднявшись наверх, я уперся в шершавые толстые бревна, они давили тяжелой плитой и не поддавались. Не шевелилась и плотная входная крышка. Я приуныл. Тщательно обследовав верх, спустился вниз и присел на корточки, прислонившись к прохладной стене…
Капитан Ермолаев дежурил последние сутки и уходил в отпуск. Последний раз он отдыхал пять лет назад. Устал до чертиков. Ладно, хоть, дачный сезон закончился.
Капитан закурил. Настенные механические часы показывали восемь часов. Уже темнело. Вот и прошла первая половина дежурства, думал он, дымя сигаретой. Поступило всего три сигнала, и со всеми разобрались на местах. Даст Бог, и другую половину так же отдежурю, подумал он, и тут же задребезжал телефон. Капитан вздрогнул и, протяжно вздохнув, снял трубку.
- Кто-кто? - не понял он. - А-а, здорово, Кузьмич! Что там у тебя стряслось? У кого теперь корову увели? Что? Слушай, говори громче, а то совсем не слышно. Ну, давай, давай, перезвони!
Капитан положил трубку. Через полминуты опять раздался звонок.
- Во, теперь лучше! Говори, Кузьмич, что стряслось? Так… так… интересно! Слушай, а бабка то эта нормальная? Да нет, я подумал, может, по старости несет там ересь всякую. Ну, понял, понял. Она у тебя сейчас? Ну, дай, дай ей трубку! Так, бабушка, ты с самого начала все расскажи, чтобы я понял. Как там у вас события развивались?.. А где этот остров?.. А-а, теперь представляю! И что?.. А дед рыбак что ли?.. А-а, ну-ну!.. Как звать, говоришь, парня?.. Александр?! Какой он из себя?.. Интересно, интересно, бабушка! И что?.. Так... так...
Капитан чем больше слушал, тем сильнее оживлялся, переходя в возбуждение. Он даже забыл о сигарете, зажатой в кулаке. Казалось, остановилось дыхание, и сердце вот-вот выскачет из груди.
- Так, бабушка, ты мне скажи, кто они по вере?.. Кто?.. Так баптисты или сатанисты?.. Ладно, ладно!.. Говоришь, война идет, и дед назад уплыл на лодке... Ладно, ладно, бабушка, сейчас что-нибудь придумаем. Разберемся, говорю! Бабушка, ты оставайся на месте, а я сейчас!.. Все, бабушка, я заканчиваю!..
Капитан бросил трубку и, закурив погашенную сигарету, возбужденно заходил по комнате.
- Вот это да! - подумал он вслух. - Прямо чертовщина какая-то! Неужели это опять тот парень, а я думал все концы в воду! Вот Петрович то удивится...
Мария, гремя котелками, убирала со стола. Братья, насытившись, сидели на полу и угрюмо смотрели на Батю, а тот молчал и думал о чем-то своем.
- Игнат и Лом, - наконец сказал он, - сходите за пленником и приведите его сюда, будем разговаривать. И ты, Митрофан, иди с ними, - добавил он, - только возьми ружье, кто знает, что у него на уме. Будьте осторожны.
Братья вышли. Вскоре вернулись, подталкивая меня перед собой. В комнате повисла напряженная тишина. Хмурый взгляд братьев сосредоточился на мне, даже Мария прекратила мыть посуду и застыла в ожидании.
- Игнат, - нарушил молчание Батя, - сходи за Розкой. Да, и пускай ребенка прихватит.
Но Игнат никак не реагировал и продолжал сидеть истуканом, однако то, что он слышал, можно было определить по сдвинутым бровям и недовольному выражению лица.
- Пора, Игнат, пора! - спокойно сказал Батя. - Наш всемогущий Сатана призывает нас к священному жертвоприношению. Честь и слава великому творцу тьмы и зла, дающему власть над смертным человеком.
Игнат вздрогнул и, повинуясь, встал и вышел из избы.
- Мир будет принадлежать Сатане, - уверенно продолжил Батя, - и мы связаны с ним навеки. Сатана - это проявление темных сторон человеческой натуры. В каждом из нас сидит Сатана. Задача состоит в том, чтобы познать и выявить его сатанинское начало, заключенное в человеке, - главное и наиболее могущественное.
- Интересно, а что подразумевается под темными сторонами человеческой натуры? - смело перебил я, скрывая напряжение.
- Жажду земных наслаждений, - недолго думая, сказал Батя. – Загробной жизни не существует, по крайней мере, райской. Поэтому надо спешить наслаждаться земными радостями. Сатана проповедует пресыщения в противоположность воздержанию. Сатана проповедует здоровую жизненную силу, а не духовные иллюзии. Сатана проповедует мстительность. Когда тебя ударят по щеке, не нужно подставлять другую. Сатана считает человека зверем, порою лучше, порою хуже, чем другие четвероногие. Сатана одобряет грехи, если только они доставляют физические, умственные или эмоциональные наслаждения. На нашей земле идет постоянная схватка добра и зла, и зло имеет явный перевес, поэтому люди должны поклоняться не Богу - символу добра, справедливости и света, а Сатане - символу зла, ненависти и тьмы.
Стояла гробовая тишина. Братья, склонив головы, который раз уже слушали сатанинские речи и молчали, находясь в состоянии гипноза. Батя подошел вплотную ко мне и, глядя в упор налившимися кровью глазами, спросил:
- А ты готов поклониться нашему всемогущему Сатане?
Я не отвел взгляд, а только лишь выпрямился, подчеркнув свою независимость.
- Мы сейчас совершим обряд посвящения тебя на службу Сатане, - продолжил Батя. – В тебе явно пребывает настоящий дьявол. Я это сразу почувствовал. И у тебя нет другого выбора. Тебя сам Сатана направил к нам. А иначе тебя ждет смерть, - внушительно заключил он, - тогда мы тебя принесем в жертву Сатане.
Стукнула дверь. В избу вошли Игнат и Роза. На руках у Розы дремал годовалый ребенок. Батя подошел к Розе и, приложив ко лбу спящего младенца два пальца, посмотрел ей в глаза. Та отняла от себя ребенка, и Митрофан в тот же миг отнес его в другую комнату.
- Братья и сестры, - громким торжественным голосом сказал Батя, - наш всемогущий творец, истинный властелин мира, всесильный Сатана призывает нас совершить священный обряд. Пусть наш любвеобильный Сатана почувствует нашу бескрайнюю любовь.
И все братья как по команде, повинуясь властному голосу, выстроились рядом друг с другом на коленях по периметру комнаты. На средину вышли, слегка раскачиваясь, Мария и Роза. Они стянули с себя балахоны, обнажив белые тела, и постелили их на пол. Батя подошел к свечам, и длинные языки огней заскользили тенью по стенам и потолку просторной комнаты.
- Сестры наши, вы обольстительно прекрасны, ваша плоть зовет нас, манит, - возбужденно сверкая глазками, продолжил Батя. - Сатана видит нас. Сатана восхищается нами. Сатана жаждет нашей любви.
Мария и Роза легли на спины и раздвинули ноги. Батя подошел к Розе и, приподняв полы своего балахона, опустился на колени перед ее чревом. Под легкий вскрик он медленно вошел в нее. Сделав несколько движений, Батя уступил место Игнату, а сам перебрался к Марии. Скоро комнату заполнили хлюпанье и стоны. Братья друг за другом проходили сестер и занимали прежние места.
- Теперь твоя очередь, - сказал Батя, подойдя ко мне. - Покажи, как ты любишь нашего великого всемогущего Сатану...
Дед Тимофей спрятал лодку в затончике. Прихватив винтовку, он заспешил на другую сторону острова. Уже издали заметил свою обгоревшую разрушенную избу. Дующий с моря ветер доносил запах гари былого пожарища. Обогнув свою испепеленную территорию, дед пробрался к соседу и осторожно постучал в дверь.
- Кто там? – раздался испуганный хриплый голос.
- Это я, Тимофей. Открой, Егор.
- К нам нельзя. Они все здесь, у Марии беснуются. И твой там. Убьют они его. Иди, Тимофей, иди, ради Бога, а то и нам достанется. Спасайся лучше сам.
Дед потоптался еще немного, тщетно пытаясь уговорить соседа, и спустился к воде. В его душу закралась тревога. Поразмыслив, он пошел берегом к дому Марии.
Братья сгрудились около меня и монотонно бубнили слова преданности Сатане. Я молчал и наблюдал за происходящим. Батя вынес из другой комнаты Библию и бросил ее на пол.
- Ну что ж, не захотел показать любовь к Сатане, тогда растопчи любовь к Богу, - обратился он ко мне.
- А я никому не верю и никого не люблю. Я ко всем отношусь ровно. Меня не трогают, и я никого не трогаю.
- Но ты же первый убил наших братьев.
- А какое право они имели лишать жизни ни в чем неповинного маленького ребенка?
- Это священный обряд, посвященный любви и преданности Сатане.
- Да любите вы хоть кого и верьте хоть последнему отпетому мошеннику. Это личное дело каждого. Живите вы, как хотите, только не мешайте другим.
- Жалко. Я думал, мы найдем общий язык, и ты полюбишь Сатану, - разочарованно сказал Батя и, повернувшись к братьям, приказал. - Привяжите его к столбу.
Игнат попытался схватить меня за руку, но я ударил его ногой в пах. Игнат согнулся и повалился набок. Митрофан схватил ружье.
- Стреляй, Митрофан! - испуганно закричал Батя, выбегая в другую комнату.
Но Митрофан не успел даже взвести курок, как раздался звон разбитого стекла. В окне на фоне звездного неба и полной луны нарисовался мерцающий силуэт деда Тимофея.
- Лягааай! - завопил он не своим голосом, просунув винтовку в комнату. - На пол все. Лягай, я сказал, - дед передернул затвор. - Сашок, иди ко мне, я держу их на мушке. - Лежать всем, черти окаянные!
Дед Тимофей действительно был страшен в эти минуты. Его неожиданное появление буквально ошеломило находящихся под гипнозом братьев. Перед ними внешний вид деда: растрепанные волосы, торчащая во все стороны борода, вытаращенные глаза, горящие каким-то особенным внушительным блеском, - представился в образе самого черта. Даже мерцающие тени от свечей дорисовывали над его головой авторитетные рога.
Братья, оторопев, дружно попадали на пол. Митрофан, забыв про ружье, вдруг попятился к стенке и бочком, бочком к выходной двери. Я в три прыжка догнал его и, схватив за ворот и рукав, сделал подсечку. Митрофан кубарем улетел к братьям.
- Дедушка, будь осторожен, там главарь ихний выбежал во двор, - предупредил я деда.
Подобрав ружье, я прошелся по комнатам. В углу одной из комнат, где стены и потолок были окрашены в черный цвет, висел огромный коровий череп. Под черепом стояли деревянные нары, а на них лежал с перерезанным горлом ребенок. Рядом стояла глубокая чаша, здесь же поигрывал светом от пламени свечей большой с широким лезвием нож.
- Твари!.. Нелюди!..
Я почувствовал, как во мне закипела кровь, и мои глаза засверкали страшнее острого лезвия. Схватив нож, я бросился обратно к братьям. Те уже приходили в себя и начинали роптать, поднимая головы.
- Хватайте его! - закричал истошным голосом появившийся в окне Батя.
Я сходу метнул нож, и Батя, захрипев, исчез. Дальше работал, как мясник в лавке, орудуя прикладом вместо топора. Разбитые черепа, кровь, треск костей, стоны, крики, - все это превратилось в кошмарный сон. Наверное, в этот момент в меня вселились сто чертей. Очнулся лишь тогда, когда увидел перед собой окровавленное перепуганное лицо Марии.
- Не надо, не надо, я не виновата, - умоляла она, стиснув голову руками.
Я, шатаясь, вышел во двор. Около окна, обняв винтовку, лежал мертвый дед Тимофей. Рядом с ножом в горле - Батя. Я огляделся по сторонам и заметил, как со стороны моря, пригнувшись, бежали в камуфляже люди. Я понимал, что встреча с ними не сулит ничего хорошего. Склонившись над дедом, осторожно отнял винтовку. Потом отошел в конец двора и спрятался в кустах у забора.
К дому со всех сторон повалили люди в камуфляжной форме, с автоматами и в масках. Я находился так близко, что слышал их прерывистое дыхание. Несколько человек окружили дом, встав у окон, остальные ворвались вовнутрь.
Я выждал минуту, привстал и, придерживая винтовку, бесшумно перевалился через забор. Слышно было, как в доме у Марии начались разборки: неслись грубые голоса, выкрики, шум, возня.
Я перебежал к соседнему дому и, прижавшись к темной стороне, отдышался. Меня не заметили. Обогнув дом, спустился в неглубокий овраг и направился в глубь острова. И вскоре моя темная фигура растворилась в густом непроглядном лесу...
- Слушай, Петрович, а может все-таки это не он? - высказал сомнение капитан Ермолаев.
- Да он. Почерк его. И все приметы сходятся.
- Ты знаешь, я на его месте сделал бы то же самое. Это же настоящее зверье. Они как зомби.
- То, что у них у всех крыша поехала - это одно, - согласился Петрович, - а вот то, что его опять упустили - это другое.
- Петрович, я буду не я, если его не возьму! - ударил кулаком по столу капитан. - Главное, что этот дьявол живой. Вот увидишь, не пройдет и...
Петрович усмехнулся и посмотрел на часы.
- Что не веришь? Зря! Я сейчас всех на уши поставил! Всех подключил! Тут уж дело не во мне. Сам понимаешь, честь мундира! Я бы даже сказал - дело принципа!
- Ну-ну...