Канха и его друзья. 18 глава

Радхика подошла к маме:
— Мамочка, я хочу кое-что рассказать тебе.

 Киртида была в приподнятом настроении и расставляла букеты жасмина в огромные напольные вазы. Отражения на полу придавали ещё большей масштабности этим цветущим композициям. Аромат весны был повсюду, и Киртида напевала какую-то мелодию с блаженной улыбкой на лице.

— Да, Радхика. Говори, что ты хочешь?
Радха выдохнула, зажмурилась, потом ущипнула себя, чтобы быть осознанной, и, наконец, решилась:
— Мама, я хочу замуж за Кришну. — Слова, как райская птица, вылетели и кружили по комнате, залетая то в ум, то в сердце, потом улетели в окно.
— Радха. — Мама взяла её за руку и подвела к софе. Они вместе сели, и Киртида убрала тонкие волоски, приклеившиеся ко лбу дочери. — Ты же знаешь, что твой отец дал обещание Угрападу. Его сын, Абхиманью, — твой будущий муж.
— Но я люблю Кришну. Моё сердце с ним навсегда. Как же я смогу выйти за кого-то другого?
— Я понимаю, родная. Мы тоже все его очень любим. Такого сына каждая мать хотела бы иметь. Я горюю вместе с тобой, дорогая. Но видишь, мы вас не разлучаем, отец сказал, когда ты сама захочешь, тогда и пойдёшь замуж. Так что играйте пока.
— А что потом? — Радха грустила, она боялась задавать этот страшный вопрос, но, видимо, пришлось. Он сверлил её сердце.
— Кришна в этой жизни не станет твоим мужем, доченька. Но останется навсегда твоим лучшим другом.
— Но он тоже любит меня, мамочка! — слеза покатилась по щеке Радхи.

 Мама не могла больше ничего ни сказать, ни сделать и, поцеловав её в макушку, приложила к губам шарик ладду. Радха укусила его и пошла на улицу. Так она шла и шла куда глаза глядят и очнулась где-то далеко в лесу. Вскоре, всё ещё плача, вышла на поляну и, упав в траву, предалась громким рыданиям. Цветущая ашока не выдержала её горя и осыпала своими нежными алыми цветами. Душистый сладкий аромат стал приводить её в чувство. Радха успокоилась потихоньку и почувствовала такое опустошение, как будто только что родилась, — никаких мыслей, ничего. Губы открылись, и она вымолвила миру: «Кришна!» Тут же сладость имени, его нектар наполнил сердце любовью. «Кришна!» — и солнечные лучи обласкали её ум, и в нём воцарилось счастье. «Кришна!» — и Радхика увидела красоту вокруг: голубые мотыльки барахтались в лучах света, подрезанного острыми листочками мангового дерева, маленький серый крольчонок выпрыгнул на поляну и смотрел на неё своими напуганными глазками, подёргивая носиком. Радха поднялась и, расставив руки в стороны, закружилась. Ашоковое дерево обрадовалось и вновь осыпало её своими атласными цветками. Радха решила жить одним днём, не думая о будущем, просто быть счастливой — сейчас это возможно. Она поправила свой поясок, бусы из жемчуга, который вырастил Кришна, и уверенно пошла назад.

 Вскоре она увидела, как навстречу кто-то идёт. Она немного замедлила шаг, пытаясь вглядеться, и поняла, что это идёт мудрец-отшельник. Он был очень высокого роста, с большой нечёсаной гривой безнадёжно спутанных волос до пояса, почти голый и очень худой. Взгляд из-под кустистых бровей не внушал ничего доброго, впрочем, как и цвет его кожи. Он был оливковый, почти зелёный. Воспоминания пытались проснуться в ней, но она никак не могла их считать. «Мама, кажется, говорила, что один мудрец ел всё время только траву дурву и позеленел. А это, должно быть, он и есть, Дурваса Муни!» — и, улыбнувшись приветливо, пошла ему навстречу. Дурваса приблизился и вытаращил глаза, а Радхика поклонилась и дотронулась до его стоп. Дурваса положил руку на её голову.

— Дорогой мудрец, приветствую вас. Я хотела бы пригласить вас в наш дом, чтобы накормить и дать вам отдых.
Радха смотрела на его всё ещё вытаращенные с удивлением глаза. Наконец, он прокашлялся и ответил низким иссушенным голосом:
— Радхарани, благодарю, но я не хожу по дворцам и не обедаю в них. Хотя я не отказался бы поесть.
— Тогда я накормлю вас здесь, дорогой Дурваса, — промолвила Радха, немного удивившись его осведомлённости относительно своей персоны. Она сняла с себя накидку и постелила на траву, приглашая мудреца сесть.
— Отдохните пока, я мигом! — сказав это, она побежала в деревню.

 Первым домом по пути был дом Тунгавидьи. Радхика, постучав, вбежала и наткнулась на подругу, чистящую овощи в саду вместе с мамой. Радха поздоровалась и попросила немного риса и овощей. Пока ей накладывали в корзинку, она объяснила, что это для Дурвасы, после чего мать Тунгавидьи испугалась и положила ещё сыра, лепёшек и фруктов и послала дочь за молоком. Радхика взяла кремень и щепки для розжига, горшок для варки и, дождавшись подругу, ещё и молоко и побежала назад. Как объяснила мать Тунгавидьи, это единственный известный мудрец, который склонен к гневу и проклинает каждого второго. Но Радха его не боялась. Она больше не ждала от будущего никаких благ и решила не мучить себя предположениями, что да как, а просто жить.

 Когда она вернулась на поляну, мудрец был погружен в глубокую медитацию и сидел, застыв и скрестив ноги с закрытыми глазами. Радха сложила костёр, подожгла и поставила вариться рис. Овощи были начищены и порезаны, и это облегчало всю работу. Радхика пошла к реке и, помыв фрукты, вернулась. Рис закипел, она накрыла его и, сняв с огня, поставила на него горшок с овощами, добавив немного гхи и соли, стала, помешивая, тушить. Она была радостна, что могла вот так послужить святому человеку и отвлечься от своих переживаний. Единственное, что хотелось вспоминать, — это поцелуй Мохини-Кришны. «Как он ловко повернулся и подставил свои тёплые губы!» — улыбалась Радхика. Она затушила огонь и, сорвав большой пальмовый лист, положила перед мудрецом. Аккуратно стала накладывать на него уже пропаренный готовый рис и сабджи. Рядом положила лепёшки и фрукты и пригласила Дурвасу пообедать, а сама отошла немного в сторонку, чтобы не мешать, и украдкой поглядывала, как он ест, то и дело подходя с новой порцией овощей или лепёшек. Вскоре мудрец наелся и, вытерев свою бороду, поднял пронзительные глаза:
— Благодарю, деви Радха! Так вкусно и сытно я ел только раз в жизни! Я расскажу, садись, — он указал ей на место напротив, и девушка опустилась, навострив уши. Ей было очень интересно выслушать всё, что он готов был рассказать. Мудрец продолжил:
— Как-то раз, а было это лет десять назад, шёл я так же по берегу Ямуны очень злой и уставший от долгой аскезы в пещере. Питался я тогда только травой дурвой, и это в конце концов сделало меня очень огненным изнутри. Гнев готов был прорваться в любой момент. Я хотел только одного — поесть, чтобы заглушить этот огонь. Так вот, иду я по берегу и молюсь Господу, дескать, Господь, смилуйся надо мной, пошли мне домашней еды. И тут вижу — сидят три маленькие девочки. Такие, лет по пять каждой, и мнут глиняные шарики. Как это дети делают, разминают глину, месят. Все поперепачканы. А наряжены как куклы, и волосы украшены золотыми цветами. Я хотел послать их к матерям, чтобы еды мне принесли, а одна из них, самая смешливая, мне предлагает:
— Муни, хочешь поесть? Ты такой худой! — и хохочет. Я только и смог — кивнуть. Она тут же слепила пирожок и протянула мне:
— Ешь, муни!
— А если мне не понравится? — спросил я насторожившись.
— Понравится, это не просто пирожок, это пирожок долголетия! — ответила хохотушка, и я взял.
— Если мне не понравится, я тебя могу проклясть сгоряча, — угрожающе предупредил я, собираясь всё-таки отправить шалунишку к матери за едой, но она так мило посмотрела на меня, сщурив карие глазки, что спесь моя прошла и я увидел свет, искрящийся вокруг неё и этого кусочка глины. Я взял «пирожок» и откусил. Тут же внутри весь жар стих, а на глаза навернулись слёзы. Я увидел себя ребёнком, вспомнил, как сам мял глину на берегу реки, и осознал радость бытия. Я почувствовал любовь, разливающуюся повсюду. Столько любви, деви, столько любви! — мудрец Дурваса смахнул набежавшую слезу и продолжил: — Я почувствовал, что счастлив и сыт, и благословил малышку тем, что вся еда, приготовленная ею, будет нести здоровье и долголетие тому, кто её отведает. — Дурваса помолчал немного, улыбаясь, поднял глаза на Радхику и сказал:
— Это была ты. Твоя мама вышла тогда к нам и назвала тебя по имени — Радха.
— О! — Радха была удивлена до глубины души. — А я ничего уже и не помню!
— Немудрено, ведь это естественно для тебя — играть и всё время кормить кого-то. И сейчас ты вновь меня накормила своей нектарной пищей! И я вновь хочу благословить тебя, Радха! Пусть красота твоя и юность никогда не проходят! Оставайся всегда такой, какая ты сейчас! — мудрец встал и пошёл дальше. Радха собрала вещи и понесла к подруге её горшочки. По пути она всё думала о благословении, и радость заполняла её до краёв, как всего пару часов назад заполняло горе.