Hello, helicopter!

"Can i destroy that for you, mister?"
группа Office Of Strategic Influence, песня "Hello, Helicopter!"

Пришла пора, и Колючий Рон смог оставить военную службу. А работа на гражданке дала ему возможность завести домик в пригороде.

Тихими вечерами, когда возделанная земля ещё отдавала тепло, а солнце уже касалось горизонта, и не могло испарять капли с листьев, он поднимал в воздух лёгкий вертолёт. И кружил над полями, разбрызгивая смертельные для саранчи и колорадских жуков препараты. Остальное время суток он был предоставлен самому себе.

Однажды, когда он возвращался домой с лётного поля, его окликнули. Это была Рина, бывшая одноклассница. Выяснилось, что она с дочкой не так давно поселилась на параллельной улице.

- А где Нил? – спросил Рон, когда они уже подходили к её дому.
На лицо Рины легла тень давней беды.

- Он был таким же сорвиголовой, как и ты… - прошептала она, - Он отправился воевать в Заморье… и не вернулся. Яна так скучает по папе… О, Боже!

Рон увидел, как два неопрятных бородатых мужика пытаются перелезть через забор дома Рины. Он узнал заморцев, которых во время службы называл «заморышами», и его армейские рефлексы сработали быстрее рассудка. Уже через несколько секунд между лопаток одного нападавшего торчал умело кинутый перочинный нож, а второму Рон просто свернул шею.

- Ох… ты настоящий герой, - Рина отстегнула с цепочки на шее медальон в форме глаза и вложила в его руку. – Это подарок. Ты спас меня и Яну. Давай кликнем патрульных (вот сволочи, не могли приехать вовремя…) и расскажем, как было дело.

Рон вернулся домой, и положил медальон на полку. Казалось, глаз смотрел на него, в какой бы точке комнаты Рон не находился. Пилот вздохнул, прогоняя странное наваждение. По дороге ему показалось, что за углом над крышами домов вышагивает белый шар на паучьих лапках. Он усмехнулся: «Нервишки расшалились…» - и видение исчезло.

Ночь была безлунной, непроглядной и душной. Незадолго до рассвета Рон вскочил, мучимый жаждой. Лежащий на полке глаз тут же уставился на него.

- В Заморье опять плохи дела, - прозвучал в его голове голос Рины.

Колючий Рон выхватил из холодильника бутылку минералки. Сорвал пробку так быстро, словно у него в руках была граната. Даже вздрогнул, когда раздалось шипение. Сделал обжигающе-ледяной глоток, и вновь рухнул на кровать.

Утром он вызвонил напарника, и свалил на него все дела. А сам отправился в город. Нашёл комендатуру, шваркнул билетом о стол, и вывалил все надлежащие справки. После чего отправился через город на ближайшую авиабазу. Мысли его были заняты предстоящим путешествием, и на происходящее вокруг он мало обращал внимание. «То ли часы, то ли реклама какая-то», - равнодушно отметил он, скользнув взглядом по застывшему на перекрёстке шарообразному глазу на столбе.

Глаз, переступая с ноги на ногу, задумчиво глядел ему вслед.

Через месяц он вернулся домой – пропахший авиационным бензином и пороховой гарью. Принял дела у напарника: самое время было опрыскивать второй урожай. Рина пригласила его в гости. Он пришёл: с бутылкой вина для неё и игрушечным вертолётиком на батарейках для её дочки. И до вечера рассказывал о своих приключениях в жарком краю песка и змей. Они сидели на открытой веранде, сияло солнце, а Яна то и дело убегала на двор, где тут же принимался стрекотать, взлетая с её рук, игрушечный вертолётик. Совершенно не похожий на ту грозную машину, что повиновалась мозолистым рукам Рона над змеиными песками.

Наступила осень. Работы стало меньше. Так, уснастить перекопанные поля удобрениями до весны, и всё. Как-то, ветреной осенней ночью, когда облака скрыли луну, а шелест опадающих листьев был слышнее, чем обычно, медальон с глазом ожил вновь. И Рон снова отправился в Заморье. На сей раз даже с некоторым воодушевлением. Надо же было чем-то заниматься.

Вернулся он уже к декабрю. Землю сковали ледяные прожилки, но снег ещё не выпал. Он снова заходил в гости к Рине и её дочке и рассказывал о своих похождениях. Всё здесь казалось ему родным и близким. Даже этому белому шару фонаря на тонком столбике, совершенно нелепому во дворе частного дома, он был рад, как родному брату.

Глаз, вытянув и сложив паучьи лапки, с интересом заглядывал в окна домов.

В ночь, когда на землю выпал первый снег, медальон пробудился снова.

- Помнишь Озёрные Холмы, куда мы всем классом отправлялись на зимние каникулы? – ворвался в его сон голос Рины, - Помнишь, как мы играли в снежки, и надевали старые шляпы на головы снеговикам? Так вот, теперь там уже не поиграешь в снежки. Теперь там – как в Заморье: жара, песок, змеи, и много-много разбитых вертолётов. Ты единственный, кто может прекратить этот кошмар…

- Не может быть, - пробормотал Рон, даже не удосужившись проснуться. – Это какой-то обман. Мне уже начинает казаться, что тогда я летал не над настоящим Заморьем, а над какой-то другой, скрытой плёнкой иллюзии, страной. И стрелял не по боевым целям, а по укутанным покровом лжи мирным домам.

- Пускай так! – голос Рины, неожиданно резкий, полный тёмных колдовских сил, заставил его открыть глаза.

Он и она стояли на залитом солнцем берегу реки посреди пустыни. Вода сверкала под лучами солнца. Над миром висел тяжкий, необоримый зной Заморья. Но от реки меж тем веяло пронизывающим, могильным холодом. Нечего было и думать о том, чтобы испить этой воды, или хотя бы омыть в ней руки. Этот холод не спасал от жары, как не спасала и жара от холода.

Песчаный берег вокруг них крошился и осыпался. Рон поднял голову – над ними нависал, широко расставив паучьи лапы и нетерпеливо переступая с одной на другую, огромный глаз.

- Пускай так! – с нажимом повторила Рина. – Ты догадался, что всё это обман. Но для тебя это уже ничего не меняет. Ты пойдёшь и сделаешь это!


…Разумеется, в третьей битве Колючий Рон голову и сложил. Потому что крайне редко бывает так, чтобы судьба три раза подряд оказалась к тебе благосклонна.

Глаз и его соплеменники на время прекратили свои эксперименты. И укрылись в подземных убежищах. Ибо на поверхности становилось небезопасно.