Видение

 Все прерогативы на бугристом жизненном пути Надежда предпочитала считать испытаниями, которые должны были закалить её волю и характер. Но почему-то после очередного испытания характер не становился лучше, а воля взирала на неё из поднебесной высоты и удивлялась её бестолковости, ибо она упорно продолжала наступать на одни и те же грабли, хотя к обществу мазохистов себя не причисляла.
Надежда старалась не роптать на судьбу. Но явная несправедливость (с её точки зрения) раздражала. Со временем она научилась гасить негативные эмоции в зародыше. Ибо понимала, что без  причины и прыщ не вскочит. Значит, она не видела (или не желала видеть) то, что порождало эту самую несправедливость в мелочах, которые для неё не были таковыми. Может, к другим людям судьба и была более благосклонной, но это её, по большому счёту, не касалось. Сравнивать и завидовать – вредоносные занятия, которые могут вышибить почву из-под ног, погрузить в депрессию (а ей это надо?). Зато она знала наверняка, что у каждого человека есть свои (явные или скрытые) проблемы, с которыми (рано или поздно) придётся разбираться. Если же у Надежды находилось объяснение, почему произошло в её жизни нечто несправедливое, тогда это событие переходило в разряд «сложилось, как сложилось».
Долгое время Надежду возмущало, что её пожелание пойти в отпуск летом или хотя бы весной упорно игнорировали (может, думали, что ей нравится осень?), ибо зимой во время зимних каникул ей тоже не предлагали идти в отпуск, потому что желающих отправиться с детьми на горнолыжные курорты было больше, чем достаточно. Нет, она не устраивала скандалы по этому поводу, потому что вдруг увидела в действиях начальства разумное (но отнюдь не справедливое) зерно: у неё не было детей, не было мужа, даже ухажёра не было, поэтому, какая ей разница, когда отдыхать. К тому же на поездку в Турцию у неё не было денег, а об отдыхе в Эмиратах или на Каймановых островах она могла только мечтать. А экстремальные виды спорта (к коим она относила спуск на лыжах с гор) помимо того, что были дорогим удовольствием, ещё и опасным.
 Всё так.  Да и в любом времени года была своя прелесть. Утверждать, что преуспела в умении принимать свалившиеся обстоятельства, находить в них нечто хорошее и радоваться этому хорошему Надежда (как честный человек) не могла, но стремилась к приятию судьбоносных сюрпризов. Ибо опытным путём пришла к пониманию, что если ты убегаешь от чего-то, что тебе не нравится, ещё не факт, что тебе понравится то, к чему ты прибежишь.
Мать осенью покидала дачу, а Надежда наоборот приезжала туда. «Смена караула», как шутила её мать, всех устраивала. Дрова для печи Юлия Петровна покупала к отпуску дочери, потому что ночи были холодные, да и днём не жарко. За лето мать успевала засолить огурцы и помидоры, наварить варенье из ягод, что росли в саду, собрать овощи с огорода и аккуратно сложить их в ящики в погребе, ибо всё перевезти в город было сложно, да и хранились заготовки и овощи в погребе лучше.
Надежда в первый же день отпуска спустилась в погреб и была несказанно удивлена, когда обнаружила там засоленное сало в банках, тушёнку, солёные огурцы и помидоры, лечо, овощные закуски, банки с маринованным чесноком, аджикой, сложенные на полках тыквы, кабачки, а в ящиках с песком – морковь и свёклу. В сетках на крючках висели запасы картофеля и капусты. На другом стеллаже стояли банки с вареньем, повидлом, соками и компотами. Этих запасов с лихвой хватило бы ни на один год. Но спорить с матерью, что такое изобилие им ни к чему, было бесполезно. К тому же она одаривала своих подруг и соседей. И трудно было сказать, кто из них был больше рад. В конце концов, с голода на даче умереть было невозможно, даже если вообще не выходить из дома и ничего не готовить. Правда, подобный отдых был не для Надежды.
Она со школьной скамьи вела активный образ жизни, бегала по утрам, любила шумные мероприятия, занималась какое-то время конным спортом, плаванием, а в институте летние каникулы проводила с друзьями в стройотрядах, выезжала с группой студентов в Крым на археологические раскопки. Жизнь, как считала она, это постоянное движение, изменение, а не постоянство окаменелости. Даже на даче у неё всегда кто-нибудь гостил. Подруги приезжали вместе с детьми, для которых Надежда организовывала игры с участием взрослых. А потом дружной компанией отправлялись на прогулку либо в лес, либо к озеру. Дача Надежды находилась в удивительно красивом месте, которое ранней осенью становилось ещё краше. Оно могло вдохновить поэтов, писателей или художников на создание шедевров, а простых смертных привести в равновесное состояние.
Надежда понимала, что со временем меняется отношение к тому, что было, но никогда не сожалела об упущенной возможности. Было то, что было, ибо, как говорил Лабрюйер, «сожаление о неразумно растраченном времени, которому предаются люди, не всегда помогает им разумно употребить его остаток». А потом пришло понимание, что нет ничего постоянного, что «о достоинствах человека, как говорил Ларошфуко, нужно судить не по его хорошим качествам, а по тому, как он ими пользуется», что жизнь, как и басню, следует ценить не за длину, а за содержание.   
Если бы ей ещё несколько лет назад сказали, что наступит время, когда она будет наслаждаться тишиной и одиночеством, сидя на даче возле печи, или во время прогулок по лесу, когда еле слышно шелестели опавшие листья под ногами, словно шептали нечто сокровенное, она бы не поверила. Как не могла представить, что будет отдыхать в другое время года. Да и осень не всегда была холодной и дождливой. Иногда она была больше похожа на лето. А со временем Надежда не просто смирилась с отдыхом на даче осенью, но ещё и полюбила её.
Рядом с ней вторая половина человечества почему-то не задерживалась. Молодые люди сбегали к её подругам или вообще куда-нибудь подальше. Она их понимала. Кому понравится, если тебя видят насквозь, да ещё и уличают во лжи, ладно бы они лгали во благо человечества, а то исключительно в личных целях. Единожды обманувший, не сможет жить не обманывая. Привычка. А она не могла терпеть обман, в какой бы красивой обёртке его ни преподносили. Ей было проще сразу указать на дверь, чем идти против собственных убеждений. Но чаще и это не требовалось, ибо никто не хотел, чтобы его рассматривали в микроскоп. Некоторые из её знакомых с сожалением говорили, что с таким характером она вообще никогда не выйдет замуж. Они просто не знали, что дело не в её характере, что причина в её способности слышать чужие мысли. Она не собиралась развенчивать их заблуждение, поэтому лишь пожимала плечами и цитировала Омара Хайяма:
«Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало.
Два важных правила запомни для начала:
Ты лучше голодай, чем что попало есть,
И лучше будь один, чем вместе с кем попало».
Никто не оспаривал высказывание мудреца, но желающих жить с правдоискателем под одной крышей с каждым годом становилось всё меньше. Она понимала мужчин, которые от страха убегали от неё без объяснений. Всё непонятное пугает. Разве можно злиться на них за это? Она верила, что её человек где-то заблудился по дороге к ней. А может, вообще в этом мире нет такого человека. С судьбой спорить себе дороже, поэтому смирилась с тем, что есть. Правда, удивилась, когда обнаружила, что знакомые и друзья стали всё реже звонить ей (тем для общения было предостаточно, но, видно, у них появились другие собеседники). Этот факт не особо расстроил Надежду.
Даже тогда, когда они вовсе перестали приезжать к ней (не потому, что их дети выросли, что вдруг природа перестала восхищать их, что стало скучно осенью в деревне, и даже не из-за её характера, а по какой-то неизвестной ей причине), она нашла в этом массу положительного. Ряды некогда шумной компании заметно поредели (может, время внесло свои коррективы?). Её, пожалуй, в последнее время их звонки больше напрягали, нежели радовали и всё же, как человек тактичный, она была готова встретить каждого, пожелавшего приехать к ней в гости на дачу. Но потом что-то происходило (портилась погода, и все выходные лил дождь, планы у друзей резко менялись, либо к ним кто-то неожиданно приезжал), так что встречу к обоюдной радости переносили на неопределённое время. Надежда должна была признаться, что тишина и одиночество стали частью её жизни, к тому же не самой худшей частью.
Со временем у неё обострилась чувствительность. Она не озадачивалась, хорошо это или плохо. Приняла, как данность, как когда-то приняла, что слышит чужие мысли. То, что многие пытались развить в себе, на неё «сваливалось» за просто так. Это не усложняло ей жизнь, но и облегчения особого не приносило. Но в этот раз Надежда проснулась с ощущением тревоги, причину которой никак не могла расшифровать (словно некто решил позабавиться, навёл морок на неё). Сон не был кошмарным, поэтому она благополучно забыла его при пробуждении. Скорее всего, тревога не была связана со сновидением. А вот откуда ветер дует, Надежда не знала. Она приготовила обед, навела порядок в доме, позвонила матери, но тревога продолжала ходить за ней по пятам. Конечно же, всё тайное рано или поздно становится явным. Но само ожидание порождало внутреннее напряжение, которое хотелось скинуть.
Она подошла к окну, за которым с утра моросил дождь, притянувший или породивший туман. Она подумала, что, может, её состояние как-то связано с непогодой? Там, за туманной дымкой образовалось неведомое пространство, в котором поселилось Нечто. За забором едва угадывались силуэты деревьев, похожие на привидения. Туман поглотил дома соседей, что стояли через дорогу, саму дорогу и породил иллюзию, что она одна осталась в этом мире. Бред, конечно. Туман когда-нибудь рассеется. Да и в самом тумане могут находиться люди, самые обыкновенные, живые.
И вдруг (словно в подтверждение её мысли) ей показалось, что по дороге перед её домом кто-то ходит. Привидение или реальный страж, не позволяющий туману перейти грань? А может, промокший до нитки заблудившийся путник? Она пригляделась. Это был человек. Капюшон плаща скрывал его лицо, хотя из-за тумана она бы и так не смогла его разглядеть. Что за прихоть такая гулять по такой погоде? Может, он возомнил себя ёжиком в тумане? Психически нездоровый человек? Может, ему нужна помощь? Ей не приходило в голову, что после того, как она окликнет его, помощь уже потребуется ей.
Она открыла окно и крикнула:
- Эй! Вы кого-то ищите?
- Тебя, - засмеялся мужчина.
От его смеха ей стало не по себе, но она всегда шла напролом, если страшно, надо идти туда, где страшно.
- Мы знакомы? – спросила Надежда.
- Со школьной скамьи, - услышала она. – Сидели за одной партой.
- Толик? – с удивлением спросила она.
- Он самый, - подтвердил говоривший.
- А чего ходишь кругами под дождем? Развлекуха у тебя такая? Или прячешься в тумане? Тогда позволь узнать, от кого?
- От тебя, - хихикнул Толик. – Должен уточнить. Так сказать, внести ясность. Я хожу по дороге, а не кругами. И не ради развлечения. Я пытаюсь успокоиться, взять себя в руки и отважиться хоть на какой-нибудь шаг. Меня твоя мать предупредила, что если ты встала не с той ноги, ничего хорошего ожидать не придётся. Вот и думаю, заходить или не заходить? А может, пока ещё ходят электрички, на станцию вернуться?
- Но ты же не хочешь возвращаться ни с чем.
- Не хочу, - подтвердил Толик.
- Замёрз?
- Ага. Даже соображать стал плохо. И что мне делать?
- Идти туда, куда собирался.
- К тебе? Должен предупредить, что я голодный.
- Прекрасно.
- Издеваешься? Что тут прекрасного?
- Я не вкусная. Зато обед приготовила. Могу накормить, - сообщила Надежда.
- Можешь или накормишь? – решил уточнить Толик и вновь хихикнул.
- Накормлю, - в её голосе послышалась некая теплота (или Толику так показалось?).
- Если ты решила меня накормить, значит, с той ноги встала. Смеюсь не оттого, что мне весело. Это нервное, - произнёс он и замер возле калитки, как перед стартом, после чего вздохнул и побежал к дому.
Надежда покачала головой (вот же клоун, дожил до двадцати восьми лет, а ведёт себя как ребёнок, хотя привычки сложно искоренять, особенно если желание избавиться от них отсутствует). Она захлопнула окно и отправилась открывать дверь. За порогом стоял повзрослевший Толик, слегка растерянный, но с всё той же очаровательной улыбкой на лице (разве можно сердиться на этого очаровашку?). Она пропустила его в коридор, захлопнула дверь, молча указала на вешалку и тапочки под ней. Он так же молча снял мокрый плащ, повесил на вешалку, переобулся и как-то смущённо проговорил:
- И как я отважился на подобную авантюру, ума не приложу? Мог бы позвонить, спросить, можно ли приехать, но вместо этого припёрся к тебе без приглашения да ещё по такой погоде.
- В надежде, что не выгоню? – улыбнулась она. – Ты случайно не клоуном в цирке работаешь?
- Нет. Укротителем тигриц. Шучу. Я математик. Работаю в научно-исследовательском институте, подрабатываю репетиторством. Холост. Хочешь знать, насколько я серьёзен? Если честно, я и заходить-то к тебе не собирался. Бред. Тогда зачем приехал? Жизнь заставила. Но пока блуждал в тумане у тебя под окнами, включился здравый смысл, убежать хотел, и вдруг ты позвала меня. Наденька, ты уж извини меня. Я вспомнил, что в школе ты всегда помогала мне, вот и подумал, а вдруг и сейчас ты увидишь в той ситуации, в которой я оказался, свет в конце туннеля. Хотя мы уже десять лет как школу окончили, а я решил  искать у тебя поддержку. Просто больше не у кого. Никто всерьёз не воспримет то, что случилось со мной кроме тебя.
- Грубая лесть. Слишком много говоришь. И если ты думаешь, что я хоть что-то поняла из твоего объяснения, почему ты столь внезапно появился у меня, то ты слишком хорошего мнения обо мне. Думаю, что вначале мы пообедаем, а потом ты всё по порядку расскажешь, что у тебя случилось, почему свет померк. Иди мой руки, а я пока накрою на стол.
Толик молча кивнул.
- Здравствуй, - услышала она у себя за спиной.
- Опомнился? Ты бы ещё через час поздоровался со мной.
- Ещё не вечер.
- Звучит, как угроза. Хотя у тебя свистопляска в голове. Садись за стол, балабол. Все разговоры после обеда. 
- Спасибо.
- Пока что не за что. Разве что за приглашение отобедать со мной? Похоже, и вправду дела у тебя не очень.
  - Всё так и есть, - согласился Толик. – Но я не думаю, что свихнулся. Во всём этом есть какой-то смысл. Знать бы ещё какой?
- Торопишься? Боишься опоздать на последнюю электричку? – произнесла она, увидела растерянность на его лице и улыбнулась. – Завтра выходной. А на электричку ты по любому опоздаешь. Я не зверь, не выгоню среди ночи. Ешь, чего застыл с ложкой в руке?
Толик промолчал. Он мог бы поговорить на отвлечённые темы, спросить, например, как у Надежды дела в издательстве, где она работала корректором (об этом он узнал от её матери), но почему-то не стал ничего спрашивать. Он старался не думать о предстоящем объяснении причин приезда к бывшей однокласснице. С удовольствием поел, отнёс посуду в раковину, включил воду и услышал:
- Оставь, я сама потом всё вымою. Кофе сварить?
- Если честно, я сейчас не могу думать об ароматном напитке.
- О нём не надо думать, его пить надо. И?
- Позже, - произнёс Толик, сел снова за стол и посмотрел на Надежду: - Я не знаю, с чего начать.
- С начала. Напрасно отказался от кофе. Тебе взбодриться не помешало бы.
- Мне успокоиться надо, чтоб привести мысли в порядок. 
- Зачем? Говори, как есть. Точнее будет. Слушаю тебя, дорогой, - чуть слышно произнесла Надежда. – У тебя всё получится.
Он улыбнулся, потому что вспомнил, какое действие оказывали эти слова на него в школе. Толик разгладил скатерть возле себя, вздохнул, как перед прыжком в воду, посмотрел на Надежду и подумал, что его ситуация больше похожа на бред не совсем здорового человека. И что будет после того, как он её озвучит? Увезут на скорой в психушку? Да он уже и сам не был уверен, что находится в полном здравии.
- Больной человек не будет сомневаться в своём психическом здоровье. Не тяни время. Вещай, Толенька, - она дотронулась до его руки. 
- Спасибо. У меня вначале мысли устроили цыганские пляски в голове, которые я не заказывал, а после твоего прикосновения всё встало на свои места. Цыгане шумною толпою ушли. Так что сейчас расскажу всё, как есть.
- Рассказывай, - тихо произнесла Надежда, а Толик вздохнул и начал своё повествование.
- Итак, три года назад я купил дачу с участком возле леса, на котором прежний хозяин выкопал пруд вытянутой формы (больше похожий на гигантский огурец) недалеко от дома. Мне захотелось построить через него каменный мост. Да не простой, а миниатюрную копию средневекового моста. Я отправился в архив местной библиотеки и нашёл в одной из книг то, что искал. Я сфотографировал полуразрушенный мост, доживший до наших времён. Но мне этого было мало. Я нашёл развалины усадьбы, возле которой сохранился мост через овраг, в котором, по всей видимости, некогда протекала река. Он был похож на тот мост, что я сфотографировал. Нет, я не погрузился в изучение истории средневековых строений. Мне нужен был образец моста, который бы мастер построил у меня на участке. И я его нашёл. На другом берегу водоёма возле самого леса на моём участке я задумал возвести каменную беседку, к которой можно было бы приходить из дома через миниатюрный мост. Красивая идея. Я нашёл и мастера, который согласился воплотить мою мечту: построить средневековой мост в миниатюре и беседку. Я возил его к развалинам старинной усадьбы (кому она принадлежала, я понятия не имел, и не собирался бежать в архив, чтобы узнать это). Меня интересовал исключительно полуразрушенный мост. Мастер изучал кладку, записывал размеры. Короче, любой каприз за ваши деньги. Я был в восторге, когда на моём участке появилась копия средневекового моста в миниатюре, а вслед за ним «выросла» беседка. Ландшафтный дизайнер проложил дорожки, разбил цветники, как в парковой зоне средневекового замка (только в миниатюре). Плакучие ивы с двух сторон моста придавали ему некую таинственность. Каждое утро я любовался придуманным мною творением, пока однажды (когда зацвели яблони и вишни в саду) я не увидел на мосту Её. Женщина стояла на середине моста и со страхом осматривала мой участок (во всяком случае, мне так показалось). Меня возмутила непрошенная гостья, я распахнул окно, хотел спросить, как она прошла сквозь закрытые ворота, но что-то смутило меня (скорее всего, одежда  этой дамы, как на картинах прошлого века), и я промолчал. Она словно почувствовала мой взгляд, посмотрела в мою сторону (но что она видела на самом деле, понятия не имею). И вдруг я сообразил, что это всего лишь видение, отчего мне стало не по себе (уж лучше б эта женщина перелезла через забор, вскрыла замок на воротах, чтоб оказаться на моём участке, но это был бы реальный человек). А потом её образ стал менее чётким, пришло понимание, что она сейчас исчезнет. Я преодолел страх и выбежал из дома, а на мосту – никого. Опоздал. Как она появилась на мосту и как исчезла, я не знаю. Но я видел молодую женщину, как вижу сейчас тебя. Я нанял художника, который по моему описанию, воссоздал её образ. Она кого-то мне напоминала, только я никак не мог вспомнить, кого именно. Мне показалось, что я её где-то видел. Видение растаяло, как утренний туман, а память о нём не давала мне спокойно жить. Через неделю я увидел странный сон, в котором я оказался в некой усадьбе. И там была эта женщина. Я услышал, как кто-то из её родных обратился к ней по имени:
- Лизонька, дядюшка сердился, ему донесли с утра, что ты опять бегала на Овражный мост. Да ещё и пела там что-то. Ты же знаешь, что говорят люди о том месте? 
Что ответила Лизонька, я не знаю, зато я увидел на столе в гостиной альбом. Мне показалось, что я где-то наяву видел такой же альбом в детстве. На следующий день я позвонил своей бабке, описал альбом, и она сообщила, что в детстве я действительно любил рассматривать важных  красавиц и их поклонников в подобном альбоме. А потом она сказала, что её мать (моя прабабка) тайно собирала портреты гостей, которые приезжали в гости к дяде, который взял её к себе на воспитание после смерти родителей. А миниатюрные портреты ей писал по её просьбе дед (профессиональный художник), чтоб потешить свою любимицу. Я тут же поехал к бабке. Представляешь, Наденька, что я испытал, когда увидел портрет той самой женщины, что проявилась у меня на мосту? Это была моя прабабка Елизавета Ильинична Сурская. Я сфотографировал её портрет, но ничего не стал объяснять своей бабке Варваре Ивановне Гороховой. Я испугался, что она решит, что у меня не всё в порядке с психическим здоровьем. Но на этом мои испытания не закончились. Я не помню, когда конкретно моя прабабка проявилась вновь на мосту перед окнами моей спальни. Это было летнее утро. Помню, что солнце показалось мне тусклым и чужим. Молодая женщина была в накидке, которая скрывала поздний срок беременности. Я увидел в её глазах застывшую боль, а может, не увидел, а каким-то образом ощутил её состояние. Я откуда-то знал, что в следующий раз увижу, как она оставляет ребёнка в корзине. Я не побежал к мосту не из-за страха, а из-за уверенности, что призрак растает раньше. Да и, вообще, зачем строить из себя ловца призраков? Важнее понять, чего он хочет от меня? Я не знаю, как к этому относиться. Кстати, в телефоне у меня есть фотография портрета моей прабабки. Получается, что я видел её призрак. Но она не могла оставить ребёнка на моём мосту, потому что мост мне построили, когда моей прабабки уже не было в живых. Да и моей дачи не было на этом месте, когда она вынашивала ребёнка. Меня не интересовала история жизни моей прабабки. Но пространство, видно, решило иначе.
Надежда стала рассматривать неопровержимые факты странного явления. С фотографии на неё смотрела миловидная женщина с огромными глазами. Надежда слегка прикрыла глаза и тихо проговорила, что прабабка Толика не могла оставить ребёнка себе, потому что дядя нашёл ей жениха, и она должна была выйти за него замуж, а ребёнок был от человека, с которым она не могла связать свою жизнь.
- Ты приехал ко мне, чтобы узнать, не сошёл ли ты с ума? Подтверждаю, что ты видел свою прабабку Елизавету на миниатюрном мосту у себя на участке. Раз есть свидетели её жизни (я имею в виду твою бабушку) не мешало бы выяснить, как прожила жизнь Елизавета Ильинична со своим мужем (твоим прадедом), сколько у неё было детей, и не слышал ли кто о том, что у неё был внебрачный ребёнок.  Может, она хочет, чтобы ты нашёл его?
- Я уже озадачился подобным вопросом. Выяснять по телефону у бабки о её матери я ничего не стал. Опять отправился к ней. И вот что я услышал. Моя бабка сказала, что перед смертью её мать сообщила нечто, что не давало ей покоя. Это была своего рода исповедь. Она призналась, что родила от любимого человека девочку, которую оставила в корзине на Овражном мосту (том самом, миниатюрную копию с которого мне построил мастер). Моя прабабка думала, что ребёнок исчезнет, окажется в ином времени, потому что слышала легенду, как кто-то исчез там. Она отнесла Ясеньку в корзине на мост, а сама в слезах вернулась домой. Но ребёнок не исчез, его нашли родители её будущего мужа и воспитали, как собственного ребёнка. Внебрачную дочь моей прабабки все считали сестрой моего прадеда Ивана. Прабабка хранила молчание до самой смерти. У неё родилось трое детей в браке. Муж моей прабабки умер за двадцать лет до её смерти.  Тётя Яся была замужем, родила дочь Катеньку. Умерла вскоре после смерти моего прадеда. Я видел портрет Яси и фотографию её дочери в старом альбоме. Думаю, что если бы ни видение, я бы не стал интересоваться у своей бабки жизнью её матери. Странная история. Моя бабка что-то не договаривает или просто не знает. Получается, что Яся – её сводная сестра, а Катерина (дочь Яси), о жизни которой я понятия не имею, племянница моей бабки. Моя прабабка почему-то никак не может успокоиться, поэтому и явилась мне. Может, дело в её внучке Катеньке? Или правнучке? Может, во всём, что произошло, был некий смысл? Ведь ничего не бывает просто так. Она явно что-то хотела. Ну, да, я выяснил, вернее, узнал от бабки историю её ребёнка, которого она оставила в корзине на мосту. И что дальше? Почему она явилась мне? Можно до посинения гадать. А на самом деле, что ей надо? Или у меня, действительно, не всё в порядке с психикой?
- Думаю, дело не в тебе. И твоя психика здесь ни при чём. Кем был хозяин дачи, которую ты купил? Почему у тебя возникла идея постройки миниатюрной копии средневекового моста на приобретённом участке? Мне необходимо кое-что уточнить. Ты не хочешь пригласить меня к себе в гости? Хочу увидеть твой мост. И ещё было бы неплохо побывать на месте старого Овражного моста. Только не спрашивай, что за прихоть такая у меня появилась. Не знаю. Но почему-то это очень важно. Пригласишь?
- Уже пригласил. Сегодня мы не сможем уехать. Последняя электричка двадцать минут как убежала.
- Завтра с утра. Возьми в шкафу чистое постельное бельё, постели себе на диване, а я пошла спать. Кофе отменяется. Может, твоя прабабка расскажет мне во сне, что ей от тебя надо? Да, посуду можешь вымыть. Спокойной ночи, - произнесла она, а Толик посмотрел на часы и подумал, что не привык так рано ложиться спать.
- Можешь что-нибудь почитать, если не хочешь спать, - произнесла Надежда и скрылась за дверью своей комнаты.
Она села на кровать и подумала, что для неё почему-то тоже важно докопаться до истины. И вдруг она замерла от поразившей её мысли.
«Эта история касается не только Толика, но и меня. Каким боком? Пока не знаю. У  моего деда по отцовской линии была дача в том же посёлке, что и у Толика. Где именно, я не знаю. Надо позвонить матери и спросить», - подумала она.
- Добрый вечер, - проговорила она.
- Здравствуй, Наденька, - услышала она голос матери. – Что-нибудь случилось?
- Я просто решила проведать тебя. Ко мне Толик приехал. Представляешь, у него, оказывается, дача в том же селе, где когда-то жил мой дед по отцовской линии.
- А ты не знала?
- Что именно?
- Что Толик купил его дом.
- Можно подумать, что мне кто-нибудь докладывал об этом.
- Твой отец хотел избавиться от этого дома после смерти твоего деда. Он считал, что там какое-то странное место.
- Объясни, что значит, странное, - попросила Надежда.
- Да ему там привиделось что-то. Я особо его не расспрашивала, после развода мы почти не виделись и не созванивались, а после того, что случилось с ним на даче, он вдруг позвонил мне. Наверное, ему надо было кому-то рассказать о том, что с ним произошло. Так я узнала, что ушёл из жизни его отец. Он сказал, что ездил смотреть дом, доставшийся ему в наследство от отца, задержался и заночевал там. После чего утвердился в мысли, что надо избавиться от этого дома. Ты же знаешь, что у нас с твоим отцом были разные фамилии. Поэтому Толик и не связал приобретённое имущество с нами. Я почему-то хотела оставить себе свою фамилию, да ещё и тебя записала на неё. Об истории своего рода твой отец никогда не рассказывал. А потом мы разошлись, когда тебе было семь лет. В деревню ты ездила исключительно к моей матери. А его родственники почему-то не знались с нами. Дом твой отец продал. А через год после этого умер. Мне сообщила его сестра лишь месяц спустя после его смерти. Гражданская жена от него сбежала, когда узнала, что после аварии он не сможет ходить. Я же ничего не знала ни об аварии, ни о его жизни. Он и с тобой не хотел общаться. Да и родственники его почему-то не жаловали нас.
- Значит, Толик купил дом моего деда? – спросила Надежда.
- Выходит, так. Только я ему не сказала об этом, когда он приезжал ко мне. И о странном месте тоже промолчала. Он же не спрашивал меня, покупать ему этот дом или нет? Он уже живёт там. Ему нравится и дом, и место, где он находится. А что случилось? Почему ты спрашиваешь о доме твоего деда по отцовской линии. Мы никогда не претендовали на наследство. И не просили помощи у твоего отца и его родных, даже тогда, когда нам было трудно. А теперь уж чего вспоминать. Жива ли его сестра, я не знаю. 
- Спасибо, мам. У меня всё хорошо. Погода радует. Пойду что-нибудь почитаю или завалюсь спать. Пока.
- До свидания, милая, - произнесла мать, а потом подумала, что надо было сказать, что на даче есть архив или дневники деда, которые он хранил на чердаке в сундуке, что ещё при жизни дед говорил отцу об этом, а сам отец Надежды не читал их.
     «Я услышала тебя, - прошептала Надежда. – Только мне почему-то кажется, что там совершенно иные сведения записал мой дед. Они совсем не похожи на дневниковые записи. Но очень важны в свете случившегося с Толиком».
Надежда так и не уснула до самого утра, поэтому ничего увидеть во сне не смогла. А когда она вышла из комнаты, то увидела, что Толик сидит за столом, готовый бежать на станцию в любую минуту.
- Ты что? Так и просидел здесь до утра? – спросила она.
- Ну, не спалось мне. Хаос в голове покоя не даёт.
- Понятно, собрат по несчастью, - грустно улыбнулась она.
- Какому? – насторожился Толик.
- Бессонница взяла и меня в плен. Так что, - она посмотрела на часы, - пойдём на станцию. Как раз успеем на первую электричку. Твоя дача находится по моей железнодорожной ветке, не так ли?
- Да. Только от станции придётся пройти пару километров пешком.
- Здесь пару километров, там столько же. Хорошая утренняя прогулка получится.
- От станции никто из таксистов не захочет ехать в нашу деревню. Не выгодно. Да и два с лишним километра – это не расстояние для них.
- Успокойся, Толик. Какое такси? Движение – это жизнь. Вставай, дорогой. Позавтракаем на станции пирожками, - произнесла она, схватила рюкзачок, который собрала ночью, и слегка подтолкнула Толика к двери.
На станции они едва успели съесть по пирожку, как подошла электричка.
- Поехали, - улыбнулась Надежда.
- Ты улыбаешься, значит, нашла выход, - Толик с надеждой посмотрел на свою спутницу. – Или я заблуждаюсь?
- Пока не нашла, но на пути к разгадке, еду за ней. Потом по лесной дороге пешочком пару километров останется до цели, пока что абстрактной для меня. Жаль, что летучий корабль только в сказках бывает, да и без попутного ветра он бы не полетел. Хотя «когда человек не знает, к какой пристани он держит путь, для него ни один ветер не будет попутным».
- При чём здесь ветер и сказочный летучий корабль? О чём ты вообще говоришь?
- Как о чём? О Летучем Голландце. О сказке, в которой всегда любое приключение хорошо кончается. Не бери в голову. Это образ. Эмоциональный план у меня слегка зашкаливает.
- Ничего не понимаю, – с обидой в голосе произнёс Толик.
- И не надо пока тебе ничего понимать. Торопиться надо медленно.
- Куда?
- К разгадке, чтобы не споткнуться и не упасть, - улыбнулась Надежда.
- Понятно. Вру, ничего мне не понятно.
- А что тут понимать? Я не пытаюсь запутать тебя. Я никогда не была в доме, который ты купил несколько лет назад. Узор не складывается, потому что не все звенья мы собрали с тобой. Опять путано говорю. Я обязательно расскажу тебе нечто интересное, когда окажемся на месте.
- А сейчас нельзя?
- Недостающее звено находится на чердаке твоей дачи.
- Я ещё не наводил там порядок.
- Прекрасно. Значит, не успел выкинуть то, что мне нужно. Поспи немного.
- Издеваешься. Я теперь думаю, что там у меня на чердаке спрятано. И как хорошо, что мне всё было некогда выбросить хлам оттуда. Хотя там есть некоторые антикварные вещи. Их надо только привести в порядок…
- Позже.
- Что?
- Будешь заниматься этим позже. И перестань болтать.
- Но ты же понимаешь, что я нервничаю, что не могу молчать, как и ты. Так что теперь я буду доставать тебя пустыми разговорами.
- Не стоит, - улыбнулась Надежда, коснулась его руки и вновь улыбнулась. – Будем говорить исключительно по существу.
- Согласен. 
- Это я виновата. Эмоциональный план всколыхнула. Надо вначале привести себя в порядок. И всё будет хорошо. За окном осень преобразила всё вокруг. Там тишина и покой, - произнесла Надежда.
- Верно. Такая красота, а я и не видел этого.
- Ну, вот, теперь есть возможность полюбоваться природой.
«А мне какое-то время посидеть в тишине, - подумала Надежда, - ибо и мысли твои будут исключительно о красоте мира, в котором мы живём», - она слегка прикрыла глаза, а когда открыла их, Толик объявил, что они подъезжают к его станции.
Она с любопытством рассматривала участок и дачу своего деда, которую никогда не видела при его жизни.
«Зато, мне кажется, я понимаю, почему у деда с моим отцом не сложились отношения. Дед считал его виновным в смерти любимой, хотя умом понимал, что никакой его вины в этом не было. А отец в свою очередь, когда повзрослел, просто сбежал от постоянных придирок отца. И оба облегчённо вздохнули. Дед не интересовался жизнью сына, сыну было не интересно, как живёт его отец. Поэтому после смерти деда отец и поспешил продать дом. Допускаю, что он увидел здесь нечто, что утвердило его в правильности решения», - подумала она.
- Я провожу тебя на чердак, - заявил Толик, едва они переступили порог дома.
- Спасибо. Если я правильно понимаю, вот эта лестница со второго этажа и ведёт как раз к двери на чердак.
- Я сейчас ключ возьму.
- Зачем? Дверь не заперта.
- Я в своём репертуаре. Забыл запереть после последнего посещения чердака.
- Ты идёшь со мной? – спросила Надежда и улыбнулась, ибо Толик подумал, что это она с ним идёт, но своё возмущение не озвучил.
- Извини. Конечно же, это твой дом, ты здесь хозяин. Это я иду с тобой на чердак.
- Во мне заговорил собственник, - признался Толик. – Не сердись.
- Тогда пошли? – она пропустила Толика вперёд, а он раскрыл чердачную дверь и жестом пригласил Надежду зайти.
«Цирк», - подумала она, включила свет и вошла.
Она сразу же направилась к старому сундуку, открыла его и достала завёрнутые в холстину тетради.
- Можем спускаться, - произнесла она, увидела на лице Толика разочарование, что она не захотела выслушать лекцию Толика о хранившихся на чердаке антикварных вещах.
- Вещи будем рассматривать потом. Я же приехала сюда по другому поводу, - произнесла она и побежала по лестнице вниз, села за стол, раскрыла холстину, в которой лежали две тетради.
«Заговоры, магические ритуалы оставим на потом, а пока надо прочитать историю деда», - она раскрыла записи и стала читать.
«Магические заговоры я нашёл в лесу случайно. В дупле старого дерева я увидел завёрнутую в кожу тетрадь с запиской: «Отдаю в хорошие руки». Я принёс тетрадь домой и спрятал на чердаке. Я не собирался использовать магические заклинания, хотя многие названия вызывали любопытство. Жене я об этой тетради ничего не сказал. А теперь иногда думаю, что все мои несчастья, может, начались именно оттого, что я принёс эту тетрадь в дом. Нет, я верил в судьбу, в Бога, но помимо света всегда существовала тьма. Всё началось с рождения сына и смерти жены во время родов. У неё начались схватки, и я решил отвезти её на своей машине в больницу. Но получилось так, что она родила у меня в машине во дворе больницы. Я кричал, как сумасшедший, звал на помощь. Прибежавшие врачи, приняли ребёнка. Он родился здоровым. А вот жену они спасти не смогли. Они на несколько дней оставили сына в больнице, чтобы я смог заняться похоронами жены. У меня было смешанное чувство к сыну. Я его страстно любил и одновременно ненавидел. Я понимал, что он ни в чём не виноват. И одновременно причина смерти Марьяны была в его появлении на свет. После похорон я забрал малыша из больницы, привёз домой, положил в кроватку, которую смастерил для него ещё до его появления на свет. Он спокойно спал. И тут я вспомнил о найденной в лесу тетради. Я побежал на чердак, принёс её в гостиную и стал читать. Что я искал, я тогда и сам не знал. Моё внимание привлекло название: «Как повернуть время вспять». «Вот, - решил я, - это то, что мне нужно. Надо вернуться за день до родов сына». Но то ли я что-то сделал не так, то ли временная петля так работала. После прочтения заклинания я оказался в барском доме, на кухне. В молодой кухарке я узнал мать Марьяны. Она как-то странно посмотрела на меня. Видно, моя одежда не соответствовала времени. Зато я узнал, что отцом её дочери был конюх, которого зашибла лошадь, и он так и умер, не успев обвенчаться с матерью Марьяны. Я не собирался оставаться в этом времени и взмолился вернуть меня обратно. Я побежал на мост, внизу какие-то женщины полоскали бельё. Я исчез под их крики и оказался у себя дома. На кухню вошла живая Марьяна, я кинулся к ней, не веря своим глазам. Значит, заклинание сработало. Я целовал её и всё повторял, что на этот раз я спасу её. Она ничего не понимала. Я выяснил, что вернулся за шесть часов до рождения ребёнка. В этот раз я послал соседа на почту, чтобы он позвонил оттуда и вызвал скорую помощь, потому что у жены начались схватки. Врачи приехали к самому началу родов. Так что везти её в больницу не было никакого смысла. Они собирались принять роды у Марьяны у нас дома, а потом жену и новорождённого отвезти на скорой помощи в больницу. Я услышал крик ребёнка и невольно посмотрел на часы. Я вбежал в комнату, ребёнок родился здоровым, а жена умерла на руках врача в то же самое время, что и в прошлый раз. А мне пришлось ещё раз пережить ужас потери жены. Позже я понял, что ничего изменить нельзя, даже если я перепробую десятки вариантов возвращения в прошлое. Врачи забрали сына в больницу на неделю (как и в прошлый раз) чтобы я смог заняться похоронами жены, а потом приехали санитары и отвезли тело жены в морг. Я во второй раз похоронил её. Моё сердце разрывалось на части. Я достал тетрадь с магическими заклинаниями, пошёл на участок, развёл костёр и бросил её в огонь. Я увидел, как буквы взлетали к небу. С чувством исполненного долга я вернулся домой и обнаружил тетрадь на своём столе. Потом я решил утопить её в реке, но она снова вернулась ко мне. Тогда я зарыл её в землю, и вновь она лежала на столе. Я понял, что огонь, вода и земля не хотят её забирать. Эта тетрадь магически привязана ко мне. И что делать? Я открыл тетрадь и стал искать, как от неё избавиться. Оказалось, что для этого её надо кому-нибудь отдать. Я вспомнил записку, когда нашёл тетрадь в дупле. Мне её отдали. Но я не хотел никому её дарить, потому что человек по незнанию мог натворить много бед. Был и другой способ избавления от этой тетради. Нужно отдать её сильному белому магу, который нейтрализует всё, что там написано, после чего предаст огню. Но у меня не было сил искать такого мага. Я просто вновь завернул её в холстину и отнёс на чердак. Украсть её никто не сможет, как и воспользоваться заклинаниями, пока она принадлежит мне. А после моей смерти она перейдёт к наследнику, который её найдёт. И тогда уже ему придётся искать белого мага».
- И что в послании бывшего хозяина дома? – спросил Толик.
- Много чего. Во-первых, должна признаться, что ты купил дом моего деда по отцовской линии. Я ни деда, ни его дом никогда не видела и ничего не знала о них. Отец ушёл от нас, когда мне было семь лет. О причине развода родителей мне никто не докладывал. У нас с отцом разные фамилии, поэтому и ты не мог знать, что купил дом моего деда. Оказывается, три года назад отец как-то скоропалительно ушёл из жизни почти сразу же после продажи этого дома. Во-вторых, моему отцу тоже привиделось нечто, когда он остался ночевать в этом доме (что за привидение напугало его, он так и не сказал моей матери), после чего он утвердился в мысли, что надо этот дом продать. В-третьих, все видения происходят из-за того, что мой дед открыл временной портал и не закрыл его. В-четвёртых, хорошая новость, нам не надо ехать к Овражному мосту, на котором когда-то мой дед исчез, а кто-то это увидел. В-пятых, ты должен прочитать письмо моего деда. В-шестых, я знаю (и это тоже хорошая новость), как закрыть временной портал. В-седьмых, нам надо избавиться от магической тетради, которую мой дед хранил у себя на чердаке. Он нашёл её в лесу, но прежде чем узнать, что он нашёл, прочитал записку. Некто отдавал её нашедшему. Поступить точно так же дед не решился.  Тетрадь невозможно сжечь, утопить, предать земле, ибо она вновь возвращается к хозяину. Думаю, что и здесь без магии не обошлось. Но нам необходимо избавиться от этой тетради. Вернее, мне. Она стала моей собственностью, как только я взяла её в руки, ибо являюсь дедовой наследницей. Он как бы передал мне её по наследству после своей смерти. Значит, надо найти белого мага где-нибудь поблизости от твоей деревни, чтобы избавиться от этого наследства.
- Седьмой пункт самый простой. Не надо никуда ездить, мой сосед знает, где живёт белый маг, ибо обращался к нему совсем недавно, - сообщил Толик. – Я должен вначале прочитать письмо твоего деда, а потом ты закроешь портал? Моё присутствие при этом обязательно?
- Вот, - Надежда протянула Толику тоненькую тетрадь, - читай на здоровье. И твоё присутствие мне будет только мешать.
- Спасибо, - произнёс Толик. – А откуда ты знаешь, как закрыть портал?
- Из другой тетради.
- Это же магия.
- Дед хватался за соломинку, которая гнилой оказалась. Он не думал, да и не знал, что любое действие надо доводить до логического конца. Нельзя оставлять открытым портал. Поэтому привидение твоей прабабушки и явилось тебе. Думаю, что она и к моему отцу приходила, да только испугала его. И ко мне ты приехал не случайно. Ведь и живые люди могут выпасть из своего времени, если не закрыть дверь. Ты читай, а я пошла к твоему мосту. Мел у тебя есть?
- Был где-то.
- Так найди.
- Сейчас, - Толик побежал на кухню, а через минуту вернулся с криком: - Нашёл!
Надежда покачала головой, взяла мел и отправилась на участок. Что она там делала, Толик не знал, да и не очень-то хотел знать. Он пытался не обращать внимания на завывание ветра в печной трубе, на мигание настольной лампы, на перекличку петухов в деревне и лай собак. А потом наступила тишина. Стих ветер, замолчали петухи и собаки, и даже дрова в печи перестали потрескивать. Толик непроизвольно перекрестился и попытался сосредоточиться на послании бывшего хозяина дома. Он изредка посматривал на завёрнутую в холщовую тряпку тетрадь, потом вновь углублялся в чтение, а когда   увидел рядом с собой улыбающуюся Надежду, чуть не закричал от неожиданности, ибо не слышал, как она вошла и встала возле него. Толик хотел сказать, что она напугала его своим внезапным появлением, но увидел улыбку на лице Надежды и промолчал.
- Не слышал, как я подошла? Есть хочешь? - спросила она. – Можешь не отвечать. Я бы тоже что-нибудь съела. Но вначале пошли к твоему соседу. Нам надо довести начатое дело до конца. Какой раз ты читаешь письмо моего деда? Я не просила выучить его наизусть.
- Я слишком рассеянный. Смысл не всегда доходил до меня, к тому же на улице поднялась непогода. Что с порталом?
- Закрыт. А с чтением что?
- Всё нормально. А что мы скажем Дмитрию Петровичу, моему соседу?
- Говорить буду я, ты – слушать. Пошли.
Они увидели соседа на участке.
- Здравствуйте! – крикнула Надежда. – Как хорошо, что мы застали вас дома.
- Здравствуйте. Я и не собирался никуда сегодня.
- Можно зайти? А то как-то не совсем удобно сообщать всей улице причину нашего визита.   
Сосед открыл калитку, но в дом не пригласил.
- Мы на минутку, - сообщила Надежда. – Нам нужна ваша помощь. Не могли бы вы дать адрес ведуна этих мест.
«Зачем им понадобился адрес Прокопия? Местные все знают, где он живёт», - подумал он.
- Дмитрий Петрович, я не местная, а Анатолий никогда не обращался к Прокопию, но молву о нём не скроешь. Подскажите?
- Отчего ж не подсказать? Только ведун наш капризный. Может и выгнать.
- Что ж, чему быть, того не миновать, - вздохнула Надежда.
- А по какому вопросу вы к нему?
- По важному, Дмитрий Петрович, по важному, - произнесла Надежда и так посмотрела на соседа Толика, что тот сразу побежал в дом и через минуту вернулся с написанным на листке адресом, а потом ещё и предложил довезти на машине дорогих соседей до Прокопия.
- Спасибо, Дмитрий Петрович, - улыбнулась Надежда. – Я только закрою дом, возьму сумочку, а вы заводите машину. Толик, дай ключи, - она протянула руку, увидела, как Толик хлопает себя по карманам, непроизвольно вздохнула, а он подумал, что они остались лежать на тумбочке в коридоре.
- Они в коридоре  на тумбочке остались. Жди здесь. Садись в машину к Дмитрию Петровичу, а я сейчас буду, - произнесла Надежда, побежала к дому Толика, а через минуту уже стояла с сумочкой через плечо и свёртком в руках.
Всю дорогу до дома Прокопия они молчали.
- Приехали, - сообщил сосед Толика и остановил машину возле калитки дома с голубыми ставнями. – Вас подождать? – ехидная улыбка говорила сама за себя, он был уверен, что Прокопий выставит их сразу же.
- Если это вас не затруднит, - произнесла Надежда, а сосед подумал, что ради удовольствия увидеть бесплатный цирк можно и подождать.
- Сомневаюсь, - вздохнула Надежда, вышла из машины в тот самый момент, когда  Прокопий открыл дверь дома и стал радостно размахивать руками.
- Добрались. С утра ожидаю. Приём больных отменил. Одну пациентку только принял, - сообщал ведун, пока Надежда и Толик приближались к нему, а Дмитрий Петрович сидел в машине с открытым ртом и ничего не мог понять.
«Дама соседа утверждала, что они не знают Прокопия, а он принимает их, как дорогих гостей», - подумал Дмитрий Петрович.
- Мы привезли, - сообщила Надежда.
- Вижу. Проходите в дом, - пригласил Прокопий. – Водитель любопытен зело. Заплатит ожиданием. Хотя не заметит течение времени. Что надо сказать, знаете?
- Да. Я отдаю эту тетрадь в хорошие руки, - произнесла Надежда и протянула свёрток ведуну.
- Оплошность моего прадеда надо исправить. Нельзя отдавать незрелому человеку с нечистыми помыслами то, что ему однажды отдал какой-то странник в благодарность за хлеб. Прадед, не сразу понял, что находится в тетради, а когда осознал, испугался, решил сжечь её, потом утопить и, наконец, закопать в землю. А когда до него дошло, что не может от неё избавиться (ибо хватило ума не использовать магические заклинания), отнёс в лес и спрятал в дупле старого дерева с запиской, что отдаёт в хорошие руки. Хитрость удалась. Тетрадь нашёл ваш дед. Да ещё и использовал одно из заклинаний. Теперь пришло время нейтрализовать содержимое, чтобы никто не использовал то, что в ней написано.
Он развернул холстину, встал перед иконой и стал что-то шептать. На улице поднялся ветер, зашумели деревья, загремел гром, после чего прошёл ливень, а потом всё стихло, выглянуло солнце. Слегка побледневший Прокопий облегчённо вздохнул, повернулся к притихшим гостям и улыбнулся.
- Удалось, - произнёс он, открыл тетрадь с чистыми листами, после чего бросил её в печь.
Сидевший в машине сосед Толика увидел чёрный дым, идущий из печной трубы ведуна, и непроизвольно перекрестился. А потом ещё раз удивился, что Прокопий провожает гостей до калитки. Ведун что-то говорил, но Дмитрий так и не смог разобрать, что именно было сказано на прощание Толику и его спутнице.
- Быстро вы, - произнёс Дмитрий Петрович, когда соседи сели к нему в машину.
Надежда посмотрела на часы и улыбнулась.
- Пять часов пролетело, как одно мгновение.
«Не может быть», - подумал Дмитрий Петрович, а Надежда промолчала.
- Остановите, пожалуйста, возле магазина, - попросила она. – Мы сами доберёмся до дома. Спасибо вам за помощь.
«Хоть бы бутылку коньяка купили», - подумал сосед.
- Что нам делать в магазине? У  меня холодильник забит продуктами, - произнёс Толик.
- Я знаю. Хлеб надо купить и бутылку коньяка твоему соседу.
Она вышла из машины и попросила Дмитрия Петровича не уезжать.
- Ужин сегодня готовлю я, - заявил Толик.
- Шампанское не покупай, у тебя в шкафу стоит бутылка, про которую ты забыл.
- Не-а, я купил её к твоему приезду. Я почему-то был уверен, что ты приедешь ко мне. Я так долго ждал тебя. Думал, что не смогу это сказать и вот сказал.
- Ты не сказал, а только подумал.
- Какая разница, ты же услышала меня?
- Услышала. Я всегда тебя слышала.
- Я знаю.
- И тебя не страшит это?
- Радует. Мне нечего от тебя скрывать.
- А ведь из-за этой способности от меня сбегали потенциальные претенденты на руку и сердце, - вдруг призналась она.
- Потому что идиоты, - подумал он и зашёл в магазин.
Сосед, принимая пакет с продуктами и коньяком, подумал, что неплохо подработал сегодня, посмотрел на Толика и спросил:
- Может, всё же подвезти вас до дома?
- Спасибо, мы пройдёмся немного, - произнесла Надежда. – Не волнуйтесь, мы успеем до дождя.
Толик взял Надежду за руку и рассмеялся.
- Я мечтал с тобой идти по жизни, взявшись за руки, ещё в школе.
- А не пожалеешь? Выдюжишь?
- Я же предлагаю идти рядом со мной, а не тащить тебя на руках. Хотя смог бы и на руках нести.
- Ты уже пробовал. В пятом классе. Помнишь, чем закончился эксперимент?
- Я уронил тебя.
- Не просто уронил, а сел вместе со мной в лужу и объявил, что нам с тобой любое море не страшно. А когда я сказала, что мы сидим в луже, ты заявил, что у меня проблемы со зрением. 
- Ты обозвала меня клоуном. А когда я помог тебе подняться, то оказалось, что мокрые брюки только у меня. А ты сидела у меня на коленях.
- Благо, что эта лужа была возле моего подъезда. Мама увидела нас в окно и потребовала, чтобы мы бежали домой.
- Она заставила меня снять мокрые брюки, дала твои спортивные штаны, и мы пили чай с вареньем, пока твоя мама стирала и сушила мои брюки. Это было самое счастливое событие в моей жизни. К сожалению, ничего подобного больше не было в моей жизни.
- Купание в луже – твоя сокровенная мечта? Возле твоего дома я видела одну. Тебе понравится.
- Тогда сядем в неё вместе. Вспомним детство.
- Когда писались в штаны? И почему ты не стал клоуном?
- Потому что я хотел смешить только тебя, а ты подружилась с Костей, который был старше нас, умнее и сильнее. А я вечно попадал в какие-то истории, из которых ты вытаскивала меня. Я не мог быть тебе опорой, поэтому отошёл в сторону. А потом наши дороги разошлись.
- Чтобы пересечься вновь при столь странных обстоятельствах, - произнесла Надежда.
- Выходи за меня, - произнёс он и подумал:
«Надо было давно, ещё в школе, признаться ей в любви. А я испугался, что она прогонит меня. Столько времени было упущено».
- Ты же понимаешь, что всё не случайно. Ты мне всегда был симпатичен. Как ты выдерживал мои выходки? Я не хотела делать тебе больно. Я знала, что ты любишь меня. Своё же сердце открывать не торопилась, потому что боялась, что ты сбежишь, когда узнаешь, что я слышу мысли других людей.
- Не правда, я ощущал не просто желание помогать мне, но и твой страх полюбить меня. Ты же попросту сбежала, когда объявила, что тебе нравится Борька, потом ты подружилась с Костей. Я принял твой выбор. Странно, если б не привидение моей прабабки, я бы не приехал к тебе.
- И где теперь эти Кости, Бори, Васи и Лёши? Линии судьбы иногда выстраиваются столь причудливым образом, что я не перестаю удивляться мудрости того, кто их прокладывает для каждого из нас.
- А вот и та самая лужа, про которую ты говорила.
- Хочешь сесть в неё?
- Нет. Я хочу… - он не договорил, притянул к себе Надежду и поцеловал.
- Я согласна, - произнесла она еле слышно.
- На ещё один поцелуй? - улыбнулся он.
- Идти с тобой по жизни, взявшись за руки.
Он слегка приподнял Надежду, посмотрел на лужу, подумал, как бы не сесть в неё, и услышал тихий смех.   
- Давай не будем испытывать судьбу. Я тоже всегда любила тебя, просто не сразу осознала это.
- А сейчас разлюбила?
- Нет, поняла, что люблю, только отойди от лужи.
Он засмеялся, хотел топнуть по луже ногой, услышал, как Надежда закричала:
- Нет!  - резко повернулся, чудом удержался на ногах сам, удержал любимую, взял её на руки и понёс к дому.
Под его ногами на дорожке кружилась опавшая листва, а он видел только её глаза, сияющие от счастья.


Январь 2025 год