Смыкание времён

Когда в комнатке бывшего московского флигеля на Новой Басманной  улице родители  на ночь выключали свет, малышка послушно поворачивалась на бочок, уютно подкладывая ладошки под подушку, и закрывала глаза. Она верила своей маме, которая учила, что именно так можно быстрее заснуть. Потом, в кругу родственников, родители часто со смехом будут вспоминать первые в жизни слова, произнесённые дочкой : «теньки носём». Именно эта успокоительная фраза мамы: «к стенке носом», а не «мама», «папа», «дай» казалась самой значимой в только начинавшейся жизни маленькой москвички.

Быстро не заснуть в нагретой постельке было действительно страшно. Внезапно могло подуть леденящим холодом, который буквально притягивал всё внимание к левому углу напротив кроватки. Там, где темнота растворяла мамин трельяж из тёмного дерева, уже стоял небольшой круглый столик с высокой лампой, а рядом, под окном – то ли кресло, то ли стул с резной спинкой. К столику медленно подходила женская фигура в длинном платье, придвигала стул и, присев, долго что-то писала, склонив голову. Иногда взгляд женщины словно устремлялся в другое окно, рядом с кроваткой девочки, но малышка понимала, что её не замечают. Всё что она наблюдала, состояло из какого-то плотного белого тумана, но было различимо до мельчайших деталей: и кружево на скатерти, и аккуратно зачёсанные назад завитки волос, и платье с развивающимися манжетами рукавов, облегающим лифом и пышной в пол юбкой с мягкими складками.

Ничего подобного в дневной жизни девочка не наблюдала. Днём и одежда на тётях была совсем другой, и чудных светильников таких она не видела, да и мебель в комнате с рассветом снова появлялась тёмная и плотная. Телевизора тогда ещё не было, но мама с папой вечерами нередко показывали теневой театр, складывая так пальцы рук, что на стене при свете настольной лампы появлялись смешные тени. Они каждый раз придумывали сценарии прямо по ходу «пьесы» и затем, все втроём, дружно смеялись.

Но стоило дочке начать расспрашивать о светлом силуэте, что появлялся в тёмной  комнате, родители уверяли, что это просто сон –воздушная фантазия.  И тогда малышка, чтобы согреться при очередном ощущении  неприятного холода, придумала перебираться со своей кроватки на диван к родителям, где прижавшись к тёплой маминой рубашке, быстро успокаивалась и засыпала.


*

Только много лет  спустя, когда уже к ней, матери двоих взрослых сыновей, будут окружающие обращаться: Елена Витальевна, придёт осознание, что первые годы жизни проходили в правом флигеле усадьбы дворян  Левашовых, которую московские гиды теперь смело могут назвать рекордсменом по числу знаменитостей на квадратный метр.

В XIX веке, когда в Москве формировался фундамент для философской русской литературы и революционной мысли, в этой усадьбе по понедельникам собирался писательский салон, выросший в последствие в один из центров московского «западничества».

 Здесь читали и обсуждали свои произведения, много спорили на темы литературы и политики: поэт и баснописец И. И. Дмитриев  и его племянник - поэт М.А. Дмитриев; врач, поэт Е.А. Баратынский; один из основоположников русского музыкознания князь В.Ф.Одоевский; декабрист, автор проекта учреждения  Академии Художеств в Москве М.Ф. Орлов,  и многие другие.

Салон Левашовых посещал друг семьи Александр Сергеевич Пушкин, чей любимый дядюшка, тоже поэт, жил на улице за углом.
 
Здесь можно было встретить друзей А.С. Пушкина: "небесную душу", по характеристики поэта, В.А. Жуковского;  А.Н. Раевского, кому Пушкин посвятил своего знаменитого «Демона»; сенатора,  «арзамасца» М.А. Салтыкова.
 
Здесь преподавал на дому детям Левашовых, попавший в опалу, Виссарион Григорьевич Белинский.

Приветливая хозяйка литературно-философского салона Екатерина Гавриловна Левашова, урождённая Решетова,  была двоюродной сестрой декабриста, одного из основателей «Союза спасения», И.Д. Якушкина. Она полностью  разделяла стремления декабристов, сочувствовала и много переписывалась с ними на французском языке во время их ссылки.
 
Е.Г. Левашову называли своим хорошим другом «дети декабристов», организаторы политического кружка, сторонники утопического социализма А.И. Герцен и Н.П. Огарёв. По воспоминаниям А.И. Герцена «То было одно из тех чистых, самоотверженных, полных возвышенных стремлений и душевной теплоты существ, которые излучают вокруг себя любовь и дружбу, которые согревают и утешают все, что к ним приближается...».

В доме Левашовых останавливался, в бытность свою Курским военным губернатором, М.Н. Муравьёв – Виленский - основатель домашнего общества математиков, вице-председатель Императорского Русского географического общества и член Петербургской академии наук; часто гостила с детьми его супруга.

В правом флигеле долго жил младший из пяти братьев Муравьёвых  Сергей Николаевич.

Здесь же одно время селилось молодое семейство Дельвигов: дочь Левашовых и инженера путей сообщения, «короля водопроводчиков» А.И. Дельвига.
 
В том же флигеле в 1836 году снимал квартиру основоположник анархизма и идеолог народничества, первый переводчик на русский язык «Манифеста коммунистической партии» К. Маркса, «дух огня» Михаил Александрович Бакунин, который тоже посещал «басманные литературные вечера». Это был тот период жизни гегелиста и масона М.А. Бакунина, когда он, уже уйдя в отставку, ссорится со всем окружением и принимает решение навсегда покинуть страну.
 
Но самым задушевным  своим другом Екатерина Гавриловна считала Петра Яковлевича Чаадаева, который на протяжении 23 лет: с 1833 года и до самой своей смерти жил в левом флигеле усадьбы.
Известный «басманный философ», идеолог «западничества» именно здесь писал свои « философские письма», после публикации которых был признан сумасшедшим.

В гостеприимном доме Левашовых собирались за большим обеденным столом родственники: семьи графов Толстых, князей Волконских, баронов Дельвиг. Здесь создавались молодые семьи, рождались дети, умирали его обитатели.


*

Маленькой москвичке, жившей сто лет спустя в правом флигеле усадьбы Левашовых, поделённом на маленькие коммунальные комнатушки, родители так и не смогли объяснить её ночных видений. Но теперь, с позиции прожитых лет, изученных документов, работ литературоведов и произведений посетителей «новобасманного» салона, ставших классиками, инженер, аудитор, краевед и писатель Елена Витальева cама попытается объяснить эти видения своим современникам.

При восстановлении событий, происходивших в XIX-начале XX века на московской усадьбе Левашовых ( ул. Новая Басманная, д.20) автором использовались:
- Барон А.И. Дельвиг « Мои воспоминания», издание Московского Публичного и Румянцевского музеев;
-  «Записки И.Д. Якушкина», Москва,1905;
- А. Герцен "Былое и думы"
- П.Я. Чаадаев «Философические письма», ««Апология сумасшедшего»;
М. И. Жихарев «Докладная записка потомству о Петре Яковлевиче Чаадаеве», «Петр Яковлевич Чаадаев. Из воспоминаний современника» ;
- почтовая переписка жителей усадьбы с родными и друзьями; П.Я. Чаадаев. Статьи и письма;
- архивные материалы  и собрания музеев Москвы, Санкт Петербурга, Нижнего Новгорода;
- труды русских классиков в стихах и прозе;
- работы современных историков , литераторов
и  другие материалы из открытых источников.



Продолжение:http://proza.ru/2025/03/23/949