Воспоминания Ханны Петерсон

     Мой дедушка Алекс был необыкновенным человеком – артистичным и очень обаятельным. Он свободно владел несколькими языками, но самым выразительным считал русский язык, часто вставлял в свою речь русские поговорки. А с какой необыкновенной «театральной» интонацией он мог, например, произнести: «Эта шляпка, мисс, очень Вам к лицу!» Мне доставляло огромное удовольствие просто находиться рядом с ним, даже когда он был занят своими делами, не беседовал со мной, не играл на рояле или гитаре. Часто я называла его просто по имени – Алексом, и это ему нравилось, это служило ему напоминанием о моей бабушке Ханне.
     Работа вместе с дедушкой над его повестью жизни, как он называл своё биографическое повествование, стала для меня захватывающим приключением, словно поездка в экзотическую страну, она позволила мне лучше узнать дедушку и ещё больше полюбить его.
    
     Конечно, сразу может возникнуть вопрос, насколько достоверны его воспоминания.
     На это скажу, что когда наш труд над повестью жизни подошёл к концу и в повествовании была поставлена последняя точка, дедушка перечитал всю повесть от первой строчки до последней и прокомментировал окончательный текст так:
     «Себя как в зеркале я вижу, но это зеркало мне льстит». Жизнеописание получилось, в целом, правдивым, местами, пожалуй, даже слишком откровенным. Но притом… как бы правильнее это назвать… и слишком гладким, ибо содержит довольно существенные умолчания и лакуны. Моя реальная жизнь складывалась гораздо драматичнее, в ней было много моментов, вызывавших боль и злость. Признаюсь, что я не включил в повесть и некоторые эпизоды, где я показал себя далеко не с лучшей стороны и о которых сейчас вспоминаю со стыдом, с чувством раскаяния. Причиной моих некрасивых поступков, особенно в годы юности, нередко было глупое мальчишество, иногда – любопытство, желание всё попробовать самому, а где-то, наверное, незрелость ума и слабость духа. Увы! Что было, то было, и ничего в прошлой жизни изменить невозможно. Будем относиться к моей повести жизни не как к подробной и точной автобиографии, а как к художественному произведению, как к роману, написанному на биографическом материале».
    
     Я согласна с дедушкой. Так и следует относиться. Ведь хотя повесть жизни и не содержит откровенных выдумок, но отдельные неточности в повествовании присутствуют. Как я считаю, дедушка в своих воспоминаниях старался не грешить против истины, а если немного и грешил, то только ради большей художественной выразительности или потому, что он из-за скромности или по другой причине пытался завуалировать свою роль в тех или иных описываемых событиях. Я знаю это потому, что описание некоторых событий в окончательном тексте иногда довольно заметно отличалось от первоначального варианта (наверное, более достоверного), а также и от событий, которые произошли на моих глазах. Взять, например, случай у озера Хеннеси, я его помню очень хорошо. Тех парней на мотоциклах там было шесть или семь человек, и настроены они были довольно агрессивно. Когда дедушка уложил на землю двух вымогателей, остальные быстро рванули прочь с площадки, остался только один дрожащий мелкой дрожью мексиканский парень с гитарой за спиной. В дедушкином изложении тот случай не выглядит особо страшным, но я тогда испугалась очень сильно. Испугалась и за дедушку, и за Сашеньку, и за себя, конечно.
     Дедушка исключил из окончательного текста и отдельные острые сюжеты или упомянул о них лишь вскользь и сделал это, как я полагаю, из политической осторожности. Что ж! Ему как автору должно быть виднее, что можно включить в повествование, а о чём следует умолчать.
     Также я должна заметить, что имена и фамилии многих персонажей были дедушкой изменены, возможно, из-за опасения как-то навредить им или их родственникам. Например, мы с дедушкой при поездке в Прагу посетили могилу его друга по концлагерю «Нойенгамме». Так я узнала, что чешского друга дедушки действительно звали Эмилем, но фамилия у него была другая, хотя тоже на букву «Б».
     Также в повести по какой-то причине были изменены некоторые названия – географические и другие. Например, Виленские казармы в Феодосии были названы Ливенскими. Не могу сказать, преднамеренно это было сделано дедушкой или это простая описка.
     Отдельно надо сказать о датах в романе. Конечно, дедушка не мог помнить точно многих из приведённых в романе дат – он помнил их приблизительно, иногда даже не помнил последовательность тех или иных эпизодов. Когда нам с дедушкой не удавалось документально установить точную хронологию событий, то дедушка из нескольких вероятных дат выбирал более «удобную» с повествовательной точки зрения. Например, повестку в гестапо он получил весной 1944 года, в романе датой вызова указано 26 мая, но, по словам дедушки, не исключено, что вызов был осуществлён раньше – в апреле или даже в марте 1944 года.
     Но, наверное, больше всего вопросов по повести может возникнуть относительно сюжетов, связанных с магией. Сразу хочу отметить, что дедушка прибегал к магии довольно редко, как бы между прочим или в форме фокусов. Что касается меня, то я верю в необычные способности дедушки, потому что сама неоднократно была свидетельницей некоторых эпизодов, для которых трудно найти рациональные объяснения.
     Самый простой пример – фокус с исчезновением монеты в четверть доллара – дедушка много раз показывал его родственникам и друзьям. Фокус заключался в следующем. Кто-то из зрителей выбирался ассистентом. На фаянсовое блюдце из обыкновенного чайного сервиза ассистент выкладывал квотер и накрывал монету чашкой из того же сервиза. Дедушка объявлял, что монета сейчас исчезнет. На манер эстрадного иллюзиониста он проделывал над блюдцем пассы, поднимал чашку – и блюдце оказывалось пустым, монета там отсутствовала. Все ахали, дедушка снова накрывал блюдце чашкой, снова делал пассы, после чего чашку поднимал ассистент, и на блюдце оказывалась исчезнувшая монета. Этот фокус всегда воспринимался зрителями с большим интересом. На просьбы раскрыть секрет фокуса дедушка, нахмурив брови, внушительно произносил: «Это магия, леди и джентльмены!» При этом вид у него был чрезвычайно довольный, как у артиста оригинального жанра, успешно одурачившего почтенную публику.
     Зрители не раз пытались разоблачить «мага» – они тщательно обследовали чашку и блюдце, заменяли первоначальную монету на другую, но всё было тщетно – обнаружить подвох никому не удавалось. Дедушка много раз демонстрировал этот фокус и мне, но секрета его не раскрывал, а требовал, чтобы я сама догадалась. Думаю, что мне удалось найти фокусу более-менее правдоподобное объяснение, требующее не магии, а гипноза. Моя догадка основывалась на следующих фактах:
     – иногда дедушка, несмотря на настойчивые просьбы гостей, отказывался демонстрировать фокус, объясняя свой отказ неблагоприятной фазой Луны;
     – в «благоприятный» день дедушка обычно показывал этот фокус только один раз, очень редко два раза и никогда более двух раз;
     – дедушка никогда не показывал этот фокус, если зрителей было больше шести человек.
     Был у дедушки другой похожий фокус, который он почему-то показывал довольно редко, – превращение монеты в 5 центов 1960 года в пятицентовик 1950 года и обратно. Один раз при показе фокуса дедушка назвал его Джефферсоновской телепортацией. Так, может быть, это и в самом деле была демонстрация телепортации? А телепортация – это феномен магии или какая-то «физика»? Не знаю. Дедушка секрета фокуса мне так и не раскрыл, несмотря на все мои просьбы.
    
     Про то, как дедушка мог «наколдовать» хорошую погоду, рассказано в его воспоминаниях, относящихся к 50-м годам. Но и много позже, когда мы с дедушкой уже работали над повестью его жизни, дедушка в качестве «иллюстрации» несколько раз демонстрировал мне трюк с разгоном облаков. Тогда же он показал другой забавный трюк – с телекинезом, то есть перемещением предметов одним лишь усилием воли. Дедушка положил на стол коробок спичек и, не прикасаясь к нему, даже закрыв глаза, стал гонять его по столешнице. Притом несколько раз коробок подпрыгнул и перевернулся в воздухе, как гимнаст в цирке.
     Конечно, я тогда просто вцепилась в дедушку с просьбой раскрыть мне секрет телекинеза.
     – Что, интересно? – усмехнулся дедушка. – Конечно, интересно. Хотя существует великое множество фокусов, где артист перемещает предметы якобы силой мысли, но там это просто ловкость рук или применение специальных техник, например, использование магнитов, а настоящий телекинез мало кто может воспроизвести. А вот мой Учитель по утрам делал магическую зарядку, и среди прочих упражнений был и телекинез. Учитель сидел на стуле, закрыв глаза, и усилием воли катал по заднему двору дома небольшой валун, пудов этак на восемь. С помощью телекинеза Учитель мог в одно мгновение поднять человека над землёй и отшвырнуть его на двадцать шагов. Или отбросить от себя целую шайку хулиганов.
     – А это очень трудно? – задала я наивный вопрос.
     – Трудно или легко? Об этом можно судить, только сравнивая с чем-то, – задумчиво произнёс дедушка. – Вообще-то для меня демонстрировать такой скромный телекинез не труднее, чем разгонять облака на небе. Хотя это разные технологии, но в их основе лежит один принцип – управление энергетическими потоками. В своё время Учитель объяснил мне технику телекинеза, на одном занятии он показал мне различные его приёмы, но знать – это одно, а уметь – совсем другое. Я учился телекинезу почти полвека, правда, должен признаться, не слишком настойчиво, урывками, когда было свободное время. Сначала я экспериментировал со спичками, потом стал двигать целый коробок спичек или катать по столу небольшой мячик. Такой телекинез – показатель восхождения на третью ступень магической лестницы. Потом я научился силой воли жонглировать небольшими гантелями. Наверное, со временем я смог бы научиться и ворочать, как мой Учитель, тяжёлые валуны, это уже пятая или шестая ступень, но я не хочу этим заниматься, потому что мне жаль тратить на это время. Его у меня и так осталось не так много. И я как-то не очень представляю себе, где мне могло бы понадобиться умение ворочать валуны. Для меня достаточно и умения двигать силой мысли спичечный коробок, я знаю, где этот трюк можно применить.
     Дедушка немного помолчал, пытливо вглядываясь мне в глаза, потом добавил:
     – Кстати, я показал Санечке, как силой мысли катать по столу шарик для пинг-понга. Сейчас он делать этого не умеет, но в какой-то момент он может почувствовать в себе некую особость, это в нём проснётся его магический дар. Если это произойдёт, если он обретёт своего Учителя, как я в юности обрёл своего, тогда он научится телекинезу и другим магическим умением. Тогда он сможет силой мысли двигать не только шарик по столу, но передвигать по земле или переносить по воздуху даже довольно тяжёлые предметы. Ему откроется многое из прошлого и будущего. Предупреди его, чтобы он никогда и ни перед кем не раскрывал эти свои необычные способности, это может быть опасным для него. Не бойся, милая. Ничего плохого с ним не должно случиться. Я постараюсь помочь ему издалека, как мне всегда в трудные моменты помогал мой Ангел Саша.
    
     Здесь я хочу упомянуть и про дедушкин дар целительства. В подростковом возрасте у меня часто болела голова, а дедушка умел быстро снимать мою боль простым поглаживанием меня по голове. Дедушка наложением рук также не раз лечил мои ушибы, порезы и ожоги. Мой Санечка рос очень подвижным и даже рисковым мальчиком, много раз он падал с велосипеда, один раз при падении сломал себе правую ступню. Дедушка практически до самого своего конца лечил его травмы. Помажет рану слюнями – и та больше не болит, не кровит. Тут можно вспомнить и про излечение тёти Эрики от заикания. Те события описаны в повести абсолютно правдиво, эта историю давно стала семейной легендой. И тётя Эрика признавалась, что с тех пор она просто «обожала» дедушку. Правда, должна заметить, эта история ещё не доказывает наличия у дедушки особых магических способностей, да и сам дедушка называл подобные случаи шаманством.
    
     Тема магии меня интересовала чрезвычайно, я часто расспрашивала дедушку про различные случаи, где ему пришлось прибегать к магии. Однажды я спросила дедушку, как он чувствует свою особенность. Дедушка усмехнулся. Но ответил мне серьёзно:
     – Каждый человек в чём-то особенный, не похожий на других. Но моя особенность уникальна, это совершенно особенная особенность, это инаковость. Я чувствовал эту свою особенность с детства. Примерно так же, как кошки необыкновенного окраса чувствуют свою исключительность, непохожесть на других. Впервые остро это чувство проявилось у меня в восемь лет, когда я смог прочувствовать за месяц близкую кончину моего брата Ванечки. Он был младше меня на 3 года, и я его очень сильно любил. Помню, как по ночам я плакал в подушку, вскрикивал во сне, а отец и мама не могли понять моего нервного состояния, моей тревоги. Я ничего не рассказывал им про моё страшное предчувствие, чтобы случайно не накликать беды – я уже тогда знал, что слова обладают магической силой. Ванечка скончался от тяжёлой скарлатины, проболев всего несколько дней. А за год до этого мне явилась двойная шаровая молния. Это событие произошло летом 1907 года и оно определило мою дальнейшую судьбу. Шаровая молния – вообще явление редкое, а двойную шаровую молнию в своей жизни видели единицы, и представь, я один их этих счастливчиков. По приметам, двойная шаровая молния означает либо необыкновенную судьбу, либо близкую смерть. Та примета сбылась самым драматичным образом. Мы с моим другом-ровесником Гриней были на рыбалке, когда вдруг быстро потемнело, поднялся ветер, и пошёл дождь. Мы укрылись в шалаше, а после дождя увидели двойную шаровую молнию, скользящую над самой поверхностью реки. И в том же году Гриня погиб – утонул, купаясь в Десне. Ну а я… Тот, Кто Направляет Мою Судьбу, дал мне много лет жизни и подарил мне очень непростую, но при этом необыкновенную судьбу. А ментальный отпечаток того случая я потом чувствовал всю свою жизнь.
     – А эта твоя инаковость… не мешала ли она тебе жить среди обычных людей? – задала я вопрос.
     – Были разные ситуации. Я всю жизнь немного притворялся, скрывал от других свою особость. Но всё равно в той или иной мере многие чувствовали, что я немного другой человек, чем они сами, хотя и не могли сформулировать, чем я отличаюсь от них. Кого-то это отталкивало от меня, вызывало неприязнь. А кого-то, наоборот, привлекало ко мне.
     – А почему твой Учитель взял тебя в ученики?
     – Учитель почувствовал во мне магический потенциал, сейчас я тоже могу почувствовать в человеке магический потенциал, даже когда сам человек не догадывается о нём. Кроме того, людей с магическим потенциалом часто выдают различные метки. У Учителя, например, было родимое пятно на плече, по форме похожее на анкх, древнеегипетский символ жизни. У меня такой меткой особости служит «горошина» под кожей между большим и указательным пальцами правой руки. Я не помню точно, когда обнаружил её у себя, но это случилось в Петрограде ещё до встречи с Учителем.
     – А ты мне можешь показать эту свою «горошину»? – осмелилась я задать вопрос.
     Дедушка усмехнулся и протянул мне правую руку. Я нащупала «горошинку», покатала её под кожей, подняла глаза на дедушку.
     – А чем ещё маги отличаются от обычных людей? – спросила я.
     – Главное различие заключается в том, что маги имеют дополнительные органы чувств – внутреннее зрение, внутренний слух, ментальное обоняние и другие. Поэтому маги видят больше, чем простые люди глазами, слышат больше, чем простые люди ушами, ощущают гораздо больше связей в нашем мире, им доступно многое, но, конечно, не всё. Есть высшие законы, нарушать которые не в силах даже великие маги. При этом магия тоже бывает разная. Существует примитивная магия – такая, как у цыганок или у шаманов. Это первый мой подземный этаж. На этом же этаже находится и Чёрная магия, но я ею никогда не занимался, её тайн и практик не знаю. Этажи ниже относятся к высокой магии. Вообще, подниматься по магической лестнице – это то же самое, что спускаться по магической лестнице всё ниже, этаж за этажом. Когда-то давным-давно Ханна очень точно это почувствовала и сказала, что во мне много этажей – и над землёй, и под землёй. И не все свои этажи я имею право выставлять на всеобщее обозрение.
    
     Я очень хорошо помню эти наши разговоры, рассказы дедушки о некоторых случаях обращения его к магии. А также о магических техниках его Учителя и других магов высокого уровня – про превращения, манифестации, хронопутешествия и прочие чудеса. Помню я и дедушкины рассуждения о тайных знаниях, о пришельцах, об иных разумах на Земле и в Космосе, о новом биологическом виде человека. К сожалению, эти дедушкины представления о нашем мире и о его будущем не раскрыты им в повести его жизни во всей полноте, а рассказывать об этом я не имею права, к тому же могу что-то напутать и навредить себе или другим.
     Помню я и дедушкины советы в тех или иных жизненных ситуациях и его, как я считаю, самый главный совет – и мужчинам, и женщинам, а женщинам особенно: «Нельзя забывать, кто ты есть. Каждому я хотел бы посоветовать научиться видеть себя со стороны и стараться хорошо играть свою роль». Помня дедушкины наставления, я всегда старалась высоко держать голову – и в радости, и в печали.
    
     Работа над книгой и беседы с дедушкой помогли мне лучше понять себя – по выражению дедушки, «выработать в себе стержень». Когда мой первый муж Крис ушёл от меня к другой женщине, то от обиды и унижения я была почти на грани помешательства. Именно дедушка поддержал меня в тот трудный момент, нашёл необходимые слова, успокоил меня и предсказал мне долгую счастливую жизнь, верного мужа и четырёх детей – двух сыновей и двух дочерей. Теперь, когда Крис приезжает проведать нашего сына Сашеньку, а делает он это регулярно два-три раза в месяц, я встречаю его спокойно и с достоинством, не держу на него зла. Наоборот, чувствую благодарность ему за то хорошее, что было у нас, за прежние переживания, которые дали мне новое понимание себя и окружающего мира, чувствую благодарность за Сашеньку и за дедушку. Я рада тому, что мы сохранили ровные дружеские отношения.
     Должна заметить, что Крис относился к дедушке с подчёркнутым уважением, каким-то особым почтением, чуть ли не с подобострастием. Он всегда старался оказать дедушке помощь по различным юридическим вопросам. Майкл, мой теперешний муж, человек умный и благородный, относится к Крису безо всякого предубеждения и без ревности, иногда при встречах они спокойно беседуют друг с другом на какие-то мужские темы.
     Когда я познакомилась с Майклом, он был в разводе со своей первой женой, его сын Петер жил с отцом, он был старше Санечки на один год, и мальчики очень скоро крепко сдружились, совсем как два родных брата. Кстати, с Майклом я познакомилась благодаря дедушке. Дедушка в своей автобиографической повести очень скупо рассказывает про последние годы своей жизни, не вспоминает он и об этом сюжете, придётся немного рассказать мне.
    
     Наше с Майклом знакомство произошло в 1995 году, 10 июня, в счастливый, как считал дедушка, день. (Счастливый – потому что на 10 июня приходится день рождения тёти Ани, старшей сестры моей мамы.) Мы с дедушкой возвращались домой из поездки к миссис Гроуз – дедушка и после кончины своего друга продолжал поддерживать отношения с его вдовой. Миссис Гроуз всегда была очень рада его приездам, хлопотала, угощала домашним печеньем, не знала, чем ещё порадовать его. Меня она тоже встречала с радостью, расспрашивала про Санечку, просила чаще привозить его на ранчо и так далее. Дедушка за руль машины не садился уже десять лет, так что машину вела я. Мы уже проехали Марин-Сити, когда дедушка попросил меня остановиться.
     «Что случилось? Сердце?» – встревожилась я, дедушка кивнул в ответ. Я остановилась на обочине шоссе, а дедушка достал из кармана коробочку с таблетками, положил одну под язык и закрыл глаза.
    
     Проблемы с сердцем (спонтанные приступы стенокардии, не очень частые, но непредсказуемые) начались у дедушки после гибели моих родителей. По приглашению друзей, семейной пары из Сан-Хосе, мама с папой отправились на совместную рыбалку. Те их друзья считались опытными рыболовами-любителями, они уже много раз ездили в штат Вашингтон, знали, на каких реках и озёрах какая рыбалка, и дразнили моих родителей фотографиями с выловленными рыбинами. По приезде на место вся компания «ради романтики» разместилась на какой-то заброшенной заимке. В холодную ночь мужчины решили растопить печь, и утром никто из компании не проснулся – все четверо отравились угарным газом.
    
     Дедушка как мог отговаривал маму от поездки, говорил, что у него плохое предчувствие. Но мама только смеялась и шутила в ответ, обещала вести себя благоразумно и пристойно, соблюдать все меры предосторожности. Я помню один их разговор, он произошёл в моём присутствии.
     – Папка, не обижайся на меня! – сказала мама и умоляюще прижала руки к груди. – Пойми, я с самого детства мечтала побывать на такой рыбалке. Это мечта всей моей жизни! И Серёжа прямо весь горит от ожидания поездки.
     Дедушка покачал головой.
     – Если всё же решите ехать, то дай мне слово, что вы с Сергеем ночевать будете только в кемпинге, – попросил дедушка.
     – Ну а где же ещё? – удивилась мама. – Не в шалаше же! Автодома у нас нет. Значит, остаётся только кемпинг. Не волнуйся, папка! Привезу тебе в подарок красивые фоткп.
    
     После того как случилась та трагедия, дедушка как-то сразу постарел, заметнее стала его хромота, ему стало трудно ходить. Поблёк его прежний «артистический» внешний вид, дедушка реже стал подходить к роялю, перестал шутить. Теперь он любил подолгу сидеть в кресле на веранде, о чём-то сосредоточенно думать и что-то вспоминать, вытирая скупые слёзы. Только когда мы с дедушкой начали работу над повестью его жизни, дедушка немного ожил, стал выглядеть бодрее, и даже голос у него стал моложе.
    
     Но вернусь к моему знакомству с Майклом.
     Мы стояли на обочине, мимо нас проехал черный кроссовер, остановился в пятнадцати шагах от нас, из машины вышли двое мужчин – один пожилой, лет шестидесяти пяти, другой довольно молодой, бородатый и в очках Они подошли к нашей машине, и пожилой спросил: «Что случилось, мэм? Помощь Вам не требуется?»
     Я покачала головой.
     – Спасибо Вам, но помощь мне не требуется. У моего дедушки немного прихватило сердце. Он сейчас рассосёт таблетку, и мы поедем дальше.
     – А куда Вам надо ехать? – поинтересовался пожилой.
     – В Редвуд-Сити.
     – О! Невероятно! Мы тоже живём в Редвуд-Сити. А Вы в каком районе живёте, позвольте поинтересоваться?
     – В Эмеральд Хиллз, между Изумрудным озером и Эджвудским шоссе. Представляете, где это?
     – Понятно, – сказал мужчина. – Где Пасхальный крест, да? А мы живём, как я представляю, не так далеко от вас, на Брустер-авеню, чуть ближе к администрации и вообще к цивилизации.
     Мужчина заглянул в салон автомобиля, издал восклицание:
     – О! Доктор Смит?! Могу я Вам чем-нибудь помочь?
     – Так Вы знаете моего дедушку? – удивилась я.
     – Да, немного знаю. На прошлой Рождественской ярмарке доктор Смит внёс пожертвование на общественные нужды города. Тысячу баксов. А я вхожу в комитет ярмарки. Тогда мы и познакомились с Вашим дедушкой. Так, доктор Смит?
     Дедушка, скромно улыбнувшись, подтвердил:
     – Так, мистер Петерсон.
     – Как Вы себя сейчас чувствуете? Можете продолжить поездку, доктор Смит?
     – Меня уже немного отпустило. Думаю, через несколько минут вполне смогу ехать дальше.
     Мистер Петерсон оглянулся на молодого мужчину, сказал мне доверительным тоном:
     – Мой сын – врач-кардиолог высокой квалификации. Если Вы не возражаете, я попрошу его проводить Вашего деда до дома, там его осмотреть, померить давление и прочее, дать свои рекомендации.
     Я не знала, что сказать на неожиданное предложение. Ответил дедушка:
     – Если Ваш сын согласится, то буду благодарен за помощь.
     – Тогда я на всякий случай захвачу саквояж, – заявил молодой врач-кардиолог, переглянувшись с отцом.
     – А я, с Вашего позволения, дальше поеду один, – сказал старший мистер Петерсон.
    
     Наш неожиданный помощник молодой мистер Петерсон отошёл к своей машине, вернулся с врачебным саквояжем в руке. Спросил дедушку:
     – Как Ваше самочувствие, доктор Смит? Можете уже продолжать поездку?
     – Да, думаю, что вполне, доктор Петерсон.
     – А Вы, мисс, в порядке? Не переволновались? Сможете вести машину?
     – Машину вести я смогу, хотя я и не мисс, а, скорее, миссис. Моему сыну уже два года, доктор Петерсон. Правда, сейчас я, увы, в разводе, а сын сегодня гостит у своего отца. Но это так, к слову.
     – Можете звать меня просто Майклом, – предложил молодой мистер Петерсон. – Кстати, я тоже сейчас в разводе, и моему сыну уже три года.
     – Это очень мило с Вашей стороны, – ляпнула я и тут же ужаснулась: что такое я несу? Доктор может подумать обо мне как о какой-то наивной дурочке. Но он только хохотнул и продолжил разговор:
     – Кстати, разрешите поинтересоваться, как мне лучше к Вам обращаться?
     – Меня зовут Ханной, так и можете обращаться ко мне.
     – Тогда позвольте мне, мисс Ханна, занять заднее сиденье Вашего кара. Шикарная штучка! Ни разу в жизни не ездил на «Мерседесе».
     – С дробовиком в руках, – добавил дедушка. Это он так пошутил, вспомнил эпизод из фильма «The Magnificent Seven».
    
     Мы благополучно доехали до коттеджа. Когда мы вошли в гостиную, Майкл воскликнул:
     – О! Смотрю у вас здесь рояль? Похоже, старинный?..
     – Рояль фирмы Зайлер, выпуска 1914 года, был приобретён мной в 50-м году, прошёл реставрацию 15 лет назад, – гордо отрапортовал дедушка. – Если Вам интересно, можете опробовать рояль. Раньше я так часто поступал в гостях.
     Доктор Петерсон оглянулся на меня, повертел головой, прошёлся взглядом по фотографиям на стенах гостиной, с улыбкой сказал:
     – Ну, раз Вы предлагаете… Не смею отказаться.
    
     Майкл тогда сыграл первую часть «Лунной сонаты». По-моему, сыграл живо, интересно. Я оглянулась на дедушку, он ответил мне коротким кивком.
     – Хороший рояль, мне понравился, шикарный звук. – сказал Майкл с лёгким поклоном. – Кто у вас на нём играет?
     – У нас вся семья музыкальная, – ответил дедушка. – Играю я, моя внучка Ханна, раньше на нём играла Энн, моя старшая дочь, сейчас она живёт в Австралии. Очень сильная пианистка, просто великолепная пианистка. Она очень востребована, много концертирует по всему миру, регулярно приезжает со своими программами и в Америку.
     – Когда тётя Энн приезжает в Сан-Франциско, то они с дедушкой всегда устраивают состязание на рояле. Тётя Энн считает, что Бетховена дедушка играет лучше, чем она. Несмотря на свой возраст.
     – А сколько же Вам лет, доктор Смит?
     – Идёт уже десятый десяток. Скоро будет 95 лет, если, конечно, будет…
     – Ого! – с уважением произнёс Майкл. – Никогда бы не подумал. Я думал, что Вам лет 65. Как это Вам удаётся так молодо выглядеть?
     – Всё дело в ежедневной зарядке. Каждое утро я делаю зарядку с гимнастической палкой и отжимаюсь на кулаках, – гордо сказал дедушка.
     – Ну-ну, – покачал головой Майкл. – Смотрите, не навредите себе. Сердце Вам нельзя сильно нагружать. Я хотел бы осмотреть Вас как врач, померить Вам пульс и давление, доктор Смит.
     – Тогда давайте пройдём в кабинет, – предложил дедушка. – И прошу Вас обращаться ко мне просто по имени. Просто Алекс, как зовёт меня Ханнхен.
    
     Когда мужчины вернулись в гостиную, дедушка подсел к роялю, несколько смущённо сообщил:
     – Я пообещал Майклу продемонстрировать свою игру на фортепьяно.
     Дедушка сыграл тогда свою любимую Третью часть сонаты № 17, сыграл очень свежо, у меня даже сердце трепетало от восхищения.
     – Даже не знаю, что сказать, – с волнением произнёс Майкл. – Браво, доктор Смит! Простите, Алекс! Никогда не знал, что у нас в Калифорнии кто-то может так проникновенно играть сонаты Бетховена.
     Дедушка несколько раз кивнул головой.
     – Вообще-то возраст даёт о себе знать, беглость пальцев, конечно, далеко не та, что была раньше. Приходится краску на полотно класть крупными мазками. Ну, Вы понимаете…
     Майкл обернулся ко мне. Кажется, он хотел попросить и меня сыграть что-нибудь на рояле. Но он только сказал, что, если у меня нет возражений, то он хотел бы завтра приехать к дедушке и ещё раз проверить его сердечное состояние. У меня возражений не нашлось, на том мы и порешили.
     – А до дома Вас может довезти Ханна. Если хотите – на ретро-автомобиле, на «Мерседесе» 1926 года выпуска. Исторический артефакт, а до сих пор на ходу, – предложил дедушка Майклу, и я почему-то смутилась.
     Майкл кинул на меня вопросительный взгляд и со вздохом отказался, заявив, что хочет немного прогуляться пешком.
     – Ханночка! Проводи, пожалуйста, гостя до калитки! – сказал мне по-русски дедушка.
     – Разрешите мне Вас немного проводить? – обратилась я к Майклу.
     – С превеликим удовольствием! – ответил он по-шведски, но я поняла и протянула свою руку.
     Мы дошли до калитки и остановились, Майкл держал меня за руку, и сердце у меня замирало. Мне так не хотелось расставаться – ну хоть ещё минутку, хоть полминутки, – молила я своего ангела.
     – Разрешите, мисс Ханна, мне поцеловать Вас на прощание? – со смущённой улыбкой произнёс Майкл, и я чуть не упала в обморок от нахлынувшего чувства.
     – С превеликим удовольствием! – ответила я по-русски, подняв влажный взор, и Майкл понял меня правильно…
    
     Я вернулась в коттедж, и дедушка бросил на меня внимательный взгляд. Наверное, он догадался, что у меня началась химия, как иногда любят выражаться американские девушки. Мы с дедушкой немного обсудили сегодняшнее неожиданное знакомство и обещанный на завтра визит Майкла.
     – Когда доктор Петерсон приедет, наверное, надо будет его хоть чем-нибудь немного угостить. Хоть кофе с кексом, – сказала я.
     – Этот доктор – потрясающий парень! Его зовут Майклом, это хорошее имя, а его любимый композитор – Бетховен, – с выражением произнёс дедушка. – Это об очень многом говорит. Это характеризует его самым лучшим образом. И ты, по моему, его сильно заинтересовала. Иначе бы он не напросился в гости. Это я тебе как бывший химик говорю.
     – Да ну тебя, дедушка! – замахала я рукой. – Нам с Сашенькой никто не нужен, нам и так хорошо.
     – Смотри, Ханнхен, не пробросайся! – строго возразил дедушка. – Тебе нужен хороший муж, а Санечке нужен рядом мужчина, который воспитывал бы его в правильном ключе, поставил бы характер, научил бы многому, чему не научит ни мать, ни бабушка. Научил бы шахматам и карточным играм, научил бы драться и терпеть боль, водить авто и ориентироваться на местности, работать молотком и топором. И ещё очень многим другим нужным в жизни вещам. А главное, он научит мальчишку работать головой и ни при каких обстоятельствах не впадать в панику. А Майкл – я это вижу по всему – правильный мужчина, он будет тебе опорой до конца жизни, будет любить тебя и Санечку.
     – А ты? – спросила я.
     – А я?.. – вздохнул дедушка. – Ты, милая, помнишь, сколько мне лет? Нет, конечно, я с радостью буду заниматься воспитанием Санечки, пока силы позволяют, но лучше на меня особо не рассчитывать. Надо трезво смотреть на жизнь. Майкл завтра приедет к нам, обрати внимание, как он будет разговаривать с Санечкой, как Санечка будет ему рад. Это тебе скажет о многом, обо всём. А мы угостим Майкла фикой с какой, и он будет просто счастлив.
     – Ну дедушка! Что ты такое говоришь?! – сделала я большие глаза.
     – А что такого? – усмехнулся дед. – Фикой с какой – по-шведски это будет fika med kaka, то есть кофе с кексом.
     – Так ты что, дедушка, и шведский язык тоже знаешь? – удивилась я.
     – Немного знаю. Целых два слова – фику и каку, – улыбнулся дедушка. – Ещё я хочу попросить тебя сделать на закуску селёдку под шубой, это секретное русское оружие.
     – А почему это секретное оружие? – спросила я.
     – Скоро узнаешь сама, – загадочно ответил дедушка.
    
     Фика с какой и секретное русское оружие сработали самым лучшим образом, и уже через четыре месяца я стала миссис Петерсон, и теперь почти каждый вечер с тайной улыбкой угощаю моего Майкла фикой с какой, а его любимым русским блюдом стала селёдка под шубой. По-шведски она называется очень смешно – sill under en p;lskappa, то есть селёдкой под меховым пальто.
     К этому надо добавить, что дедушка и Майкл очень сильно сдружились, полюбили друг друга. Майкл играл с дедушкой в шахматы, учил его шведскому языку, а дедушка учил Майкла русскому языку, притом эти уроки проходили довольно оригинальным способом. Дедушка читал вслух строка за строкой «Полтаву» Пушкина, переводил со своими пояснениями на английский язык и просил Майкла сделать перевод на шведский язык. Майкл повторял за дедушкой русские слова, а дедушка и я повторяли за Майклом шведские фразы. Занятия проходили всегда живо и познавательно, также на них обычно присутствовали Санечка и сын Майкла Петер, они с радостью принимали участие в таком учебном процессе. Для мальчиков дедушка любил декламировать басни Крылова, а я переводила их на английский язык. Как я любила эти наши вечерние занятия! Помню, как дедушка был счастлив, когда Сашенька как-то раз очень к месту процитировал: «За что же, не боясь греха, Кукушка хвалит Петуха?» И дедушка тут же подхватил: «За то, что хвалит он Кукушку». И подмигнул правнуку.
    
     В заключение своих воспоминаний расскажу про последние дни и минуты жизни дедушки.
     Перед самым Новым 2001 годом, 31 декабря, дедушка спросил меня, помню ли я балладу Гёте «Der K;nig in Thule».
     – Да, дедушка, помню, но наизусть помню только начало. А почему ты спрашиваешь?
     – Мне сегодня ночью приснилось, что Фульский король – это я. Во сне я бросил в море с обрыва свой заветный кубок. Вот он полетел вниз, кувыркаясь в воздухе, нырнул в волны и пошёл ко дну. И я услышал, как чей-то нежный голос пропел:
    
     Dort stand der alte Zecher,
     Trank letzte Lebensgluth,
     Und warf den heiligen Becher
     Hinunter in die Fluth.
     (И кубок свой червонный,
      Осушенный до дна,
      Он бросил вниз, с балкона,
      Где выла глубина.
     Пер. Б. Пастернака)
    
     – Догадываешься, милая, что значит этот сон?
     – Что, дедушка? – ответила я с дрогнувшим сердцем.
     – Это значит, что дни мои сочтены, что конец мой очень близок, и я хотел бы перед уходом проститься с дорогими моему сердцу людьми, в последний раз взглянуть на них. Сообщи им о моём желании. Я передам тебе список. Думаю, две недели у меня всё же ещё есть. Пригласи всех к нам на Старый Новый год.
    
     13 января 2001 года, это была суббота, в гостиной коттеджа за накрытым столом собрались друзья нашего дома и наши близкие родственники. Среди гостей были даже тётя Анна со своим мужем Брониславом и тётя Эрика с дядей Эриком.
     В тот вечер дедушка был оживлён, он шутил, осыпал гостей комплиментами. Я давно не видела его в таком приподнятом настроении. Он даже сыграл на рояле и спел слегка надтреснутым голосом три свои любимые песни: «St;ndchen» Шуберта, «Autumn leaves» и «Моряков» Михаила Глинки.
     Стол украшал праздничный сервиз, его когда-то бабушке Ханне подарил на десятилетие свадьбы дедушкин друг мистер Маклафлин. Дедушка очень дорожил этим сервизом – для него он служил вещественным свидетельством подлинности его воспоминаний о прошлых счастливых днях.
    
     Когда бокалы наполнили шампанским Veuve Clicquot, дедушка встал с бокалом в руке, произнёс торжественным голосом:
     – Дорогие мои! Сейчас на часах ровно 6 часов пополудни. Это значит, что в далёкой России и в Германии, в моих любимых городах – в Питере, в Киеве, в Берлине, уже наступило 14 января, то есть 1 января по старому стилю, по юлианскому календарю. Значит, там наступил Старый Новый год, необычный русский праздник. В этот замечательный день я хочу попрощаться с вами, дорогие мои! Я благодарен всем вам за ваше долгое терпение, за вашу неизменную поддержку, за вашу теплоту и любовь. Я буду помнить обо всех вас в ином измерении. Помните и вы меня, знайте, что я любил вас всем сердцем. Жизнь прекрасна! Но всё имеет свой конец. Я слышу, как урочные часы пробили, и это значит, что мне пора уходить.
     Дедушка допил вино из бокала, поднял руку, разжал пальцы, бокал упал на паркетный пол, осколки брызнули во все стороны. Дедушка спокойно сел, закрыл глаза. Я вскочила, подбежала к дедушке, подбежал и Майкл, принялся щупать у него запястье, искать пульс… Мой любимый старый дед продолжал сидеть с закрытыми глазами, у него на губах застыла прощальная улыбка. Он был уже далеко отсюда, в тех краях, куда не достаёт взор человека.. Я знаю, там его встретила прекрасная женщина, любовь к которой освещала всю его жизнь…
     Дедушка всегда ценил красивые жесты. Бог дал ему долгую и полноценную жизнь и в награду за все его труды и испытания позволил ему уйти в другой мир красиво, в окружении самых близких ему людей.
    
     На поминальном вечере дядя Эрик вспомнил за столом про историю с бандитами в салуне «Первый и последний шанс», а тётя Эрика вытерла слёзы и сказала: «Когда Алекс предупредил нас с Эриком, что один из бандитов – профессиональный убийца, я испугалась. А Алекс был совершенно спокойным, только улыбался, словно на спектакле».
     Должна заметить, это очень точное сравнение. Какая-то созерцательность, несколько отстранённый взгляд на мир, ощущение театральности жизненных перипетий были присущи дедушке, особенно в последние годы его жизни. Недаром он любил цитировать известное изречение Шекспира о том, что весь мир – театр, а люди в нём лишь актёры. Дедушка был убеждён в искусственности нашего мира, в том, что Тот, Кто Создал Наш Мир, постоянно наблюдает за людьми и оценивает их «игру». Наблюдает… и иногда вмешивается в ход «спектакля». Поэтому-то каждый человек должен стремиться сыграть доставшуюся ему роль как можно лучше.
    
     И ещё я хочу дополнить свои воспоминания о дедушке Алексе одним эпизодом, который сама не знаю, как понять и объяснить. Дедушка иногда видел картины будущего. Однажды, набравшись храбрости, я спросила его: «Что будет после нас с людьми, с Землёй, со всем нашим миром?»
     Дедушка покачал головой и ответил очень серьёзно: «В нашей реальности у этой истории, по всей вероятности, не может быть счастливого конца. Но всё же я продолжаю надеяться на лучшее до самого последнего вздоха. Ведь иногда «сумасшедший» ход шахматного игрока приносит ему победу в, казалось бы, полностью проигранной позиции».
    
     Дедушка Алекс похоронен на Русском кладбище, рядом с бабушкой Ханной. Там на пологом склоне вплотную одна к другой лежат две каменные плиты. На одной, из чёрного гранита, надпись по-русски: «Я люблю тебя». На другой, из белого мрамора, надпись по-немецки – «Ich liebe dich». Каждое воскресенье кто-то приносит на надгробье распустившуюся красную розу.
     Наверное, мне больше ничего не следует добавлять к рассказу о той необыкновенной любви, которая связала навеки моего дедушку Алекса и мою бабушку Ханну – самую прекрасную женщину на Земле, которую я полюбила всем сердцем, благодаря воспоминаниям дедушки о своей жизни.