Часть 8. Вещь

Ночь постепенно приближалась и растекалась в воздухе холодным туманом. Видимость окружающего мира снижалась, а фонари освещали только ближайшие несколько метров, уступая аллею сумеркам. Наступало время, когда город словно приоткрывал дверь в незримый мир. Мир сказок. Древних и не очень.

Вдруг, будто в подтверждение, что-то пушистое бесшумно пронеслось мимо. Едва заметная тень мелькнула в свете фонаря и скрылась под одним из крылечек.

Мира замерла.

Из-под лестницы, в полумраке, не мигая, светились зелёным два глаза.

Живот неприятно сжался от предчувствия. Кажется, тело ощущало, что происходит неладное.

— Может, оно само меня испугалось? — Пробормотала встревоженная девушка. Подавила бунт мурашек, которым этот взгляд не очень понравился и начала медленно отворачиваться. — Следит, чтобы я не кинулась за ним?..

Ярко-зелёные глаза под крыльцом неожиданно дёрнулись.

Зверёк выскочил, стремительно пронёсся вдоль дома, а потом резко сменил направление и с огромной скоростью рванул прямо в её сторону.

Мира едва успела отойти, но почувствовала рывок за рюкзак. Да так отчётливо, что сомнений не осталось — это не случайность.

— Безумие! Меня пытается ограбить какой-то зверь?!

Мозг ещё только пытался понять, что происходит, а тело уже действовало: рюкзак переехал со спины на грудь, руки сжали его, готовые отстаивать имущество.

Следующая атака не заставила себя ждать.

Маленькая, пушистая бестия снова мелькнула среди кустов, но теперь в этих движениях ясно виделась логика. Казалось, он обходит девушку, как загоняющий добычу хищник.

Он юркнул среди деревьев и на мгновение растворился в тени домов. Два зелёных фонаря, неотрывно глядя на Миру перебежали дорогу, скрылись за кустами, а затем снова рванули в её сторону.

— Что?! Что за бешеное существо?! Росомаха? Кот?!

Но существу было безразлично, кем его видит человек. У человека была Вещь. И эта Вещь была нужна зверю. «Что это» и «зачем» — всё можно будет выяснить потом.

А пока — ещё одна атака.

Мира сжала рюкзак ещё крепче, сердце колотилось где-то в горле, а в голове носилась только одна мысль:

«Что вообще происходит?!»

Лёгкой пушистой молнией зверёк метался с одной стороны аллеи на другую, перескакивая через дорогу, ныряя под крыльцо и снова устремляясь к своей цели. Каждый раз его траектория проходила через девушку, судорожно вцепившуюся в свой рюкзак и ловко, хоть и случайно, уходящую от каждой атаки мелкого хищника.

Маленькие, слишком подвижные передние лапки мелькали в воздухе, вытягиваясь в её сторону, будто хватаясь за что-то невидимое. Они выглядели неправдоподобно тонкими и точными, созданными не просто для того, чтобы ходить или карабкаться, а чтобы что-то собирать… или отбирать.

Жертва едва успевала уворачиваться, даже не осознавая, как это получается. Тело двигалось само, реагируя быстрее, чем сознание отдавало команды.

Беспорядочные прыжки зверя больше не казались хаотичными. Они были продуманы, рассчитаны, точны. Что очень пугало.

— Ладно, допустим, ты вообще новый вид. Но какого чёрта тебе нужен мой рюкзак?!

Шок и паника били волнами, но разум упрямо пытался понять, что здесь происходит.

Рывок!

Зверёк проскользнул совсем близко, так близко, что её пальцы на долю секунды коснулись шерсти.

Время стало вязким, позволив разглядеть создание.

Чуть больше среднего кота. Серый мех с переливами — не просто оттенками, а почти сиянием. Гибкий силуэт, как перетекающая тень, и глаза. Большие, зелёные, сосредоточенные. В них не было обычного животного инстинкта — только целеустремлённость.

И что-то ещё, что заставило кожу снова покрыться мурашками. Разум. Разум и осознанность. Слишком много для такого маленького существа.

— Откуда столько... — Выдохнула она, но фраза не успела закончиться.

Мозг автоматически сравнил его с енотом — единственный образ, который в панике сумел подобрать. И то, что еноты в этих широтах не водятся, ничуть не смущало. Паника не любит точности.

Между ними было странное затишье, где разум продолжал лихорадочно цепляться за знакомые образы.

«Енот… Енот — воришка, хитрец, но милый. А этот…»

Мысли оборвал новый рывок зверя. Тело сработало быстрее сознания. Верх взяли рефлексы, которые даже падающий кактус попытаются поймать. Пальцы сомкнулись на пушистой шее мягко, но крепко, не давая вырваться. Зверёк зашипел, его тельце яростно болталось в попытках вывернуться, а задние лапки нещадно царапали руку.

— Теперь. Ты. Мой. — Голос девушки раздался сухо, приглушённо, будто не принадлежа ей.

«Что?! Откуда взялись эти слова?!» — Тут же раздалось в голове возмущение. — «Будто можно приручить дикого зверя нелепой фразой «Ты мой». Да и вообще — зачем?! Енотов мне ещё не хватало!»

Слова и мысли разнились. Откуда-то она знала, что нужно сказать и какой эффект сказанное должно произвести. А вот разум был другого мнения и теперь чувствовал себя полным дураком, раздающим команды неоднозначного содержания диким животным. Кажется, енотам.

Но зверь… застыл.

Ещё секунду назад он извивался и дёргался, а теперь замер, одарив взглядом, в котором читались презрение, смирение и равнодушие.

— Я. Не. Твой. — Отчётливо сказал он, удобно устраиваясь в ладони, словно не шипел и не царапался только что в попытке вырваться. — Я просто пока побуду с тобой.

Тепло меха, лёгкое дыхание существа… Всё внезапно стало слишком реальным.

Пальцы ослабли. Зверь, воспользовавшись моментом, выскользнул, меняя форму. Воздух вокруг тронуло марево, шерсть заклубилась, растворяясь лёгкой дымкой. Мгновение спустя перед девушкой стояло нечто большое. Это был внушительных размеров волк, чей силуэт был вылит из теней и вечернего тумана. А его морда была испещрена участками, где отсутствовала шерсть, обнажая кожу, под которой перекатывались мышцы и двигались челюсти, придавая ему зловещий вид.

— Ты всё равно скоро сменишь своё состояние, — голос звучал спокойно, даже с ленцой, — а я не собираюсь таскаться за тобой вечно. Но похоже, здесь намечается неслабая заварушка и тебе понадобится защита. Поэтому, так и быть, похожу за тобой пока.

Мир вокруг качнулся, будто из-под ног выбили опору. Холод словно обжёг, во рту пересохло, а внутри что-то сжалось. Реальность исказилась, запуская цепочку новых ощущений и пониманий. Она знала, что теперь может распоряжаться свободой существа. Точно так же, как он мог бы распоряжаться её вещами, если бы оказался быстрее.

В воздухе пахло влажной землёй и чем-то едва уловимо металлическим — возможно, собственным адреналином, заливающим всё тело. В то же время дымчатый мех волка источал тёплый, чуть горьковатый запах, как у пепла или старого дерева.

Всё происходящее плохо вписывалось в рамки привычного мира.

— Кажется, меня сбила машина, и я вижу предсмертные галлюцинации. — Мира отшатнулась от волка, наткнувшись спиной на мокрые соцветия кустов, которыми ещё недавно восхищалась по пути домой.

Холод пробежался по позвоночнику — реальный, ощутимый.

— В этом нет ничего общего с предсмертным состоянием, — волк хищно улыбнулся и белые клыки блеснули в тусклом свете. — Если желаешь, могу помочь прочувствовать разницу.

— Так! Давай без резких движений! — Голос вышел сдавленным и Мира только сейчас поняла, что говорит вслух. — Я с ним ещё и разговариваю…

Паника внутри постепенно стихала, сменяясь поиском логичных объяснений. Может, сон? Может, остаточные галлюцинации после удара головой? Если так, то когда она успела? Но ведь фишка качественных ударов головой как раз и заключается в том, что ты их попросту не помнишь.

— Га-ллю-ци-на-ции… — Девушка ухватилась за сказанное слово, как за спасательный круг. — Они ведь лечатся?

— Ты у меня спрашиваешь? — Волк вальяжно развалился под деревом, его тёмная шерсть растворялась в тени, только глаза светились в полумраке. — Я, конечно, не эксперт в вашем телостроении, но зачем тогда ты инициировала контракт, если…

— Я?! Я ничего не делала!

— Ага, — ухмыльнулся зверь, лениво положив лапу на лапу, — а как же твоё: «Ты мой»? — Сказал он с наигранной серьёзностью, будто передразнивая. — На мой взгляд, слишком пафосно… хотя, какими только словами люди не пользовались в попытках подчинить кого-то.

— Так, значит, ты…

— Разбежалась.

— Но ты же сказал, что…

— Что люди чего только не болтают перед смертью.

Холод пробрался под кожу, но смех волка прервал нарастающий страх, разорвав напряжение, словно натянутую струну.

— А что же тогда значили твои слова о том, что ты пока побудешь со мной?

— Меня так умилила твоя попытка подчинения, что стало интересно понаблюдать за тобой.

— Попытка подчинения?

— Ну да, будь у тебя больше силы, может, и получилось бы. Но ты даже своей жизнью не управляешь, куда уж тебе в подчинение сущностей…

Говорил он не с насмешкой, не с презрением, а просто как факт.

— Ага, решил сделать больно по-другому, да?

Слова ударили. Они впились под рёбра, потянули вниз, разорвали привычный ритм дыхания.

То чувство беспомощности, которое встречает девушку каждое утро, вновь напомнило о себе. Жизнь, где всё давно решено за неё. Где она идёт по чужой дороге, будто пассажир в чьей-то игре, без права выбора.

Сразу стало наплевать, галлюцинация у неё или рядом действительно сидит реальное существо. Грозит ей смерть или больничная койка.

— Но ты прав, — Мира тяжело выдохнула и села под то же дерево, уткнувшись затылком в шершавую кору. На секунду захотелось закрыть глаза и просто раствориться в покое, но это было бы слишком легкомысленно. Она поставила злополучный рюкзак рядом и откинула лямки. — Хочешь — ешь, мне как-то уже всё равно.

— А ты забавная. Интересно будет. — Волк устроился удобнее, слегка исказившись в неестественной позе, и смотрел с тем видом, с каким люди рассматривают огонь в камине — с пристальным погружением. — Тебя съем последней.

Его взгляд проникал глубже, чем должны были позволять слова и жесты. Он заглядывал в самую суть, выискивая что-то, что даже она ещё не осознала.

— И когда же? — Девушка грустно усмехнулась и вытянула ноги на мокрой траве. Рядом с дымящимся монстром сырые джинсы были наименьшей проблемой.

— Ты знаешь, почему так легко отдала мне свою жизнь на съедение?

Мира посмотрела куда-то в сторону дома и аллея показалась ей зловещей. Мягкий жёлтый свет фонарей уводил дорогу в полную, непроглядную мглу, которая заканчивалась изъеденной жизнью подъездной дверью. Грусть, накрывшая пару мгновений назад достигла своего пика, оборвалась и внутри разлилось обволакивающее чувство опустошения.

— Потому что она не моя. — Девушка хотела было ответить вопросом на вопрос, но фраза прозвучала скорее, как утверждение.

«Забавно, вот так и выглядит принятие?» — Пронеслось в пустоте, наполнивший внутренний мир девушки.

Волк довольно прищурился.

— Догадливая…

Тишина сгустилась между ними, нарушаемая только далёкими ночными звуками — проезжающие вдалеке машины, ветер, шуршащий в ветвях, приглушённые голоса из окон милого, разноцветного дома.

— Кстати, — Мира приподняла бровь, — зачем тебе нужен был мой рюкзак?

— Он показался мне… «вкусным».

— Не то, чтобы у нас он считался съедобным, но от тебя я уже всего могу ожидать. Или всё же от себя?

Зверь предпочёл не отвечать на сомнения девушки в своём здравомыслии, так как эта игра наскучила ему ещё в начале беседы и ограничился продолжительным взглядом, от которого Мира тут же отвела глаза.

— «Вкусным», — передразнила девушка волка. — А нападал так, будто там настоящее сокровище лежало.

— Разве это не так?

В его взгляде промелькнуло любопытство, но Мира ничего не сказала. Она прекрасно понимала, о чём он говорит.

— Что для одних безделушка, для других может быть весьма ценным. — Закончил зверь свою мысль.

Она опустила взгляд на рюкзак. Ну да, он, возможно, был самым бесполезным на свете, по мнению кого-то другого. Но только не для неё.

— И не обидно было ставить на кон свободу ради какого-то рюкзака?

— Моя жизнь и свобода всегда принадлежат только мне. — Волк зевнул, как будто разговор начинал ему надоедать, но голос его оставался холодным и ровным. — На кону стояла и твоя жизнь. Защищая свою вещь, я мог бы тебя убить.

Сказанное прозвучало так буднично и легко, что мурашки прошлись по телу, но толком не разобравшись в причинах паники быстро разошлись по местам. Девушка посмотрела на свою руку, которой схватила маленького юркого зверька. Царапины на ней были не очень глубокими, но неприятно саднили кожу. В словах зверя, как и в этих царапинах, не было угрозы, только сухая констатация факта.

— А что за контракт?

— Скажем так, ты сделала мне предложение. Я его принял. Теперь между нами есть… м-м, связь.

Он лениво потянулся, а потом изучающе посмотрел на рюкзак.

— Ты достаточно сильна, но будто не принадлежишь миру. — Сказал он как бы между прочим. — Или, наоборот, слишком сильно ему принадлежишь. Непонятный, в общем, вывертыш. Вот мне и стало интересно.

— О-о-о, так я какая-то особенная?

— Не сказал бы. Вас тут таких много, но ты обратила внимание на саму мою суть, а не ту форму, которую я принял.

Он чуть наклонился к рюкзаку, принюхался.

— Зачем тебе это всё? И что за заварушка, о который ты говорил?

— Что, личный интерес уже не считается причиной? — Волк с любопытством поднял глаза на Миру, та в свою очередь пожала плечами. — В вашем мире появляются прорехи. Много. И через них сюда попадают разные существа, которых тут быть не должно. Мне показалось, что начинается что-то глобальное, вот я и пришёл посмотреть.

— А попутно всё же решил разорить мой рюкзак, да? — Усмехнулась девушка, наблюдая, как волк с абсолютно невинным видом цепляет застёжку лапой. — Знаешь, а ведь только сегодня утром я мечтала, чтобы что-нибудь необычное ворвалось в мою… — Девушка осеклась, поняв, что зверь уже не слушает. Он полностью погрузился в свои попытки открыть сумку. —Да открой ты его уже наконец!

Существо, получив одобрение своих действий, уменьшилось в размерах до того самого «енота» и изменило передние лапки. Теперь они были больше похожи на человеческие руки, чем на лапы животного, что добавляло необъяснимой жути к его облику. Когда рюкзак был варварски раскрыт, он нырнул туда, оставив снаружи только хвост и задние лапы.

— Девствительно, ничго примфечательного. — констатировал зверь, как-то подозрительно проглатывая слова.

— Ты там мой обед хомячишь?

— Нет. — Зверь вылез из сумки с остатками бутерброда в передних лапках. — Я его ем.

Мимоходом он кинул Мире спиртовые салфетки, которые таскались в рюкзаке уже пару месяцев чисто на всякий случай.

— Держи, не сказал бы, что царапины от дикого зверя совсем не несут угрозы.

Девушка с большим удивлением посмотрела на зверька.

«Как он…»

Ночь медленно опускалась на город, будто тёмное покрывало, которое кто-то осторожно расправил над землёй. Холод подбирался незаметно. Сначала он коснулся кончиков травинок, заставил их замёрзнуть и побелеть. Потом скользнул под ноги прохожих, напомнив, что день закончился, и пора возвращаться домой. Окна домов закрывались со вздохами задёрнутых штор, коты прятались по тёплым углам. Люди, редкие на вечерних улицах, ссутулившись, ускоряли шаг, тёрли ладони одна о другую и жались в своих куртках, пытаясь удержать последнее тепло.

Но для этой парочки ночь была совсем другой.

Под широкими ветвями старого дерева они сидели, прислонившись к грубому стволу, будто к стене невидимого убежища. Разговор струился между ними легко и без спешки, словно река, которая знает, что ей некуда спешить. Он был обо всём и ни о чём. О детских воспоминаниях, о любимых запахах осени, о самых странных снах. Каждое слово наливались чем-то большим, чем просто смысл — они становились частью их тёплого укрытия из интонаций и пауз, которое защитило их от всего внешнего мира.

Где-то вдалеке, в темноте, переговаривались ночные птицы, чьи крылья слабо хлопали в ответ на ветер. Проехала одинокая машина, её фары мелькнули вдалеке, как мысль, которую тут же забывают. Но всё это было фоном — далёким, размытым, почти ненастоящим по сравнению с голосами двоих, сидящих под деревом.

Сначала казалось, что они просто болтают, как делают миллионы людей по вечерам. Но в какой-то момент Мира почувствовала, как внутри что-то сдвинулось. Не больно, не резко. Она вдруг заметила, что давно уже не обращает внимания на холод, хотя ещё минут десять назад с трудом сдерживала дрожь. Её взгляд скользнул по собеседнику — по тому, как он говорил, как улыбался, не смотря на волчью пасть, как замолкал на полувздохе. Девушка поняла: это не просто разговор.

Это было похоже на тончайшую паутинку, протянувшуюся между ними, почти невидимую, но очень прочную. Невидимую даже для них самих, но ощущаемую каждой клеткой. Мире вдруг показалось, что они сидят не в этом парке, не на этой самой земле, а где-то рядом — в другом измерении, в переплетении миров, которые шумели вокруг, как осенняя листва под ногами ветра.
Что-то зарождалось между ними — не любовь, нет. Просто связь. Та самая, редкая, когда понимаешь: он сейчас рядом и тебе не нужно никуда идти, ничего менять. Только сидеть вот так, под одним деревом, и знать, что ты не одинока.

— Ты уверена, что нельзя просто взять, если оно нравится? — Усмехнулся зверь. Его голос был тёплым, хрипловатым, с ворсинкой дикой искренности. — Это же закон силы.

— У нас тоже есть закон силы. Люди за такое могут и в суд потащить. А другие люди, в форме и с дубинками, заставят тебя искупить свой проступок. — Мира хихикнула, пряча нос в ворот толстовки.

— Не, ну смотри, если я вселюсь в человека, то стану ещё сильнее! Буду самым большим и сильным охотником в вашем мире!

Мира удивилась тому, что она будто кожей ощутила эмоции хищника, который выслеживает своих жертв. Почему-то перед глазами встала ночная улица, звероподобный человек, рысцой пробегающий от укрытия к укрытию и запах добычи.

— Хм, возможно. Но ненадолго. — Поспешила она разочаровать замечтавшегося зверя. — Люди хоть и дураки рассеянные, но чего у них не отнять, так это способность сплотиться перед лицом врага. Они достаточно быстро выловят тебя или убьют.

— Да нет… — Зверь ненадолго задумался. — То, чего у вас не отнять называется страх.

Мира очень удивилась этим словам и думала было возразить, но, когда существо шумно втянуло в себя воздух принюхиваясь, её сердце пропустило удар. Горло сдавило, словно воздух вокруг иссяк, оставив вместо себя холодный вакуум. Страх не просто затопил тело, он будто стал осязаемым — липким, тягучим, настойчивым.

— Во-от… именно его. — Продолжил волк. — Я не так давно тут, но успел заметить, как вы очень сильно защищаете свой мир и понятие нормы в нём, какой бы извращённой эта норма ни казалась со стороны. Вы так крепко держите реальность, что многие миры могут вам только позавидовать. И именно ваш страх позволяет вам делать это настолько эффективно, что даже мне пришлось бы тяжко, реши я выступить против вас.

— Что есть, то есть… — Видение, возникшее перед глазами, произвело достаточно сильное впечатление. Девушка поняла, что не так уж и ошибалась в своих суждениях, но она не верно видела причину, пока не ощутила тот самый страх и желание стать частью чего-то большего, способного защитить и дать отпор пугающей неизвестности. — Как-бы то ни было, даже если ты успеешь сожрать несколько десятков людей, рано или поздно твой путь закончится в клетке или в спиртовых банках учёных…

— Жуткие вы создания… — Зверь посмотрел на девушку с долей уважения, за то, что так быстро взяла себя в руки. — Только не заблудитесь.

— В каком смысле?

— Страх неизвестного заставляет стремиться к пониманию. Вот только если одни выбирают понять окружающее, то другие выбирают иной путь — сделать всё понятным. По сути, цель хоть и одна, но результат различается кардинально.

Так они просидели всю ночь. Как два старых друга, которые не виделись много лет, а теперь не могли наговориться. Их разговор то затихал, то снова вспыхивал, переплетаясь с шорохами ночного парка. Редкие листья с лёгким шелестом осыпались с деревьев под мягкий, рассеянный свет фонарей.

Они наслаждались тем, что могут быть рядом. Рядом, вопреки всем законам мироздания.

Ближе к утру их силы иссякли. За одну ночь они успели сказать друг другу больше, чем многим удаётся за годы. Истории, воспоминания, мысли — всё слилось в странный, но естественный поток, будто их сознания уже не принадлежали только им.

Волк с тихим выдохом улёгся, уткнувшись головой в колени Миры. Его движения были медленными, словно давались с трудом. В воздухе пахло увядшей листвой и холодом.

Мелкий дождь раздражал. Капли барабанили по морде, стекая к носу и скапливаясь на пушистой, клубящейся дымом, шерсти. В тех измерениях, где он обитал, дождь никогда не был проблемой, но сейчас он был здесь. Слишком настоящий, слишком плотный, слишком живой. Сил на поддержание реальной формы уходило очень много, и сон брал своё.

Мира почувствовала, как его уши дёрнулись от очередной капли, как напряглись мышцы, словно он пытался подавить раздражение. Она, не задумываясь, склонилась ниже, прикрывая его собой. Дождь теперь стекал по её плечам, но волк перестал морщиться, лишь слегка вздохнул и погрузился в глубокий сон.

Тепло, зарождавшееся между ними, не давало холоду пробраться внутрь. В сырой октябрьской тишине, в странном, зыбком мгновении между мирами, они оба знали: пока это тепло проникает в их тела, никакая болезнь, никакая тьма не сможет их коснуться.

По крайней мере сегодня ночью.