Чистая отставка Михаила Шолохова

   В середине 1920-х годов, когда по официально принятой версии создавался «Тихий Дон», в силу объективных причин голову Михаила Шолохова ещё не обременяли необходимые знания, чтобы разбираться абсолютно во всех деталях текста романа, вышедшего за его подписью. Потому в «Тихом Доне» на каждом шагу встречаются ляпы, природа которых заключается в довольно сложном почерке настоящего автора произведения и в малообразованности Шолохова и его помощников — семейной бригады Громославских (родственники его жены Марии Петровны). Безусловно, позднее плагиатор набирался опыта и знаний, но это уже было после выхода романа в свет — как говорится, «поезд ушёл», а ещё точнее «слово не воробей, вылетит — не поймаешь».

   В который раз в «Тихом Доне» обнаружилась очередная попытка «засунуть обратно в рот» вылетевшую шолоховскую глупость. Об этом и будет сей рассказ.

   Роман переиздавался десятки раз, но, только начиная с издания 1953 г., самый первый абзац 5-й части (вторая книга) звучит так (цитирую по шолоховскому «Собранию сочинений», 1956–1960 гг.):

   «Глубокой осенью 1917 года стали возвращаться с фронта казаки. Пришел постаревший Христоня с тремя казаками, служившими с ним в 52-м полку. Вернулись УВОЛЕННЫЕ ПО ЧИСТОЙ, попрежнему* (sic!) голощекий Аникушка, батарейцы Томилин Иван и Яков Подкова, за ними — Мартин Шамиль, Иван Алексеевич, Захар Королев, нескладно длинный Борщев; в декабре неожиданно заявился Митька Коршунов, спустя неделю — целая партия казаков, бывших в 12-м полку: Мишка Кошевой, Прохор Зыков, сын старика Кашулина — Андрей Кашулин, Епифан Максаев, Синилин Егор».

*Сейчас это наречие принято писать через дефис, но ранее встречалось и слитно и раздельно.

   Итак, что такое «уволенные по чистой»? Без всякого сомнения, здесь подразумевается термин, употребляемый испокон веку — «чистая отставка», то есть окончательная, полная. У военных лиц такая отставка могла происходить по возрасту или по состоянию здоровья. У донских казаков прохождение воинской повинности несколько отличалось от общевойсковых порядков в Российской империи. Казаки несли службу дольше (и обязаны были проходить ежегодные лагерные сборы), чем другие подданные царя, но в обмен за все невзгоды и лишения, связанные с ратным делом, они обладали установленным законом правом на владение землёй.

   Чтобы читатель ясно понимал хронологические детали казачьей службы, приведу выписку из 2-го издания книжки «История 3-го Донского Казачьего Ермака Тимофеева полка» (А. Покровский и С. Бирюков, С–Пб, «Феникс», 2007, стр. 95):

   «…реформа выразилась в издании в 1874–75 гг. нового устава о воинской повинности Войска Донского. Согласно этого устава служба для казака устанавливалась с 18-летнего возраста. Общий срок службы, был определён в 20 лет — с 18* до 21 года — подготовительный разряд (бывшие малолетки); с 21 до 33 лет — в строевом, причём 4 года, казак должен был пробыть в полку на действительной службе и 8 лет на льготе; с 33 до 38 лет — в запасе. ПОСЛЕ ЧЕГО УВОЛЬНЕНИЕ В «ЧИСТУЮ» ОТСТАВКУ. Комплектование полков должно было производиться по округам».

*В 1909 г. был изменён порядок прохождения подготовительной службы: стало с 20 до 21 года.

   «Чистая отставка» (по показателям здоровья) упоминается в 4-й части «Тихого Дона», где описаны события 1916 года:

   «А через день Бунчук, переодетый и подкрашенный до неузнаваемости, с документами на имя солдата 441-го Оршанского полка Николая Ухватова, ПОЛУЧИВШЕГО ЧИСТУЮ ОТСТАВКУ по случаю ранения в грудь, вышел из местечка, направляясь на станцию» (ТД, 4, II).

   Такое же упоминание есть и у писателя Фёдора Крюкова в очерке «Около войны» (1915):

   «В следующем купе, где было так же тесно и дымно, казак, разбитый при падении с лошади и ПОЛУЧИВШИЙ ЧИСТУЮ ОТСТАВКУ, рассказывал унтер-офицеру семеновцу, человеку огромного роста, но нездоровому „нутрем“, — о том, как много зайцев выбегало из лесу во время канонады».

   Но вернёмся к нашему случаю из 5-й части романа. А что же там было в изданиях до 1953 года? Оказывается, в тексте была полная туфта:

   "Вернулись ОТСТАВШИЕ по чистой…".

   Эта бессмыслица, взрывающая мозг, просуществовала в книгах два десятилетия, кочуя от издания к изданию мимо глаз Шолохова и редакторов, включая тех, кто занимался правками текста с дозволения псевдоавтора. (Редактор Гослитиздата Юрий Лукин правил «Тихий Дон» в течение 15-ти лет — с 1932 по 1947 гг., и потому текст романа надо изучать по первым изданиям.)

   Так было в изданиях (которые мне удалось проверить) 1949, 1941, 1933 гг. и даже в «Роман–газете» 1929 года, где оформление глав выглядит несколько иначе, чем в классическом варианте — в частности, там вместо нумерации глав придуманы названия. Но гораздо интереснее узнать — что написано в самом первом изданий 5-й части, то есть в журнале «Октябрь» за июль 1928 года. Смотрим… — а там другая галиматья:

   «Вернулись ОСТАВШИЕСЯ по-чистой…».

   Согласитесь, и в этом тоже довольно трудно найти хоть какой-то смысл…, его там вообще нет. Откуда всё взялось? Из рукописей? Проверим это.

   Шолоховские черновики 5-й части до нас не дошли. Подозреваю, что их вообще не было… Нет, какие-то рукописи существовали, но, вероятно, они были написаны не рукой Шолохова, и потому их нельзя было предъявлять комиссии РАПП по плагиату в марте 1929 года (Именно теми привезёнными в Москву рукописями мы сейчас и располагаем.).

   На мысли, что черновик 5-й части романа им вообще не готовился, наводит следующий факт: в черновиках 4-й части с почерком Шолохова присутствует один лист, написанный с двух сторон (43 и 44 стр.) рукой его шурина — Ивана Петровича Громославского* (подельник Шолохова по 106 статье УК РСФСР — они проходили по одному уголовному делу**). Плагиатор так торопился «защитить своё честное имя», что в спешке случайно включил в свой черновик один лист, написанный чужой рукой. Эту убийственную улику, что черновик «Тихого Дона» готовился не Шолоховым, комиссия РАПП по плагиату не заметила. Впрочем, работа этой комиссии под председательством Марии Ульяновой (сестра В. И. Ленина) была быстро свёрнута после того, как Михаил Шолохов, по словам стенографистки, «передал Марии Ильиничне сложенный листок плотной бумаги. Я успела разглядеть, что это была машинопись, а сверху штамп цветного бланка».*** От кого была эта бумага — мы не знаем, но догадаться можно…, выбор невелик.

*«Миллеровский инспектор окружного отдела народного образования Михаил Обухов: "... Шолохов приехал ко мне в окроно и попросил: «Устрой в какую-нибудь школу учителем брата моей жены, Ивана, он грамотный: окончил шесть классов гимназии»… Брат этот в то время работал на него. Шолохов мне так сказал: «Устрой, мне нужно отблагодарить его. ОН ПЕРЕПИСАЛ МНЕ ПЕРВЫЕ ДВЕ КНИГИ "Тихого Дона"» (И. Б. Каргина «Букет бессмертников. Константин Каргин и Михаил Шолохов: неизвестные страницы творческой биографии». М., АИРО–ХХI, 2007. С. 106)».

**Документы суда над Шолоховым в марте 1923 г. хранятся в ГАРО, Шахтинском филиале, ф. 760, оп. 1, ед. хр. 154, л. 361; копия в Фондах ГМЗШ // НВ-4322/2.

***Андрей Чернов: «Письмо из Орла. Как было закрыто дело о плагиате Шолохова» wp.me/p2IpKD-4sH

   У нас есть только беловик 5-й части, большая часть которого (всего там 134 стр., около восьми страниц вразброд с почерком жены — Марии Петровны) написана одной из трёх дам: то ли сестрой жены Шолохова — Анной Громославской, то ли кем-то из двух «кузин» Шолохова по имени Нина* (Это определяется по вензельной подписи в конце многих страниц, написанных данной рукой).

*НИНА ЕМЕЛЬЯНОВНА БОРИСОВА (1906 – 1998), дочь священника каргинской церкви Е. Г. Борисова (он венчал родителей Михаила Шолохова в 1913 г.) от первого брака с Валентиной Ивановной Лёвочкиной (1882 – 1907) — дочерью Прасковьи Михайловны Шолоховой (тёти Михаила Шолохова). Эта Нина и Миша Шолохов дружили с детства.

НИНА ВЛАДИМИРОВНА ШЕРСТЮКОВА (1907 – 1993) — это дочь Евдокии Семёновны Шерстюковой (в девичестве Обоймакова), сестра которой Анна Семёновна была замужем за Петром Михайловичем Шолоховым (дядей Михаила Шолохова). Евдокия Семёновна помогала родителям Миши присматривать за их ребёнком, и потому её дочь Нина и «подопечный» Миша проводили немало времени вместе. (Могилы Нины Шерстюковой и отца М. Шолохова — Александра Михайловича находятся на каргинском кладбище рядом, в одном семейном ограждении.)

   Что такое беловик? Век назад — это конечный рукописный экземпляр, который далее должен распечатываться на машинке для передачи в редакции издательств. В нашем случае текст первых двух книг «Тихого Дона» печатала с беловиков машинистка вёшенской администрации (Шолоховы приобрели личную машинку лишь два года спустя).

   Заглянем в этот беловик с почерком неизвестной дамы:

   «Вернулись ОТСТАВШИЙ по чистой, по прежнему голощекий Аникушка, батарейцы Томилин Иван и Яков Подкова…».

   Как видим, здесь возник ещё один вариант написания, близкий не к первому изданию романа в «Октябре» — «оставшиеся», а к последующим — «отставшие», но уже как причастие в единственном числе — «отставший», что по идее должно относиться к Аникушке (Аникею). Уже третий нелепый вариант. К этому мы ещё вернёмся, а пока напрашивается закономерный вопрос — по какому источнику готовилось издание романа в «Октябре»? Явно не по беловику, который дошёл до наших дней. Существовало что-то ещё рукописное, но о нём мы пока ничего не знаем. Разное написание подчёркнутых зелёной линией слов говорит о разных источниках текстов.

   Если отбросить выбивающееся из всего ряда первоизданное «оставшиеся», то нам остаётся констатировать, что ошибка прочтения была допущена в концовке слова. Поясню этот момент.

_______________________

   О продолжении исследования, о его неожиданных поворотах читайте по ссылке ниже. В тексте статьи много картинок — скриншоты из разных изданий "Тихого Дона", примеры почерка в рукописях Крюкова.
https://wp.me/p2IpKD-5X7