Врачи-грачи

Ровно в 21.00 тётя Шура приступила к уборке. Старушка она была бойкая. На поясницу и маленькую пенсию не жаловалась, врачей уважала, но издалека. Подружка у неё в детстве жила по соседству. Папа подружкин лучший в городе хирург, а мама лучший в городе гинеколог. По крайней мере так говорили люди, а дыму без огня не бывает.

Тётя Шура налила в ведро воды, сыпанула щепотку соды, размешала рукой, отжала тряпку и принялась за работу. Наяривая тряпкой по всем доступным поверхностям,она, вдруг, вспомнила ещё об одной "сладкой, семейной парочке". Хирурги. Вырезали опухоли. И лёг к ним однажды дед, но под нож не попал. Поздно, четвёртая стадия онкологии. Пожелали они ему мужества и попрощались.

Протирая подоконник, тетя Шура поглядывала в окно. В приоткрытую форточку пахнуло весной. Через пару месяцев дед снова пришёл в больницу. Увидели его врачи и опешили. Меньше всего они рассчитывали увидеть его веселым, бодрым и на своих двоих. Поблагодарить решил. Предупредить-то предупредили, а дату не назначили. Как начал он дома все свои недоделанные дела делать - жизнь возьми, да завертись. Сначала щадил себя, табуретки жене чинил. Потом во двор вышел и стволы деревьев побелил. Дальше - больше. Обследовали деда врачи и удивились: метастазы растут. А вместо умирающего лебедя стоит перед ними человек с горящим взглядом. Не долго думая, хирурги закончили психфак и стали тяжелобольным второе дыхание включать. Дело пошло. Задышали. А говорят, что перед смертью не надышишься.

Тётя Шура сменила тряпку и принялась швабрить пол. Наяривает, как двадцать лет тому назад. Дядю Саню вспомнила. Царствие ему небесное. Тезку своего. Хобби у него было серьезное. История. Но поступал в медицинский. Конкурс большой, все мечтал, что не примут. Тогда со спокойной душой можно идти на исторический. Но в медицинский его взяли. И мозгов хватило, и баллов набралось.

Тётя Шура вымыла тряпку, сменила воду и продолжила швабрить. Сначала-то дяда Саня на скорой помощи работал. А потом они с женой уехали в село. И там без его совета никто лечиться и не пытался. Насмотрелся он, конечно, всякого. И зубы драл, и нарывы резал, что нужно - вправлял, что лишнее - срезал и выкидывал, Было у него даже два крестника. Роды прямо в медпункте принять пришлось, И что ни праздник, селяне его, как дорого гостя, наперебой за стол зовут. Все его любили, и только одна тетя Шура боялась. Огромный, басовитый, он казался ей Карабасом-Барабасом без бороды.

Тётя Шура закончила уборку. Вымыла тряпку, сложила и постелила заместо коврика у входа. Сполоснула ведро, перевернула и поставила в уголок. Осмотрелась. Не поленилась, пошла закрыла форточку и вернулась к выходу. Щелкнул выключатель. Дело сделано. Снаружи убедилась, что  запертая на ключ дверь плечу не поддается. На посошок вспомнился ещё один доктор, нейрохирург. Ох и тяжёлая у него работа - раздробленные косточки перебирать. Ювелирная.

По дороге домой тётя Шура размышляла. Хорошие, они, конечно, все ее знакомые врачи. А все же лучше Черепа никого нет. Череп и есть её самый лучший доктор. И что бы без него наши пацаны делали? И войну на брюхе прополз, и медицинский закончил, потом еще и психфак в придачу. С бойцами возится, как с детьми малыми. Только виду не показывает. А сколько судеб подправил? Сколько мыслей дурных из юных головушек выгнал? Молодец ты, Череп!

Весна ласково приобняла тётю Шуру за плечи. И брели они, две старушки, по родной аллейке, которая скоро покроется любимой тётишуриной салатовой зеленью. Запоют соловушки, распустятся цветочки. "Красота - это страшная сила" И тётя Шура потихоньку запела песню из любимого с детства фильма "Весна": "Жууурчат ручьи, парарам-пам-пам, кричат грачи, парарам-пам-пам, и тает снег и сердце тааааает."

И так они в обнимку с весной расшалилась, что не услышали, как следом за ними идёт Череп и тихонько подпевает:

"И даже пень в весенний день..."