Тюремные университеты мигрантов

На днях глава ФСИН Аркадий Гостев сообщил, что в российских учреждениях уголовно-исполнительной системы (УИС), иначе говоря, в СИЗО и колониях, сильно увеличилось количество иностранцев. Так, по официальным данным, по состоянию на 1 января 2025 года в местах лишения свободы находилось 30 028 иностранцев, 69,5 % из них – граждане стран Средней Азии.

«В совокупности представленные данные свидетельствуют об увеличении рисков осложнения оперативной обстановки в учреждениях, которые в ряде случаев переросли в чрезвычайные происшествия, такие как побеги и захваты заложников. Нами предприняты соответствующие меры реагирования»,— заявил Гостев, выступая на коллегии ФСИН.
При этом, согласно официальной статистике ФСИН, на 1 января 2025 года в местах лишения свободы находилось 313 тысяч человек. То есть около 10 % процентов заключённых составляют «ценные специалисты» из Средней Азии и стран Закавказья. Это явно противоречит информации о том, что мигрантами в России совершается всего 4 % преступлений.
По сути, мы наблюдаем за тем, как именно мигранты заполняют российские тюрьмы, совершая львиную долю преступлений в России.

Лавинообразный рост количества мигрантов в тюрьмах, нехватка кадров в системе ФСИН (по причине низких заработных плат), коррупция приводят к росту так называемых «тюремных джамаатов». А это, в свою очередь, приводит к тому, что количество громких инцидентов, подобных захвату моджахедами СИЗО-1 в Ростове-на-Дону, постоянно растёт.
Рост мигрантов в тюрьмах обеспечивает миграционная политика, благодаря которой миллионы мигрантов свободно проникают на территорию Российской Федерации, при этом даже официально не трудоустроившись. Большая часть приезжих – мусульмане, причём придерживающиеся радикальных течений ислама.

Как выяснилось, данная миграционная политика лоббируется на высоком уровне и проводится осознанно, что признал депутат Госдумы от «Единой России» Владимир Васильев в эфире телеканала «Россия».
«Вопрос миграции – тяжёлый вопрос. Он возник как простое решение в сложной ситуации угрозы терроризма. Угрозы потери стабильности в государствах Средней Азии. Наш союзнический долг, братские отношения открыли двери для мигрантов, чтобы они [правители бывших советских республик] могли вот эту взрывоопасную молодёжную среду каким-то образом канализировать»,— заявил он в конце прошлого года.
То есть фактически речь идёт о том, что Россия осознанно принимает радикальных исламистов, чтобы помочь таким странам, как Узбекистан и Таджикистан, которые, кстати говоря, «союзниками» РФ являются разве что на словах. Всё это в рамках политики «дружбы народов», от которой страдает коренное население.

Действительно радикальные исламисты куда более свободно чувствуют себя в России, чем у себя на родине – в том же Узбекистане запрещены никабы, а в РФ они разрешены, в Узбекистане штрафуют за безусые ваххабитские бороды, а в РФ их носят свободно и т. д. Именно поэтому они массово едут в Россию, и никто этому не препятствует.
Процессы исламизации России вошли в ту стадию, когда их уже невозможно не замечать и делать вид, что ничего не происходит, что она затронула практически все сферы общества. Не обошла она стороной и места лишения свободы (как следственные изоляторы, так и колонии), где сторонники радикального ислама не просто чувствуют себя достаточно комфортно, но и занимаются вербовкой сторонников.

С ростом количества заключённых-мигрантов из стран Средней Азии эта проблема будет только обостряться, а рост числа «ценных специалистов» в тюрьмах отмечается постоянно – так, за прошлый год в России на 45,5 % выросло число осуждённых за совершение преступлений террористического характера. В конце концов может наступить момент точки невозврата, когда ФСИН просто не сможет контролировать ситуацию, что может привести к большим тюремным бунтам с большим количеством жертв. У ФСИН физически не хватает кадров и недостаточное финансирование, чтобы бороться с различными джамаатами.