Насилие

-- Странная ты сегодня…
-- У меня нет настроения.
-- Ну ладно... Нет, так будет…
-- Не будет.
-- Ну случается же… И приходит…
-- Нет. Нет.
-- Скажи хоть тогда…
-- Ты знаешь.
-- Знаю… ты говорила, что ушибла локоть.
-- Нет.
-- Как нет?
-- Есть травмы физические…
-- Так.
-- Что, так! А бывают душевные!
-- Бывают… У всех бывают. Но… Если ты раньше об этом не говорила, то… может, лучше и совсем не говорить.
-- Тебе не понять. Не понять.
-- Ну почему?
-- Есть травмы такие, что…
-- Какие?
-- Ты бы сразу упал.
-- Тогда и не говори!
-- Нет.
-- Что, нет?
-- Ты сразу упадёшь.
-- Тем более! Зачем же говорить?!
-- А ты думаешь… что если между нами всё хорошо, то значит и вообще всё хорошо.


Она утомлена?
Чем?
Однообразием?
Ожиданием?
Тем, что она… женщина?!


-- Ты ведь, мужчина, полигамный.
-- Никогда не задумывался… в таких терминах.
-- И ты рано или поздно мне изменишь.
-- По какой-то твоей, что ли, науке?..
-- И тебе будет хорошо. А мне будет плохо.
-- А вдруг твоя наука ошибочна!
-- Изменишь ты мне… или не изменишь… Но я постоянно думаю о таком возможном будущем… Не могу же я так не думать! Не могу же признаться самой себе, что так уже и не думаю! Что хотя бы могу… так не думать…
-- Я вижу… Что-то произошло?
-- Да. И мне плохо. Так что я не знаю, как это пережить…
-- Ну-у… если ты всё молчала… То, может быть, и совсем не нужно говорить.
-- Вот! Как я и предсказала. Ты хочешь, чтоб тебе всё было хорошо да хорошо.
-- Хочу. Хочу.
-- Вот. Поэтому… я тебе и скажу…
-- Что ж.
-- То ж!
-- Ну не злись… Говори.
-- Нет, не изменила.
-- А я и не подумал…
-- Другое.
-- Что ж… Давай уж…
-- Ведь тогда… если б я изменила… то оказалось бы, что я и равна тебе.
-- Равна! А разве это плохо?
-- Но я хочу, чтоб я была… не ниже тебя.
-- Но это одно и то же… И зачем… такие сложности?!
-- Поэтому… дай-ка я всё-таки тебе скажу…
-- Что? что?
-- Ты спрашиваешь?
-- Да нет! Наоборот. Я сразу тебя просил… ничего не говорить.
-- И вот… Как это всё пережить?..
-- Да я теперь вижу, вижу…
-- Меня изнасиловали.


Она расчётлива.
Она тверда.
Она решилась.
Она устала.
От одиночества… быть женщиной, при любом общении, всё-таки в одиночестве.


-- А зачем… ты мне об этом говоришь?
-- Трудно… пережить…
-- Нет, не это. А если даже и то… о чём ты сейчас сказала. Раньше-то не говорила.
-- Да… не говорила…
-- Зачем… тогда… вообще… было говорить?
-- Да вот…
-- Нет. Не вот. Всё не говорила. И вдруг. Зачем?
-- Ну… так...
-- Если и правда. Зачем говорить-то? Ты молчала. И молчала бы! Как раньше.
-- Как, молчала бы?
-- Так. Как молчала. Нам же… мне же… было, как всегда… было хорошо.
-- А я… я как раз наоборот!
-- Ага.
-- Что, ага?
-- Ага, ага. Я это и понял.
-- Я хочу…
-- Я понял, что ты хочешь.
-- Я хочу… указать место…
-- Мне.
-- Да. Тебе.
-- Понял, понял.
-- Я хочу указать…
-- Не надо уж объяснять!
-- Как не надо! Я хочу указать… что твоё место… что моё место не ниже твоего.
-- А вдруг. Теперь-то.
-- Не-ет! Ведь ты не сможешь простить…
-- Почему? А если прощу?
-- Нет, не простишь!
-- Почему?
-- Потому.
-- Так зачем, тем более, ты мне и говорила?
-- Вот! Я же сказала, что ты не простишь!
-- Да я же подтвердил, что, может быть, прощу.
-- Нет, не простишь.
-- Так. Зачем ты мне сказала, мы с тобой разобрались. Скажи уж… почему я не прощу.
-- Потому что ты… не простишь самому себе!
-- Ага… Понял. И это понял.
-- Ты теперь будешь думать о себе… как же я связался с такой!
-- Возможно, и так.
-- Но ты можешь потом ещё и подумать… Мол, все такие… Мол, жизнь такова…
-- Ну а если бы такое и подумал…
-- Но я не дам тебе такой лазейки!
-- Какой?
-- Чтобы ты так мог увильнуть.
-- От чего?
-- От самого себя.


Трудно.
Трудно -- быть.
Трудно быть – не одному.
Один – полон по горло.
Не один – полон выше головы.


-- Спросишь, как это случилось…
-- Нет. Не спрошу.
-- Но я скажу.
-- Знаю уж. Что.
-- Да! Насильника наказать можно. А вдруг ему наказание окажется в наслаждение! И ещё. Насильника я могла б совсем уничтожить. Но кто же тогда будет мучиться!
-- Итак…
-- Да. Итак. Вот и остаётся мне… Знать, что всем хорошо, а мне одной плохо… И даже особенно хорошо тебе, кому было очень хорошо благодаря как раз мне… А где ж справедливость!
-- Значит, затем…
-- Да. Затем. Никому и не скажу. Кроме тебя. Ведь это ты честно признался… что тебе было хорошо.
-- Значит, ты раньше не говорила. Не почему-то. А зачем-то. И теперь говоришь. Опять же. Не почему-то. А зачем-то.
-- Да, да.
-- И теперь ты довольна?
-- Да. Довольна.
-- Даже спокойна.
-- Да. Спокойна.
-- И что… давай уж… скажешь на прощание?
-- Да ничего.
-- И верно…
-- Сказав про…про всякое разное, что случилось со мной… я отняла у тебя всё.
-- Что… всё?
-- Отняла у тебя последнюю лазейку… для счастья.
-- Надо подумать…
-- Не надо… думать. Я отняла у тебя… воспоминание.
-- О чём?
-- О том, как ты раньше был счастлив со мной.
-- Может быть…
-- Может. Быть.
-- Ну а если… о себе… о тебе. Что теперь ты?
-- Это моё дело.
-- Да. Твоё. И что?
-- То. Что я теперь знаю. У тебя теперь нет… ни счастья… ни даже уважения к самому себе.
-- Разве?
-- Потому что теперь нет у тебя воспоминаний… которые были бы с достоинством.
-- О, да, да…
-- Нет у тебя достоинства. Ни в настоящем, поскольку сейчас такой разговор. Ни в будущем, поскольку я останусь за насилие не отомщена. Ни даже в уже и прошедшем…
-- Зачем?! зачем?! зачем?!
-- Всё глупости… Я только хочу, лишь бы моё место не оказалось ниже твоего! В любом случае. Не могу же сказать самой себе, что я этого не хочу!


Непонятно.
И даже неизвестно.
Что соединяет…
Что разъединяет…
Понятна… как всегда… только разумность!

Ярославль, 29 декабря 2024

(С) Кузнецов Евгений Владимирович