Завещание 9

глава восьмая.
Гости "Неожиданности".

На дверце роскошной голубой кареты блестела графская корона де'Шероле. Кучер в ливрее и два форейтора довершали великолепие. Экипаж лихо подкатил к крыльцу, и папа выбежал навстречу, почти такой же роскошный - в белом костюме, цилиндре и шёлковых перчатках. Впрочем, цилиндр тотчас был сорван с головы в почтительном поклоне, который можно бы было принять за проявление самой плебейской восторженности перед знатной особой, если бы не насмешливый блеск изменчивых зелёных глаз. " У вас глаза, как у женщины, - говорил ему Холмс. - Зеркало души, но зеркало такое.... знаете.... как в комнате смеха в паноптикуме".
И Уотсон довольно смеялся.
Он распахнул дверцу кареты и предложил руку пожилой надменной блондинке в роскошном платье с горностаевой оторочкой.
- Счастлив видеть вас, графиня!
-Здравствуй - здравствуй, именинник. Я уже стара для вечеринок, так ненадолго.
- Полно, Кристин, не прибедняйся, -  весело откликнулся юбиляр, тоже целуя сначала руку, а потом щёку высокой гостьи.
Другая дверца кареты тоже распахнулась, и оттуда выскочил высокий худой подвижный брюнет лет около сорока, очень похожий на Холмса, но отличающийся от него большим насмешливым ртом и буйной шевелюрой. Кларк Теодор Вернер. Относительно молодая женщина в широком платье аккуратно выбралась, опираясь на его руку и стараясь не задеть заметно выдающийся живот, а за ней спрыгнул на землю девятилетний мальчик - точь-в-точь такой, какого мысленно увидела Мэри в лице смеющегося деда: худой, нескладный, взлохмаченный, с узким лицом - Дэн Вернер.
- Как ваше здоровье, миссис Вернер? - Уотсон с намёком покосился на её живот.
- Спасибо, дядя Джон. Всё идёт, как надо, - слегка смутившись, ответила она. - Рона, наверное, очень занята по хозяйству? Я могла бы помочь...
- Ни в коем случае! Вы - гостья, да ещё в таком интересном положении. Только покойное кресло и приятная беседа - это я вам, как врач, предписываю.Добрый день, Тед!
Они с Вернером пожали друг другу руки.
- Андерес не успел приехать, - сказал Уотсон огорчённо. - Ты знаешь?
- Да, получил телеграмму. Чертовски жаль, рассчитывал его увидеть.
- Зато ты увидишь Холмса.
- Ну?! - обрадовался Вернер. - Как же вам удалось выдернуть рака-отшельника из его норы?
Уотсон улыбнулся:
- Смею надеяться, что он соскучился по нам.
- И не только по вам, - с непонятным смешком заметила графиня. - Ведь мистер и миссис Вобла, должно быть, уже здесь.
Из лица Уотсона исчезло некоторое количество радушия.Воблой звали его друга Мэртона за характерную внешность, но отнюдь не это огорчило доктора Уотсона.
- Ещё нет, - бормотнул он и тут же обратился к мальчику. - Дэни, малыш, ты ужасно вырос. Девочки, должно быть, где-то в саду.
- Назыааешь его то садом, то парком, и вроде уже владеешь и тем, и другим, а не одним чем-то? - не преминула съязвить Шероле.
Но девочки уже нашлись: шли по аллее в сопровождении ещё двух других девочек, бесцветных худышек с редкими хвостиками на голове и выпуклыми водянисто-голубыми глазами, картинно-некрасивых, голенастых, костистых и притом похожих между собой, как две капли воды. Это были Кора и Дора Мэртон - " Контора Мэртон", информационный центр ребячьей компании и библиотека сплетен. Кора помнила всё про всех, ей передалась феноменальная память матери, Дора, как и её отец, могла узнать, что угодно, в самые сжатые сроки. Их родители подошли следом и степенно поздоровались: Мэртон - седой, как лунь, и сухой, как щепка, и миссис Мэртон, урождённая Кленчер, женщина под пятьдесят в безупречном жакете и с гладкой причёской.
- Так Шерлок Холмс здесь? - с деланным безразличием спросила она, очевидно расслышав слова Уотсона.
- Да, он приехал ещё вчера, и скоро я его не отпущу.
- Приехал Солнышко, - шепнула Мэри Доре. - У них закончился траур. Хетти будет довольна, правда?
Гости собирались. Прибыли изящные Белчи, не обращающие внимания на своих очень самостоятельных детей, вечно занятые то в лаборатории, то на кафедре. Прибыл белокурый Ланс, но сразу предупредил, что увы ненадолго - служба. Приехали верхом дальние соседи - Токкати: невысокий, вертлявый для своих пятидесяти двух Лео, толстушка Марчелина и двое детей - двадцатидвухлетний Пьетро и младший двенадцатилетний Джованни, немного похожий на обезьянку-шимпанзе в очках. Вскоре появилась в сопровождении родителей - врачей Роксуэллов - и его задушевная подружка Синтия, глухонемая от рождения, но прекрасно умеющая читать по губам.
Взрослые прошли в дом, дети остались на лужайке у крыльца.
- Вечером будет иллюминация, - сказала Сони. - Как только стемнеет. И маскарад. Все, надеюсь, приготовили костюмы?
- А я знаю, кто будет наряжен ёжиком, - поддразнила брата насмешливая и языкастая Хетти.
- А я знаю, кто будет наряжен беззубой рыжей каргой, - живо откликнулся без малейшей злобы маленький Проктор, намекая на цвет волос сестры.
- Если рыжей, то, уж наверное, я, - с притворным огорчением вздохнул незаметно подошедший Раух.
Компания развеселилась. Голова Солнышка отливала ослепительным медным блеском.
- Сони, а где Данхилл? спохватился вдруг Джованни. Улыбка Сони померкла, лицо Карла Рауха затуманилось.
- Наверное, папа дал ему какое-нибудь важное поручение, - предположила вслух Мэри, старательно пряча глаза .
- Может быть, он на конюшне? - спросила одна из сестёр Мэртон. - Кстати, ещё не все видели твоего пони.
- Я не видел! - живо вскинулся Джованни. - И Синтия не видела.
- Котик - не пони, - обиделась мисс Уотсон. - Он- низкорослая лошадка. И, по крайней мере, по одной линии арабский скакун.
- Арабский скакун?! - Ёжик Белч непристойно расхохотался. - Этот коротконожка?
- Глупец, - тут же объяснила Хетти. - Сони же английский языком говорит: по одной линии. Вот у нас с тобой, например, мама - настоящая красавица, так все говорят. Значит и про тебя, Ёж, можно сказать, что ты красив... по женской линии.
Конец её фразы потонул в гомерическом хохоте. Проктор надулся, но ровно на полминуты, ибо был чрезвычайно отходчив. Впрочем, дружеская пикировка никого всерьёз не задевала - все были слишком давно и хорошо знакомы между собой, чтобы обращать внимание на подкусывания, даже таких мастеров, как Хетти Белч или Кора Мэртон.
Они гурьбой пошли на конюшню, по дороге прихватив с кухни хлеба и соли.
- Дэн, - приставала по дороге Дора. - Кого ты хочешь, братика или сестричку?
- Вообще-то, меня бы больше устроил щенок далматинского долга, - улыбаясь, отвечал маленький Дэн. - Но, в принципе, согласен и на брата, и на сестру - малыши такие забавные.
- Откуда тебя знать, что они забавные? Где ты их видел?
- В очах души его, Гораций, - засмеялся Солнышко и обнял порозовевшего от смущения Вернера за плечи. - Кстати, что интересно, Дэн, мы все тут - младшие в семьях.
- Кроме Сони.
- Да, кроме Сони.
- И Хетти, - напомнила Дора, не совсем понимая, можно ли считать близнецов старшими или младшими в семье.
- У нас есть старшая сестра- Хелен, если ты забыла, - тут же взвился Ёжик, наотрез отказывающийся признавать старшинство рыжей насмешницы. Хелен была совсем взрослой и жила в Канаде.
- Я думаю, возможно поэтому у нас всех сходное душевное устройство, - продолжал развивать свою мысль Карл. - Ни Пьетро, ни Данхиллу нас не понять.
- Ты о большей свободе, но меньшей независимости? - улыбнулся Дэн.
- Ого! - Солнышко тряхнул его за плечи. - Да ты растёшь, Дэниел Вернер! И не только в линейных размерах.
- Но рост в линейных всё-таки преобладает, - уязвлённо заметил Белч, которого длинный Дэн, хоть и будучи младше, уже обогнал на полголовы.
- Ох, Ёжик! - снова не удержалась Хетти. - У тебя он ведь тоже преобладает. Просто абсолютные величины подкачали.
- И только по женской линии, - добавила Кора.
И снова все захохотали, а Ёж надулся.
- Генриэтта Амалия Белч! - с притворной строгостью нахмурила брови Сони. - Не обижай брата. Ёж, хочешь прокатиться на Котике?
- И я! - подскочил Джованни. - И Синтия!
- Хорошо, но Ёжик первый.
- А где же твой поклонник, Мэри? - вспомнила вдруг неутомимая Хетти. - Где Кох?
- Выскочит откуда-нибудь, когда не ждёшь, и напугает до полусмерти. Я видела его маму на подъездной дорожке. Она шла пешком с этим своим вечным зонтиком. Стало быть, и Барашек неподалеку. Как всегда, прячется, подсматривает и подслушивает. Ну его!
Они принялись по очереди кататься на пони и провели за этим занятием довольно много времени, не замечая, что Сони сегодня чересчур беспокойна и погружена в себя.
А Сони искала глазами - и не находила - Холмса. Он не вошёл за всеми в дом, он куда-то делся. И Лефевра не было на месте.

Холмс, увидев на подъездной аллее графский экипаж, воспользовался отвлечением девочек и ускользнул на конюшню. Там он быстро оседлал и взнуздал Лефевра и, дабы не показываться никому на глаза, сразу махнул через забор. Норовистый Лефевр попытался сбросить седока, но Холмс с силой ударил его острыми каблуками сапог, а потом сжал коленями - и он пошёл размашистым аллюром через луг к цыганскому стойбищу.
Там, чуть не набежав на угли костра, вдруг стал, как вкопанный, и всадник снова едва удержался в седле, но удержался всё-таки и ловко спрыгнул на землю.
Навстречу медленно угрожающе двинулось несколько бородатых мужчин самого сумрачного вида. За ними волновались цветастые платки и юбки цыганок.
- Что угодно джентльмену в таборе? - спросил весь заросший курчавым волосом цыган.
"Похоже, кто-то уже сунул палку в это осиное гнездо" - подумал Холмс, после чего он произнёс несколько слов на языке, очень мало похожем на английский, и протянул руку ладонью вверх.
Удивлённый цыган машинально хлопнул по этой открытой ладони.
- Вот и хорошо, - снова по-английски сказал Холмс. - Не резать же друг другу глотки для знакомства. Хозяин вон той усадьбы справляет нынче рождение, а я хочу сделать ему сюрприз.
- Песни? Гадание? - оживился цыган.
- Мне нравится цыганская музыка. Мне говорили, что среди вас есть хороший музыкант. У него короткие волосы - это всё, что я знаю. На чём он играет? На гитаре? На скрипке? Может, на цимбалах? Ещё две-три женщины, чтобы плясали  - кого порекомендуете сами.
- Тот, кто сказал так про Бардо, презрительно фыркнул цыган, - ничего не понимает в музыке. Бардо держит гитару, как лопату. И он не рома.
- Может, речь шла и не о Бардо, - усомнился Холмс. - Мой приятель имеет слух.
- В таборе только Бардо с короткими волосами.
- Ладно, смотри сам - тебе виднее, - сказал Холмс, опасаясь вызвать подозрение дальнейшими расспросами. - Но имей в виду: я хорошо плачу только за хорошую работу. А если твои музыканты не потрафят мне, то и денег не получат. Праздник через час, подойдите к его разгару. Вот вам задаток, остальное получите за работу. Ну, будь здоров! - и, вскочив на спину Лефевра, Холмс снова поскакал в сторону усадьбы, тем же манером, через забор, воровато озираясь.
Он поставил коня в стойло, пробрался в беседку, морщась от звуков весёлых голосов, доносившихся с открытой веранды, вытянулся во весь рост на деревянной скамье и закрыл глаза .
"Бардо, - повторил он про себя. - Бардо... Это имя мне ни о чём не говорит".
- Вы спите? - услышал он вдруг осторожный женский голос. Это была миссис Мэртон - в уже начавшихся сумерках её лицо казалось круглым и светлым, как полная луна.
- Нет, - сказал  Холмс и сел.
- Странно видеть вас здесь. Все так любят вас, так жаждут общения с вами, а вы, похоже, прячетесь?
- Совершенно верно, прячусь.
- Но почему?
- Очень просто: я не хочу ни общения, ни любви.
- Вы в этом уверены? - её руки вдруг обвили его шею, лицо-луна оказалось очень близко.
- Хотите, чтобы я вас поцеловал? - спросил он с интересом. - Но ведь, сами знаете, этим дело не кончится. Вы не боитесь?
- Нас здесь никто не видит.
Он безразлично пожал плечами и, в самом деле, поцеловал её - долгим и нежным поцелуем.
- Любовь украдкой... - пробормотала миссис Мэртон, зарывая пальцы, глаза и губы в его волосы - Двадцать пять лет любви украдкой, безответной, которую ты бросаешь мне, как собаке кость с барского стола - какой безумие! Боже мой!
- Чёрт возьми, Мэрги, ты всегда делаешь из меня виноватого, -  возмутился он. - Между прочим, я спокойно лежал здесь, если ты заметила. И не совершал никаких поползновений.
- Так соверши их, наконец! Что мне, и впрямь, как собаке плюхнуться на зад и помахать лапками, выпрашивая подачку? Я не милостыни прошу. Или, может быть, у тебя хватит низости опять рассказывать мне о своей любви не ко мне? Уотсону ты тогда...
Он не дал ей договорить, снова поцеловав, на этот раз резко, больно, прижав ее губы к зубам чуть ли ни до крови. Но, коротко всхлипнув, она ответила.
Их ласки становились всё предосудительней, а дыхание всё громче.
«Если нас застанут здесь, - сквозь накатывающие волны наслаждение подумал Холмс. - Мэртон не сможет больше делать вид, будто ни о чём не догадывается». Миссис Мэртон не думала вовсе, и меньше всего - о мистере Мэртоне.

глава девятая
Фасад и задворки.

Сони, оставив компанию ровесников, искала Данхилла. Она уже обшарила весь дом и весь парк и начала склоняться к мысли, что он ушёл навестить мать. Сквозь широкие ярко освещённые окна гостиной ей было видно, чем занимаются те взрослые, кто покинул веранду со столиками, ломящимися от угощения.
Четверо играли в карты: Мэртон, бабушка Дэна, мистер Белч и Роксуэлл. Папа разговаривал в нише окна с Вернером, мама  с Токкати танцевала под музыку, которую играла миссис Вернер, а Марцелина и миссис Роксуэлл самозабвенно сплетничали, по всей видимости, об убийстве дедушки Карла, потому что бросали опасливые взгляды на Рауха и его жену. А те, похоже, обучали Элизабет Белч курить кальян. Стивенс ухаживал за миссис Кох и кормил её виноградом из хрустальной вазы. Эти двое оставались на веранде, Сони могла слышать их разговор.
- Я всегда мечтал о женщине старше меня. Видите ли, мне пришлось расти без матери, - покаянно бормотал Воробей, теребя бахрому скатерти. - Всегда хотелось, знаете ли, получить это недополученное - вы понимаете? Седая прядка, передник, запах свежих булочек из кухни... - Стивенс переигрывал - Сони, знавшей его, это бросалось в глаза, но миссис Кох, похоже, принимала его вздор за чистую монету.
- Дядя Воробей, вы не видели Сая? - на удачу окликнула Сони.
Оказалось, что Стивенс очень даже видел его:
- Лежит на крыше за трубой, пигалица. Как какой-нибудь помоечный кот.
- Спасибо за информацию, сэр.
- Не за что. Отнеси ему что-нибудь поесть.
- Конечно, - Сони завязала в узел куриную грудку, несколько котлет и пирожное и, чертыхаясь на неудобную юбку, полезла по пожарной лестнице на крышу.
Данхилл, лёжа на спине, мрачно изучал угасающее небо.
- Сай... - тихо окликнула Сони.
Он повернул голову - лицо со следами слёз.
- Ты ушёл в отшельники, Сай? Я весь вечер тебя ищу, да и другие тоже...
- Зачем вам меня искать? – с меланхоличной безнадёжностью обронил мальчишка.
- Сай, не сходи с ума. Никто не может думать, что ты имеешь какое-то отношение к смерти деда Солнышка.
- Наоборот. Все именно так и думают.
Сони села рядом с ним, обхватив колени, потом развязала и развернула салфетку:
- Поешь. Всё ужасно вкусное. Миссис Руквуд уже два дня не позволяла себе ни капли - посмотри, сколько они с мамой наготовили, а ты сидишь здесь!
Данхилл принялся жевать котлету.
- Почему ты не можешь сказать, откуда у тебя портсигар?
- Сони! - отчаянно и горестно воскликнул он. - Если ещё и ты...
- Ну, подожди, не кипятись. Я ведь не спрашиваю, откуда он. Я хочу знать только, почему ты должен это скрывать. Ты дал кому-то слово?
- Нет.
- Боишься, что из-за портсигара кого-то заподозрит в причастности к убийству?
Данхилл молчал.
- Сай, я думала, мы друзья.
- Я тебе друг, - глухо сказал он.
- Я - тоже.
- Твой отец подозревает меня. А твой дед...
- Мой дед - очень умный человек , - перебила Сони. - Слишком умный, чтобы подозревать без достаточных оснований.
- Портсигар - недостаточное основание?
- Сайрус, ежу понятно - я не имею в виду Белча - что знай ты о криминальном прошлом портсигара, ты не стал бы его дарить. Значит, попал он к тебе честным путём. То, что ты не хочешь сказать об этом, создаёт отцу и деду определённые неудобства, но они ни в коем случае не станут считать тебя негодяем и врагом только поэтому. Папа очень хорошо к тебе относится. Пойдём вниз. Пожалуйста!
- А Раух?
- Солнышко будет молчать. По крайней мере, при других. Сай, Солнышко тоже не дурак, поверь мне, тем более что Холмс...
- Что Холмс? - живо спросил Данхилл, перестав жевать.
- Я думаю, он предупредил Солнышко о том, чтобы тот помалкивал. Ещё вчера, за ужином. Сай, со вчерашнего дня многое произошло. Мне нужно рассказать тебе об этом, а ты сидишь здесь , и к тебе нужно лезть по пожарной лестнице.
Данхилл бледно улыбнулся:
- Ты ведь всё равно уже влезла, так рассказывай.
Сони послушно принялась рассказывать о пустырнике и мыши, о шагах и найденной удавке, о цыганах, о том, что она не родная Уотсонам и о завещании профессора Орбелли. У нее, действительно, не было секретов от своего друга.
Данхилл выглядел ошеломлённым и подавленным.
- Теперь ты понимаешь, что за буквы были на вензеле? "Ви, эй, оу" - "Виталис Антонио Орбели". Это его шкатулка, и там лежало его письмо.
- Так ты думаешь, шкатулку взяли специально, чтобы завладеть письмом?
- Конечно, о чем тут ещё думать! Только оно написано по-русски, мало кто может это прочитать.
- Значит, похититель будет искать переводчика! - несколько оживился Данхилл.
- Если сам не владеет русским. Всё, Сай, спускайся на грешную землю. Сейчас будет маскарад. Я хочу, чтобы ты посмотрел, как я танцую цыганский танец. Дэн обещал мне подыграть на скрипке.
 Данхилл поупрямился ещё для вида и начал спускаться.
На лужайке всё было озарено разноцветными фонариками, гирлянда которых висела на кустах. Готовилось представление с живыми картинками, пением и танцами. Кое-кто из взрослых перешел сюда, заняв места в зрительном зале, дети, уже в маскарадных костюмах, возбуждённо перешёптывались.
- Сай, ты ведь не готовишь номер? - деловито спросила Хетти Белч. - Тогда будешь конферансье. Давай начинать - мы и так уже затянули.
- Сони! - подлетел, пылая идеей, восторженный Джованни. - Там настоящие цыгане пришли, вот пусть они тебе подыграют.
При слове "цыгане" миссис Уотсон, находившаяся тут же, поблизости, вздрогнула и принялась всматриваться в глубину аллеи. Странно, но и Данхилл отчего-то побледнел и вздрогнул.
Цыгане - две женщины и мужчина- подошли ближе. У мужчины в руках была гитара, у женщин - скрипка и бубен.
- Что вам здесь нужно? - голос Роны против её воли прозвучал нервно.
- Прошу прощения, но нас наняли, - с каким-то странным, прежде не слыханным акцентом отвечал цыган. - Чтобы увеселять гостей на празднике.
- Кто нанял?
- Кто-то из друзей дома. Мы сейчас не видим его здесь.
- Мужчина лет шестидесяти, - добавила цыганка. - Высокий, худой, бледный и с длинными волосами.
- Так,- понятливо кивнула миссис Уотсон. - Интересно, куда он сам подевался?
Цыгане заволновались.
- В любом случае, с вами рассчитаются сполна, - успокоил их мистер Уотсон. - Играйте.
- Объявляй! - ткнула Хетти Сайруса в бок.
- " Утренняя серенада", исполняет Джованни Токкати, - послушно озвучил Сай суфлируемый в ухо текст.
Начался детский концерт: высокий дискант Джованни сменился скрипкой Дэна, Мэри изобразила змею, Солнышко, к удивлению сестёр, продемонстрировал таланты холмсовой мыши, Кох с подвыванием прочитал Тенниссона, Сони станцевала, наконец, свой цыганский танец под аккомпанемент «настоящих цыган». После концерта все остались в масках, и можно было только по сложению и росту узнать в чёрном усатом коте Кору Мэртон, а в рыцаре с пышным султаном на голове - Белча.
- Слушай! - "цыганка" в красной полумаске бесцеремонно дёрнула "змею" за хвост. - Ты не знаешь, зачем Холмс пригласил цыган?
- По-моему, это просто предлог для того, чтобы что-то узнать.
- Мне тоже так показалось. Так вот, послушай: они сейчас сделали перерыв и разговаривали, и я узнала. Это тот самый язык, и я даже запомнила несколько слов. Ах, как всё-таки жаль, что я не Кора Мэртон! Вот уж у кого ни слова не потеряется!
- Сони, ты должна сказать об этом деду, пока они ещё здесь, - решила Мэри.
- Для этого деда нужно ещё найти. Что же за вечер такой у меня сегодня! - всплеснув руками, возмутилась Сони. - Всё время кого-то ищу - то Сая, то деда...
- Вы что, не будете танцевать? - налетела на них летучая мышь с голосом Доры. - Разве вы не слышите: начались танцы. Представь себе, Сони, наш папа танцует с вашей мамой, а танцевать он совершенно не умеет и, должно быть, ей уже все ноги отдавил.
- А Солнышко отдавил мне, - заявила золотистая саламандра, выныривая из ближайших кустов. - Кстати, там мой братец устроил поединок с драконом, а дракон - Ричи Кох, Сай и Лабор, на каждого по голове. О-очень впечатляет!
- Лучше будем играть, - предложила летучая мышь. - Давайте в шарады?
- Темновато для шарад. Лучше в прятки.
- В прятки! В прятки! - захлопала в ладоши Мэри.
- Играйте без меня, - рассеянно откликнулась Сони. - Я сейчас.... - ей почудилось какое-то движение в садовой беседке.
- Без Сони... - скривилась недовольная Хетти.
- Да ведь она потом подойдёт.
- А кто же будет искать? - деловито спросил, высунув голову из кустов, Ричи Кох.
- Пусть Дэн ищет, - предложил подошедший Солнышко.
Фея в лиловом платье с густой вуалью на лице протестующе замычала, выдав тем самым немую Синтию.
- Правильно, Синтия, - одобрительно кивнула Хетти. - Честно будет посчитаться.
- Оа-а-ы? - промычала Синтия.
- Остальных сейчас тоже позовём. Сбегай, Джованни!
- Чур, я считаю! - ещё издалека крикнул Ёжик и, подбежав, сразу завёл, касаясь по очереди груди каждого кончиками пальцев вытянутой руки:
  "Раз- два- три –
король идёт на войну.
Четыре-пять-шесть –
король вернулся с войны".
Дэн улыбнулся - он со своим математическим умом заранее мог предугадать, на ком закончится считалка.
Водить выпало Синтии - повернувшись лицом к столбу ограды, она стала считать, но так как не могла называть числа вслух, выкидывала на вскинутой вверх руке пальцы по одному.
Сони ничего этого не слышала и не видела. Отсутствие Холмса тревожило и раздражало её, она боялась забыть непонятные, но заученные слова, и поэтому взялась за поиски весьма ретиво.
Как вдруг, выскочив с освященной лужайки за живую изгородь, она сильно, с размаху, налетела на странного человека, показавшегося ей, едва он тоже оказался на свету, смутно знакомым. Человеку на вид было около тридцати лет, хотя, возможно, он выглядел и младше своего возраста. Это был пепельный блондин, дорого и изящно одетый, в золотых очках, дужки которых цеплялись за нежно-розовые оттопыренные уши громадного размера, в галстуке с бриллиантовой булавкой и нелепой широкополой шляпе, делающей его похожим на гриб. Тем более, что ростом он был едва ли с Данхила.
- Вы пытались сбить меня с ног, мисс, - обвиняюще сказал он, выговаривая слова правильно, но немного странно. - Чем я вызвал столь явную агрессию?
- Извините меня, - сказала Сони, внимательно приглядываясь к этому типу.- Извините, я далека от мысли терроризировать профессоров лондонского университета. Даже вводящих в заблуждение всех насчёт своего неприсутствия.
 - Вот чудо - сказал незнакомец, наклоняя голову набок и насмешливо поглядывая на неё. - Как вы узнали, что я профессор, да ещё и отъявленный лгун?
 - О, никакого чуда, я просто догадалась, кто вы такой: невысокий рост, богатый гардероб, драгоценности, уши, трость, в которую несомненно вложен клинок - об этом свидетельствует своеобразная форма рукояти, очки... Вы - Дан Андерес, - и, лукаво наклонив голову, добавила. - Мой братик.
- О, тогда и я вас знаю, - кивнул профессор Андерес. - вы Сони Уотсон: смуглая кожа, тёмные волосы, проницательность и самоуверенность - моя сестричка, так?
Сони улыбнулась. Не смотря на разговор с Холмсом, а может быть, и благодаря ему, даже теперь, узнав тайну своего рождения, она не чувствовала ни малейшего отторжения - напротив, все ее родственные связи словно бы сделались из данности осознанным выбором и ещё больше окрепли. Дан был бы ее единокровных братом, не будь она удочеренной, но и сам Дан условно считался просто воспитанником доктора Уотсона, и все эти условности... им и впрямь лучше было пренебречь тем, что Холмс морщась, назвал "правдой".
И тут же Сони осенила догадка, как использовать случайную встречу к немедленной пользе.
- Сэр, вы ведь лингвист? - спросила она.
- Да, это моя специальность.
- Тогда, возможно, вы сможете мне помочь. Скажите, прошу вас, на каком это языке?- и Сони, как могла, повторила услышанные от цыган несколько слов.
- Гм...- профессор потёр согнутым пальцем верхнюю губу, стараясь скрыть улыбку. - Это, мисс Уотсон, судя по всему, русский язык, хотя, конечно, произношение претерпело определённые изменения, если не сказать надругательства.
- Что же эти слова значат? - нетерпеливо спросила Сони.
- Ну, два из них из разряда так называемой "предосудительной лексики" - скажем, проклятия. А смысл: опасение, что никто не заплатит за какую-то работу.
- Понятно, я так и думала, - кивнула Сони. - Простите, профессор, можно ещё один вопрос?
- Сколько угодно, милая леди. Можем устроить вечер вопросов и ответов, если хотите.
- Не смейтесь, - обиделась Сони. - Это важно для меня. Скажите, вы переводили по просьбе моего отца или деда завещание профессора Орбелли с русского? Профессор склонил голову набок:
- А откуда вам все ей известно, дорогая юная леди? Хоть это, между нами говоря, совсем не тайна, но кто-то же должен был вас в эту не-тайну посвятить?
- Допустим, что меня посвятил в неё Шерлок Холмс.
Андерес выпятил губу:
- Вот странность Ведь именно он-то, главным образом, настаивал на отсрочке... А впрочем, почему бы и нет? - оборвал он сам себя. - Это напрямую касается вас, и уж вам-то... Но ведь вы, я так понимаю, собираетесь требовать с меня содержание письма, а не русскую транскрипцию, а Холмс с содержанием его и сам прекрасно знаком, но вам этого не рассказал почему-то.
- Нас прервал приезд гостей, а теперь я никак не могу его найти. Просто у него не хватило времени на рассказ, но раз уж он начал, он, думаю, и продолжить собирался, да и, по справедливости, мне кажется, я должна об этом знать, раз это меня касается, так что если с вас не взяли слово...
- Нет, и смысла в этом слове не было бы никакого. Повторюсь: письмо не тайна, обычное краткое распоряжение, которое непременно зачитывает нотариус. Я, правда, не могу похвастаться такой феноменальной памятью, как Мэрги Кленчер ... то есть, простите, миссис Мэртон. Вот если бы вы представили мне это письмо сейчас,я мог бы....
- Этого никак не получится, - покачала головой Сони. - Письмо пропало.
- Пропало? - искренне удивился Андерес.
- Пропало вместе со шкатулкой, в которой хранилось.
- Зачем же оно пропало? Кому понадобилось? Его копии хранятся ещё, как минимум, в трёх местах.
- Профессор, миленький, я понятия не имею, и ни Холмс, ни папа, кажется, тоже. Они вам потом расскажут подробности. А пока... что там было, в письме?
- Ну-у, примерно так, - и Андерес, закрыв глаза за очками, стал по памяти цитировать: "Я, Орбелли Виталис Антонио, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, в присутствии двух свидетелей собственноручно излагаю здесь мою последнюю волю: всё моё движимое имущество, находящееся в таборе, пусть останется в таборе, денежный вклад в североатлантическом банке должен быть выдан на имя моей настоящей жены, согласно имеющемуся векселю с поручительством для нотариальной конторы "Стриженов и Барбин". Хранящееся в ячейке того же банка под номером, известным моему душеприказчику профессору медицины Уильяму Александру Уилсону, завещаю по достижении шестнадцати лет передать в полное и единоличное распоряжение моей дочери, чья рука во избежание путаницы является единственным ключом для означенной ячейки. Душеприказчиками своими назначаю моих добрых друзей Майкрофта Адриана Холмса Сэмплиера и доктора медицины профессора Уильяма Александра Уилсона». Подпись заверена Александром Авенариусом Снегом и Мигелем Петром Бёрдом в присутствии нотариуса конторы "Стриженов и Барбин" Базилевса Стриженова
- И это всё?- недоверчиво спросила Сони.
- По-русски - всё. Было ещё кое-что написано по-английски, но этого мне, сами понимаете, переводить уже не предлагали. Спросите лучше у Холмса.
- Так и сделаю, как только он объявится, - вздохнула Сони.
Отсутствие Холмса, однако, обеспокоило не только её, но и Уотсона. Но, в отличие от своей дочери, Уотсон догадывался, где искать. Постаравшись оставить гостей понезаметнее, он скользнул под прикрытие живой изгороди и мигом оказался у беседки. Не подходя особенно близко, несколько мгновений послушал возню и тяжёлое дыхание и негромко окликнул:
- Мэрги... Холмс... Вы с ума сошли!
Возня оборвалась, как обрезанная ножом.
- А вы не вовремя, - после паузы спокойно сказал Холмс.
- Это смотря по чьим меркам, - возразил Уотсон.- Окажись здесь Мэртон, он бы вам сказал, что я очень даже вовремя. Вы зачем цыган пригласили? Зачем тревожите Рону - знаете ведь, как она к этому относится?
В беседке снова поднялась возня - несколько иного характера - и Холмс появился, растерзанный, на ходу заправляя сорочку в брюки.
- Одно ваше слово, дружище, - хищно улыбнулся он, оскаливая белые, не испорченные многолетним курением зубы, - и я умываю руки, прекращаю вмешиваться и немедленно отбываю в Фулворт, равно как и по слову вашей жены.
Уотсон заметно стушевался.
- Я вовсе не хотел.., - пробормотал он растерянно.
- Понимаю, - тут же перебил Холмс. - Вы вовсе не хотели брать на себя ответственность. Синекура критика куда приятнее.
-Холмс! -  жалобно возмутился именинник.
Но тот уже и сам успел остыть.
- Ну ладно, ладно, забыли. Мне нужно было узнать кое-что в таборе, эти музыканты - побочный продукт. Пусть играют.
- Холмс... - повторил доктор Уотсон уже с другой, нетерпеливый интонацией.
- Расскажу. Только.. Уотсон, я голоден, как волк.
- Так в чем же дело? Идёмте на веранду - там подано прекрасное угощение.
- И в нагрузку к нему - дюжина собеседников, - вздохнул Холмс.
- Увы, вы слишком заметная личность, - улыбнулся Уотсон.
- Потому и предпочитаю задворки.
- Не ты один, Шерлок, - вдруг подала голос миссис Мэртон, указывая куда-то.
Тёмный силуэт, поспешно вынырнув из оврага, скользнул к боковой калитке.
- Интересно, кому не ходится парадным ходом, - задумчиво продолжала Мэрги. - Вы не узнали его?
- По-моему, - неуверенно проговорил Уотсон. - Это садовник Лабор.
- Самое время, - сказал Холмс, - подстричь рододендроны или наломать камыша для обёртывания кустов роз. Советую вам, дорогой Уотсон, проверить, на месте ли ваш румынский кинжал.