Моя подруга. 1 часть. 1 глава

Посвящается моим подругам

БЛАГОДАРНОСТЬ
Сейчас пишут все, кому не лень.
Мне было не лень. Я написала и
благодарна СЕБЕ за это.

Часть 1. Я та, которая…

Моя подруга, с тобою мы нашли друг друга,
Не понимая, что мы друг друга отражаем.
Мы отражаем нашу боль, когда играем эту роль.
Когда играем эту роль с тобой.
Мы с тобой не сестры и вовсе не родные.
Мы с тобой не сестры, мы с тобой чужие.
Но мы играем эту роль и отражаем нашу боль.
И отражаем нашу боль с тобой.
                Инна Тарасова. Моя подруга   

ПРОЛОГ

Сначала меня окружила серая дымка, затем разлилась густая мгла. Через несколько секунд я оказалась в полной тьме. И вдруг из тьмы выскочило Что-то. Я увидела его глаза — круглые, черные, без ресниц. Что-то наклонил голову сначала вправо, потом влево. Он приблизил ко мне свою серо-зеленую морду и посмотрел мне в глаза. Я услышала его голос прямо у себя в голове: «Кто ты?»

Глава 1. Что-то

Говорят, если долго смотреть в зеркало, то можно увидеть там монстра. Того, кем ты на самом деле являешься.

Я смотрела на свое отражение в зеркале. Рыжие слегка волнистые волосы, едва достающие до плеч. Раньше они были длиннее, но по мне так это уж слишком по-детски. Я попросила маму постричься покороче, и она мне разрешила.

А потом мне захотелось сделать в носу пирсинг. Я начала разговор издалека:

— Видишь ли, мама, есть такая штука, называется она септум. Это пирсинг в носу.

Мама засмеялась и сказала:

— Да, я в курсе — как у быка.

— Ну, мам, я серьезно, — сказала я и поняла, что так сильно хочется, что готова расплакаться.

— И я серьезно. Хотя с ним мне будет гораздо легче утром поднимать тебя в школу. — Мама мечтательно закатила глаза.

— Значит, можно? — все еще надеялась я.

— Значит, нет. — Мама была непреклонна.
 
Проколоть нос не разрешила, но сдалась на полукольцо-обманку. Я его снимала перед тем, как войти в школу, и надевала сразу, как только выходила из нее.

Еще через пару недель я стала выпрашивать пирсинг смайл. Я начала объяснять маме, что для этого надо проколоть уздечку под верхней губой, но она даже слушать до конца не стала.

Потом я захотела проколоть уши. Вроде у людей обычно наоборот: сначала хотят проколоть уши, а потом другие части тела, но у меня вот так. В этот раз мама меня поддержала.

Вечером за чаем мама призналась, что в моем возрасте она сама себе проколола уши иголкой. Я спросила маму, как к этому отнеслась бабушка, но она замялась и промолчала.

— Мам, а давай я себе сама сделаю на одном ухе вторую дырку, — воодушевилась я.

Мама согласилась, сказала только хорошо обработать. Как оказалось, она думала, я этого не сделаю. Видели бы вы мамино лицо, когда я вышла из ванны с торчащей в ухе иглой. Воткнуть сама смогла, а вот вытащить уже никак.

Следующей моей страстью стало тату. Я так и видела себя с машинкой в руках, набивающей очередной шедевр. Мы купили самую простецкую машинку и куски искусственной кожи, и я стала практиковаться под монотонное жужжание. Но на деле все оказалось скучнее: больные пальцы, кривые линии, и искусственная кожа, на которой я рисовала, все больше напоминала изгаженный лист бумаги. Через какое-то время азарт угас, и машинка отправилась пылиться среди тетрадей и недорисованных скетчей.

А потом я захотела заниматься пляжным волейболом, и мама опять меня поддержала.

В нашем клубе есть и баскетбольная команда. Их тренер постоянно пытается меня переманить к себе. Смотрит на мой рост и облизывается, как мой кот Кокос при виде сметанки.

У меня высокие оба родителя. Я и мой брат унаследовали от них ген великанов. В мои двенадцать лет рост у меня уже сто шестьдесят пять сантиметров. Почти все в классе ниже меня минимум на голову, а некоторые — на полторы.

Мало того, что я самая высокая, так еще и самая старшая. Мама не хотела отдавать меня в школу в шесть лет. Решила еще годик дать мне побыть ребенком. В сентябре я пошла в школу, а в январе мне уже исполнилось восемь.

А еще я довольно стройная. Это тоже плюс для баскетбола. Но я люблю волейбол.

Моя тетя, родная сестра моей мамы, играет в волейбольной команде, и это наша семейная гордость. Мы смотрим ее игры в прямом эфире и орем на весь дом.

В марте я только начала ходить на волейбол, а в начале июня меня уже отправили на соревнования.

— В смысле, соревнования? — моя тетя даже вскрикнула от такой новости. — Ты только три месяца ходишь. Кто так быстро отправляет на соревнования?

— Тренер сказал, смогу, — ответила я ей. — Да ладно. Соревнования у вас в городе. Увидимся.

Если бы я знала, что произойдет тогда, я бы никуда не поехала. Осталась бы тут и не отходила от нее ни на шаг.

Я пытаюсь что-то еще разглядеть в своем отражении. На мой взгляд, там и смотреть не на что. Нос как нос. Правда, коротковат. Как будто не вырос до конца. Узкие губы. Букет прыщей. Говорят, у меня янтарные глаза. Но я уверена — это просто мои волосы в них отражаются. Единственно, что я не увидела в отражении, так это мои ноги сорокового размера. Наследство. Как фамилия или цвет глаз — никуда не денешься. 

Я умылась и легла в постель, засыпая под чавканье брата. Завтра мне придется опять вымывать из-под его кровати огрызки яблок.

Сначала меня окружила серая дымка, затем разлилась густая мгла. Через несколько секунд я оказалась в полной тьме. И вдруг из тьмы выскочило Что-то. Я увидела его глаза — круглые, черные, без ресниц. Что-то наклонил голову сначала вправо, потом влево. Он приблизил ко мне свою серо-зеленую морду и посмотрел мне в глаза. Я услышала его голос прямо у себя в голове: «Кто ты?»