Палата-313акт3

Глава 28

Казалось, Костолом воскресил призрак бунта, случившегося год назад, более похожего на восстание, что организовали обитатели палаты -313. Дирижируя абсурдным актом, в котором и сам чёрт сломал бы ногу, психопат, словно змея, вился вокруг сознания окружающих, пытаясь посеять смуту и раздор старой, но кровоточащей раной – историей несостоявшегося мятежа. Выждав момент, когда разум пациентов помутится, он рассчитывал одним ударом вывести из игры главную угрозу – вора в законе.

– Вспомните, всего за два дня до восстания Ильич громогласно объявил о внеочередном съезде партии, где единогласно было принято решение о восстании в честь годовщины зарождения народно-крестьянского движения.

Я помнила тот день, тринадцатое марта – один из первых солнечных дней весны, омраченный настоящим побоищем. Тогда пятеро мед братьев были нейтрализованы, и восставшие захватили контроль над всем третьим этажом. Бунт подавили силой, но последствия его оказались разрушительными, оставив глубокую трещину в психике учреждения. Костолом готовился нанести свой первый удар, наверняка зная каждую деталь, каждый шепот из жарких споров несостоявшихся мятежников. Мы предвидели, что орудием второго акта станет Ленин. Я приблизилась к вождю, взяла его под локоть и, заглянув в глаза, полные детского любопытства, молча попросила отойти в сторону. Мраморная сестрёнка, словно шахматная фигура, рокировалась с нами и своим хрупким станом заслонила Ленина от психопата. После чего я обратилась к нему, взывая к разуму, в этом не разумном пространстве.

– Дорогой Владимир Ильич, ответьте мне на один вопрос: вы любите Оливию?

Вождь был озадачен, в глубине его сознания зарождалась связь между моими словами и происходящим в палате хаосом. После недолгого раздумья, он произнес:

– Оливия… Конечно, люблю. Она – свет, пробивающийся сквозь этот мрак безумия.

– Мы можем её спасти. Костолом – психопат, он манипулирует её сознанием. Прошу вас, не поддавайтесь на провокации. Держите себя в руках. Вашему другу, вору в законе, нужна ваша поддержка. Мы все на одной стороне, кроме него, несущего зло.

– Девочка моя, я – Ленин, тот, кто сам манипулировал сознанием миллионов! Но я делал это ради блага общества и государства.

– Помогите нам. За все время, что я здесь работаю, мне не удалось спасти никого, потому что все пациенты были больны. Но она – исключение. Ей здесь не место, она просто жертва обстоятельств.

Ленин, словно вняв мольбам, кивнул и улыбнулся в знак согласия. Тихо подойдя к мраморной сестрёнке, он что-то прошептал ей на ухо. Она также покачала головой, ответила улыбкой и неторопливо вернулась на свое место. В этот момент Костолом, отбросив остатки жалости, перешёл в контрнаступление, призвав на помощь решительность.

– Вы все проявили слабость, ничтожество! После договоренности, вы, и вся ваша партия, струсили, так и не сумев составить план и набраться смелости, чтобы воплотить в жизнь решение о восстании в столь значимый для нашей организации день.

С последними словами психопат с надеждой взглянул на Ленина, ожидая, что тот взорвется от гнева и, встав на сторону героя-одиночки, вступит в конфликт с вором в законе, разделив общество на два лагеря. Но надежды не оправдались. Ленин не собирался предпринимать никаких действий и, как и прежде, молчаливо и с презрением смотрел на Костолома. Психопат был удручён поведением вождя мирового пролетариата и, заподозрив неладное, бросил взгляд на мраморную сестрёнку, а затем и на меня. Не поверив в сговор между персоналом и противостоящей системе группе людей, до кости считавшимися бунтарями, как он еще раз попытался разыграть карту с мятежом:

– Я рассылал листовки, тайно призывая всех к народному восстанию, и мой замысел удался! В результате мы громко напомнили об этом кровопийцам, представляющим аристократию.

С этими словами, указав пальцем на меня и сестру, психопат начал эпизодически выдавать свои дальнейшие шаги и действия:

– Что мы еще живы, что огонь в наших сердцах еще не угас и что народно-крестьянское движение пойдет на смерть за твердой рукой своего прародителя, великого Владимира Ильича Ленина!

После этих слов все обитатели палаты обратили взгляды на вождя, ожидая его реакции. Но Ленин молчал, что привело в бешенство психопата, и он начал призывать к агрессии, обращаясь ко всем сразу:

– Да что с вами происходит? Куда подевались наполненные гордостью и достоинством люди, которых я знал последние годы своей жизни? Вот ты, Адольф Гитлер!..

Мы с сестрой были уверены, что своими последними словами об аристократах, указывая на нас, психопат подготавливал почву для нападок на систему, на представителей условной власти в лице меня и мраморной сестрёнки. Но Костолом, то ли намеренно, то ли нет, начал разыгрывать карты с Адольфом Гитлером. Не теряя времени, мраморная сестрёнка отвела Сталина в сторону и стала посвящать его в происходящее. Костолом увидел этот маневр и с еще большей силой начал будоражить эмоциональный всплеск предводителя Третьего рейха, провоцируя Гитлера на столкновение со своим историческим врагом – Иосифом Сталиным, который уже был в курсе происходящего. Костолом начал свое действие с обращения Гитлера к народу Германии, со слов, которые он произнес по радио 22 июня 1941 года, накануне вторжения в Советский Союз:

– Германский народ, национал социалисты! После тяжелых размышлений, когда я был вынужден молчать в течение долгих месяцев, наконец наступил момент, когда я могу говорить с полной откровенностью. Принимая на себя тяжелые обязательства, я служу делу мира в этом районе. -- Костолом заучил текст наизусть,  видимо для того, что бы в определенное время угодить главному фашисту человечества --Москва предательски нарушила условия, которые составляли предмет нашего пакта о дружбе. Делая все это, правители Кремля притворялись до последней минуты, симулируя позицию мира и дружбы, так же как это было в отношении Финляндии и Румынии. Они сочинили опровержение, производившее впечатление невинности. В то время как до сих пор обстоятельства заставляли меня хранить молчание, теперь наступил момент, когда выжидательная политика является не только грехом, но и преступлением, нарушающим интересы германского народа, а следовательно, и всей Европы. -- Психопат жестами подражал Гитлеру, да так умело, что постояльцы палаты были в недоумении, а сам предводитель третьего рейха смотрел на Костолома с восхищёнными глазами. -- Сейчас приблизительно сто шестьдесят русских дивизий находятся на нашей границе. В течение ряда недель происходили непрерывные нарушения этой границы, причем не только на нашей территории, но и на крайнем севере Европы и в Румынии. Советские летчики развлекались тем, что не признавали границ, очевидно, чтобы нам доказать таким образом, что они считают себя уже хозяевами этих территорий. Ночью 18 июня русские патрули снова проникли на германскую территорию и были оттеснены лишь после продолжительной перестрелки. Теперь наступил час, когда нам необходимо выступить против этих поджигателей войны и их помощников, из московского большевистского центра. -- Сталин взялся обоими руками за голову и начал трясти им --. Осуществляется концентрация войск, которая по своим масштабам и по своему территориальному охвату является величайшей, когда-либо имела место в мире. Сотрудничая со своими финскими товарищами, соратники победителей держат берега Ледовитого океана. Германские дивизии под командованием победителя Норвегии охраняют финляндскую землю вместе с героями финляндских битв за освобождение, действующими под руководством своего маршала. От Восточной Пруссии до Карпат располагаются формирования германского восточного фронта. На берегах Прута, на нижнем течении Дуная до берегов Черного моря находятся германские и румынские солдаты под командованием генерала Антонеску, главы румынского государства: в задачу этого фронта входит уже не защита отдельных стран, а обеспечение безопасности Европы и, следовательно, защита всех стран Европейского континента. Таким образом, я решил сегодня передать судьбу государства и нашего народа в руки наших солдат. Да поможет нам Бог в этой важнейшей борьбе!

Костолому все же удалось найти брешь в нашей защите и, используя слабые стороны Гитлера, он привел в исполнение противодействие двух в прошлом титанов, один из которых должен был попытаться не отвечать своему оппоненту, дабы не потакать провокациям психопата-манипулятора. Гитлер, с особым восхищением внимавший словам психопата и наполняясь непомерным чувством абстрактного гнева и ненависти к Сталину, в ярости начал обращаться к своему историческому противнику:

– Зиг хайль! Яволь, яволь! Данке шён, мой друг! Я обращаюсь к вам, мой в прошлом враг! Вы слышали слова нашего брата Костолома? Вы слышали, что не я первым напал на вас, а это было следствием бесчувственных провокаций, организованных вашей кровавой рукой!

Очевидно, настало время снова зажечь угасший огонь в трубке, и тем же невидимым пламенем Сталин закурил трубку. Оставалось только надеяться, что судьба Оливии была намного важнее амбиций исторического противостояния. Сталин должен был ответить, но он по-прежнему молчал, будто испугался, струсил, как в тот давно ушедший день сорок первого года, когда, узнав о нападении фашистов, уединился на своей даче, предавшись размышлениям. Но это были не те дни, потому что враг стоял в нескольких шагах, неистово продолжая наступать на самолюбие отца народов.

– Солдат!

Гитлер обратился к своему новому союзнику Костолому. Правда ведь говорят: хочешь выжить – умей вертеться. Костолом, услышав призыв Адольфа, как по струнке вытянулся в позе смирно, не спуская глаз с поникшего головой Сталина, от которого он ожидал прыти и ответной агрессии в сторону поддающегося его манипуляциям Гитлера.

— Превосходный солдат, возношу тебе мою признательность, благодарность за слепую преданность национал социалистам! Что, язык отнялся, отец народов? Запомни, пока Земля пляшет в хороводе вокруг Солнца, пока лед и пламень, буря и благодать озаряют мир, битва между нами будет вечной, как само время. Трус!

Это был вызов, наглый плевок в лицо. И, похоже, безумцу удалось задеть за живое, разжечь пламя в душе вождя. Не выдержав ядовитой насмешки, отец народов в своей излюбленной манере обрушил ответный удар, к нашему величайшему сожалению и к ликующему торжеству психопата, который, едва услышав первые слова Сталина, зловеще ухмыльнулся -- самому себе.

— То, что вы называете нападением, было подло организовано вашей же фашистской рукой. Не вам ли об этом знать, недоношенный вы художник!

— Ах, эти сто шестьдесят дивизий, что расположились у границ Германии! Вы хотите сказать, они, словно на пикнике, отдыхали с оружием в руках у моих владений? Смехотворно!

— Всего лишь шестнадцать, да и те не укомплектованные ни людьми, ни техникой, против ста девяноста, что ощетинились на вашей стороне!

— Товарищ политик, вы же досконально разбираетесь в этих исторических хитросплетениях, почему молчите? Скажите же что-нибудь!

Костолом, чувствуя, что его провокация достигла цели, принялся закреплять успех, пытаясь втянуть в спор новые фигуры. Скрытое коварство, подстрекательство, вовлечение еще одного знатока эпохи рождали дьявольский треугольник, в котором психопат красовался в лучах славы, словно триумфатор. Теперь он держал нити в своих руках, а вор был оттеснен на второй план. По крайней мере, так казалось. Но выводы делать было рано, ведь представление только начиналось.

— Позвольте мне внести ясность, опираясь на абсолютно достоверные исторические факты, — вклинился в разгорающийся спор политик, выждав, когда на него обратят внимание. И, насладившись моментом, принялся просвещать двух непримиримых оппонентов.

— Да будет вам известно, товарищ Гитлер, что на момент вашего нападения вы располагали восьми миллионной армией, включая более двухсот боеспособных дивизий, которые и приняли участие в агрессии против СССР 4 июня 1941 года. В то время как товарищ Сталин мог противопоставить вам лишь пять миллионов защитников и около ста шестидесяти дивизий, не до укомплектованных и плохо оснащённых. Это неоспоримо доказывает, что советская сторона не была готова к войне и была застигнута врасплох вашим вероломным нападением.

— Я о чем твержу этой бестолочь и! Спасибо, товарищ политик. Если бы не эта внезапность, это коварство с вашей стороны, разве смогли бы вы достичь подобного успеха? Да никогда в жизни!

Сталин, возмущенный до глубины души, обратился ко всем присутствующим, напрочь забыв об Оливии и ее спасении. Психопат же, сея семена раздора, с каждой минутой укреплял свое превосходство в этом поединке разумов, мастерски используя слабые места своих противников. Вор по-прежнему пребывал в недоумении от поведения своих соседей по палате и, упустив контроль над ситуацией, застыл в ожидании, словно дикий зверь, выслеживающий жертву. Во всяком случае, таким представало нам его поведение. В перерывах между жаркими дискуссиями мы сумели проинформировать Сироту и Черного кота, а сестра передала суть происходящего императору. Подготовив плацдарм для защиты и разработки плана контратаки на психопата, мы решили не торопить события и дождаться развязки дуэли исторических соперников.

— То есть вы хотите сказать, что успех моей победоносной армии был обусловлен вашей позорной халатностью? — вопросил Гитлер, обращаясь то ли к Сталину, то ли к Политику.

— Не халатностью, а вашей хитростью и беспринципностью!

— В том числе, однако я с вами не согласен, и халатность тоже имела место быть. Полное игнорирование разведданных! Ну что, признайтесь же!

Политик неожиданно обрушился с обвинениями на отца народов.

— О каких разведданных вы говорите, товарищ политик?

— Да они же у вас были! Ну что вы в самом деле!

— У меня была действующая договоренность о ненападении с этим мерзавцем, которому я, к слову, имел глупость верить!

Возмущенно воскликнул отец народов, вновь принимаясь чиркать вымышленной спичкой, пытаясь прикурить давно потухшую трубку.

— Товарищ Сталин, если бы я столько раз чиркал спичкой, то давно бы уже все здесь подпалил! — попытался подколоть разочарованного вождя Зажигалка, на что тот, качая головой, пробормотал в ответ:

— Все никак не дождусь от Зажигалки зажигалки.

— Откуда у меня? Все доктора отобрали.

— Вот и у меня эти ироды историческую правду отбирают!

После этих слов Сталин подозвал Зажигалку и, уведя его в сторону, принялся что-то взволнованно рассказывать. Зажигалка принял серьезный вид, покивал в ответ отцу народов, оставил шутливость и, вернувшись к основной группе, незаметно влился в толпу. По всей видимости, Сталин не забыл об Оливии и, возможно, подыгрывал своему историческому врагу, помня об истинной цели, о спасении невинной души.