Чужая свадьба 2 продолжение 13

- Как в лучших домах Лондона, - искренне удивляясь, произнесла Кулянда, - в нашей больнице еще долго не будет такого. Потом, повернувшись к акушерке, спросила: - Где наша больная?
- У нас больница современная. У нас берут лучших врачей. Что касается обслуживания, то мы всегда на высоте. Знаете, здесь, когда был ремонт, наши... - начала акушерка быстро говорить, словно сейчас ее остановят и не дадут сказать главное.
- Хватит краснобайство разводить! - прервала ее Кулянда. - Где больная?
Акушерка, нисколько не смутившись, сказала:
- У нас здесь все роженицы больные, знаете, вот одна из них...
- Пожалуйста, к какой роженице вы меня вызвали, покажите, а затем мы с вами поговорим, - еле сдерживая внутреннее нетерпение, повторила Кулянда.
- Да мы же...
- Где?
- Да что Вы мне слова не даете сказать… Вот же она, - показывая на вторую кровать, сказала акушерка. - Да это она, знаете, я бы сказала...
- Вы свободны и проследите, чтобы сюда никто не заходил, пока я не выйду! – нарочно многозначительно сказала Кулянда. Она знала, что акушерка теперь будет стоять у двери и сюда даже мышь не проскочит. Но вокруг себя соберет любопытных и будет говорить ровно столько, сколько ее будут слушать.
Кулянда подошла к постели роженицы и спросила:
- Когда будем рожать? Кого хотим?
 






Роженица молчала и никак не реагировала на вопросы. Она тихо лежала, отвернувшись к стене.
- Мы уже как только ее не спрашивали. Какие невероятные истории рассказывали, она молчит: ни смеется, ни плачет, - начали рассказывать Кулянде находившиеся в палате две молодые женщины.
- А мы сейчас... - Кулянда взяла за руку женщину, женщина повернулась к ней лицом. - Ну, это же анонс! Этого не может быть! Рахима, ты?! Не может быть! Это... - не отпуская руку Рахимы и тряся ее, как будто хочет вырваться, - искренне удивлялась Кулянда.
Рахима смотрела на нее, как будто видела первый раз и не понимала, что от нее хотят.
- Милая подруга! Вот кого меньше всего я думала встретить здесь. А худая. Тебя что, муж совсем не кормит? Ну, здесь тебя будут кормить, иначе я за них…
- Кулянда, ты? – спросила Рахима, словно только что, проснувшись, увидела Кулянду.
- Я, я, я… - радостно повторяла Кулянда.
- Ты что здесь делаешь?
- Пришла тебя навестить, - нашлась Кулянда. - Я рада, что вижу тебя! Я хотела бы знать, как ты сюда попала? Я поняла, что ты не хочешь об этом думать, даже себе не хочешь сказать! Но мне ты должна доверять, ведь мы с тобой подруги. Помнишь, как я тебе говорила о любви к…
- Нет! Не говори, Кулянда, ни о чем и ни о ком. Я хочу побыть одна…
- Это твое право, но, однако, я хочу с тобой поговорить о сокровенном. Мне не с кем больше посоветоваться и некому доверять. Я могу только тебе довериться, а молчать нет сил. Я понимаю, у тебя свои проблемы, но ты меня только выслушай. Если хочешь, скажешь что-нибудь, не хочешь, не скажешь. Пошли, выйдем. Только, пожалуйста, не отказывай мне. Мы ведь с тобой подруги?!
- Я бы не хотела…







- Вставай, пошли, если тебе будет плохо... Но ты же знаешь, я врач... - Кулянда хотела сказать «врач-психолог», но вовремя поняла, что Рахима тогда догадается, почему она здесь, и все ее усилия пойдут насмарку. «Гораздо легче и спокойнее работать с незнакомыми людьми. Не те чувства, не те эмоции», - спускаясь по лестнице на нижний этаж больницы, думала Кулянда, поддерживая Рахиму за локоть, – «она совершенно измученная, как после лагеря "Освенцим"»!
Когда они вышли во двор больницы, Кулянда вытащила из дамской сумочки пачку сигарет и предложила Рахиме.
- Ты что, Кулянда? Ты же знаешь, что я не курила, а сейчас, когда я жду ребенка и он обязательно появится, я и подавно не хочу. Да и тебе не советую. Зачем этим баловаться? Для моды...?
- Я знаю, ты всегда блюдешь свою фигуру, лицо. А я раз влюбилась, и то промашка вышла...
- Кулянда, мне-то... - криво улыбнувшись, сказала Рахима, - уточни, пожалуйста, первый... после кого?
- До него всё влюбленность, а это любовь...!
- Помню...
Вижу, память у тебя прямо рекой потекла, не боишься, что напрягаешь сильно ее, — съязвила Кулянда, выпуская изо рта и носа в сторону от Рахимы дым.
— Я сейчас, Кулянда, никого и ничего не боюсь, одно мне страшно — потерять ребенка, а насчет памяти…
— Рахима, извини, я приду в другой раз. Уж сильно, смотрю, матерью хочешь стать!








— Если я тебя обидела, прости. Я, правда, что-то зациклилась. Кулянда, прости, я ведь больная, а ты врач и должна на меня не обижаться, а лечить, — примирительно сказала Рахима, приставив указательный палец к своей щеке.
— Я, пожалуй, правда пойду, а завтра обязательно приду, — прикоснувшись к щеке Рахимы своей щекой, сказала Кулянда. Затем, немного постояв, продолжила: — Рахима, первый месяц беременности у тебя как проходил?
- Как у всех. Это тоже входит в курс лечения? – засмеялась Рахима, отметив: «Я прежняя Рахима! Здорово, кажется, ко мне вернулась уверенность. Мне хочется жить, смеяться, даже плакать, ненавидеть, ругаться... Милый мой Булат, я тебя люблю! Как я хочу тебя видеть! Все больше не хочу быть в больнице» и, обращаясь к Кулянде, жалобно сказала: «Я хочу выйти с больницы, мне здесь тесно…»
- Подруга дней моих суровых, лежи, завтра посмотрю твое состояние, потом...
- Нет, Кулянда, сегодня, - чуть не плача сказала Рахима.
- Нет, завтра, ты еще не выздоровела. Завтра! – твердо сказала Кулянда и, помахав рукой, бросив окурок в урну, пошла, думая: «Ты еще больна, то глазки загорелись жизнью, то тут же наполнились слезами, требуется еще лечить».



4



Рахима легла на больничную кровать и, прикрыв глаза, мысленно попросила Булата забрать ее из больницы, она уже не считала себя больной и хотела находиться рядом с Булатом и со своим ребенком.
Чувства к Булату ворвались к Рахиме наперекор самой себе. Она, которая искала всегда то, что невозможно взять, неожиданно впускает в свое сердце того, за кого не надо бороться, который сам борется за ее любовь. Это был дождь звездопада. Она без сопротивления отдалась ему и без сожаления ждала под сердцем его ребенка! Она понимала, что Айдын не простит ей, но не допускала даже мысли, чтобы избавиться от любовного плода. Но она даже не представляла, что ее ждет и через что ей придется пройти.







У них с Булатом после дня рождения Кулянды была целая неделя любви. Айдын словно подсматривал за ней. Он стал подозрительно смотреть на нее, а когда она стала округляться, он перестал иметь с ней близость, приходил домой разъяренный, быком смотрел на нее. Когда живот стал заметен всем, вообще перестал смотреть на нее. Разговаривая с ней, смотрел на пол или сквозь нее, их взгляды перестали встречаться. Домой начал часто приходить с друзьями, проводя шумно всю ночь, или сам возвращался к утру.
Первый их разговор состоялся ночью, когда он еле переступил порог ее спальни.
- Что, спите?! – пьяно спросил Айдын.
- Нет, - ответила Рахима.
- Зря! Кого ждала?!
- Тебя, - невозмутимо ответила Рахима.
- Что, сука, врешь? Ты думаешь, что наставила рога, и я тебе всё прощу?
- О чем ты? - поворачиваясь к нему лицом, спросила Рахима.
Встань, сука, когда разговариваешь с рогатым мужем, — грозно сказал Айдын. — Ты думала, всё это тебе пройдет. Переспала с Булатом и всё!
— Айдын, что с тобой? Я ждала тебя, — с сильным стуком сердца проговорила Рахима, вставая. Она поняла, что он зол на нее и разговор будет серьезный.
— Раздевайся, сейчас будешь сравнивать, кто из нас лучший мужчина! Ты думаешь, я не могу тебя удовлетворить?! Что он лучше?! — снимая с себя всё, кричал Айдын.
— Айдын, тихо, — сказала Рахима. — Тише, нас могут услышать.
— Услышать?! Не уж-то мужа пожалела? А когда выродится… Что людям скажешь? От кого тоже скажешь? — грубо схватив ее за лицо цепкими руками, зашипел, как змея, Айдын.
— Я… Я…







- Заткнись и приступай к обязанностям жены. Ласкай меня. Ласкай так, чтобы я захотел тебя, да так, чтобы ты визжала от моих ласк, иначе горько тебе будет!
Рахима отстранила его руки от своего лица и отошла от него. Он бессильно сел на кровать. Она стояла в длинной ночной рубашке около него, дрожа всем телом, не зная, что делать, он никогда еще с ней так небрежно, грубо не поступал. Айдын, опустив голову, молча сидел. Затем начал скрипеть зубами. Рахима не двигалась.









Прошло минут пять, он засопел. Рахима, постояв еще немного, легонько толкнула его, и он свалился на подушку. Рахима, еще немного постояв в оцепенении, тихо сползла по стене и, закрыв глаза ладонями, горько и безутешно заплакала. Плакала она долго, плакала она от обиды, что она оказалась в чуждой ей обстановке, что предопределенная роком судьба потерпела фиаско со всех сторон. Что она росла свободной, любимицей в семье, вдруг поняла, что даже родители продали ее за несколько баранов и магазин в центре города. Что так долго искала любовь, а замуж вышла за первого попавшегося на глаза. Такого и в страшном сне не снилось ей, и если бы ей сказали, что она так будет унижаться и не сможет найти выход из создавшегося положения, она бы ни за что не поверила. «Собраться да уйти, пока он спит. Зачем он мне постылый?! Возьму билет и уеду. Но его тоже можно понять!» Откуда он знает, что я беременна не от него, чутье у него как у собаки...?! Нет, не буду я сегодня ничего предпринимать! Завтра утром поговорю с ним, он меня с радостью отпустит, раз чувствует, что это дите не его, — немного успокоившись, подумала Рахима и, взяв подушку, покрывала, легла на рядом стоящий диван.









Когда на следующий день она проснулась, Айдына уже не было. Рахима посмотрела на часы, было одиннадцать часов утра. Удивительно, но ее никто не будил. Обычно она слышала, как они специально, чтобы ее разбудить, шумно открывали двери, громко стучали посудой, младшей сестре Айдына обязательно нужно было заглянуть под кровать, где спала Рахима, и как бы невзначай толкнуть Рахиму локтем. Рахима открывала глаза, она, глянув на Рахиму исподлобья, тут же убегала. Рахима поднималась с теплой постели и шла во двор, где стоял умывальник. Она умывалась, тут же брала веник и подметала двор. Затем заходила в женскую комнату, где уже стоял завтрак, и все женщины сидели за низким круглым столом, поджав под себя ноги, ожидали ее.








На этот раз, когда Рахима прошла на кухню, мать Айдына готовила обед. Она поздоровалась, но мать Айдына ей не ответила, а, наоборот, увидев ее, нагнув голову, ушла. «Наверное, весь дом слышал о том, что я не от Айдына беременна. Бойкот объявила мне и мать. Хорошо, пойду помоюсь и попью чай», — размышляла Рахима.







Помыв руки и лицо, Рахима потянулась, зевнула, закрыв рот рукой, и повернулась за полотенцем, встретившись с пронизывающим взглядом младшей сестры Айдына. Рахима улыбнулась ей и махнула в знак приветствия ей головой. Сестра демонстративно отвернулась от нее и быстро убежала со двора. «Что-то мне не очень нравится эта обстановка. Не пора ли тебе, Рахима, собираться в дорогу?! Пока не пришел муженек, у которого, как он сам сказал, вьются оленьи рога. Вам тесно со мной?! О, как мне теснит грудь ваше присутствие, если бы вы только знали, дорогие мои неожиданные родственники! Прощайте! Вот и расстанемся по-французски», — вытирая лицо и руки махровым полотенцем, думала Рахима. Легко вздохнув от найденного решения, пошла собирать вещи.







Когда всё, что она хотела взять с собой и что вместилось в ее спортивную сумку, Рахима оглянулась, держа руки за спиной, увидела прищуренные, сверкающие гневом глаза Айдына, потом его. По телу прошла дрожь, затем заныла спина. «А вот и картина Репина…» — поняла Рахима.







Айдын медленно приближался к ней. Рахиму окутал до сих пор неведомый страх. Она интуитивно опустила сумку и провела тонкими длинными пальцами в серебряных перстнях и кольцах по расписному серебряному браслету, соединенному нежными цепочками, как паутинками, с кольцами на руке. На ней было облегающее платье, и живот вырисовывался, нисколько не портя фигуру, которой так гордилась Рахима. Она стояла, опустив голову, длинный волос был помыт и блестел спелой налитой пшеницей, прикрывая нежный румянец лица, которое уже было загоревшим, тем самым подчеркивая сильнее глубину зеленых глаз. Но даже при опушенной голове была видна ее непокорность, а красивая осанка давила и мяла гордость Айдына, дергая нервным тиком бровь и буйством сжимая сердце. Айдын начал избивать ее.
Когда она упала без сознания, он вышел во двор и сказал сестре, чтобы она вызвала врача.







Врач сказал, что ее немедленно требуется положить в больницу, иначе до утра она не выживет. Так Рахима попала в больницу, где пролежала до самых родов, а когда ее с ребенком выписали, никто не пришел ее встречать. Рахима подошла к остановке автобуса и услышала голос Айдына:
— В какую сторону собралась?!
— Айдын, я хотела тебе сказать…
— Мне ничего не надо говорить…
— Но я хочу сказать…
— Кто тебе дал право перебивать мужчину?
— Айдын, мы с тобой живем как в древнем феодальном строе. Ты современный молодой человек, а со стороны…
— Рогатый олень!
- Ты почему, на каких догадках решил, что я изменила тебе, да еще и ребенок не твой? Ты очень странно ведешь себя... Мы встретились при странных обстоятельствах, приняли за любовь чувство какой-то вины, не зная, кто виноват и почему виноват и зачем виноват! А мы виновны в том, что любви между нами нет и не могло быть, так зачем мучить друг друга, не лучше бы нам разойтись?! Странно встретились, без боли разошлись!
- Под рельсы не собираюсь бросаться, но не позволю тебе...
- Не мне и не обо мне беспокойся, подумай лучше о себе! Ведь ты тоже страдаешь, ты совсем потерял голову, посмотри на свой образ жизни! Ты только думаешь, как мне отомстить! А ведь в первую очередь твоя жизнь под угрозой! Ты много пьешь, ведешь праздный образ жизни. А уж травкой, по-моему, ты с детства увлекаешься. Мне жаль, что я не смогла тебя исправить, не только исправить, но из-за меня ты стал еще хуже, чем был. Знаешь, ты стал жалким, мне жаль тебя!







- Садись в машину. Я твой муж и никуда тебя не отпущу! А если ты будешь так себя вести, ребенка не получишь! Я не угрожаю, я предупреждаю! – сжимая кулаки и не глядя на нее, нервно произнес Айдын.
- Айдын, ты совершенно стал другой человек, вспомни, как ты меня умолял остаться, ты же меня буквально изнасиловал и пригласил моих родителей без моего согласия. Мне надо было тогда уйти. Я бы ушла, но мать мне сказала, что нужно хотя бы немного пожить, чтобы люди не судачили. А что мне люди?! Люди с тобой не живут! Я не думала, что так тяжело жить без любви, да и ты меня не любишь. Мы совершенно разные люди! Я прошу тебя, отпусти меня! – тихо, но уверенно сказала Рахима.
- Я подумаю, садись! А насчет любви... То я люблю тебя, да и поздно о любви, ты моя жена и должна...
— Страшно мне, ты совсем меня не слышишь.






Айдын вышел из машины, открыл заднюю дверцу и почти силой втолкнул Рахиму с ребенком в машину. Два месяца Рахиме не разрешали выйти даже во двор, ребенка с ней не оставляли, а приносили только кормить. Айдына она тоже не видела. Когда у нее пропало молоко, ребенка вообще перестали приносить к ней. Рахима жила как в тюрьме. Затем появился Айдын и сообщил, что она может выходить во двор, но только с его младшей сестрой.






Так началась ее жизнь. Младшая сестра Айдына и до этого постоянно была с ней, а сейчас буквально преследовала ее. Рахиме даже не разрешалось в туалет идти без нее. Но сестра Айдына была слишком молода, ей хотелось общаться со своими ровесниками, которые бегали по улице, дрались, плакали, смеялись. Она же, стоя у огромных ворот своего забора, заглядывая в щель, наблюдала за ними.
Рахима видела, как она завидовала тем, которые могли свободно играть с другими детьми. «Зависть гложет маленькую девочку, это очень плохо! Ее жизнь начинается с этого чувства! Она пронесет по своей жизни это чувство недозволенности, которое будет мучить ее всегда и отделит от остальных комплексом неполноценности. По-моему, и Айдын рос в таких же условиях, вот откуда его неуверенность в себе. Он богатый, но не уверенный в себе, он сейчас хочет показать, что он лучше других, и опять же делает новые ошибки. Ему нужно лечиться, иначе он может плохо кончить!»






Рахима жила одной мечтой — найти сына и убежать, для этого ей пришлось притворяться покорной и податливой. Она долго стояла перед зеркалом, репетируя покорность, но обмануть Айдына было практически невозможно, он ее чувствовал.
Он говорил:
— Обмануть меня невозможно! Я тебя изучил. Я прочитал твой гороскоп, но не думай, что я слепо верю в него, я нутром чувствую тебя, хотя ты не поддаешься никаким гороскопам. Ты храбрая женщина и никогда не будешь плыть в фарватере влияния, но фатальная неизбежность в том, что ты никогда не увидишь своего ребенка.
— Айдын, ты экспансивный, может, перестанешь бурно проявлять свои чувства! Зачем ты меня мучаешь? Ты молодой мужчина, найдешь себе женщину, которая будет тебя любить! Ведь ты умный, грамотный…
— Только вот детей у меня никогда не будет, этого ты не знала… — злорадно смеялся Айдын, схватив Рахиму за грудь с такой силой, что у нее в глазах потемнело. Затем, стукнув ее по лицу, вышел.






Вместо того чтобы расплакаться, Рахима легко вздохнула. Ей всегда не хватало воздуха, когда он был рядом.
Когда появился Владимир Петрович, она решила через него узнать, где ее ребенок. Она чувствовала, что больше никто не скажет ей, где ее ребенок. Когда она понимала свое бессилие, беспомощность, она давала волю слезам.






Время шло, но она не видела своего дитя. Она несколько раз пыталась поговорить с младшей сестрой Айдына, но, несмотря, что ей было девять лет, она была умна и хитра, как взрослый человек. Когда Рахима заговаривала о ребенке, она делала непроницаемое лицо и, пряча глаза, выскальзывала из-под взгляда Рахимы, упрямо молчала.






Сердце Рахимы сжималось холодом, томительно теснило в груди, как в железной клетке, неодолимая тоска поселилась в ее глазах. В эти минуты ей хотелось крикнуть Айдыну: «Я бы кровью расплатилась, лишь бы сына увидеть!» Но она знала, что проси ты хоть дорогу в слезах, он ничего не сделает, а только еще больше будет издеваться над ней. Вот тогда Рахима и решила прибегнуть к помощи Владимира Петровича.






Но вот опять появился Булат. Томительная скука по нежности любви сыграла с ней шутку, она опять забеременела. Ее жизнь стала адом! Она сносила побои каждый день, слушая пьяные выкрики:
— Я тебя купил, ты моя вещь, а с вещью можно делать всё.
«Убил бы меня! Не могу я больше терпеть его издевательства. Где ты, моя любовь, Булат, ты же любишь меня, ты должен чувствовать, что я погибаю, помоги! Спаси меня от этого человека! Я от себя вины не отнимаю, но если я такая плохая, отпусти меня, но зачем же так издеваться надо мной! О, аллах, спаси и помилуй меня!» — подняв руки, произносила Рахима.


5


Булат зашел к Марату и с порога объявил, что Рахиму выписывают.
- Что объявляешь-то! Мы только за!
- Кто мы?
- Я, Женя! А кто еще? Женя после как выписали Лену, ни разу не был у нее. Я не знаю, как подступиться к Наде.
- Так же, как к Кулянде, — толкая Марата по плечу, шутил Булат.
- Знаешь, если даже Кулянда беременна, я все равно не могу жениться на ней. Ведь она знала, что я люблю Надю! Я ребенка не брошу, я буду помогать, я все сделаю, чтобы они не знали нужды.





- Ты хоть думаешь, что говоришь? Может, она тебя не подпустит к ребенку и не покажет тебе его. А ты уже разьякался. Знаешь, ты бы поговорил с Куляндой, может, она сделала бы аборт?
- Булат, - с укором сказал Марат, - ты о чем? Как ты себе представляешь это? Знаешь, Кулянда, я идиот, я хочу, чтобы ты сделала аборт. Так? Понимаешь, это ее жизнь и жизнь моего ребенка! Я не могу вот так без всего заявить. Она неплохая женщина, но я не могу... Булат, помоги, я, правда, не знаю, как поступить, что сделать?! У меня кругом голова. Я только знаю, что я так сильно люблю Надю, что больше не мыслю без нее и дня. Мама говорит, что она...






- Я знаю, легко давать советы, а когда касается непосредственно тебя, теряешься, делаешь ошибки, но когда ты сам их сделаешь, винить некого, а когда кто-нибудь скажет... Нет, не пойми меня приватно, ответственности и вины я не опасаюсь, я сам не знаю, что тебе посоветовать. Скажу, не печалься и женись на Наде, вроде бы верно!.. Любовь побоку, женись, и ты обязан на Кулянде, ведь тебе было хорошо с ней, но опять, насколько мне известно, ты всегда говорил, что ваши отношения ничему не обязывают. Что она свободна. Но подумай, может, если бы она первая ушла, ты бы страдал? Ведь не пошел же ты с Бану, а именно с ней. Я даже склонен думать, если бы не было Нади...
- Булат, Надя есть!
- Решай сам! Но я как глава семейства приглашаю тебя на сватовство, - сказал Булат и направился к двери.
- Булат, что даже не пройдешь? Обиделся на меня? – не понял его поведение Марат.
- Марат, перестань. Я оставляю тебя со своими размышлениями одного и бегу пригласить Женю.






Марат понял его нетерпение всем сообщить о сватовстве и, похлопав его по плечу, сказал:
- Я рад за тебя и, конечно, тебя понимаю.
Булат посмотрел на часы и понял, что к Жене ему уже не успеть, надо заехать в магазин за цветами и к Рахиме. Он сел в машину и позвонил по сотовой связи Жене, но ему никто не ответил. Когда он подъехал к больнице, там у парадного входа стояли Женя и Марат. У них в руках были цветы.
- Посмотри на него, он думал, что мы не в стоянии купить букет цветов для Рахимы…, - смеясь, сказал Женя, показывая на Булата, который был в черном костюме и серой рубашке.
Я вижу, что вы вперед меня хотели встретить Рахиму, но ничего у вас не вышло, я тоже не опоздал! – произнес Булат, показывая на них двумя руками и довольно улыбаясь. Он был счастлив, что друзья, как бы ни сложились их судьбы, всегда рядом и в горе, и в счастье.


6


Лена уже рассчитывалась за прическу в парикмахерской, когда зазвонил телефон. Это звонила Надя. Она сообщила, что приехали ее родители, и она едет за ними в аэропорт. В ЗАГС не сможет прийти, так как освободится только часам к трем. Она просила Лену подождать ее у Булата, чтобы потом вместе с ними отправиться в ресторан, где будет проходить свадьба.




Стоял тихий, теплый летний день, небо было безоблачное и удивляло своей лазурностью. Но в воздухе пахло свежестью, словно должен сейчас набежать ветер и принести тучи. Запах грозы невидимо бродил в воздухе, хотя пахло и пылью. Деревья тихо шептали сочно-зеленой листвой. Все говорило о том, что сейчас средь ясного неба грянет гроза и польет летний дождь, смывая всю тяжесть души, и обогреет теплом своих капель. Ведь он видит, что Лена мучительно ждет встречи с любимым человеком. Ведь нельзя так долго и упорно идти к своему призрачному счастью!






Лена шла к Булату с непонятным трепетом души. Сердечко немного прижимало грудь, и в то же время сладко отдавала в кончики пальцев, ведь она знала, что Женя будет там.
- Но вдруг он будет с другой женщиной, что тогда? – спрашивала ее половинка сознания.
Вторая отвечала:
- Нет, он же не может так поступить со мной!
- Но он уже с тобой поступил так! Где он ходит, о чем думает?
- Он думает обо мне! – вслух сказала Лена, смотря на деревья, махая им рукой.






продолжение следует