Былое

  Две кузины, две двоюродные, молоденькие сестры, Людмила и Ирина, одна обливается слезами, другая просто хохочет, а между ними на перроне Кустаная, огромный, оббитый кожей, увесистый чемодан полностью забитый мясными продуктами, который они обе не могут даже сдвинуть его с места, а поезд уже приближается на первый путь и, как быть девчонкам с таким грузом, чтобы, хотя бы втиснуться по высоким ступенькам в тамбур вагона?
-  Ну чего ты ржёшь?! – С возмущением, сквозь слёзы восклицает Людмила, как мы попадём в поезд?!
-  Попадём! – Невозмутимо отвечает младшенькая Ирина, продолжая улыбаться и кокетничать перед молодыми парнями, быстро проходивших мимо и тоже торопившихся к поезду. Который с весёлым трёхкратным гудком подходил к перрону.
У старшей Людмилы, от отчаяния ещё сильнее взахлёб, потекли слёзы. Поезд, шурша и попискивая тормозами встал, причём нужный им вагон, остановился прямо перед ними, а вот как взобраться, с чемоданом, в вагон – это проблема.
Рядом остановился парень и с улыбкой, поглядывая на девчат, спросил:
-  Вам помочь?
Ирина, с обворожительной улыбкой, кивнула отвечая:
-  Помогите.
Парень, по-гусарски, развёл плечами и схватил за ручку чемодан – об! – И улыбка сползла с лица, чемодан даже не шелохнулся. Извинившись сконфуженно, парень побежал к своему вагону. А Людмила, на весь перрон, закатила рёв.
-  Ну во-от, никто нам теперь не поможет!!! – В голос причитала она, а Ирина на рёв сестры ещё громче расхохоталась.
Это была уже истерика одной в слезах, другой в безудержном смехе. Почти перед самым отправлением поезда, группа молодых людей, помогла девчонкам, вместе с чемоданом, взобраться в вагон и даже пробраться к нужному месту. Истерика прекратилась и, они обе счастливо улыбались глядя друг на друга, а в соседнем плацкартном купе, ехали вместе с ними, молодые люди с которыми из благодарности, до самого Целинограда ехали в разговорах и в задорном молодом смехе, пили чай, пели под гитару песни, с парнями, выручившими их.
А в Целинограде встретили девчат родители Ирины и разговорам не было конца.
***
Жили двоюродные сестрёнки, у родителей Ирины, отец Ирины доводился старшим братом Людмилиной маме, а Людмила, по причине, что в городе можно больше и лучше получить не только среднее образования, но и высшее, чем в селе, вот поэтому то и жила Людмила у родного дяди. Учились сёстры даже в одной школе, как и все дети с одного двора, практически через дорогу. Да и дружили, всем двором, с самого детства.
Была и ещё одна, но уже тайная, девичья причина. Там на селе осталась её первая юная любовь, первая и последняя как ей казалось, которую она хранила с упрямой настойчивостью в душе и, хотя он был женат, а он был первым её мужчиной, и позови её, и она бы, казалось, всё бросит и полетит на крыльях феникса к нему. Но он не звал. А здесь и сейчас, уже с десятого класса, был молоденький паренёк, а по окончании школы, почти неотлучно, раздражая своим присутствием Людмилу, находился рядом и молча высиживал вечернее время, в девичьей комнате-светёлки. Ирина лукаво посмеивалась над сестрой, каждый раз, когда он звонил в дверь, говорила:
-  Люда, встречай, твой жених пришёл!
-  Скажи, что меня нет.
-  Сама скажи! – Рассмеялась Ирина, - мне не поверит. – И открывала дверь гостю.
Парень входил, вежливо здоровался и проходил на своё излюбленное место, садился, глядя на Людмилу преданными глазами.
-  Ты чего припёрся?! – Грубо встречала его Людмила, - у нас свои девчачьи дела, тайны, а ты что слушать будешь? И не стыдно?
-  Может помогу чем, подскажу… - Смущённо отзывался парень.
-  Нет Сашка, уходи! – Отвечала Люда.
Но Александр продолжал сидеть, не отводя взгляда от Людмилы.
-  Вот репей! – Восклицала в досаде Люда и самым нахальным образом, выпроваживала Сашку за дверь.
Он, не споря, также молча удалялся. А на следующий вечер приходил снова и усаживался на прежнее место. Ирина только фыркала в рукав, а Сашка молчал и также молча созерцал свою Людмилу. «Нет, - думала Людмила, - надо уезжать домой и тогда всё закончится, он отстанет и может встретит другую… А ей сейчас, очень нужна была мама, её поддержка, от этой жуткой нелепости с женатым мужчиной, приткнуться к тёплой маминой груди и послушать совета, быть умиротворённой, как в той далёкой колыбельной песни, сладко усыпляющей сознание - даруя то тихое, незыблемое и вечное.
Надо бы, но она не уехала, а Александр приходил, приходил даже тогда, когда она уже училась в инженерном институте на факультете проектирования и приходил с подарками. Руки у Александра были золотыми, ими он мог творить ювелирные чудеса. То колечко принесёт серебренное из ложки сотворённое, то перстень с камнем, то букет медных цветов, красоты неописуемой – работы, все его, были сделаны с любовью, мастерски! Он даже участвовал в конкурсах одарённых самоделок и, не раз выигрывал состязание. Он и здесь, как кура на гнезде, высидел свою Людмилу. Привыкать она к нему стала и, не выдержало женское сердце – сдалось.
-  Будь со мной рядом всегда, - говорил Александр Людмиле, - ты мне нужна как воздух! Я задыхаюсь без тебя, пылинки сдувать буду и не пожалеешь.
Она видела и чувствовала, что его слова от сердца, верные, без лжи и думала, что видать у неё судьба такая и стоит ли противиться судьбе? Ну и, что, что он моложе её на три года. У кузины вон отец тоже моложе её матери на три года и живут, детей воспитывают, а я чем хуже… - И дала согласие.
Свадьбу играли летом, во дворе жилого комплекса из трёх двухэтажных, восьми квартирных зданий, где все друг друга знали, как на селе. Молодые приехали во двор на Волге, в сопровождении двух Жигулей и одного москвича, сквозь живой коридор жителей двора, встречавших свадебный картеж цветами, с шумом бросавших под его колеса.  Прибывшая колонна встала, распахнулись двери и из салонов, вслед за женихом с невестой, стали выходить родственники и друзья, прибывшие из загса. Молодые в сопровождении живой толпы двинулись к подъезду, где у входа, поджидали их родители с той и другой стороны, на вытянутых руках с подносом, прикрытым цветастой рушницей, с хлебом и солью. А над нарядной толпой висел расплавленный диск солнца вместе с тополиным пухом, в ладонях текучего с дрожью воздухом. Все на ходу, поочерёдно, поздравляли молодых, рассаживаясь за накрытые столы.
С тостами и пожеланиями, с подарками и приветственными возгласами – горько! Свадьба кипела, пела и плясала до первых сумерек, когда вечерний воздух стал свежее и гости чаще стали выходить во двор, где от перегретого асфальта продолжало тянуть теплом. Она даже, с песнями и плясками, перекинулась на территорию двора и, продолжала гудеть, под распахнутыми окнами свадебной квартиры. И только поздно ночью, когда молодых увели на отдых, свадьба по тихонько стала остывать вместе с прохладной ночью, пока совсем не уснула по углам уютного двора, от усталости…
***
Солнце взошло и едва блеснув, скрылось за мутной тучей, с полосами серого дождя. Людмила стояла у окна, вглядываясь в эту неприветливую хмарь. Уже десять лет как она замужем, у неё двое детей – мальчик и девочка. Она работает в проектном институте города Целинограда и уже немало домов есть отстроенных по её проекту. Александр работает на заводе и тоже не на плохом счету, но одно -  НО, мешает семейной жизни, это пристрастие к спиртным напиткам Александра. Нет, он не был буйным в подпитии, больше кривлялся приплясывая и, что самое страшное, втихушку, смахивал спиртное себе в рот, с рюмок гостей, пока те курили на свежем воздухе, да и сам себе, таким же способом, наполнял свою рюмку. Тяжело Людмиле – пьяный человек как слепой, ничего не видит и как глухой – ничего не слышит; как немой – ничего не может сказать. Пьяный забывает то, что он знал; был умным стал глупым; покладистый – неуживчивым и злым. Спиртное дурманит, лишает разума и пользы в питье абсолютно нет. Из-за этого прекратила встречи со своими друзьями, стыдно за мужа. Уговаривала его, просила бросить эту наркотическую привычку, он обещал и продолжал пить – на работе, после работы и дома, да ещё и курил в добавок, засоряя никотином, лёгкие и мозги. Людмила отошла от окна, пора собираться на работу и хоть жуть как не охота идти в этот надвигающийся дождь, а надо.  Муж ещё спал, пришедший с вечера во хмелю и в спальне повис запах перегара. Она открыла форточку и торопливо вышла, закрыв за собой дверь, хорошо, что ещё вчера оставила детей у деда с бабушкой, - думала она, надевая сапожки в прихожей. И уже сноровисто выскочила на улицу, прямо в ливень грозового дождя.
А вечером, после работы, придя домой вместе с детьми, Людмила Александра не застала и пожалела, что зря привела детей, опять муж припрётся пьяным. И он явился, но только под утро, причём с глубокого похмелья. Да он пил, но, чтобы прийти утром, такого ещё не было и как женщина, сквозь запах спиртного, почувствовала запах чужой самки и увидела на плече мужа светлый и длинно-волнистый волос посторонней женщины. Да, Александр пил, но не ощущал интимных влечений к посторонним женщинам, он был сыт Людмилой и интересовавшийся к любым, под градусом, напиткам, в весёлой компанейской попойке. Где из-редко, но бывали и женщины с подобными наклонностями к спиртному. А как известно в подпитии, женщина, это лёгкая добыча, для мужчин, которая никоим образом даже не возмутится попыткам желанию, в затуманенных парами алкоголя, самцов. Одна из женщин некая Валя, предложила Александру, приятно провести время вместе у неё на квартире, разумеется под хорошую и за хорошую выпивку. И на сегодняшний день, Александр честно признался Людмиле в своём грехопадении, не отказываясь, в подобном рандеву, в дальнейшем.
Естественно, подобная выходка, возмутила Людмилу и, она закатила ему первый, серьёзный скандал. Вот так украдкой, подошла осень их любви… Нет, она его не прогнала, он сам ушёл, оставляя её, в растерянности, одинокую с детьми. Она молчала и  только вздрогнула, когда захлопнулась входная дверь, молча заплакала – мысли её лихорадочно метались, от свалившейся тяжести предательства. Душевный дождь слёз, затопил сердце.  «Я не смогу, я не вынесу этого! – Молниеносно думала она, - он должен вернуться, он же любит, он не должен оставить меня одну! Когда я так нуждаюсь в нём, пусть даже с пьющим, но ведь он помогает! А теперь?..» - Людмила присела на диван, в растерянности глянула в окно, на кипящую жизнь за окном – на снующие машины, на спешащих людей, с горечью подумала, что никому нет никакого дела, до её рухнувшей любви… Она склонила голову на раскрытые ладони, замерла, как в забытье, но жизнь то продолжается и надо жить, ломая её теперь под себя и своих детей. Она снова подняла голову и опять посмотрела в окно и пусть ещё с затуманенным взором, но с надеждой, что эта боль, как любая боль, пусть не скоро, но пройдёт, оставляя в душе глубокий, изредка напоминающий о себе, зарубцевавшийся след. И теперь, спустя время, осколки вдребезги разбитой супружеской жизни, напоминал ей памятник безвозвратной юности и любви, это комплекс двухэтажных домов, когда проходила мимо, где она проживала вместе с кузиной, служил как бы мемориалом счастливой городской юности и где друзья юности приглашали к танцам и, украдкой срывали горячие поцелуи. И вместе с этим это был мемориал-символ, разрушенной любви. Да, она любила и была любима и теперь, думала Людмила, что никогда не полюбит его снова. Так она думала, а жизнь шла своим чередом, не отпуская от себя участников событий.
***
Пьяное застолье, в угаре сивушных паров, угасает, уставшее от воплей и матов. На столе, не доеденная ржавая селёдка вперемешку с надкусанными солёными огурцами, кусками хлеба, залитого вином, лужей растёкшийся из опрокинутой на столе бутылки, разбросанными по столу посудой с недоеденной пищей неизвестного происхождения и   спящего мужика, это был Александр, склонившего голову в миску с солёными огурцами, наполненные и опрокинутые стаканы, грязные вилки, ложки, смятые ворохом лоскуты газет вместо салфеток. И, на против Александра, в такой же позе, за столом спит, пьяная баба. Другая, вяло упирающаяся, пожёванная спиртными парами, как жевательная резинка, это была Валя-вафлентина, влекомая мужиком, к соседнему старому дивану у стола, тупо мычавшая в ответ:
-   Не хочу я, отстань! Я за мужем…
-  Молчи дурёха! Я твой мужик, отглажу, понравится…
Так пьяно упираясь, но подчиняясь пьяной слабости и пьяной мужской силе, упали на диван…
Очнувшись, под утро, Александр, осоловелым взглядом обвёл комнату и, увидел на диване свою спящую, новоявленную жену, оголённую, с задранным подолом платья, а рядом мужика, со спущенными штанами. И хоть Сашка был не большого росточка, но сила в нём была дубовая, он резко поднялся, опрокидывая стул, подскочил к дивану и как котёнка, сгрёб за шиворот и за спущенные штаны, содрал с дивана озабоченного, до чужих баб мужика и вышвырнул, за дверь. От этой возни обе подруги очнулись и сидели, шлёпая ничего не понимающими, глазами. А когда созрели, то истерично захохотали, а Валя сквозь смех ещё и гундосила:
-  Саша, я же не сама… Я пьяная была, а ты спал.
Александр, без сожаления, махнул рукой доставая из-за под-дивана, полную бутылку водки и распечатывая её, пригласил Валентину и её подругу к столу:
-  Ладно. Садитесь, опохмелимся.
Так и жили, практически каждый день, не работая, но деньги водились, откуда и как – не понятно… С этими попойками Александр потерял работу, да и кому нужен на производстве пропойца, пусть даже с золотыми руками, да и Валя нигде не работала, перебиваясь случайными заработками. Так и жили, где что урвут, на бутылку наскребут и, ладно. О детях Александр забыл, к жене Людмиле не захаживал.
Тяжело Людмиле одной – работа, дом, дети и снова работа. Как цветок без запаха, привлекала мужчин проектного института внешним видом, достойного восхищения. Может и было что у молодой женщины на стороне?..  Кто знает, умела прятать, да и не нагуляешь досыта – дети. Редко, но встречалась с кузиной, так посидят вечерком, за бокалом красного чая, посплетничают о своём, о бабском – перемоют кости пакостливым мужикам, поплачут со слезами и улыбками на лицах, а потом вдруг и расхохочатся! Приголубят из бокалов по глоточку и заговорят о серьёзном.
-  Родители мои, - говорила Людмила, - с братьями и сёстрами в Германию собрались, средний брат уже уехал.
-  На совсем что ли? – Поинтересовалась кузина Ирина.
-  Да. И меня зовут, но эта волокита длинная, я замужняя, не разведённая, с мужем надо ехать, а где он муж тот?.. А если без него, развод нужен, да и фамилию поменять, на отцовскую – Септ. Бумаг нужно прорва! И время, а они, родители и остальные уже оформились.
-  Дела-а. – Протянула словами Ирина, - с этой перестройкой, все как с ума по сходили – немцы в Германию; русские - в Россию; хохлы - в Украину; бульбаши - в Белоруссию, кто куда! А зачем?
Людмила пожала плечами, а Ирина стала выкладывать свои мысли в слух:
-  Ладно, с тобой всё понятно, папа твой высланный в Казахстан немец и хоть родился в России на Волге, а вот рвётся на историческую родину, а славяне то, зачем бегут?
-  Мне бы с Сашей встретиться, - говорила, как бы не слушая Ирину Людмила, - поговорить, с собой забрать, а здесь он сопьётся, а там вылечат.
-  Нужен он тебе?! Езжай сама с детьми. – Не согласилась Ирина.
-  Жалко его, сопьётся.
-  Да он уже спился!
-  А там вылечат. – Утвердительно отвечала Людмила.
И такие разговоры, при встречах двоюродных сестёр, велись постоянно, пока сама Ирина не уверовала в правильности решения Людмилы. А время движется с востока, даже не движется, а стремительно летит – не остановишь.
***
И вдруг, появился Александр. Да не вдруг, а спустя три года. В прихожей раздался звонок, был субботний вечер, дети были дома, смотрели телевизор. Людмила поднялась с дивана и пошла открывать дверь, за порогом стоял Александр. Она даже отшатнулась, спрашивая растерявшись:
-  Тебе чего?..
-  Вот, пришёл… - Глядя через её плечо в прихожую, ответил Александр.
-  Мы тебя не ждали. – Чуть оправившись от растерянности, ответила Людмила, - как пришёл, так можешь и уйти.
-  Что, даже не пригласишь войти?
-  Зачем? Ты здесь ничего не оставил.
-  На детей взглянуть.
-  Раньше ты о них не думал, да и сейчас без подарка для них припёрся, уходи!
-  Погоди Люда, отец говорил тебе туговато живётся и, я подумал…
Но Людмила оборвала его речь словами:
-  Отцу твоему спасибо! Не забывал внуков, помогал, пока ты водку жрал и жизни радовался, вместе со своей Валькой! Вот и проваливай к ней! – И почти перед самым носом Александра, захлопнула дверь. И уже оттуда приглушённо услышала голос мужа:
-  Да померла Валька, сгорела от водки! – И быстрые удаляющие шаги по лестничному маршу.
На другой воскресный вечер, снова в прихожей раздался звонок, Людмила пошла открывать, но прежде чем открыть глянула в глазок, на площадке стоял Сашка, с огромным букетом цветов. Людмила, через дверь ответила:
-  Сашка, уходи, я не открою.
-  Да я и детям подарки принёс! – Отозвался за дверьми его голос, - открой.
-  Нет. Уходи!
-  Я не уйду, пока ты не откроешь, до утра стоять буду! Пусть жильцы видят, как ты с человеком обращаешься!
-  Вот-вот, пусть видят! – Отозвалась Людмила, - а я не открою!
Ответа не последовало, за дверями возникла тишина. Людмила, осторожно посмотрела в глазок, Александр присел на корточки, у боковой стены лестничной площадки. Людмила посмотрела-посмотрела и вернулась в комнату к детям.
-  Кто там мама? – Спросил старший сын.
Ошиблись квартирой. – Ответила Людмила и прижала к себе младшенькую дочь.
Все опять уставились в экран, под гипноз, телевизора.  Шёл мультипликационный фильм, про львёнка Симбу, где от увиденного, дети радостно вскрикивали или в испуге жались к матери. Все разом вздрогнули, когда с шумом распахнулась балконная дверь пятого этажа и в комнате появился отец, с букетом цветов и двумя коробками подарков. Все ошалело уставились на Александра, Людмила с волнительной тревогой произнесла:
-  Как это ты?..
-  С крыши, на ваш балкон. – С улыбкой ответил Александр.
-  Ты, что дурак?! Ты мог бы разбиться!..
-  Дурак бы разбился, а я здесь.
Людмила зажмурилась, гася душевный испуг, рукой хватаясь за сердце, а дети радостно, с криком – папка! Кинулись к нему в объятия. Целый вечер Александр забавлялся с детьми, а потом пили чай, с раздавленным на половину тортом. Александр его примял,
 когда с крыши пятиэтажного дома спускался на балкон, бывшей собственной квартиры. И когда зажглись ночные фонари, Александр ушёл к своим родителям. Уложив детей, Людмила снова вернулась к мысли, что Сашка мог бы разбиться, а посему, пусть ходит и заходит нормально в двери, чтоб не случилось чего…
Встречи их продолжались и в отсутствии Людмилы, Александр чинил пообветшавшие предметы – то кран, водяной вентиль, переберёт, то отвалившуюся дверку шкафчика пришурупит, то дверную ручку приладит, а порой к её приходу приготовит и ужин, и они как в былые времена, садились трапезничать всей семьёй. А потом попрощавшись, он уходил. Подошло время, когда появилась необходимость поговорить с Александром о переезде в Германию и лечении его там. В очередной приход, когда дети гостили у дедушки с бабушкой, Людмила подняла этот вопрос. Ей было легче выкладывать свои мысли, прохаживаясь вдоль дивана, на котором расположился Александр.  Она говорила, поглядывая на мужа и ей казалось, что у него абсолютно отсутствует интерес к её словам, но она всё-таки предложила ему, вместе уехать в Германию:
-  Там тебя вылечат от зависимости к алкоголю, - говорила она, - и ты станешь нормальным человеком, там хорошие врачи.
-  Откуда ты можешь знать какие там врачи? – Отвечал Александр, - и потом я нормальный человек, и могу сам бросить пить, без лечения.
-  Не можешь. Тебе требуется лечение и, ты сам это прекрасно знаешь, соглашайся!
-  Послушай, зачем мне эта Германия? Мой отец воевал против этих германцев, а я русский, причём не знаю их языка, английский ещё с трудом могу понять, а немецкий ноль.
-  Выучишь. И я буду учить и дети, мы все не знаем этого языка, выучим, вместе мы сила!
-  Нет. – Категорично ответил Александр, - Родину не предают и никуда из Союза я не тронусь!
Людмила остановилась, взглянула в открытые глаза Александра, присела рядом, сказала:
-  Причём здесь это? Продают, не продают! Тебе лечиться надо и потом ты, что не хочешь с нами и детьми ехать? Ты подумай, но только не долго, а то нам пора оформлять документы.
Сашка пожал в ответ плечами.
-  Делай как знаешь. – Ответил он и поднявшись с дивана, стал собираться восвояси.
-  Так ты подумай. – Снова предложила Людмила.
-  Подумал и сказал уже. – Отозвался Александр и заспешил к выходу.
***
Родители Людмилы, родные сёстры и братья уезжали в Германию, Людмила оставалась, задержка заключалась в переоформлении фамилии Людмилы, с мужниной на свою девичью – по отцу она была Септ, по матери Солдатова. А вскоре скончался отец Александра, который не оставлял, без внимания детей Людмилы и своих внуков, пока его сын, под спиртное колобродил с другой женщиной. И вот теперь его не стало. Александр с поминок по усопшему, уже не просыхал от паров алкоголя, да и его семья – младший брат и мать тоже. Пили почти каждый день. А следом, с грохотом, рухнул Союз и, скольких семей ломала эта величественная громадина и хоронила, захлёбываясь в кровавых разборках и алкогольном буйстве – не ведомо!
Людмила готовилась к переезду, раздаривая и продавая нажитые вещи, и продавала квартиру. Вот в эти-то дни пришёл Александр и почти с порога объявил, что согласен с ней и детьми ехать в Германию. Людмила прошла с ним на кухню, предложила стул и, сама присела рядом, отвечая на желание бывшего мужа отказом:
-  Ты поздно спохватился. У нас уже документы на руках и, мы не сегодня, завтра улетаем.
-  А, как же я?.. – Опустив голову, промолвил Александр.
-  Я тебе говорила, ты не слушал, но если ты не поменяешь своё желание, через год я заберу тебя, согласен?
Александр кивнул, отвечая:
-  А, что мне остаётся делать…
-  Ждать. И прекрати пить! – Сказала Людмила, - и уйди от своего дома, я тебя голого не оставлю, помогу.
И она не оставила. Она купила ему однокомнатную квартиру в малосемейке, обставила мебелью. Холодильник забила продуктами на целый месяц и в придачу не большую сумму денег положила ему на книжку – пользуйся.
Она улетала с детьми, а он провожал их. В аэропорту было много народа, ждали регистрации. На международный рейс выстроилась большая очередь. Александр, обращаясь к Людмиле сказал:
-  Я сейчас подойду.
-  Ты куда? – сразу же отозвалась Людмила. – Скоро начнётся регистрация, далеко не отлучайся.
-  Я быстро! – И Александр пошёл куда-то в глубь здания аэропорта. Людмила проследила за ним, пока он не скрылся в многолюдии и тут же началась регистрация на рейс в Германию.
Александр долго не появлялся, Людмила с детьми, уже прошли регистрацию и отъезжающих проводили в другое помещение, где они ожидали уже посадку в самолёт. Через толстое стекло она с детьми наблюдала за регистрационным залом и наконец они увидели Александра. Он встал, по среди зала и искал взглядом свою семью, Людмила и дети кричали ему через стекло, стучали:
-  Папа! Папа!! Папа!!!
-  Саша! Саша!! Саша!!!
Но он их не слышал и не видел за стеклом второго этажа. Последний раз, Александр пробежал взглядом по залу и быстро зашагал к выходу, на ходу смахивая слёзы. Мужчина плакал. Ни он, ни она, ни дети не знали, что больше никогда они не увидятся и только его слёзы и, её взволнованная до боли душа, знали - это разлука навечно.
Он, Александр, по пьяному делу будет убит в собственной квартире и захоронен в Казахстанской земле. Она упокоится в Германской, рядом со своим отцом и матерью. И только дети, от смешенного брака Грицук и Септ, продолжат свой род на Германской земле.
                Конец.