Толя Митичкин

Одним из преимуществ третьего отдела математического обеспечения были не только библиотечные дни, но и возможность получения дополнительного образования. И таковая вскоре представилась. Пришла разнарядка из МИРЭА на полугодичные курсы по искусственному интеллекту. К тому времени идея универсального языка уже меня захватила и основной её сущностный скелет был мною для себя сформулирован. Начальники мои об этой блажи знали; Маклаков даже поставил ряд критических вопросов, на которые я ответил и эти ответы меня только утвердили в моём замысле. Посему никаких препятствий мне чинить не стали и я начал, кажется, раз в неделю посещать занятия. Припоминаю что вместе с молодым лейтенантом Гиматдиновым.
Публика на курсах была довольно разномастная. Попадались и сотрудники иных военных НИИ, в частности помню моряка. Основная масса была довольно среднего возраста тётки и мужики.

Выделялся интенсивно рыжий парень с типично славянским простодушнейшим лицом, словно сошедшим с лубочной картинки. Припоминаю его довольно скептический выпад относительно уровня и программы наших курсов. Впоследствии я узнал, что зовут его Толя Митичкин. Он перестал посещать наш курс, так как его интересовала больше математика. Но яркая внешность запомнилась сразу.

Небольшое пейзажное отступление.
Начальником была дама по фамилии Болотова, весьма толковая и приятная.
Преподавали там и Пролог, причём преподавателем был сотрудник НИИ-50, то есть наш сосед.
Один из курсов имел довольно дикое, но тогда общепринятое трендовое название «Общение с ЭВМ на естественном языке». Читал его некто Микулич. С первых минут его лекции я понял, что он ни бельмеса в предмете не смыслит. И не откладывая д;ла в долгий ящик я, для начала, попросил его дать определение естественному языку. Ведь для того чтобы исследовать предмет мы должны вычленить его из множества прочих. Микулич поплыл. Из его ответа следовало, что существует язык глухонемых. Я скоренько разъяснил ему, что никакого языка глухонемых не существует. Китайский глухонемой не поймёт индейского. Существуют жестовые манифестации национальных языков, коими и пользуются глухонемые. Ещё пара подобных несуразностей и Микулич заявил, что естественному языку дать определение невозможно… Что я сразу отверг. Тогда Микулич предложил мне сделать это. На что я сказал, что тогда это будет не его лекция, а моя и предложил дать мне полчаса на изложение моей концепции.
Деваться Микуличу было некуда, да и лекция всё равно считалась его и денежки капнули и время мне он предоставил. Начал я, как и обещал с определения естественного языка.  Исходил я из задач им решаемых, а не как традиционно принято из его истоков. Считается, что происхождение теряющееся во тьме веков есть главный родовой признак естественного языка.

Я предложил так – естественный язык есть система знаков позволяющая построить модель мира с любой степенью детализации и обладающая речевой формой или звуковой манифестацией. Под это определение подпадало и множество языков традиционно считающихся искусственными. Языки называвшиеся естественными я предложил именовать натуральными. Традиционная лингвистика в изучении и моделировании языков  придавала главное и едва ли не единственное значение коммуникативной функции языка. Я же утверждал что главная функция языка гносеологическая, то есть язык есть инструмент накопления и  сохранения знания а также получения выводного знания и к концу двадцатого века гносеологическая функция приобрела решаюшее значение.  Исходя из этого перед нами стоит задача разработки нового универсального языка обладающего терминологической и логической однозначностью, что позволит создать для него компилятор и таким образом объединить в одной знаковой системе естественный язык и язык программирования.

Не оставил я без внимания и понятие «общение с ЭВМ». Общение возможно лишь с мыслящим субъектом, с ЭВМ возможен только интерфейс и для этого естественный язык, а скорее всего имелся ввиду один из натуральных, был гораздо менее удобен чем система строго детерминированных команд. Хотя сейчас, через сорок лет должен признать, что для некоего круга задач вполне используем наши разговорные диалекты.

Впрочем, моя лекция энтузиазма у публики не вызвала. Этим вопросом никто из слушателей не занимался, это были сугубые практики которые в основном пришли овладеть теорией и практикой построения и эксплуатации баз данных и принципами построения экспертных систем, которые были тогда в тренде.
В процессе обучения мы должны были сдавать экзамены и зачёты от чего я себя решил освободить. Итогом была завершающая работа типа базы данных или экспертной системы. Чего я тоже делать не стал. А решил я написать что-то вроде статьи с изложением своих идей. Это было отличным побудительным мотивом наконец систематизировать и изложить их в наиболее целостном виде. Что я и проделал.

Придя на заключительный экзамен я предъявил свой текст кандидату наук Болотовой. Она сразу мне заявила, что как дипломная работа текст не принимается. Я уговорил её прочитать. Её работа заинтересовала и мы имели с ней довольно продолжительную дискуссию из которой стало ясно, что она к моим идеям отнеслась весьма сочувственно, более того весьма заинтересованно. Дама была весьма толкова. В завершении она сказала, что принимает это как дипломную работу и попросила мою зачётку. С некоторым недоумением она обнаружила её незапятнанную девственность, ни одного экзамена или зачёта я не сдавал. На её вопрос я с невинным видом спросил:
- Вы что хотите чтобы я Микуличу зачёт сдавал?
Понимающе усмехнувшись она проставила во всех графах «отлично» и довольные друг другом мы на сём расстались  навеки.
Честно говоря, некоторые предметы я бы не сдал. Они меня не интересовали и я не хотел на них время тратить. Типа баз данных. Тем более что свою доморощенную базу исходных данных  я уже состряпал и она на одном комплексе работала и даже из соседнего отдела приходили интересоваться нельзя ли её приспособить и для них. Но так как я уже был в другом отделе и заниматься ею перестал, а моему приемнику промоушен её был неинтересен, то дело и заглохло. Кстати, на её основе можно было наструячить не совсем позорный дисер. Но было скучно и противно уподобляться кандидатам болшевских ноук.

Через несколько лет я с сожалением узнал, что эта прекрасно образованная дама и великолепный педагог в начале девяностых пошла торговать кофэ…
Вот так оккупанты уничтожали в стране и образование и науку.

Как то в один из библиотечных дней, находясь в главном каталоге Ленинки, я увидел Толю. Он меня тоже  узнал. Оказывается он математик в ЦАГИ. И не из последних. Я распираемый своими идеями начал оглушать ими собеседника. На удивление он легко вписался в тему и наш довольно длительный разговор имел итогом то, что мы согласно пришли в выводу, что ребёнок становится личностью, когда задаёт первый осмысленный вопрос. То есть, когда начинает активно и целенаправленно детализировать свою модель мира. Это был итог, но не завершение.
Я неосторожно упомянул, что информация хранится в мозгу. Толя посмотрел на меня как на идиота, с примесью недоумения – а выглядел ты человеком разумным. На всякий случай он переспросил меня;
 - Ты в самом деле считаешь, что информация хранится в мозгу?
- Ну не в жопе же - ответствовал я.
Тут Толя принялся меня стыдить и увещевать. Всем известно, что информация хранится в едином галактическом центре с коим каждый имеет свою связь… ну и так далее.
" И это всё происходит, думаю, оттого, что люди воображают, будто человеческий мозг находится в голове; совсем нет: он приносится ветром со стороны Каспийского моря." © Nikola Hohol

Я расстался с ним не без удовольствия обменявшись телефонами. Мне было приятно, что мы разобрались с формированием личности у младенцев и я получил в знакомые такую колоритную личность.

Прошло некоторое время. И в той же Ленинке, едва ли не в каталоге, я знакомлюсь с миленькой девочкой-антропологом. Меня всё так же распирает всё той же идеей. И я рассказываю ей о встрече  и разговоре с галактическим скитальцем Толей Митичкиным. Слово за слово и мы решаем продолжить нечаянную встречу прогулкой на воле. Выйдя из библиотеки мы выяснили, что оба давно не были в Доме художника на Крымской набережной.

 Да, девочка была близкой подружкой дочери космонавта Джанибекова и немного рассказала мне о его подвиге. Это когда одна из орбитальных станций утратила стабилизацию и начала вращаться, кувыркаться, вернее. Что бы не потерять её было решено послать экспедицию посещения, ибо стабилизировать её можно было только вручную изнутри. Процедура стыковки была предельно сложна и рискованна. Все козломоты отказались. Джанибеков  полетел и спас станцию.

Итак мы зашли в галерею, а так как было уже поздно перед закрытием, то мы одни бродили по пустынным залам. И, вдруг, в анфиладе мелькнули два человека и один из них мне напомнил Толю. Я напомнил девочке о своём повествовании в каталоге и сказал, что Толя, вроде как, промелькнул перед глазами. Так и есть. Через пару залов мы столкнулись нос к носу. Это был он. С приятелем. Мы оба обрадовались такому нежданчику и я со смехом ему сказал, что час назад мы о нём беседовали. Дама не даст соврать. Дама не дала. Толя предельно серьёзно вопросил :
- А где это было?
- Да в том же каталоге Ленинки, где мы с тобой теоретизировали.
С не меньшей серьёзностью Толя заметил - странно, сегодня моего аватара там быть не должно бы…
Девица согнулась в пароксизме смеха. Я поддержат тему – Толя ты тщательней за ним следи, он шляется где ни попадя, можно с ним в историю влипнуть…

Следующая встреча. Я, то ли за каким то интересом, то ли на прогулку зашёл на вернисаж в Измайлово. И, вдруг, в ряду художников встречаюсь со всё тем же Митичкиным. После тёплых приветствий он мне поведал, что теперь пишет картины и творит полотна.  И у него есть заказчики и из посольств. Картины его мне понравились и мы так же тепло расстались. И ещё раз я его встретил на вернисаже. Но он уже был на телеэкране. И вернисаж был около Дома художников. Там шла борьба свободных художников с лужковскими опричниками-оккупантами, которые хотели это стихийное мероприятие прикончить. Толя был активно противоборствующим.

Последнее наше общение было телефонное. Я позвонил ему дабы справиться о здоровье и успехах. Толя радостно мне поведал, что он раскопал чудесный клад, неслыханный источник денежных припасов. И скоро он будет располагать неисчислимыми капиталами. На что я, не без резона заметил, что теперь перед ним встаёт не менее сложная проблема куда их девать. Толя иронии не принял и совершенно серьёзно заявил, что проблемы уже не существует,  он решил учредить стипендию своего имени для талантливых молодых математиков. Я известил его, что первый кандидат уже ждёт своей денежной участи. Малопьющий. Толя опять иронию проигнорировал. И на мои вкрадчивые расспросы выдал тайну – Гербалайф. Если бы я не валялся на диване, то вполне мог грохнуться. Дело в том, что к тому времени эта пирамида уже почти исчезла. Бенефициары корневого сегмента с радостным клёкотом унеслись с барышами в тёплые маврикия, а оставшиеся ошмётки некогда легендарного бизнеса влачились к жалкой кончине. О чём я осторожно сказал Толе. Он был готов – ты ничего не понимаешь, я математик и разработал чудесные алгоритмы… И я подумал, наружность и харизма его вполне располагает к таким занятиям. Чем чёрт не шутит. Впрочем, стипендии я жду до сих пор.

На этой бодрой ноте я бы и хотел закончить. Но. Я решил глянуть в сети  где то он сейчас, мой любезный друг.

И, о горе! Я обнаружил рассказ о нём и его фото на странице Центра реабилитации инвалидов «Красная Пахра».

«Один из жителей Анатолий Митичкин, художник в прошлом, проводит лекции в необычном формате.
«Приурочиваю свои занятия к определенной дате, например, Дню города. Психолог по моей просьбе приносит распечатанные репродукции интересных с моей точки зрения картин московских художников, и я рассказываю то, что знаю о рисунках», — делится Анатолий.
 До того, как мужчина потерял зрение, он много лет проработал художником. Его картины находятся в частных коллекциях в Голландии, Германии, Китае, Японии и других странах. Беседы об искусстве помогают мужчине тренировать память.
«У меня было техническое образование. Но в определенный момент я увлекся живописью. Как человек геометрии — именно направлением супрематизма. Мне важно было в каждую работу заложить идею и выразить ее через форму. Живопись позволяет соприкоснуться с душой художника, поэтому это искусство будет вечным», — рассказал мужчина.»

Я не хочу иллюстрировать эту историю тем фото, слепого старика в коляске. Удалось найти его портрет в сети.  Таким, каким я его помню.
Толенька, постарайся найти крупинки счастья. С богатством у нас с тобой не сложилось.