Нарцисс Араратской Долины. Глава 159

Пятого февраля, произошёл печальный случай с моим дядей, Игорем Николаевичем, которого сильно избили. Надо сказать, что он и сам был виноват, так как в тот период времени у него наблюдался долгий запой. И я перед этим к нему заезжал по его просьбе, и был свидетелем его семейной разборки с женой Таней, которая потом ушла в слезах. А меня он попросил купить ему водки, что я и сделал, и даже немного с ним выпил. Потом он заснул и я ушёл. А через несколько дней дядюшка вдруг решил, вернуться к своей бывшей жене, то есть к моей тётушке. Ну и, на улице Большая Якиманка, он с кем-то повздорил, после чего попал в больницу имени Склифосовского. И мы даже с тётушкой его на следующий день навестили. Это была моя последняя встреча с моим дядюшкой, и больше наши жизненные пути не пересекались. Во всяком случае, я не припомню. Игорь Николаевич в тот период вдруг сильно захотел вернуться к своей бывшей жене, но она уже этого не хотела. Тётушка была гордая, да и она привыкла к своему одинокому укладу. Всё-таки, она прожила так десять лет, и её любовь к своему второму мужу постепенно ушла. Так она, во всяком случае, говорила мне. Возможно, это была правда или полуправда. Сердце женщины – это большая тайна…

                8 февраля 1999 года, в 9 вечера, в подмосковной Балашихе, произошла трагедия. Три девочки совершили коллективное самоубийство, - они выбросились с восьмого этажа. Это случилось на улице 40-летия Победы, дом номер 9. Девочек звали – Таня К. (13 лет), Алёна С. (12 лет) и Марина П. (11 лет). Алёна оставила записку: «Мама похорони нас всех вместе в красно-белом гробу»… Вот такой вот мистический ужас. Я это записал в свой дневник, с указанием положения планет в этот день. Что тут комментировать?.. Я даже не знаю…

                16 февраля 1999 года, турки, наконец-таки, захватили лидера Рабочей партии Курдистана – Абдуллу Оджалана, и посадили его в тюрьму, в одиночную камеру, где он до сих пор сидит. Его хотели, конечно же, казнить, но под давлением европейской общественности, Оджалану дали пожизненное заключение. Тогда Турция стремилась стать частью Европы, и поэтому стремилась показать всему миру, что она не такая суровая мусульманская страна. В Европу её всё-таки не приняли, видя в ней угрозу для европейских ценностей. Ну, Россию тоже особо принимать не хотели, и понять европейцев в этом смысле можно. Тогда вся Азия захочет стать частью этого Рая, и тогда от него ничего не останется!.. Варвары захватят бедную старушку Европу и уничтожат всю эту хрупкую цивилизацию, которую основал ещё Карл Великий в далёком восьмом веке. Возможно, Европу ещё ранее духовно создали древние греки, с их гуманизмом и живым интересом к отдельной человеческой индивидуальности. Ну, эта тема сложная, и я не буду в неё сильно погружаться, ибо в этом можно утонуть. В общем, Турцию так в Европу и не приняли, и турки на неё сильно обиделись. И понять их можно и даже немного посочувствовать…

                Абдулла Оджалан родился 4 апреля в 1949 году, в бедной многодетной курдской семье, на границе с Сирией. То, что он по национальности не турок, а курд - Абдулла узнал в школе. Тогда такую национальность в Турции не признавали, и курдов называли горными турками. В Турции все были, как-бы турками. Где-то в 1970 году, юный Абдулла оказался в Стамбуле, где жадно начал поглощать литературу с левым коммунистическим уклоном. Потом он проучился в Анкаре в университете три курса, по специальности политолог. В 1971 году в Турции была запрещена Компартия. И Абдулла стал подпольным коммунистом. Говорят, что его завербовало наше могущественное КГБ. Абдулла очень любил русскую литературу и всё что связано с Россией и Советским Союзом. В 1978 году он основал Рабочую партию Курдистана, которая с 1984 года начала вести вооружённую партизанскую борьбу с турецким правительством. Основная цель борьбы – это предоставление курдам автономии, уравнивание прав с турками, открытие школ с преподаванием на курдском языке, и так далее. Сам Оджалан с 1980 года жил, в основном, в Сирии, где ему покровительствовал Хафез Асад (папа Башара Асада). В 1998 году, под сильным нажимом Турции и Америки, Хафез предложил Оджалану покинуть Дамаск. Никто из демократических стран не дал ему политического убежища, и в том числе наша ельцинская Россия, куда Оджалан стремился попасть. Ему немного помогли греки, которые переправили Оджалана в Кению, где его захватил турецкий спецназ  при поддержке американских спецслужб. В общем, Оджалан оказался в турецкой тюрьме на острове Имралы, в Мраморном море. В тюрьме Оджалан даже написал свои мемуары, что лишний раз доказывает, что турки не такие уж и варвары, и они его там не замучили, и много чего ему разрешили. Вероятно, из страха перед восстанием курдов, а может просто из-за человеколюбия, и из-за стремления всё-таки стать частью Европы, и забыть про своё османское прошлое.

                24 февраля я ездил в Шереметьево-2 встречать голландских розенкрейцеров, пожилую супружескую пару - Кору и Вопку. Меня об этом попросил наш главный розенкрейцер Петров. Ездил с шофёром, на машине от ВГБИЛ. Мы их встретили и отвезли на улицу Строителей (улица называлась, как в фильме «Ирония Судьбы»). А 26 февраля –  я встречал розенкрейцеров Хэнка Стайнхарта и Руту Райнхарт. Отвезли их в гостиницу «Россия». Я даже зашёл внутрь и помог донести вещи до номера. До этого я в этой гостинице никогда не был, и после этого тоже внутрь не заходил. Через несколько лет это огромное белое здание сломают, и это место будет долго пустовать. В этот же день я опять ездил в Шеременьево-2, где встречал немку Гизелу Трюмпенер. Весь день, с 14 до 20 часов, был этим загружен. Честно говоря, я тогда был этим поручением даже доволен, и не находил его чем-то неприятным и затруднительным.

                На другой день, 27 февраля началась наша двухдневная Конференция, с глубоким погружением в гностические переживания. Как обычно она проходила в Овальном зале библиотеки иностранной литературы. Конференции эти были насыщены на встречи и общение с другими людьми, и я там занят был, в основном, продажей книг Яна ван Рейкенборга. Это и была моя основная обязанность, и я с ней успешно и аккуратно справлялся. И так закончилась зима 1999 года, которая была для меня беспокойная и нервная. И хорошо, что у меня проходили занятия в астрологической школе, куда я постоянно ходил. И мне это давало какое-то отвлечение, и там было много женщин, что мне тоже нравилось. Да и у розенкрейцеров тоже мне очень нравилось находиться. В этом смысле я был собой доволен. Только с деньгами всё время наблюдались затруднения, и они мне тяжело давались. Мне совсем не удавалось их отложить, и жил я, можно сказать, одним днём. Рисовал же только для Вернисажа. Для себя я совсем перестал рисовать, и в творческом смысле в тот период у меня была, так сказать, депрессия и деградация. Увы… И это меня печалило…