Диалог-10

Психологический отчет. Сессия 10. Пациент: Сирота

Завершив свой краткий рассказ, проводя Сироту сквозь лабиринт утраченных воспоминаний, я украдкой наблюдала за ним, стараясь не выдать пристального внимания. Он принял услышанное с мужеством. На мгновение мне почудилось, будто в глубинах его сознания, словно ростки после засухи, пробиваются мосты между прошлым и настоящим, пытаясь срастить зияющую брешь в его памяти. Соединив обрывки времен и заполнив историю моего повествования, он с тревогой в голосе произнес:

– Какова вероятность доказать причастность этой неизлечимой болезни к моему сознанию?

Этот вопрос, подобно грому среди ясного неба, стал прорывом в наших долгих беседах, где мы оба шли к одной цели разными путями, блуждая кругами ада. Теперь же, заданный вопрос, словно маяк, указал на долгожданный перекресток, где наши пути, пока еще узкой, усеянной пропастями тропой, должны были слиться воедино. Мне же предстояло, словно канатоходцу над бездной, с особой осторожностью подбирать слова.

– На данном этапе она минимальна, но все же существует, как тлеющий уголёк под пеплом надежды. (В душе я держу баланс между обещанием света и страхом повергнуть его в крайнее отчаяние.)

Сирота, словно ведомый внутренним демоном сомнений, произнес:

– Помните, я задавал вам вопрос: нормальный ли я? Вы умело ушли от ответа, сказав, что в наши дни границы между нормальными и ненормальными людьми размыты, но всё же… каково ваше мнение? (Я почувствовала, как его голос дрожит: он ждал от меня не просто клинический ответ, а подтверждение что он ещё в стае нормальных людей или хотя бы имеет ещё к ним какое-то отношение.)

– Сложно сказать однозначно — ответила я. (Мне трудно было быть честной до конца: нужно было сохранить надежду и в то же время не обмануть его?) Буду откровенна: на мой взгляд, вы здоровы. Но нельзя забывать о симптоматике болезни, которая, словно тень, сопровождала вас в последнее время.

– Знал бы я, что повергло меня в это состояние, какова истинная причина… Но вы, зная всё о моей жизни, так и не смогли разглядеть корень зла, — с горечью произнес он. (Он был прав. В его словах можно было уловить упрёк в мою сторону, но на деле это было не так. Как же мне достучаться до него без того, чтобы не разрушить ту нить доверия, которая уже нас связывала. О, если бы я только знала, где и когда в его жизни произошёл тот роковой надлом, в каком полушарии его мозга таится разгадка! Я была бы счастливейший врач на свете. Его вопросы заставляли меня балансировать на лезвии ножа. В каждом слове, словно в капле яда, могла таиться опасность. Я должна была оградить его от отчаяния, вывести его на яркий полный надежды свет.)

– Предрассудки, вы полны ими! Вы фанатик своих убеждений! Вам нужно измениться, попытаться начать жить заново, отпустив этот удивительный сон. Пусть он сном и остаётся, а не кошмаром, отравляющим вашу жизнь. Вы рождены для жизни, а не для смерти!

– Вот дела… — с иронией произнес Сирота. – Люди борется друг друга, плетут интриги, кто-то проигрывает, кто-то побеждает. А мне уготовано сражаться с самим собой. Как понять, какая из моих «я» торжествует, а какая — пала? (Динамический анализ с его стороны был полезен нашим процедурам, поскольку в такой атмосфере зарождалась бунтарство, без которого будет сложно пробиться к свету. Его вопрос натолкнул меня на размышления и правда, как определить, какая половина его «я» истинна, а какая — поникшая душа? Ошибиться в этом судьбоносным выборе было непозволительной роскошью. Пациент не страдал раздвоением личности, но стремление к самоистязанию неизбежно привело бы его к ещё большим страданиям. Нужен был выход, единственный и верный. Испугавшись сделать роковой шаг, он просил меня о помощи, умолял указать свет, к которому он мог бы идти, не боясь последствий. Но, увы, я сама ещё не видела тропу.)

– Может, стоит договориться с собой, нежели бороться? Вражда никогда не принесёт умиротворения ни проигравшей, ни победившей стороне. ( Да в моем ответе крылся небольшой риск: вместо нахождения дороги к миру мы можем застопориться на границе между двумя тиранами, но я не готова была форсировать события в слепую.)

– Значит, мир, способный порождать покой… Но что кроется за этим словом — «договориться»? (В ответе Сироты явно бросалась в глаза противостояние. В моем понимании он должен был отказаться от дуэли.)

– Ваша реальность и ваши убеждения должны получить от вашего сознания равное внимание. ( Следовало напомнить ему о балансе.)

– Возвести Бога и Дьявола в своё сознание, отдав каждому по царству? Господу — реальность, а Дьяволу — убеждения? И строго наказать им не пересекать границы друг друга? (Если допустить существование равноправной власти внутри — не станет ли это ещё одной опасной битвой за контроль над сознанием. Этот ответ, словно гром среди ясного неба, ошеломил меня. Как он мог до этого додуматься? Но он видел в этом путь к свободе, и я должна была помочь ему разобраться в его мыслях. Мне было понятно, что, заключив столь могущественных идолов в строгие рамки, рано или поздно они вырвутся из-под контроля и устроят неминуемый мятеж. (Нужно держать их в узде, но и не лишать пациента искры к жизни.)

– Почему бы вам не оставить им место для встречи? Дабы оградить созданных вами титанов от безумия и невыносимого заточения? (Где-то внутри я уже знаю ответ: нельзя создавать внутреннюю арену, где Бог и Дьявол будут сражаться за влиянием над человеком.)

– Место для встреч… Место для встреч… — ( Повторял он, словно мантру, пытаясь найти для этих двух стихий верную формулу. Но какой она должна быть? Построить тюрьму внутри своего сознания и заключить в нее самых могущественных созданий, упиваясь их энергией, в надежде исцелить свою душу, было крайне опасно. Ибо, по природе человеческого бытия, местом встречи Бога и Дьявола всегда была плоть человеческая. Без этого сосуда, из которого они выпивали все соки до дна, их бы просто не существовало. Бог и Дьявол без человека — ничто. В этой зловещей комбинации таилась ещё одна серьёзная угроза — тот самый таинственный голос. Вдруг всё пойдет не по плану, и боги восстанут, два царства света и тьмы вновь сойдутся на поле брани в сознании Сироты? И, не сумев обуздать их натиск, он сдастся на милость этого голоса? Тогда все наши усилия пойдут прахом. Несколько месяцев работы будут перечеркнутый из-за моей ошибки, из-за того, что я позволила пациенту тягаться с безумно величественной силой внутри него, заведомо обрекая его на порожение.)

– Не нужно им места для встреч! Это опасно! — произнесла я.

– Плоть людская… Место встречи… — ответил он.

– Да, без нас они ничто. Лучше обманем их. Обойдем стороной.

– Не бывать их власти надо мной! Вы правы, доктор, это опасно. Они меня съедят!

– Я рада, что мы мыслим в одном направлении. Нам следует и впредь согласовывать наши действия. Мы добились хоть и незначительных, но все же успехов, и мы должны дорожить этим. Лучше оставим этих существ незамеченными. Поделом им обоим.

– Как же тогда быть?

– Видимо, ещё не время форсировать события. Подождём. С вашим прошлым покончено. Вы многое рассказали, и в каждой из этих историй может лежать причина болезни. А может, она скрылась средь рассказанных вами эпизодов вашей жизни и проявится в историях, которые произойдут с вами в стенах нашей больницы. Мы должны быть терпеливыми.

Сирота, осознав ошибочность выбранного пути, насторожился, даже испугался, что снова может оказаться во власти более сильных созданий, царствующих в каждом человеческом сознании. Дабы сгладить напряженность, я попыталась перевести разговор в более спокойное русло:

– Я знаю, что у вас появились друзья, я имею в виду ваших соседей по палате. Можете о них рассказать? Разумеется, я даю вам железное слово, что всё, что я услышу из ваших уст, останется в этих стенах.