Вежливость

У меня всегда вызывала недоверие чрезмерная вежливость. «Будьте здоровы!» - на каждый чих, «приятных выходных» - в бесконечную пятницу и «доброго вечера» - когда не хочется идти в тишину, приводили меня в бешенство. С трудом сдерживалась, чтобы не послать автора этих слащавых пожеланий к черту. Я знала: за этим словесным лоском скрывается хорошо скрытая ущербность.
Поэтому, когда он начал вплетать в наш разговор любезности, я насторожилась. «Рад был познакомиться», - это еще куда ни шло, «приятно было поговорить», - терпимо. Но когда я услышала пожелания здоровья мне и моим близким, удачного дня, хорошей погоды, творческих успехов, летной погоды на очередной отпуск, мне захотелось вымыть руки. Пальцы казались липкими, будто нечаянно залезла в банку с вареньем. В списке соискателей на вакансию журналиста напротив его фамилии я отметила - «сладкий мальчик».
Он действительно выглядел мальчиком. Даже больше девочкой. Похоже, это как раз тот случай, когда чего не хватило для более четкого определения пола. В любом случае я бы не осмелилась назвать его мужчиной, несмотря на его, как значилось в анкете, 34 года. Бледная, без кровинки, кожа, тонкие, как у музыканта, пальцы и блеклые, будто выцветшие на солнце, глаза. С первого взгляда было понято, таких в армию не берут. Зато на больничной койке – им самое место. Но писать тексты – крепкого здоровья не требовалось. К тому же у него они получались более яркими, чем у других кандидатов на эту должность. И я приняла его на работу.
Сладкий мальчик легко вжился в коллектив. Острил на планерках, вызывался помочь, был легок на подъем и приятен в общении. Я и не заметила, как перешагнула черту, разделяющую меня - начальника и его - подчиненного. Мы вместе хохмили над нашими учредителями, бегали на обед в соседнее кафе, вечерами спускались в метро, чтобы потом разъехаться в разные стороны. Мне было с ним легко и комфортно. Ему, по его собственному признанию - тоже. К тому же он быстро избавился от своей дурной привычки – говорить вежливые слова. И начал вплетать в разговор грубые фразы. 
Я доверила ему все корпоративные тайны. Рассказала о баснословных доходах нашего учредителя, его сомнительном прошлом и длинноногом настоящем – молодой любовнице. Мне казалось, что в новеньком я нашла хорошего делового партнера. Он, похоже думал, что сексуального.
Об этом красноречиво заявляли его взгляды, которые цеплялись за самые интимные места моего тела. Глаза давали импульс рукам. Как-то вечером, передавая текст, я ощутила холод его пальцев на своем запястье. Потом – будто нечаянное движение – и нежное объятие. В его глазах искрилось желание. Я не на шутку испугалась.
Надо было срочно переходить на протокол деловых отношений. И полностью исключить личные. Сделать это было нетрудно. Мужчина – мальчик меня никогда не интересовал. Разве что вызывал чувство жалости. От того, что из него так и не вырос мужчина.
Я стала чаще смыкать губы. Реже улыбаться. Избегала общения на отвлеченную тему. Не обращала внимания на знаки внимания. И не ходила вместе с ним на обед.
Его реакция на мое охлаждение последовала тут же. Он перестал выполнять мои задания. Задерживал тексты, опаздывал, срывал интервью, игнорировал мои замечания.
Я почувствовала себя беспомощной. Из нас двоих руководителем стал он.
Роль подчиненной на позиции главного редактора меня не устраивала. Свой протест я выразила в устном выговоре на планерке. Он стиснул зубы и вышел в коридор. В его глазах метнулась злоба.
На следующий день он опоздал на два часа. Я вызвала его в кабинет и лишила премии. Он сжал кулаки и со всей силы ударил по моим настольным часам. Стрелки остановились. Его лицо съежилось от ненависти.
В понедельник он не вышел на работу. Мне пришлось ему звонить.
- Павел, ты где? Почему тебя нет? - Злобно шипела я в трубку.
- Наташа, не порти нервы себе и окружающим. Почему ты разговариваешь со мной в таком тоне? – Даже не старался оправдываться он.
- Потому что я здесь главный редактор, а ты - журналист. И ты должен быть два часа назад на работе. – Отчеканила я.
- Никуда твоя работа не денется. Я приду через 15 минут. - Сказал он, как наградил обещанием.
Через 15 минут дверь моего кабинета распахнулась от удара. Это его кулаки известили о прибытии. Он склонился над моим столом, и наши глаза оказались на одном уровне. В них горела ярость – как вспышка молнии.
- Если ты решила поупражняться на мне в авторитарности, то это не ко мне. Поняла? Твои замечания исключают дружеские отношения! – Орал он.
- Я здесь с тобой не дружу. – Спокойно сказала я. - Я здесь работаю. Понял?
 - Не понял. – Он усмехнулся.
- Объясняю для тупых. Если ты не ценишь мой дружеский стиль работы, то остается только посочувствовать. – Отвернулась я в сторону.
- Я предпочитаю деловой стиль. – Не очень уверенно произнес он.
- А я под тебя подстраиваться не намерена. – На всякий случай отодвинула я свое кресло.
- Тогда я позвоню учредителю и скажу, что увольняюсь. - Бросил он свой козырь.
- Да ради Бога…- Обрадовалась я.
- Ну, ты у меня еще попляшешь. Я тебе обещаю крупные неприятности. - Играл он желваками.
- Ты мне угрожаешь? – С улыбкой протянула я.
- Да, я серьезно. Все, что ты мне сообщила по секрету, станет достоянием гласности. Я донесу, куда надо. И еще. Теперь на каждом шагу тебя будет подстерегать опасность. - Рубил он воздух кулаками.
Я выпучила глаза.
- Я найду способ, как с тобой расквитаться. Умирать будешь медленно. – Кричал он.
- Ну и кадр…- растерялась я.
У кадра так тряслись руки, что он не мог открыть дверь. На третьей попытке он резко развернулся и одним прыжком одолел расстояние до меня. Потом схватил стул, прижал его, как автомат к груди и застыл. Я сделала шаг назад. И уткнулась спиной в чей-то пиджак, пахнущий дорогим парфюмом. Это был наш учредитель. Высокий и сильный мужик. Без царя в голове. 
- Это что за клоп?  - Возвысился он над кадром. И выдернул из его белых пальцев стул.   
Тот втянул голову – так, что повязанный на ней шелковый платочек превратился в жалкий комок. Попятился назад и закрыл глаза. Так делают дети, когда боятся темноты. Я уже протянула руку, чтобы погладить его по голове. Но высокий и сильный мужчина вытолкнул его на улицу.
Больше я его не видела.