Из Неотправленных писем. Отрывок

Эта рукопись была пущена корабаликами вниз по реке в своё время. Но меня попросили поделиться впечатлениями о работе с юбиляром и я нашел в старой папке данный отрывок в черновике.
Пропущенное содержание: уже немолодой молодой специалист пишет подруге, бросившей науку и пишущей про науку в прессе.

…Если б тебе довелось побывать в шкуре начальника экспедиционного отряда…


В течение зимы ты сидишь над Отчётом в Академию, заполняешь попутно множество бумаг и постепенно превращаешься в придаток к столу и микроскопу. В паузах же тебя съедает тоска по прошедшему, не самому удачному, полевому сезону, по вольной жизни без канцелярий, справок, информаций. И под- спудно зреет надежда: будущее лето оправдает все!

 
Потом весна. Дата защиты Отчета приближается. Великое Высиживание становится едва ли не круглосуточным, а шеф толкует о переводе всех на казарменное положение. Вместе с тем уже пора бе- гать по инстанциям ради будущего сезона. В этой суматохе от мысли «Брошу все!» спасает надежда на искупление полем всех грехов.

 
И вот синие автобусы готовы отправить в неизвестность так называемую «рабочую силу»: пацанов-задохликов и кандидатов в твои будущие начальники – студентов. Днем раньше Командор уже отправил машины с оборудованием. Все вроде хо-
рошо, и все в порядке вроде…


А потом, оставшись один на один, ты стараешься всю эту ораву анархистов и подрывных элементов, которые только притворяются паиньками, впихнуть в рамки, освященные традицией, навести порядок, дисциплину и, наконец, делать работу.
Хоть ты не пиши, если случится, о романтике, открытиях там всяких… Все это есть, обязательно есть, но это «гарнирчик». А мы работаем не на сенсации. Без заспанных физиономий в раскопе на рассвете, без утреннего холода и дневного пекла, без
кубиков грунта, перебранного руками и на руках же вынесенного в отвал, без ежедневной монотонной и тяжелой работы открытий просто не будет. Сама по себе работа их тоже не гарантирует, но удача прямо пропорциональная площади раскопа.
Через недельку порядок в лагере вроде установлен. Можно жить, планомерно и вдумчиво работать… Но нужно придумать забаву против хандры бабушкиных внуков. Потом в поселке в магазине заканчивается соль, в колодце высыхает вода и всем
осточертевают макароны. Возлюбленная по имени Наука на время забыта, теперь ты снабженец, комбинатор и все семь нянек у двадцати дитять без присмотра. Ты материшь работничков, погоду, себя, торговлю, транспорт…


О наш транспорт! Оды ему слагать надо. Когда-нибудь я опишу его подробнее, он того заслуживает. Вся экспедиция справляется о здоровье Мормона (шестиколесный вездеход завода им. Сталина), трактора и разной мелочи. У меня в отряде была
мелочь. «Муравей». Три колеса, руль, трескучий двигателек и жестяной кузов. И чего мы только на него не грузили! Но в ремонте он был чаще. И потому мы хлебали романтику. За любой мелочью в по- селок добровольцев с рюкзаками отправляли. Твой
бывший шеф, гостивший у нас, такое житье назвал ссылкой.


За раскопками наступило время осенней разведки. Снова километры, шурфы, съемки планов, фото, километры, шурфы… Курганы, поселения, стоянки. Нужные, интересные, но не мое. А что мое? Я его чувствую, я вижу его во сне, но поймать не могу…
Потому я не могу довериться другому, я должен мое узнать на месте…
 
 
Ради своего гипотетического памятника мы шли берегами степных речек, многие из которых высыхают летом. Однажды мы шли по реке, которая существовала на карте. Не сухое русло, русло раз в год, но – речка. А это была просто низина, но на карте нарисованная как речка. Только этим тот день и отличался от прежних. Но за муки под палящим солнцем мы, все шестеро, вышли к настоящей реке. С берегами, с плесами, с листьями кувшинок на воде. И представь, под береговым обрывом про- сочился родник. Мы по очереди лежали на животах и хлестали прохладную воду, зная, что блаженство сейчас закончится. Снова планшеты, бинокли, аппа- раты и прочую амуницию (бреллаж, зовут легионеры, от упряжи мулов) и понесемся к некоей точке на карте, где сходятся маршруты других групп. Май, июнь, июль, август были предисловием к сентябрю. Они дали основной багаж работы, радо- стей и огорчений, но, оказалось, существовали только, чтобы в положенный срок наступил сентябрь.
Месяц массового сбора подарков судьбы. Один из них валялся на песке посреди песчаного выдува. Сюда я заскочил для порядка, в паузу, пока Борода (его ты знаешь) и Молодой (интересный студент) курили. То была рукоятка бронзового кинжала. Дальше лежали фрагменты керамики, украшения среди косточек. Я пытался заставить по- том Молодого петь «Когда кончается сезон удачи…».
Это был подарок для него. Борода говорил ему: «Будешь камень описывать», а тому бронзы хочется…


Мало ли, что нет слуха и голоса?! Нет голоса – пой
желудком. Душой и сердцем.

 
Ушли на два-три дня, застряли на десять. Сначала так, сборы, зачистки… Даже пришлось вызывать подмогу из Города.


Представь себе раскоп, где четыре инженера, четыре начальника отрядов и ни одного рабочего.


Ну, я-то видал такое не раз.

 
Приближался октябрь. К тому же, ты знаешь, есть такой объективный закон природы: как только обнажились погребения и нужна хорошая погода, дабы работать вдумчиво и скрупулезно, начинаются дожди. Мелкие и такие нудные. Шел и снег. Каждый час мы отогревались у печки в кунге Мормона и снова зарывались в песок. Раскоп рос в ширину и глубину. Мы отправили в Город Монтану («джинсы должны быть всегда новыми») в нагрузку к ящикам с горшками, а сами двинулись к границе области,
последний непройденный участок Тобола. Небо чистое, солнце полновесное, на траве иней. Березы по оврагам… Пока мы зарывались в могильник, мы
не заметили как пожелтели березы. Вдруг осенило Бороду и он выложил нам с Молодым, где мы пропустили главные наши памятники, поселения и стоянки. По этому поводу три минуты погрустили и воз- радовались: теперь знаем.
 
В этот день начертил самый точный и красивый
план.

И мы нашли керамику типа боборыкинской. Это эпоха самого раннего металла, характерный такой венчик и густо-густо отпечатки штампов. Встречается в соседних археологических провинциях и теоретически должна быть у нас. Но, главное, Монтана собирался с ее помощью (гипотетически) сделать подкоп под некоторые археологические столпы науки…


Мы подарим ему такой шанс.

Каждому свое. Кому праздник не праздник без
стола и приправки, не поймет. Бывает и такой вот
Праздник с Лопатой в Руках.


Кустанай, 1984-85.


Опубликовано в: ДРЕВНИЙ ТУРГАЙ И ВЕЛИКАЯ
СТЕПЬ: ЧАСТЬ И ЦЕЛОЕ
Сборник научных статей, посвященный 70-летнему юбилею
Виктора Николаевича Логвина. Кустанай - Алматы, 2015.стр. 19.