Ведьма

Медовой каплей стекает закат в тёмные воды. Стих лягушачий хор, уступив место сверчкам. Ночные стражи зажгли фонарики, кружась вокруг великого дерева жизни. Ветер и тот укладывается спать в гамак из переплетённых ветвей. И только где-то вдалеке, в деревне за частоколом брешет пёс, разбуженный каплей вечерней росы, упавшей ему на нос.

Медленно, осторожно пробирается старуха меж домов. В один двор зайдёт, полотенцем корову оботрёт. После им же по утру росу соберёт. В другом подворье свиней подкормит, а всё что не доедят, своим свиньям бросит.
После в поле пойдёт, колоски надломит.

А как луна взойдёт, сбросит с себя одежду ведьма и побежит по росе, красоту да молодость от природы брать.

Глядишь, на рассвете в деревню уж и не старуха возвращается – девица. Лицом бела, коса черна по пяткам бьёт. Улыбнётся – словно рублём одарит, от одного взгляда на неё у мужиков душа от любви горит. Одним словом – ведьма.

В дом зайдёт, полотенце у печи повесит, под него два кувшина поставит. С полотенца молоко стекает. У соседей корова совсем не доится, у ведьмы молока да масла и без коровы полные крынки. И свинки день ото дня без еды толстеют. И муки для хлеба полны мешки.

Ходит вокруг дома поп, рясой трясёт. В окна заглядывает. Что только против злодейки не предпринимал. И дом освещал, святую воду под порог лил да соль с маком у калитки сыпал. А ведьма смеётся, да пироги с маком печёт.
Со счёту сбился сколько раз топили да жгли ведьму, а ей всё не почём.

Перекрестился, через плечо сплюнул, хотел было в дверь постучать, да она сама открылась.
— Чего как ёж вокруг ходишь да пыхтишь, заходи! У меня чай завалился на травах. Кренделя с маком свежие. — Усмехается ведьма, пропуская гостя в дом.

— Я тебя четыре раза топил! — Вздыхает поп, да вытирает мокрый пот чистым полотенцем.
— Ага, было такое, — подтверждает ведьма, подкладывая варенье на блюдце. — Я каждый раз потом месяц на воду смотреть не могу, молоком отпаиваюсь.
— Жгли мы тебя, сколько раз? — Загребает кусочком булки мёд гость.
— Да так же, четыре раза, — скалится красавица, — а ещё вешали, закапывали, в лесу к дереву привязывали. Да ты к чему вспомнить то решил?
— Так опять, инквизиция с проверкой, — разводит руками поп, — чёрт бы их побрал.
— Не выражайся, — морщится ведьма.
— Извини, — вновь разводит руками поп. — Если я им ведьму не предоставлю, сама знаешь…
— Знаю. Всех рыжих, с родинками, без родинок, рябых, белобрысых, кто молчит и кто смеётся, в сарай загонят да пожгут.

Поп молчит, носком лаптей деревянный пол ковыряет.
— Если откажешься, я пойму. Устала небось, каждый год то в костёр, то в озеро…
— Да ладно тебе, — встаёт красавица с места и неожиданно целует гостя в лысинку, от чего тот свалился с табурета.
— Давай только в этот раз устроим чего поинтереснее. А то скучно.
— У соседки твоей корова околела, — встал на ноги поп, отряхивая подол.
— К ней чума заходила, я на скотину перевела. Зато дочки её целы будут.
— У Корнея поросёнок захворал.
— Так он кошель с золотом нашёл, с бедняками не поделился.
— Мужики наши у церкви шеи себе посворачивали, на тебя с утра глядючи.
— Так лучше пусть на одну бабу смотрят, чем каждой под юбку. А у меня сам знаешь, не забалуешь.
— Знаю. — Косится на ухват гость. Помнит, как пару лет назад получил им по спине, когда к бесовой дочке полез. Пару раз прошлась по нему ведьма, разум на место и встал.

— Так я скажу мужикам, пусть избу в лесу поставят. Девки венков наплетут, да кукол из соломы намотают, по ветвям развесят.
— Давай, — согласно кивает ведьма, — только давай в этот раз без берёзовых углей. Я от них чихаю.
— И того, извини, что опять весь двор святой водой залил. Сама понимаешь, хоть ты и наша, а традиции соблюдать надо.
— Да ладно, решим, что дождик прошёл. Давай лучше обсудим, как встречать инквизиторов будем? Там хоть симпатичные-то будут?
— Уймись, бесовка! — Пригрозил пальцем поп.
— Не будь букой, — ткнула пальчиком в грудь гостя красавица. — Дай порезвиться, а то молодость пройдёт, и вспомнить нечего будет.

Попрощался гость, хотел было перекрестится, да так, без креста вышел. Сколько себя помнил, жила ведьма в их деревне. Хвори да несчастья стороной отводила. Песни пела, да Луне в полях в ноги кланялась. Каждый год инквизиторы приезжали, топили, вешали, да сжигали ведьму. И каждый раз он надеялся, что вернётся она уже простым человеком. А у неё коса всё длиннее растёт. Голос всё звонче, да глаз зеленее.

А в сердце... Что в сердце... В сердце надежда живёт...