Активисты

   
     Дверь в полутёмную келью  программистов распахнулась,исторгнув тележный   скрип,  и   жёлтый   треугольник коридорного  света    стремительно взбежал   с   пола на стену.  В   программистские   покои – в  это  царство   хаоса – влетела   миниатюрным ураганом  университетская   активистка  Оленька, быстроногая,  как   лань, и  говорливая, как пулемёт. В финансовом  университете Оленька занимала кучу разнообразных должностей, напрямую или косвенно связанных с подпиткой общественного сознания  в душах, начинающих замыкаться  в  коконы  эгоизма. Она   была  председателем профсоюза, начальником отдела воспитательной работы студентов, главой волонтёрского штаба, руководителем добровольной секции  уличных  очистителей и ответственной за своевременную организацию гидродинамических испытаний  корпусов всех университетских  огнетушителей. Оленьку страшились  все – от   ректора до  самого   последнего   обормота-двоечника, – ибо её появление   неминуемо   влекло   за собой шквал общественных поручений и заданий. Со свойственной ей   жизнерадостностью  и   неукротимым   энтузиазмом  активистка   ввергала   любого   подвернувшегося   ей   под   руку  беднягу   в   карусель   социально полезных  деяний.

      И  сейчас она стояла на пороге программистского убежища, пытаясь  различить  среди пыльных нагромождений клавиатур и принтеров, среди немыслимых конгломератов  проводов  и  железяк   двух   непутёвых деятелей,  которые  безвылазно,  ошалев от табачного дыма и кофейного амбре, спасали страждущие души университетских  компьютеров.

   –   Федя!  Вадик!  Мальчишки,   я   к   вам   на   секунду! – возвестила  пока  ещё  не   видимых  хозяев  помещения  Оленька.
   
      Из-за  груды   развороченных  системных   блоков,  как   из  помпейских   руин, лихо  вынырнула  вихрастая головушка  одного   из  повелителей  браузеров и укротителей вирусов – Вадьки Пломбирова.  В углу неуклюже  закопошился,  как  пробуждающийся   после   зимней   спячки  топтыгин,  ушастый и очкастый  Федя   Карапузов.

   –   Мальчишки, хоть  я уже   и   не   надеюсь  реанимировать  в  вас   дух   общественного   порыва,   но  я   считаю  своим   долгом   информировать   вас   о  новом   региональном   конкурсе, – начала  Оленька. – Итак,   в   крае   объявлен  видеоконкурс  на   лучший  ролик о сотрудниках  вуза   с  активной  жизненной   позицией. Нужно  снять  коротенькое    видео,   демонстрирующее  социально-полезную  активность  человека,   и   выставить  его  на  «Ю-туб-канале»  конкурса – ссылку скину по  «Вотс-аппу».  Предусмотрены хорошие призы: мопед «Вихрь», смарт-мангал, путёвка  в  горнолыжный   комплекс  «Крутой  спуск»  и  статуя  жирафа.  Я,   конечно, на   вас   не   делаю   ставок   как   на   активистов,  но   мой   общественный   долг   диктует   информировать…
   –   Как   это    не   делаешь   ставок?! – встрепенулся   Пломбиров. – У  нас  Федос, – иди   сюда,  Федос! – такой  активист, что  прямо   жуть. В  нём   ни   на  секунду   не  утихает   торнадо  общественного  активизма.  Он   прямо   бурлит  от  активности!  Он  заботится   о природе, состоит в личной переписке с президентом Гринписа,  отчисляет средства  для питомника  чёрных  макак,  состоит  в  обществе  защиты   мопсов,  дрессирует  чихуахуа.
   –   Я не чихуа!.. – слабо  запротестовал  перепуганный  Федя Карапузов,  с   ужасом  взирая  на  рекламирующего  его  общественную  доблесть  коллегу.
   –   А  ещё  Федос  в  отпуске  ездил  с партией  изыскателей олова  на  Ямал   и окончил курсы горизонтально направленного бурения. Во! А ты не делаешь  ставок! – триумфально  сообщил  Пломбиров,  притянув   к  себе   за   плечо  онемевшего очкарика  Федю. – Так что мы  ещё  выиграем  ваш  мопед   и   статую    жирафа!
   –  Я  не  хочу  статую!.. – вновь  проблеял  Карапузов. – Я  н-не…
   – Вот это да…– изумилась Оленька, поражённая широтой общественных   интересов  невзрачного программиста. – А  я и не думала, что Федя у  нас  так  много  умеет…
   –  Да-да,  Федос у нас вообще гигант! – не унимался  Вадька. – Он  и  жнец,   и  швец,  и  на  трубе  дудец!
   –   На  дуде  игрец, – поправила  его  Оленька.
   –  Да  он  на  всём  игрец!  Короче,  готовьте  ваш  мопед   с  жирафом.  Скоро   их   завоюет   Федос!
   –   Всё. Жду  от  вас  захватывающего  ролика.  Чао! – И   быстроногая,   как   лань, и говорливая, как пулемёт, активистка стрелой вылетела из сумрачных покоев  программистов.
   –  Т-ты  зачем  наврал? – беспомощно  воззрился  на  неугомонного  коллегу   смятённый  Карапузов. – Я  вообще  не  дудец  и  макак  не  финансирую…  а   ты  наговорил… И зачем  мне  путёвка  на  лыжную  базу  и  мопед,  когда   я   не  умею  на  них…
   –  Выиграешь   и  мне  отдашь, – прервал  его  Вадька. – Поделишься   с   другом.  А  сам   станешь   звездой  «Ю-туба».
   –   Но  я  н-не…
   –  Спокойно,   Федос!  Только   не   дрейфь.  Видос   снимем   фееричный,   покажем тебя со всех сторон как общественного активиста. Первым делом   снимем  ролик  про то,  как  ты  защищаешь  родные  леса!
   –   От  кого? –  в  ужасе   спросил   очкарик.
   –   От  сорняков,   вредителей,    браконьеров.  Разве   тебе   не   всё   равно – от кого? У меня  дядька  троюродный  лесничий,  рванём  к  нему, он  скажет,   что  надо  сделать.  Защитишь  какую-нибудь  пихту  на   камеру – и   о’кей!
   –   Н-но   я   пихту  н-не…
   –   Не  дрейфь,   Федос!   Ты   лучше   о   моём   мопеде    думай.
               
                *     *     *

       На тихой лесной полянке, оглашённой  перекличкой  самых неведомых  птах,   около скромного  бревенчатого домика стояли трое:  вихрастый и лихой Вадька  с   фотоаппаратом   на   шее,  притихший и   испуганно  озирающийся  по  сторонам  Карапузов  в  исполинских  очках  и  усато-бородатый  дядя  в  камуфляже  и  высоких  сапожищах.

   –  Вот,  дядь  Вась,  имеется  у  нас  Федос – активный  защитник  хвойных   и лиственных лесов, – начал Пломбиров. – Ты  нам  посоветуй,   какой   маленький,  аккуратненький  подвиг  у  вас  тут  можно  совершить  во  имя    тайги.
   –  Можно песком оголившиеся корневища  присыпать, – молвил  дядя-лесничий. –  Оно полезно   будет.
   –  Ну, нет! Чего это песком присыпать! – опротестовал  дядино  предложение  Вадька. – Нам  надо  что-нибудь   пофееричней!  Поэффектней!  Нельзя  ли  у   вас  здесь,  скажем,  спилить   какую-нибудь   вредоносную  сосну?  Чтоб   бензопилой,   с   рычанием!   А,   дядь  Вась?
   –   Я лучше корневище песком… – вмешался в диалог  родственников  Федя.
   –   Можно, конечно! – оживился  дядя  в  сапожищах. – Вот эту ведьму  как   раз  надо  спиливать. – Он  показал  на  мрачную,  коряжистую  сухую  сосну  с   чёрными   растопыренными   ветками. – Сейчас  принесу  бензопилу.  Ты,  Фёдор,   бензопилой   владеешь?

       Услышав адресованный ему вопрос, Карапузов остолбенел, а его семикратно  увеличенные  очи выползли  из орбит так, что едва не столкнули с переносицы  гигантские  очки.

   –  Федос  у  нас  окончил   ускоренные   курсы   профессиональной   валки   леса, – ответил  за  коллегу Пломбиров. –  У  него   дома   даже   диплом   есть,   в   рамочке.  Так   что,  дядь  Вась,  тащи   пилу!
 
       Только родственный лесничий отбыл за  грозным  инструментом, Карапузов   впился   руками  в   плечо  Вадьки:
   –   З-зачем  оно?  Я  б-боюсь…  А   вдруг   я   сам   случайно   распилюсь?!
   –   Не   мели   ерунды,  Федос!   Ты   что –  себя   от  сосны   не   отличишь?
   –   Я  вообще,   Вадя,   публики   боюсь!
   –   Ты  очумел? Какая  тут  публика?  Кругом  одни  пихты. Ну,  смотрит  на   тебя  пара  дятлов,  так  ты   им  до  лампочки.
   –  Ты ж меня снимать на  видео  будешь! А  я,  когда  меня  снимают, сразу  вспотеваю!
   –   А   ты   не   вспотевай!

      Тут   к  глухо  спорящим   друзьям  подошёл  дядя   с   бензопилой.

   –   Вот  держи,  Фёдор.  Только   на   ней    цепь   уже   малость   туповата.
   –   Как раз для Федоса, – выдернул  из  дядиных  рук  пилу неугомонный  Пломбиров. – Федос у нас тоже далеко не остроумец.
   –   Ну,   трудитесь,  хлопцы, – отряхнул руки   лесничий,  –  а   я   пока   пойду   заварю нам бадан    и   кипрей, они  как  раз   настоятся.
   –   Да,  дядь  Вась,  ты  нам   пока  дребодан   и   репей   завари,   а   мы    тут   сами, – спровадил   дядю  Вадька,  овладевая   фотоаппаратом. – Ну,  Федос,  пили!

       Карапузов,  громко   сглотнув   слюну,  взял  в   руки   увесистое   и  грозное  орудие.  Сердце   очкастого  программиста,  стиснутое   в   клещах   ужаса,   трепетало,  колени  предательски  дрожали  и  подгибались.
 
   –  Пили,  Федос!  И   мечтай   о   мопеде! – подбадривал  перепуганного  коллегу   Пломбиров,  наведя    на  Карапузова   объектив.

   Бензопила,  норовисто  дёрнувшись,   взревела  в   руках  Феди.

   –   Как  убавить  громкость??? – прокричал  очумевший  от  жути   очкарик.
   –   Пили,   Федос!

       Скованный  жутью  повелитель  принтеров и  владыка  аккаунтов  поднёс  беснующуюся  пилу к сухому  стволу – в  стороны  брызнули  струи  опилок,   раскоряченная  сосна  охнула  и  с  громким  треском  стала   накреняться  на   бок.  Вдруг   её   мрачное    туловище  подломилось,  и   отжившая   свой   век   хвойная  старуха, жутко треща, обрушилась  на  шиферную  крышу  дядиной    избушки.

   – Полундра,  Федос! – возопил  Пломбиров,  отняв   выпученный   глаз   от   окуляра  фотоаппарата.
   – Вы  чего??? Опупели?! – взревел дядя-лесничий, вылетев из   придавленной  сосной избушки, не  дождавшись достаточного заваривания  бадана   и   кипрея.
   – Мне лучше бы это… песочком  корневища  присыпать… – подавленно  констатировал  Карапузов.

                *     *     *      

   –  Не переживай, Федос, как говорится: первый дубль  комом! Ну, не удалось пиление,   ну, развалили дяде  хибару, ну, подумаешь! – Пломбиров  расхаживал  перед  притихшим   на   табуретке  Федей. – Главное,  мы   живы  и  снова   бьёмся   за  мой   мопед.  Знаешь,  Федос,   я   придумал,   как  нам   тебя   выставить  активистом.
   –   Как?..
   –  Мы  запишем   тебя   в   какой-нибудь   экстремальный   клуб   и   скажем,   что  ты  готовишься   стать  спасателем-любителем.  Ну,   чтобы   в   свободное  от   работы  время  спасать   нуждающихся!
   –   А  нельзя,  Вадя,  чтобы  ты   экстремально  спасал   нуждающихся   в   свободное   от    работы  время,   а   я   тебя   сниму? – робко  предложил   Карапузов.
   –   Нельзя,   Федос!  Оператор    из   тебя   ничтожный,  поэтому    тебе   придётся   быть   экстремалом. – Пломбиров  уже  тряс перед  Федиными  очками  смартфоном. – Вот   гляди, вводим «Экстрим в Старособачинске» и смотрим,  что  нам  даёт  поиск. Отлично! Парашютный клуб «Последний ураган»! – И Вадька зачитал скороговоркой: – «Головокружительные  прыжки с  инструктором  и   без   инструктора,   с  парашютом и без парашюта!  Максимум адреналина  и  незабываемых  эмоций! Оплата вперёд…»
   –   Не  надо! – запротестовал  очкарик. – Не   надо   ураганов,   тем    более  последних!
   –   Смотрим  дальше, – Пломбиров  продолжал  тыкать   пальцем  в  экран   смартфона. – Секция  акробатического  самоката!..  Нет,   самокат   для   спасателя   не   подходит!  Ищем  другой   экстрим!
   –   Мне   бы   экстрим   побезопаснее, – умоляюще   попросил   Карапузов.

      Поиск безопасного экстрима продолжался три с половиной часа, пока Вадькин   смартфон  не   стал   агонично   мигать   дисплеем, извещая  о  критических  запасах  электроэнергии. И уже при последней вспышке едва  светящегося   экранчика  Федя   согласился   записаться   в   водолазный    кружок.

     «Ну,  хоть  кислород  с   собой    дадут!» – успокаивал   себя  в  мыслях  Карапузов.

                *     *     *

       Два дня очкастый программист прилежно и дисциплинированно посещал   теоретические  занятия  кружка водолазов. Он  с  невероятной  внимательностью  слушал  сверхмонотонные  лекции о всех  имеющихся  на земном  шаре видах  барометров, о  гидростатическом  давлении,  о  типах  кислородно-изолирующего  оборудования,  пока, сражённый  необоримым  Морфеем,  не утыкался осёдланным очками носом в  тетрадный  листок,  на  коем  было  нарисовано  непостижимо  диковинное   существо,  представляющее собой нечто промежуточное между черепашкой-ниндзя и  космонавтом с огнетушителем   за  плечами.

      На третий   день   Карапузову   предстояло  самостоятельное   погружение.   Сей   факт   неугомонный Вадька  признал неоспоримым образцом геройского  активизма, достойного «Ю-туба», и заявился в здание бассейна с фотоаппаратом.  Чтобы видеоролик  получился  наиболее детальным, эффектным и реалистичным,   Пломбиров рвался непосредственно  к искусственной   водной   глади.  Тренер   по   водолазному  делу,   руководствуясь   необъяснимыми  принципами,   велел  Вадьке   проходить к бассейну  через душевую. Программиста,  страстно  возжелавшего  заполучить себе во владение наградной мопед, это ни в коей мере не смутило.

      В  шерстяном  свитере,  с  фотоаппаратурой  он  запёрся  в  помывочное  помещение,   умудрившись  по  пути  запечатлеть в  обнажённом  виде  двух  водолазок.  На   выходе  из   душевой  Пломбиров  поверг  в  шок   своими   объективами  толстую тётку,  которая  беспристрастным  взором  высматривала  зловредные  грибки  под  ногтями  у  всех   желающих  искупаться. 

      Наконец   к   бассейну   вывели   Федю.  В   акваланге и  ластах  он   представлял   собой  жуткое  и  неведомое   резиновое   чудище. Из-за   толстого  стекла водолазных очков на белый  свет  испуганно  смотрели два наполненных  тоской   глаза.  За  его  худосочными  плечами  висел гигантский  баллон,  ежесекундно  норовящий опрокинуть Карапузова на спину.  Одолеваемый   ужасом   программист-экстремал неуклюже шлёпал ластами, идя навстречу неизвестности.

   –   Федос,  ты,  если  что,  сразу  быстро  не  тони! – напутствовал  его   Пломбиров. – Создай   волну   побольше,   помаши   нашим   будущим   зрителям   ластой!

       Карапузов, охваченный  непомерной  жутью,  остановился у края  бассейна,  напоследок  поискал  тоскующим взглядом что-нибудь подобное спасательному кругу  и  в  следующий  же   миг  был  опрокинут  в  воду  непредвиденным  пенделем, которым   наградил  его  суровый  тренер.

       Водолазное существо,  кое представлял из себя  Федя, безобразно  бултыхнулось в воду, вздыбив  огромную  волну. Бассейн  всколыхнулся, однако  из берегов не вышел. Мгновением позже  голубая водица вспучилась и кипуче запузырилась. Одна за другой  из  глубины, в коей   сгинул  Карапузов,  стали   вздуваться огромные бульбы. Они  гулко  лопались  и  снова   вздувались.

   –   Вероятно,  Федос    там   чихает! – пояснил  водолазному   тренеру   Пломбиров,  не   прерывая   видеосъёмки. – У   него   так   всегда.

       Несмотря  на   успокоительные  речи   Вадьки,  народ  у  бассейна   оживился.  Какой-то    мускулистый  усатый  дядька  в  плавательных трусах  молниеносно  нырнул  за  ушедшим   ко  дну  Карапузовым.

        Через минуту на  бортик бассейна достали Федю. С его  резинового  одеяния  ручьями стекала вода. По полу за заплетающимися ластами безжизненно волочились  отсоединившиеся шланги. Колоссальный  баллон,  висевший  за  плечами  горе-водолаза, зловеще  шипел,  порой   срываясь  на   леденящий    душу    свист.  Из-под  запотевших  очков  виднелись  дико   вращающие    очи  Карапузова.
 
       Федя  остановился,  с  резиновым  треском  содрал   с  головы  водолазную  маску  и,   хватая  синими   губами   воздух,  обессиленно    изрёк:
   –   Шланги   отстыковались! – И  в   бесчувственном  состоянии    мгновенно   рухнул    у   берегов    бассейна…

                *     *     *
 
       В   полумрачную   обитель   программистов  на   околозвуковой  скорости   влетела   активистка   Оленька – быстроногая,  как   лань   и   говорливая,    как    пулемёт.

   –   Федя!   Владик!   Мальчишки,   я    к   вам   на   секунду!  Хоть   я   и   не    возлагаю  на   вас   никаких   надежд,    но   я   считаю  своим   долгом  вас   известить.   В   общем,  региональный  конкурс   видеороликов   о  сотрудниках-активистах  отменили   из-за  недостаточного  количества   участников…
   –   Как?! – ахнул  Пломбиров. – А   мопед…   и   статуя   жирафа?
   –   Мопед  уже  торжественно  передали  руководителю  краевого  штаба  волонтёрского   движения  «Эх, ухнем!»  Но с понедельника  стартует  конкурс на  лучший  танцевальный номер, называется   «Три  притопа». Призы классные:  плазменный телевизор и пылесос на радиоуправлении. В общем, хоть я на вас и   не надеюсь, но я  вас оповестила. Всё, мальчики, я побежала.  Чао! – И   Оленька   умчалась,   оставив   скованных   безмолвием    программистов.
   
      Первым  оттаял,  как  и  следовало  ожидать, Пломбиров. Он  хлопнул  окаменевшего  Федю   по  плечу, едва  не  стряхнув с него исполинских   очков,   и  заявил:
   –   Спокойно,  Федос!  Этот  телик  с  пылесосом  будут  наши.  Я  тут  один   балетный   кружок   знаю,   мы    тебя    туда   как   передового    активиста   запишем…

                29  апреля  2023 г.,
                г. Барнаул.