Канха и его друзья. 20 глава

 Утром следующего дня Радхика поднялась ещё раньше обычного. Было совсем темно, и ничто не предвещало рассвета, но она чувствовала, что выспалась, и не терпелось бежать в дом Нанды Махараджа, чтобы готовить для любимого Канхи. Она отправилась скорее к реке, чтобы омыться. Лёгкий свежий ветерок встретил её своими нежными крылышками. Радха погрузилась в родную Ямуну, немного поплавала и, выйдя на берег, отёрлась полотенцем и нарядилась в чистую одежду. Потом уложила аккуратно волосы и пошла в сторону Вриндавана. Тропинка была так знакома, все кусты и деревья, что росли здесь, она приветствовала лучистым взором. На сердце пели соловьи: сейчас, сейчас она его увидит! И вдруг из-за кустов прямо на неё выскочил кто-то шальной и схватил её за запястье. Радха громко вскрикнула и шарахнулась в сторону, но её не пустили.

— Радха! Это я, Абхиманью. — Голос из темноты уже не пугал, она узнала его.
— Но что… — начала возмущаться девочка, но он гневно перебил её:
— Я знаю, куда ты спешишь!
— Но откуда? — поразилась опешившая Радха.
— Вся деревня знает. — Он гневался не на шутку, и Радхика чувствовала, как горит её стиснутое запястье в его сильных руках. — Ты никуда не пойдёшь!
— Это ещё почему?
— Потому что… потому что… — он никак не мог произнести это, потом выдохнул и сказал: — потому что ты моя невеста!
Радха не знала, что и сказать, а просто попыталась выдернуть горящую руку:
— Пусти! — крикнула она с досады, что не может освободиться.
— Нет! — гнев его нарастал.
— Потому что ты побежишь к нему! Я не буду больше это терпеть! Тебе придётся вернуться домой! Слышишь меня, Радха? — он схватил и вторую руку, и девочка билась, как птица в лапах дикого кота. Отчаяние на миг ослепило её, но тут она услышала, как кто-то подбежал к ним и с силой ударил кулаком Абхиманью по лицу.
— Получи! — она узнала этот голос! «Баларама!» Тут же её руки освободились, и она, прижав их к губам, отскочила в сторону. Она слышала звуки борьбы и ударов, видимо, Абхиманью пытался ответить Бале, но было ясно, что с ним лучше не спорить. Абхиманью так же внезапно испарился, как появился до этого. Баларама подошёл к девочке и спросил мягким голосом:
— Ты в порядке?
— Да. Спасибо, брат! — радовалась она.
— Мама разбудила меня, чтобы я встретил тебя, и хорошо, что я подоспел вовремя. Этот негодяй хотел остановить тебя?
— Да. Он такой агрессивный! — возмущалась Радхика, всё ещё потирая запястья.
— Он просто ревнует. Бесится, что ты к Канхе идёшь готовить. Но ничего, побесится и перестанет, — рассуждал Баларама, раздвигая кусты, за которыми был самый короткий путь во Вриндаван. Первые световые очертания деревенских домиков стали чуть-чуть проявляться, когда они взошли по ступеням во дворец Нанды, и Бала вернулся в лес, чтобы принять омовение, а Радха поспешила на кухню к матушке Яшоде. Дом спал, лишь женщины хлопотали на кухне: Яшода и Рохини. Они обрадовались её появлению, и мама Кришны скорее обняла её своими тёплыми руками.

— Дорогая, как хорошо, что тебе разрешили готовить для Канхи!
— Я тоже очень этому рада! — честно призналась девочка и стала лепить пури.
Канха проснулся на рассвете и, ничего не подозревая, побежал к реке. Он встретил по пути брата:
— О! Ты сегодня первее меня! — воскликнул он на бегу, подставляя руку для дружеского хлопка-приветствия.
— Давай побыстрее, тебя ждёт сюрприз! — не удержался брат, весело хлопнув по ладони Канхи. Канха же, добежав до воды и окунувшись, тут же полетел назад — так интересно было, что за сюрприз его ждёт! Он влетел в гостевую комнату, ожидая увидеть кого-то особенного, но нет, за столом сидели только отец и брат.
— А где сюрприз? — воскликнул Канха, приземляясь рядом с ними.
— Подожди, подожди, не торопись, сам увидишь, — интриговал Баларама.

 Тут с кухни вышла мама Рохини с подносом пури, а за ней мама Яшода — с йогуртом и фруктами. Они стали кормить Нанду и мальчиков и принесли ещё фрукты и сыр. Канха чувствовал какое-то волнение, пища казалась ему просто нектаром любви. Он ел и тонул в ней. «Столько любви! М-м-м!..» — наслаждался он, а брат смотрел на него улыбаясь и даже забыл, что тоже голоден. Канха ел с таким наслаждением, что даже отец перестал есть и тоже изумлённо смотрел на него.

— Кто готовил? — только и смог произнести парнишка.
И тут вместе с розовой зарёй нового дня в комнату зашла Радха. В розовой юбке-колокольчике, в золотом чоли с россыпью драгоценных камней в ожерелье, тиаре, серьгах и браслетах. Солнце розовыми бликами засверкало в них, но ещё больше — в её счастливых глазах. Канха застыл, не в силах даже прожевать. Теперь он наслаждался её красотой и радостью встречи. Баларама чуть толкнул его, смеясь, и Канха пришёл в себя, смутился, опустил глаза.

— Братишка, ешь давай. Сегодня Радха готовила для тебя. — Он сам тоже наклонился к еде и, обмакнув пури в сладкий йогурт, стал есть, причмокивая и передразнивая Канху: «М-м-м!..»
— Радха, как так? — удивился Канха, потянувшись за фруктами. Радха подала ему и, не успев ответить, встретилась с его нежным взглядом из-под пушистых чёрных ресниц.
— Радху мама Киртида отпустила готовить для тебя, у неё волшебное благословение Дурвасы Муни. Так вот, — продолжила Яшода.
— Вся еда, которую готовит наша Радха, несёт тому, кто её вкушает, крепкое здоровье и долголетие!
— Это понятно. Но, мама, почему Радху мучаете, заставляете бегать сюда, готовить? Это не правильно, — возмутился Канха, жуя вкуснейшее ладду.
— Потому что ты постоянно попадаешь в истории и я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось! — Яшода потрепала Канху за ухо и ушла на кухню. Парнишка виновато посмотрел на Радху, но та вся светилась от счастья.
— Радха, садись, поешь с нами! — попросил Нанда Махарадж, и девочка, взяв себе посуду, тоже села.
— Канха, Бала, сейчас поедите — и поедем на ярмарку, надо отвезти молоко и масло. Думаю, пора вам, ребята, учиться продавать, помогать отцу. Так что ешьте поживее и бегом телегу грузить.


 Нанда встал и пошёл распоряжаться, а братья, закинув в рот ещё по шарику ладду, поблагодарили мам и Радху и тоже заторопились. Радха, увидев, что никто не смотрит, подошла к Канхе и чуть коснулась его чёрных кудрей, убирая их со лба.
Канха поднял на неё глаза и увидел на запястье красный синяк:
— Кто это так? — возмутился он и, наклонившись, подул на ручку подруги.
— Абхиманью, — только и успела произнести Радха, как Нанда позвал Кришну и тот, бросив ещё один взгляд на неё, поспешил на помощь к отцу. Радхика собралась и пошла домой, слушая соловьёв и других птиц, и радость утренних встреч озаряла её путь новым светом.

 А Абхиманью, сбежав от Баларамы, бросился домой и долго злился на самого себя, что был не в силах сдерживать гнев, но всё же он оправдывал себя: «Я же почти муж для неё!» И этим сам себя распалял. И когда он понял, что просто устал от своей же злобы, от своей никчёмной жизни и от своей болезненной привязанности к царевне, то пошёл к отцу и объявил:
— Я ухожу в паломничество по святым местам. И когда найду ответы, вернусь.
— О! Сын! — растерялся Врикагопа и, видя его страшное состояние, согласился: — Это хорошо, но куда ты отправишься? На Кайлаш?
— Зачем к Шиве? Я всегда поклонялся Нараяне, — возмутился Абхиманью, натянув до треска в руках свой красный шарф. Потом, намотав его на руки, принял окончательное решение: — Мне уже почти тридцать лет, могу я сам решить это? — и, получив молчаливое согласие, продолжил: — Пойду к большому храму Лакшми Нараяны, в Хастинапур. — Он тут же снял сандалии и, даже не взглянув на вошедшую мать, пошёл прочь, без еды, воды и обуви.

 А Канха тем временем весело ехал в повозке вместе с братом и отцом на ярмарку. Они прекрасно торговали, и отец остался ими доволен. После чего они вернулись в свою деревню и сразу же побежали к реке. Был уже вечер, и солнце огненным шаром приближалось к горизонту. Накупавшись, они встретили коров, гонимых домой друзьями-пастушками. Обнялись с Судамой и Гандхарвом и, наигрывая на флейтах бодрую радостную песенку, пошли домой. Мама на пороге поцеловала Канху в макушку и потрепала кудри Балы, улыбаясь, позвала их покушать. Ещё один день закончился, и скоро Кришна лежал в своей кровати, засыпая и проваливаясь куда-то в облака.