Слушать время в голосах

 Интервью с поэтом Александром Челышевым


 Поэзия нашего современника, Александра Челышева, -  интеллектуальна и глубинна. Она отражает не события, происходящие в мире, но его личное состояние, мировосприятие и ощущение бытия, вдумчивое преломление таких категорий, как Добро и Зло, Любовь и Смерть.

Поэт прислушивается к голосам времени и «слышит время в голосах». Они отдаются эхом его метафор: выразительных, неожиданно - смелых, порой скрытых и всегда ярких. В них – душевная боль и смятение, размышления о земной жизни и мире ином, «замерзшие сны воспоминаний», «сумятица, правящая царём в голове», «бессонница, плачущая томительной рекой», память о давно пережитом и мысли о происходящем сегодня.

    - Начну с традиционного вопроса. Александр, расскажите о себе: где прошло
      детство, юность, студенческие годы?



Казалось бы, нет ничего проще: родился, учился, но к моему счастью, с первых дней и скорее всего по нынешние, моя жизнь не укладывается в привычные стереотипы. Родился в Харбине, в семье эмигрантов. Первый класс закончил в советской школе при ген. консульстве СССР.  Потом теплушка, палатка в целинной степи Казахстана, короткое лето, ранняя холодная осень. Только поставили сруб пятистенка, заготовили поленницу дров, «оглянуться не успели -  глядь зима катит в глаза…». В ту зиму морозы не один раз опускались ниже 45 градусов, углы внутри дома были белые от инея, не было полов, в углу первой комнаты – корова. С крыши дома скатывался на лыжах. Освещение – керосиновая лампа.

Выжили, отработали положенное количество лет и -  к родственникам в Бендеры.
Первый университет закончил в Кишинёве, второй – МГУ. С юности увлекался математикой, походами, спортом, и повторюсь: всё у меня было «не как у людей».
Увы, если даже конспективно пробежаться по моей жизни – конспект будет многотомный и в нашу беседу «не влезет».


       -Когда вы написали своё первое стихотворение?



Первый «стих» сложился в пятом классе. Я заболел, и мама принесла мне сборник стихов Василия Андреевича Жуковского. До этого я читал взапой прозу. Помню случай, как в Кокчетаве, когда я пришёл менять книги в библиотеку второй раз за день, библиотекарша мне строго сказала, что дважды в день приходить в библиотеку нельзя.
Во время болезни ходить в библиотеку не мог и читал книги, которые были в доме, в том числе стихотворные сборники. Оказалось, что поэзия не менее увлекательна, чем проза. Ну и, как водится, я стал что-то рифмовать. Болезнь прошла, поэзия вновь отошла на второй план, но уже прочно заняла место в избранных для чтения произведениях.


    - Рифма– это ещё не всё… Что на ваш взгляд, делает рифмованные строки
      поэзией?


Во вступительном слове к моему сборнику стихов, я в шутливой форме поясняю, почему я пишу стихи. Приведу заключительные строчки: «Надо бы писать прозу: и мысли можно выразить полнее, и проблемы масштабнее поднять, но внутри нас живёт что-то неудержимое, что заставляет записывать звучащую музыку души…»
Если в душе звучит музыка, мы её записываем – и это поэзия, а если оркестр души расстроен, то мы стихи придумываем и выдумаем в себе поэта. Следует сказать, что редко у кого записанная музыка не совершенствуется автором, чаще мы схватываем мелодию из окружающего пространства, а потом начинается кропотливая вдумчивая работа. От телячьего восторга: «Ай да Пушкин, ай да сукин сын!» до изнурительных переживаний, что не вытанцовывается…

      - В своих эпиграфах – не один раз -  вы приводите строки Арсения
        Тарковского. Что привлекает в его творчестве?


Я не могу чётко, как математик объяснить логику моего выбора. Арсений Тарковский (да и не только он) как-то настраивает мой оркестр, и появляются мысли, выпеваются строчки, зачастую не созвучные идее того стиха, из которого они вынесены в эпиграф.  Я избегаю подражания, но и не категоричен настолько, чтобы отвергнуть любые влияния других поэтов на моё творчество. Приведу в качестве примера один свой стих:

Снег, беседа, тихие шаги,
Мы идём наверх, тропя ступени,
Оставляя следу наши  тени,
Разрушая памяти круги.

Память, прошлым следом не ряби…

Мы идём, ступая невпопад,
Вспомнить не спеши - мне станет грустно;
Пируэтом снежным тени мнутся,
Обрывая всплески эскапад.

Мягкий снег сминает звукоряд.

Раковина озера внизу
Серебрится от гирлянды света;
Фонарей расплылись силуэты
В мельтешащем на ветру снегу…

Я ему летать не помогу.

Кажется, сорвалась со щеки
Спелой каплей лёгкая  снежинка,
Или растеплилось сердце-льдинка
От прикосновения руки…

Господи, зачем мы так близки?


Написал, прошло более полугода..., и я обнаружил сходство ритма и размера со стихом Эльдара Рязанова:

Господи, ни охнуть, ни вздохнуть,--
дни летят в метельной круговерти.
Жизнь -- тропинка от рожденья к смерти,
смутный, скрытный, кривоватый путь.
Господи, ни охнуть, ни вздохнуть!

Снег. И мы беседуем вдвоем,
как нам одолеть большую зиму...
Одолеть ее необходимо,
чтобы вновь весной услышать гром.
Господи, спасибо, что живем!..

Заметна в этом случае как схожесть наших беспокойств, так и отличий. Аналогично в одном из своих стихов я, спустя опять-таки весьма значительное время, обнаружил в четырёх заключительных строчках влияние Ирины Ремизовой. Близость показалась настолько серьёзной, что я переписал концовку стиха и даже обратился к поэтессе с просьбой не судить меня строго за допущенную оплошность. Она была весьма великодушна и успокоила меня тем, что Пушкин тоже непредумышленно делал заимствования у Жуковского.

            - Какие другие поэты оказали на вас влияние?

Прежде всего, Блок. Я всегда радуюсь несказанно, если мне удаётся приблизиться к нему в напевности моих стихов. Кроме того, я позиционирую себя в значительной мере как поэта-символиста – видимо, сказывается влияние первой специальности – математики.

            - Есть ли  любимое стихотворение из написанных вами?

О, их много. Стихи – это наши дети, а по моему характеру, я среди детей не делаю предпочтений. И хотя для стихов можно найти оговорки, но всё-таки это не один стих, а много стихов. Особенно из тех, которые отразили моё настроение, состояние моего внутреннего мира, по сути стали частью меня.


             - Вы смогли бы написать стихи на заказ?

Я уже это делал, у нас на NIT  была передача «Микроэкономика», и мне позвонила О.Рудягина и предложила написать для этой передачи стих с лёгким сарказмом, я через 40 минут перезвонил и прочитал ей написанное:

Экономика – тонкое дело,
Беззащитных и честных людей
Беспричинно и нагло раздела,
Предложив поиск новых идей.

Почешите, ребята, в затылке,
Кризис надо достойно прожить…
У зарплаты есть две половинки,
Вам какую из них предложить?

Позабудьте вчерашние цены,
Память стоит свою освежить,
Голодания – разные схемы.
Вам какую из них предложить?

Старички, что стоите столь робко?
Мяса Вам всё равно не купить.
Есть рецепты дешёвой похлёбки.
Вам какие из них предложить?
 
Финансисты – несчастные люди…
Их удел и призванье -  доить.
Государство отвисшие груди
Только им может их предложить.

Меня пригласили на запись, и стих в моём исполнении пошёл в эфир.
На заказ писать легко, тебе подсказывают идею, определяют объём, остаётся только идею уложить в рифмованный размер.


           - По вашему мнению, поэзия Серебряного века с его утончённой
            эстетикой, интересом к мистике, пессимизмом и разнообразием
            экспериментов пересекается с поэзией нашего века?


Наш век – век безгранично расширяющегося общедоступного информационного пространства. Стихи и не стихи перестали быть привилегией избранных, потому эклектика «правит балом», а разнообразий экспериментов - сверх всякой меры. Нет той категоричности, с которой сбрасывали с «парохода современности» классиков (ну или за какофонией мы этой категоричности не слышим). Кроме того, и в той среде присутствовали разные течения, и некоторых поэтов, например, Велимира Хлебникова или Фёдора Сологуба я бы не отнёс к поэтам с утончённой эстетикой, а только к экспериментаторам, иногда достаточно интересным.


           -Как относитесь к творчеству бардов?


Значительная часть моей жизни отдана лесному братству: спортивное ориентирование и туризм. Около тех костров, где я был одним из «закопёрщиков», всегда звучали гитары и задушевные песни, потому я и сейчас извлекаю из недр интернета дорогих моему сердцу бардов и наслаждаюсь похмельным напитком воспоминаний.
- Музыка, живопись. Дают ли вдохновение другие виды искусства?
Жить – это искусство, вдохновение – корень слова – вдох, потому, если мы позиционируем себя творческими людьми, мы живём тем, что вдыхаем причудливую смесь всего того, что называется искусством.


         - Один из слушателей охарактеризовал вашу поэзию как «мужскую».
          Что вы думаете по поводу разделения поэзии на «мужскую» и «женскую»?

На одном из заседаний Ассоциации Русских Писателей Республики Молдова я прочитал стих, в котором есть такая строка: «...Плывёт по воде  камуфляж отшуршавшего бала», а перед этим читала своё стихотворение Наташа Родина и  у неё (дословно не помню) осенние листья сравнивались с тканью бального платья. После моего прочтения выступил В. Шварц и высказался, что он хорошо прочувствовал разницу между мужским и женским началом в поэзии.
Мне сдаётся, что миром движет неразделимость и различие мужского и женского. Это движение прекрасно, и никому не удастся нас в этом смысле обезличить и превратить в серое однообразие.