Попутчики

Попутчики
  эссе

  В рамках литературоведенья. Страничка сайта Стихиры, стихотворения "любовная лирика" Нины Павловой - сквозь "призму" болгарских детективных романов Богомила Райнова.


  Райнов, роман "Хвали утро вечером" ("Утро еще не день").
  Она [Мод] ловко выводит "мерседес" из гаража. Опытного водителя видно по тому, как он трогается с места.
  Мод держит руль левой рукой, правой вынимает из сумки черные очки, и я вспоминаю бывшую секретаршу Сеймура - Грейс, хотя ее очки были не темные.

  ...легкий запах парфюмерии.

Стихиру.
Я ваше имя к сожалению не знаю
Нина Павлова

  Я ваше имя к сожалению не знаю. Месяц тому назад мы с вами три часа, локтями прикасаясь, ехали в такси. Дорожные извивы. Мне не хотелось думать ни о чём.

Женская ревность
Нина Павлова

  Если ты, с незнакомой женщиной танцуя, прижимаешь её откровенно... Я тебя обвиняю в измене. Мозг рисует день в тот момент, когда ночью важное стёрто из памяти. Я ревную, мне тесно; я в безграничном пространстве. Мне не нравится твой подарок: я грублю, расплываются пятна, я собой не владею. Ты без слов, поцелуем, возвращаешь мой разум на место.

  Дождь ваш портрет рисует на оконном стекле. Кажется, что мы будто бы близко. Мы рядом, как попутчики в такси. Я очень долго сидела у подоконника, глаза опустив, чувствуя ваше присутствие.


Райнов СЦЕНА 001 Грейс
роман "Большая скука"

  Шесть часов. Черно-белый пароход исторгает надрывный, решительный рев, словно готовится пересечь океан, хотя рейс до Мальме длится не более часа. Грохот машин становится сильней, и корабль медленно отделяется от причала. Дороти стоит на палубе в очень красивом платье в белую и синюю полоску. Разве мыслимо морское путешествие без такого платья? Она вскидывает на прощание руку, и мы с Грейс отвечаем ей с берега тем же.
  К счастью, пассажирский пароход быстро исчезает за товарными судами, так что уставшие от махания руки теперь могут отдохнуть.
  - Возьмем такси? - спрашиваю у секретарши, стоящей возле меня, как истукан.
  - Зачем? Мистер Сеймур живет совсем рядом.
  Пройдя метров сто по набережной, сворачиваем на широкую тихую улицу. На углу высится отель в современном стиле. На его фасаде, облицованном гранитом, неоновая вывеска: "Кодан".
  - До чего унылый вид… - произносит Грейс.
  - Вы слишком нелестно отзываетесь о моем отеле.
  Я действительно перекочевал сюда, притом всего час назад. Верно, окрашенный масляной краской фасад отеля "Англетер" значительно эффектнее этого. Но я не могу себе позволить идти на такие разорительные траты только из-за степени белизны фасада и из-за стиля мебели.
  - Я не про отель говорю, а про это вот здание, - уточняет женщина.
  Возле самого отеля высится огромное складское помещение почти зловещего вида - бесчисленные окна, закрытые ржавыми ставнями, мрачные островерхие башни.
  - До чего унылый вид… - повторяет Грейс.
  - Никак не подозревал, что вы склонны придавать значение внешнему виду.
  Секретарша не отвечает, продолжая идти ровным, почти солдатским шагом.
  - Вот, например, ваш внешний вид и то, как вы держитесь, нисколько не согласуются с вашим именем, - откровенно говорю я, ибо, насколько я знаю английский, слово "грейс" значит "грация".
  - Человек не сам себе выбирает имя. Имя вам навязывают родители, а поведение обусловливает профессия, - сухо замечает женщина.
  - Только ваше поведение более свойственно секретаршам, которым уже за пятьдесят, стройным, как гладильная доска, и жалующимся на несварение желудка.
  Грейс молчит.
  - Я даже подозреваю, что и эти вот ваши очки вам совершенно ни к чему.
  - О, у них всего полдиоптрии, - небрежно бросает женщина, глядя перед собой.
  - А по-моему, и того меньше.
  И, прежде чем она успела возразить, добавляю:
  - Удивительно, как он не заставил вас имя свое сменить.
  Секретарша несколько огорошенно смотрит поверх очков, потом неловко бормочет:
  - Не понимаю, что вы хотите сказать.
  - Конечно, нельзя не признать, вам присущи какие-то черты женственности, - говорю я. - Но чтобы их обнаружить, надо хорошенько присмотреться.
  - Интересно, как это вы сумели присмотреться ко мне, когда были так заняты Дороти?
  - При должной организации на все найдется время.
  - У вас, видать, организация четкая. Не успели проводить свою бывшую приятельницу, а уже занялись поисками будущей.
  - Еще нет. Займусь несколько позже. И вероятно, не в подозреваемом вами направлении.
  Эта дружеская пикировка продолжается до самой квартиры Сеймура. Она находится в бельэтаже старинного особняка, скрывающегося за высокими деревьями. Грейс дергает за ручку звонка, падающую из латунной львиной пасти. Но так как изнутри никто не отвечает, женщина еще два-три раза дергает хищника за язык.
  - Странно. Говорил, что будет ждать нас тут, и… Ничего. В таком случае мы сами его подождем.
  Секретарша достает из сумочки ключ и отпирает дверь.
  - Прошу.
  Комнаты, по которым мы проходим, кажутся нежилыми. Окна плотно зашторены массивными бархатными занавесями, старинная мебель в белых чехлах, над мраморными каминами огромные мутные зеркала. Похоже, что здешних обитателей давным-давно нет в живых.
  - Ваш шеф тоже живет в довольно-таки мертвящей обстановке, - замечаю я, следуя за Грейс, которая зажигает свет и открывает двери.
  - Владелец этой квартиры, один наш знакомый, постоянно в разъездах.
  Наконец мы попадаем в помещение, с виду более жилое: занавеси на окнах раздвинуты, мебель без чехлов, на небольшом столике стоят бутылки и бокалы, на диване разбросаны газеты. Это нечто вроде кабинета или библиотеки: вдоль двух стен до самого потолка устроены стеллажи, сплошь заставленные книгами в старинных кожаных переплетах.
  - Выпьете чего-нибудь? - спрашивает Грейс.
  - Почему бы нет?
  - Тогда поухаживайте за собой.
  Торопливо убрав газеты, Грейс, однако, не садится на диван, а опускается в кресло и тут же замирает в своей обычной позе безучастной сосредоточенности, как бы готовая стенографировать. От нечего делать приближаюсь к столику и наливаю в высокий, вроде бы чистый бокал немного виски. Закурив сигарету, беру бокал и также устраиваюсь в одном из кресел. Мой взгляд, минуя строгое лицо секретарши, устремляется в окно, где на фоне серого полуденного неба темнеют высокие деревья.
  - Как видно, разлука с любимой нагоняет на вас тоску, - устанавливает Грейс.
  - Любимая? Мне не очень понятно это слово.
  - О! - наигранно изумляется женщина.
  - Встречаются, знаете, люди, которые не могут правильно взять какую-либо ноту. А вот я отношусь к числу людей, не способных испытать любовь.
  - Значит, ваша любовь - игра? Это еще более отвратительно, - отвечает секретарша ровным, бесстрастным голосом.
  - Я не играю. Со мной играют.
  - Не могу допустить, что вы до такой степени беззащитный.
  - Сказали бы «инертный»…
  Она вглядывается в меня, как бы заново осмысливая мои слова. Я встаю, подхожу к ней и протягиваю руку к ее плечу.
  - Надеюсь, вы не сделаете ничего такого, что испортило бы наши добрые отношения, - тихо произносит Грейс в напряженном ожидании.
  Моя рука, застывшая в неподвижности, продолжает свой путь и берет с полки книгу.
  - Будьте спокойны, - отвечаю я, раскрывая книгу. - Я не позволю себе ничего такого, что углубило бы нашу взаимную неприязнь.
  - О, что касается моей, то она весьма умеренна, - заверяет женщина. - И относится она не столько к вам, сколько к вашему полу. Все мужчины отвратительны, но, увы, без них не обойтись. И от этого они еще более отвратительны.
  - Лакло. "Опасные связи", - читаю вслух, затем рассматриваю эротическую гравюру.
  Секретарша встает и подходит ко мне.
  - "Опасные связи"… - повторяю. - Вам это что-нибудь говорит?
  - Говорит! - отвечает Грейс.
  И совсем неожиданно заключает меня в свои неловкие объятия…