Каскадер

      Навестил знакомого в больнице. Все шло по привычному сценарию – я ему пакет с фруктами, он мне подробный отчет о процедурах, сколько и кому из врачей надо дать, кто соседи по палате, какие прогнозы на выздоровление.
      И вот, когда обо всем по сто раз переговорили, а я уже был на «низком старте», чтобы рвануть домой, в палату вдруг ворвался жизнерадостный дедок в больничной пижаме. Насвистывая мотив из оперетты Кальмана «Сильва», старик стал рыться в своей тумбочке, явно пребывая в прекрасном расположении духа.
      Вдруг, из коридора послышался женский голос:
    - Сидорыча не видели?
      Мужик замер на секунду, словно его поймали на месте преступления, а затем плюхнулся на кровать и стал стонать.
      Мой приятель сказал:
     -Смотри, представление начинается!
      Через минуту в палату вошла медсестра и сразу же набросилась на полуживого старика.
    - Ну и артист ты, Сидорыч! Пять минут назад видела, как резвишься во дворе, словно козлик, а теперь притворяешься будто при смерти. Ну сколько можно!? Аферист ты, дед!
      Тот, кого называли Сидорыч, уже не стонал, а рукой поманил к себе наехавшую на него барышню в белом халате и cказал чуть слышно:
     -Причаститься хочу. Чувствую смерть моя рядом ходит. Приведите адвоката!
      Та в ответ громко рассмеялась.
     -Адвокату причащаться будешь? Ай, молодца! Ну, умора!
      После этих слов Сидорыч сразу ожил, сел на кровати и, почесывая затылок, сказал:
     -Ты права, Шура, промашку дал. Больше не повторится!
    - Каскадер чертов! Сколько можно смерть за усы дергать, Сидорыч! Ведь за год уже четвертый раз! 
      После этих слов Шура вышла, по-видимому, истратив всю обойму своей досады на старика.
      Дед, расправив плечи, подкрутив несуществующие усы, гоголем прошелся по палате и тогда только заметил меня. Изобразив будто держит бинокль, он навел «окуляры» в мою сторону, долго-долго всматривался, а потом спросил, подойдя вплотную:
    - А ведь мы, молодой человек, с тобой встречались. Неужели не помнишь?
      Настала моя очередь присматриваться. Но лицо, расцвеченное пятнами зеленки, мне ни о чем не говорило.
    - Разыгрывает, наверное, - мелькнула мысль, - балагурит. Веселый дедок, скучно ему тут лежать, вот и ищет себе развлечения. Медсестра с ним не больно церемонилась, так он со мной решил пошутить.
      Но тут Сидорыч с подсказкой влез.
     -Мы кино снимали возле Дома знаний. Меня по сценарию машина должна была сбить. Я тогда в китайском макинтоше был и в фетровой шляпе, рассеянного интеллигента изображал. А тут «Волга» из-за угла выскакивает, она вроде как отбросила меня с дороги на тротуар. Ну, вспомнил?
      И я действительно припомнил, как пытался тогда взять у этого человека интервью.
     -Так Вы тот самый каскадер!
    - Ну, можно сказать и так! – уклончиво согласился дед.
      Прошло много лет, но я не забыл, как «трюкач» признался мне, что «это не профессия моя, а скорее хобби».
      Как ни пытал его, так и не смог добиться внятного ответа, что это за «хобби» такое – рисковать здоровьем, а то и жизнью.
     -Как-нибудь расскажу, если жив останусь и еще раз встретимся, - пообещал каскадер. – А сейчас извини, некогда.
      И вот встретились. Я, естественно, напомнил Сидорычу о его обещании раскрыть секрет про «хобби».
      Он задумался на минуту, затем с прищуром посмотрел на меня, будто оценивал, стоит ли откровенничать, и, наконец, выдавил:
     -Зачем тебе, сынок, такие подробности. Это не столько интересная, сколько грустная история.
      На моем лице нарисовалось недоумение.
     -Экий несговорчивый дедок попался - сам же напомнил о нашей встрече, а теперь финтит. Для чего было тогда разговор затевать? Раздразнил только, - подумал я.
      Ключевое слово здесь «раздразнил», оно подействовало на меня, как красная тряпка на быка. Сразу же на автомате сработала мысль – я должен его разговорить, и любопытства ради, и чтоб самоутвердиться.  Если этого, бомжеватого вида, старика я не смогу уломать, то грош мне цена, как журналисту.
      Подлая мыслишка пришла на ум – принесу-ка в следующий раз гостинец Сидорычу- чекушку и закуску. Посидим, покалякаем с ним в укромном уголке огромного больничного двора по душам, а там, глядишь, у мужика язык и развяжется.
      И так мне загорелось поскорее добиться своего, что решил не оттягивать задуманное, на следующий же день явился в клинику.
      В палату не зашел, чтоб на своего приятеля не нарваться, попросил дежурного врача передать «каскадеру», что к нему посетитель пожаловал.
      Старика на месте не оказалось, он, оказывается, гулял.
     -Хоть Вы на больного повлияйте! - попросил Айболит. – Ему постельный режим прописан, а он целыми днями шастает по палатам, то в домино, то в карты предлагает всем сыграть. Устроил тут Лас-Вегас!
      Дальше все было делом техники. Во дворе в беседке нашел-таки я Сидорыча, он как раз колоду тасовал, готовился к очередной партии.
      Его подельники, тоже в больничных пижамах, сидели притихшие, видимо здорово проигрались. Зато мой «герой» пребывал в прекрасном расположении духа – шутил и демонстрировал вставную челюсть, смеялся значит.
      Выковырить его из беседки оказалось непросто. На все мои призывы пообщаться старик отвечал односложно: «Зачем?»
      И даже приманка в виде яркого пакета, в котором лежали чекушка и бутерброды не сработала – дед только сурово нахмурил брови и продолжил раздавать карты.
      Пришлось признать свое поражение. Поставив «гостинец» рядом с ним, я, чертыхаясь, пошел «на выход».
      Как оказалось, это был верный ход. «Каскадер» тут же бросил своих партнеров и припустился за мной вдогонку.
      Наверное, Сидорыч словил настроение, когда захотелось вдруг выплеснуть то, что долгое время держал в себе.
    - Раз обещал, надо слово держать, - неожиданно согласился он, беря меня под руку. – Ты, парень за язык меня поймал. Может пожалею потом, что разоткровенничался, не знаю, но раз уж настаиваешь, то не обессудь, скажу все, как оно есть, удовлетворю твое любопытство. Бояться мне уже нечего, возраст солидный, так что буду резать правду-матку. Только не перебивай, ладно, а то передумаю!
      Едва я кивнул, мол, согласен на все условия, Сидорыч начал свое повествование.
       
      
     -Если б кто мне сказал раньше, что на старости лет буду под машины кидаться, чтоб копейкой разжиться, высмеял и прогнал с глаз долой. Но ведь не зря говорят - от тюрьмы и от сумы не зарекайся!
      Работал я в закрытом КБ, расчетами по баллистике занимался. В этом деле, как утверждало начальство, равных мне не было. Ну, соответственно, и зарплата, и премии, и квартира в центре города, дача, машина. Как тогда говорили, упакован был от и до.
      И вдруг, с развалом Союза, жизнь круто изменилась. Наше КБ закрыли, я без работы остался. Супруга моя от переживаний слегла и больше уже не вставала. Дочку с мужем и внучатами в одночасье буквально взашей вытолкали из ГДР. Зять служил там в Северной группе войск. А как Горбачев сделал «жест доброй воли» и наша группировка была в спешке выведена оттуда, то пришлось моим роднулечкам ютиться в палаточном городке в чистом поле где-то под Пензой.
      Естественно,я забрал дочку с детишками к себе. Думал на время, а получилось навсегда - зятек там другую себе нашел.
      Жили безбедно, проедая все, что годами было накоплено на «черный день», но запасов хватило лет на пять. А дальше что делать?
      Как ни старался, подходящее дел для себя я найти не смог. Хотел было уже сторожем куда-то пристроиться, так в то время эта профессия -нарасхват. Для грузчика я уже слаб, не потянул бы.
      Целыми днями бродил по городу, читал объявления на столбах, в надежде найти, где можно заработать. Машину мою тоже проели, а то бы таксовал.
      Дочка работать не могла – дети часто болели.
      И вдруг повезло. Соседка - режиссер на телевидении – как-то предложила мне сниматься у них в массовках.
      Я сперва оскорбился, но поразмыслив, решил, что это лучше, чем по городу шататься в надежде найти место. Какая- никакая, но копеечка будет капать. Правда, платили действительно копейки, однако, я втянулся.          
      Люди там подобрались под стать мне, в годах, потерявшие не только работу, но и себя в новой жизни. Мы быстро сдружились.
      Порой приходилось за день по несколько раз из одной студии в другую переходить, чтобы в разных передачах принимать участие. Это, скажу тебе, довольно утомительное дело.
      Однажды всю нашу группу забрали на съемки какого-то шоу, а меня ассистентка повела в… кафе и познакомила с режиссером из киностудии. Как объяснил он, им понадобился артист второго плана и я, мол, на эту роль по фактуре очень подхожу.
      Все мои сомнения, справлюсь ли, режиссер сразу отмел, сказал, что роль бессловесная, надо только помелькать в кадре. И, заметил при этом, что гонорар на киностудии гораздо больше, чем на телевидении.
      Короче, уговорил.
      Меня, оказывается, даже гримировать не надо было, настолько моя внешность подходила для роли.
      Я должен был «по рассеянности переходить дорогу на красный свет светофора» и в результате попадал под колеса грузовика.
      Прорепетировали, режиссер остался доволен. И вот уже звучит команда: «Камера, мотор!»
      Сценку со мной сняли с одного дубля, а вот каскадер, который должен в самый острый момент заменить меня, был явно не в форме, наверное, после бурного застолья. Он то умудрялся промахиваться мимо грузовика, то как-то неестественно падал и тут же вскакивал, набрасывался на водителя с кулаками. В общем, сплошная отсебятина.
      Все уже устали снимать кадр, который в фильме должен длиться всего полминуты. Тогда я возьми и предложи себя на место того каскадера. Тем более, что и ловкости особой для этого не требовалось – машина двигалась с черепашьей скоростью и упасть мой герой должен был на маты.
      Отрепетировали со мной и все сразу получилось, как надо.
      Тут же переписали договор, внесли пункт «страхование на случай увечья», и заплатили в три раза больше, чем я предполагал.
      На этом моя киноэпопея завершилась. Но она подсказала мне, как можно неплохо зарабатывать, попадая под машины уже не на съемках, а в обычной жизни.
      Нет, я, конечно, не самоубийца, кидаться под колеса автомобиля, который мчится на скорости, не буду.
      Смотрел, наверное, передачу «Сам себе режиссер», вот и я решил быть сам себе режиссером. То «случайно» окажусь под машиной, которая подавала назад, то вдруг "прижмет" меня между двумя легковушками.
       А дальше все шло по одному сценарию – лежа на земле, я «корчился от боли» и требовал вызвать автоинспектора, чтобы тот зафиксировал наезд на пешехода.
       Почти всегда мой план срабатывал. Водители совали кто четвертной билет, а кто и полсотни, лишь бы обошлось без шума, да еще и до больнички довозили.
       К врачам я, естественно, не шел, дожидался, когда «проштрафившийся» отъедет, и ковылял к себе домой с денежкой в кармане.
       Однако «легкие» деньги сослужили мне недобрую службу – я перестал тщательно готовиться к своим трюкам, больше стал надеяться на авось.
       Вскоре пришлось поплатиться за такое отношение к работе – меня взаправду прижала машина, аж было слышно, как ребра захрустели. Пришлось уже и на самом деле обращаться к врачам.
       Сделал выводы, поработал над ошибками.
       Тут ведь тоже, парень, не все так просто. Надо постоянно дислокацию менять. Не станешь же все время падать в одном районе, подозрительно это будет. Да к тому же порой такие зубры-водилы попадались, что сразу меня просчитывали. Тогда сам готов был от них откупиться, чтобы бы дело миром уладить.
       Последнее время что-то везти перестало - то ударит меня машина, то отбросит так, что потом подняться не могу. Веришь-нет, за год я сюда уже четвертый раз попадаю.
       Два раза милиция приходила, врачи ведь сообщают о ЧП. А потом один ушлый дознаватель попался, сказал, если не перестану симулировать – посадят.
      

       Я никак не мог понять, для чего Сидорыч мне, чужому человеку, все это рассказывает, делится тем, чего надо было бы скрывать. Неужто и меня как-то хочет использовать в своей игре без правил?
       Спросил его напрямую.
       Старик явно ждал этого вопроса и будто с цепи сорвался.
      -Да потому что так жить нельзя! До чего надо было довести человека, что он сознательно идет на обман, лишь бы семью прокормить! У меня ведь особого выбора не было, либо должны мы -я, дочка и внуки - с голода пухнуть, либо мне надо сподличать. Вот и приходилось ломать себя в прямом и переносном смысле. Больно это, понимаешь! Я хорохорюсь, но чувствую, что конец мне пришел – не выкручусь на сей раз, сдал сильно, вынесут меня отсюда ногами вперед. Тогда ты напиши про мой случай, может толк какой будет! Но только пиши не раньше, чем я к праотцам отправлюсь. Фамилию не указывай, пожалуйста, псевдоним какой-нибудь мне выдумай – все-таки дочка и внуки не должны из-за меня позориться.      
         
       Через неделю моего товарища выписали из больницы, и я поехал забирать его.  Специально не поднялся в палату, ждал в такси, чтоб не встречаться с Сидорычем.
       Мне нечего было ответить этому человеку, который потерял себя в тяжелое время перемен, и верил, что «в верхах» отреагируют на его историю.
       Подкупала его детская наивность, что все можно в одночасье исправить. Для этого дед даже себя не пожалел, исповедался.

     - А ты чего не поднялся, помог бы вещи до машины донести! - попенял мне приятель.
       Пришлось признаться:
     - Не хотел с твоим Сидорычем встретиться. Опять бы заговорил меня старик.
     - Так нет больше каскадера, умер он! Пришел с прогулки, лег спать и не проснулся.