Дайте миру шанс часть 4 ТЗ ОЭУ гл. 6

Если бы это был наш собственный мир, все бы было по-другому………
Прочитали? Но, наверняка, не поняли.
Если бы это был наш собственный мир, все бы было по-другому………
Теперь вдумайтесь в эту фразу, окунитесь в нее, примерьте на себя, как одежду.
Если бы это был мой собственный мир, все бы было по-другому………

Смысл начал доходить? Маленький был бы высоким, глупый – умным, бедный – богатым, больной - здоровым. Наш мир не такой, не потому что он какой-то не такой, он просто не наш. Смысл его, весь грандиозный замысел, не доступен нашему понимаю. Просто такой огромный мир, со всеми его обитателями, живыми и неодушевленными вмещается в размеры нашей маленькой черепной коробки. В узкий мир нашего бытия, сокращенный ничтожным промежутком времени.

 Как это возможно? Детали его, его малюсенькие шестеренки и штрихи настолько точны и выверены, что мы не замечаем связей этой тончайшей, но невероятно крепкой паутины. В этом мире невидимое не менее, а порой и более значимое, чем видимое. Эмоции, мысли, мечты – три глобальных океана человека. Загадочных, скрытых и, порой, неизведанных. Шторма и бури, бушующие в них, лишь иногда  выдают нас, когда не может вместить их в себе в полной мере. Человек никогда не бывает пустым, просто не может. Его исключительный выбор, чем себя наполнить, а менять мир……
Если бы это был наш собственный мир, все бы было по-другому………

Джеф устало прохаживался по лаборатории.  Уже вторую ночь они не спали. Точнее, не спал он, гибрид вполне мог обходиться без сна.

- «Все уже создано за нас». Не твои ли это слова, Шон?

На его вопросы отвечал он неохотно, именно поэтому, вероятно, Джеф ощущал его беспомощность.

- От своих слов я не отказываюсь. Это я говорил как о подсказках, которых мы не видим, так и о противоестественном стремлении переделывать природу и себя.  Они ставили этот опыт, чтобы подарить человеку бессмертие. Великая мечта. Но что они сделали? Смешали человека и животных. А теперь подумай – не самовлюбленные ли болваны. У животных бессмертие заключено в одной важной детали – устойчивые  ферменты. Они-то и не дают нарушить репликацию ДНК.  Условно клетка будет бессмертной, если она ограничена в количестве делений. Но абсолютного бессмертия нет. Потому что всегда есть внешние факторы. Для человека стать бессмертным – это перестать взаимодействовать и функционировать.

- Неужели человека нельзя сделать бессмертным?

 Джеф сидел за столом, подперев голову рукой и озабоченно рассматривал разноцветные пробирки, со скрупулёзной  быстротой перемешивающиеся в руках Шона. Он зевнул, прикрывая рот ладонью.

- Бессмертие человеку ни к чему. Бессмертие нужно тем, кому это бессмертие не навредит, - отрывисто ответил тот с видом чрезвычайно занятого человека. По столу были разбросаны листки бумаги, в которых он поминутно что-то черкал. Негромко гудел секвенатор.
- Значит, надо все вернуть назад. Делов то?!
 
Джеф прикрыл глаза, но при этом видел, что Шон, не отрывая глаз от записей, протянул одну руку к пульту, пробежал по клавишам аппарата и тот загудел громче, сверкнув лампой перегрузки.

- Я искал выход. Я откопал все дневники отца, и я понял. Они пытались вернуть гибрида в тело человека, а надо было человека наполнить до предела гибридом. Это как с радугой. Если ты расщепил свет до одного цвета, то надо выбрать все цвета и пропустить через ту же призму, чтобы снова получить белый свет. Но у меня не получается. Я столько перенес трансформаций, но я не могу вернуть себе человеческий облик, - он издал неопределенный звук. Неприятный и обрывистый.

- Шутишь?!  - Джеф даже не поленился широко открыть свои полусонные глаза, - биогеноценоз в твоем собственном организме?
 
- Какие уж тут шутки. Во мне признаки всех гибридных трансформаций, - и Шон протянул ему длинную ленту записи секвенатора. Джеф пробежался глазами по коду и ему показалась, что если бы он не был лысым, его волосы бы точно зашевелились.
- Вот ведь……, - не сдержался он, и вскочил, через продолжительное молчание продолжил, - но Лорейн видела тебя человеком. Ведь так?

На страшном лице Шона побледнели щеки, или Джефу показалось, прежде чем прошла целая вечность и тот ответил.

- Это был лишь временный результат.

Джеф почувствовал слабость в коленях, потому что знал теперь, что чудодейственного элексира не существует, а значит все, на что надеялась Лорейн до сих пор  - это ложь, игра воображения.

- Она думала…, - начал было Джеф и осекся. Испуганно взглянул на Шона.

- Я понял. Не надо мне напоминать, - сердито перебил Шон.

- Ну довольно, - вспыхнул Джеф, не находя объяснений его презрению и               мучительно переживая, как личную обиду, - я не пойму, ты что, не понимаешь, каково ей было?!

- Ей было противно, - Шон наклонил голову и ткнул пальцев в клавишу на приборе, - и страшно.

- Конечно она боялась, и это естественно, - болезненно выкрикнул Джеф, и истерически, совсем не по-мужски расплакался, -  вообще незачем было ее тащить на баржу.

Шон словно ожидал этого. Он вышел из-за лабораторного стола и тяжело опустился рядом с Джефом на пол, с трудом вытянув длинные  ноги вдоль маленькой лаборатории. Он положил свою тяжелую ладонь ему на плечо:
- Это было единственное, что я мог сделать.

Лицо Джефа сморщилось, слабым голосом он произнес:
- Дела ее плохи. Она не приходит в себя. Я боюсь, Шон…..Я боюсь ее потерять…. Впрочем, зачем я рассказываю, тебе же все равно, -  задрав голову, он желчно осмотрел лицо Шона, но тот вдруг тихо произнес:
- Почему ты ей не сказал про отца? 

- Да все некогда было, - объяснил тот неопределенно, и вдруг посмотрел на Шона удивленными глазами, - а ты откуда узнал?

И тут же осекся, усмехнувшись:
- Ах да, ты же гибрид.

Глаза Шона выражали странные чувства. От неудобной позы кровь с его тела сочилась сильней. Огромный и страшный, он сейчас не вызывал страха у Джефа, больше какой-то непонятный стыд. Было бы гораздо легче, если бы он настоящим гибридом – безжалостным, пустоголовым и раздражительным. Гибрид не должен быть понимающий, это просто не укладывалось в голове. Некоторое время они молчали, прежде чем Джеф спросил:
- Ты ведь сразу понял, что она его дочь?

Джеф не подумал бы, что в таком громоздком, растрескавшемся теле может быть такой же тяжелый, надтреснутый голос, которым тот заговорил: 
- Знаешь, Джеф, он столько мне рассказывал о ней. О своей маленькой Лорейн. Я знал о ней все. Что она родилась, обмотанная пуповиной и не сразу начала дышать, что у нее была аллергия на грудное молоко, что в детстве она тонула и ее еле откачали, что полезла в будку к собаке, а та ее грызанула и ей делали двадцать болючих уколов в живот, что она не произносила букву р и Джейкоб учил ее рычать, что терпеть не может леденцы.  Я слушал о ней взахлеб, как апостолы слушали о Боге. Она стала  для меня моей религией. Тем потерянным раем, который я никогда не увижу…. Когда я встретил ее там, у стены……Это не рассказать, Джеф, не описать, это даже невозможно второй раз почувствовать……
Он тряхнул головой, словно приходя в себя:
- А ей нужен был только раствор. Жидкость, что превращает гибрида в человека. Я себя жрал, чтобы не съесть ее, но всегда оставался для нее лишь животным. Я гибрид, я не должен ничего чувствовать. Почему я это чувствую, Джеф?

- Шон, я гибридолог, который все знал о гибридах, а теперь с ним разговариваю, - стал спорить Джеф, - мы не можем знать ни о ком все. Мы можем предполагать, можем делать выводы, но они могут быть ошибочными. Она искала за стеной себя, а нашла тебя.

Джеф с интересом смотрел на него, надеясь вызвать на откровенный разговор и тут же понял, что глупо было надеяться узнать что-нибудь, тот встал и раздраженно ответил:

- Как бы тебе сказать, чтоб ты понял… Нет ничего хуже в жизни, чем в поисках себя найти не себя.