Сергей караганов о положении россии в мире

Караганов 2     Россия в мировой политике, выдержки:
….»Схватка с Западом
Исход нашей нынешней схватки с Западом, не предрешён. Россия ещё может потерять решимость бороться до конца и тогда проиграть. Но этот исход не только неприемлем, но и маловероятен.
Операция на Украине насильственно и во многом и инициативно открывает новые возможности. Думаю, что одна из её негласных целей – и она успешно достигается – оторвать российский политический и интеллектуальный класс от устаревшего западоцентризма, Параллельная цель – подорвать влияние в России сформированной благодаря неудачным реформам 1990-х гг. массовой компрадорской буржуазии и связанного с ней типа мышления значительной части интеллигенции.
 
Вызвав в какой-то мере «огонь на себя», мы заставили Запад помимо его воли помочь нам в решении этих двух проблем: интеллектуально-политического западничества и компрадорства.
 
Есть и третья негласная цель, которую в том числе призван решить кризис – подготовить Россию к полутора-двум десятилетиям кризисов, жизни в условиях этого землетрясения, а для этого создавая «крепость Россию», открытую для сотрудничества (о концепции «крепость-Россия» см. Караганов, 2022).
Наконец, обратившись к себе, вернув себя по необходимости, вооружённой борьбы против внешних захватчиков, Все эти процессы нужно продолжать. Особого внимания требует ещё один аспект национальной жизни – достижение интеллектуальной свободы от навязанного, но и принятого добровольно западного интеллектуального ига, интеллектуальная деколонизация сознания. Необходим и зовущий вперёд свод лозунгов, ведущая вперёд, но питающаяся историческими корнями, открытая для обсуждения, но государственно продвигаемая русская идея-мечта. (Об этом – позже).
Другая ключевая задача – окончательное возвращение России домой в Евразию – через развитие всей Сибири – колыбель величия и мощи страны.
….Одновременно наша страна стала «возвращаться домой» к своей исторической евразийской политической и социальной сущности через «поворот на Восток», завершение «петровского периода» односторонней культурно-идеологической и экономической ориентации на Европу-Запад. Не отвергая наследие Петра, преимущественно европейские корни нашей высокой культуры. (Политическая и общественная традиция близка к азиатскому типу.) Унаследованная во-многом от монголов выдающаяся культурная открытость – мощнейший источник потенциального идеологического влияния в будущей многообразности мира, к которой Россия его и подталкивает.
…. Россия ограничивает возможности Запада использовать её в качестве ресурсной базы. Но главное – подаёт пример неповиновения. Россию будут пытаться расшатать и для того, чтобы оголить тыл главного стратегического соперника предстоящих десятилетий – Китая.
 
Политика удушения России – это надолго.
 
Но продолжатся и процессы саморазрушения Запада, отбрасывает даже дипломатические обычаи и приличия.
Реальные изменения в западной политике вероятны только через три-четыре электоральных цикла, если и когда там произойдёт полноценная смена политического поколения.
В ближайшее десятилетие эти и ряд других системных факторов поведут к нарастанию международной нестабильности и конфликтности, особенно на Юге, Востоке и снова в Европе. Вне зависимости от того, как и когда завершится специальная военная операция (СВО), уровень военной угрозы – в мире в целом и конкретно для нашей страны – останется крайне высоким. И даже может возрасти из-за эскалации этого или иных неизбежных конфликтов.

Противостояние сегодня гораздо острее, чем в период холодной войны второй половины ХХ века. Запад сделал ставку не просто на сдерживание (containment), а на уничтожение российского государства в нынешнем виде. Война не перерастает (пока) в прямую военную конфронтацию только из-за наличия у Российской Федерации мощного ядерного потенциала. Всеобщий кризис системы норм и права уже распространился и на военно-политическую область, что резко повышает риски.
Запад (особенно Соединённые Штаты) пытается развернуть вектор развития мира и через изменение соотношения военных сил, складывающегося пока не в его пользу. Появится новое поколение вооружений, призванное нейтрализовать достигнутое сейчас преимущество России. В любом случае уровень международной стратегической стабильности будет снижаться. Надежда, что нынешняя конфронтация отрезвит противника без ещё большего обострения кризиса, слаба – не тот уровень политических лидеров.
Но и переход через ядерный порог крайне опасен, в том числе и из-за этого самого качества элит. Работа по снижению вероятности ядерной, тем более большой термоядерной войны остро необходима. Правда, пока не ясно, с кем можно вести такую работу.
Отношения с Западом
Феноменальный уровень враждебности Запада вызван не только отказом России играть по старым правилам,. Россия важна как враг, перед которым нужно объединяться,
На обозримую перспективу Запад (помимо, надеюсь, отдельных стран) – враждебный и абсолютно недоговороспособный оппонент, требующий разумного размежевания и сдерживания.
Особый вопрос – культурное дистанцирование,. Вероятный выход: мы – цивилизация цивилизаций, «мир миров»,. Прежде, правда, страны, подавлявшие великие азиатские цивилизации, навязывали нам стыд перед «азиатчиной». Теперь она становится признаком успешности.
Теоретически в будущем (в перспективе примерно десяти-пятнадцати лет) можно ожидать относительной нормализации отношений – в случае прихода к власти национально ориентированных элит и признания ими национальных интересов России.
Украинский вопрос
Многое в будущей политике будет обусловлено итогом СВО, окончательные цели которой ещё предстоит определить. Защита Донбасса, освобождение Восточной и Южной Украины – очевидны. «Денацификация» (или искоренение агрессивного национализма) возможна лишь при полной оккупации территории нынешней Украины, проведении политических чисток. Эта задача (даже при самом жёстком режиме в России) труднодостижима в условиях нынешнего мира, к тому же она противоречит базовым ценностям наших народов.

Полная и жёсткая демилитаризация, а иной она быть не должна, и нейтральный статус украинского государства, освобождение и восстановление Востока и Юго-Востока реализуемы. Но для этого нужно, чтобы Россия политически, морально и экономически была готова к длительной военной операции, постоянно балансирующей на грани эскалации с Западом, в том числе до уровня ограниченной ядерной войны (без такой угрозы США/Запад вряд ли отступят и пойдут на договорённости помимо временных перемирий). Попытка освобождения всей или большей части территории нынешней Украины (кроме Галиции и Буковины) потребует долговременной мобилизации, резкого удорожания кампании, ещё больших человеческих жертв.

Уже в среднесрочной перспективе существует риск общественной усталости. Именно усталость от войны была одной из важных причин катастрофы 1917 года.
Исторические реминисценции – не избыточный алармизм. Если украинская баталия не завершится победой, будет подорвано доверие к верховной власти, стержню нынешней политической системы и самой страны. Возрастёт вероятность нового февраля 1917 г. – самого трагического эпизода политической истории России со времён Смуты начала XVII века. В августе 1991 г. имелась хотя бы часть элиты (и партийной, и альтернативной), готовой подхватить власть, хотя получилось всё равно скверно.
Отличие нынешних рисков от того, что было в конце ХХ века: тогда западный мир не ставил задачу добить Россию, не верил в возможность её возрождения как ведущей мировой державы. А оно случилось. Теперь, если оступимся, вопрос попытаются решить окончательно.
Как точно описывал Александр Солженицын, в феврале 1917-го катализатором было предательство элит[2]. Сейчас вероятность такого варианта снижается, поскольку обстоятельства и политика Кремля последних лет способствуют их «национализации». Но обеспечение длительной поддержки общества – вопрос непростой, особенно в условиях падения жизненного уровня как следствия экономической войны. Он падает и на Западе.
Тем не менее опасно делать ставку на то, что они дрогнут первыми. Вспомним историю 1916–1917 гг., когда немцы проигрывали войну, катились в социальную пропасть, однако первой посыпалась Россия – из-за русского раздрая, действий германского Генштаба, пестовавшего большевиков.
В любом случае, как бы ни разрешилась конкретная украинская ситуация, стоит исходить из перспективы длительной (примерно пятнадцать лет) волнообразной конфронтации с Западом на фоне почти повсеместного роста конфликтности и хаоса в мире.
 
Крепость без изоляции
Битва за выживание России и переход на новый уровень её развития требуют другой организации страны и общества. Необходима современная мобилизация Метафора предстоящего периода – «крепость Россия». Она неточна, потому что предполагает самоизоляцию, автаркию. Но последняя сама по себе тоже является угрозой, таков непреложный исторический закон. Именно к автаркии толкают страну противники в экономической войне.
«Крепость» в нашем понимании – это прежде всего надёжная оборона от окружающего хаоса и способность самостоятельно выбирать, с кем и как вести дела.
 
Но дела эти необходимы – Россия не может быть закрыта для сотрудничества, в том числе интеллектуального, с Мировым большинством. Ну и теми из стран Запада, которые будут готовы конструктивно взаимодействовать. А такие появятся.
.
 Во-первых, окончательная национализация российских элит, вытеснение компрадорских и прозападных элементов и настроений. Частично это уже происходит из-за эмиграции наиболее радикальных противников власти Пока, однако, почти не затронута проблема культурно-интеллектуальной вестернизации, привычки воспринимать события сквозь призму западных источников информации, опираться на оценки и теории, идущие с Запада.

Значительная часть нынешних интеллектуалов, особенно занимающихся обществоведением, глубоко проникнута мировоззрением, пришедшим с Запада. От интеллектуального сообщества требуется интенсивная работа по деколонизации сознания, отхода от внешнеполитической, культурной, информационной ориентации на Запад. Смысл поворота не в том, чтобы заменить прежнее западничество на его противоположность – агрессивное антизападничество. Это, по сути, ничего не изменит, поскольку будет означать такую же степень ментальной зависимости, только с обратным знаком. Задача в другом. Необходимо открыть нашей политике и нашему обществу гораздо более широкие горизонты.

По мере снижения влияния Запада в международном контексте уделять ему так много внимания – порочно. Запад – важная часть мира, но всего лишь часть и всё менее значимая. В информационной, интеллектуальной картине России почти отсутствуют люди, явления, события, происходящие в Индонезии, Малайзии, Бразилии, Аргентине, Мексике, ЮАР, Нигерии, Эфиопии, даже в Китае и Индии. Необходима резкая и быстрая интенсификация, расширение экономических, политических, культурных связей с разными регионами мира, ударное наращивание изучения и преподавания таких дисциплин, как востоковедение, африканистика, знания о Латинской Америке.

Во-вторых, страна, граждане, бизнес должны быть готовы к десяти-двадцати годам жизни и развития в условиях нарастающего международного хаоса, разрыва привычных связей, экономической, информационной и человеческой деглобализации. Это требует качественно другой экономической системы – более управляемой сверху, но более либеральной, взаимосвязанной внизу. Цель вроде бы провозглашается. Но процесс идёт пока почти стихийно, тормозится бюрократической инерцией, пассивным сопротивлением элит, борьбе за выживание государства и общества в остро конкурентном и опасном мире. Именно потому нужна «крепость».

Третья и самая важная задача – обеспечение максимально возможной самодостаточности российской экономики в условиях не просто враждебности Запада, но развала модели глобализации 1980–2000-х годов.. Взаимозависимость повсеместно поворачивается своей негативной стороной.

И, наконец, четвёртое. Интеллектуальное сообщество должно вести систематическую работу по суверенизации общества, элиты, себя самого, по обретению самостоятельности сознания …. Прав был Генри Киссинджер, который лет двадцать пять назад сформулировал парадокс – происходит глобализация проблем при национализации инструментов их решения.. Когда-нибудь эти проблемы могут стать основой позитивного взаимодействия и с Западом, но это неопределённо далёкая перспектива.
Решение перечисленных, в том числе идеологических, задач не должно привести к новому единомыслию. Мы уже проходили такое в советские времена, оно было одной из причин провала России во времена СССР. Мы просто не знали и не понимали реальный мир.
Всеобщая ложь, сокрытие истины приводили нас к поражениям и раньше. Как, например, во время русско-японской войны. Cейчаc к убожеству мысли и политики ведёт политкорректность и «культура отмены» на Западе. Необходимо сохранение свободы дискуссий, интеллектуального творчества. Говорить правду себе, обществу, власти.. Но эту задачу нужно систематически решать, в том числе и административными методами. Иначе снова проиграем.

Требуется качественное укрепление системы обратной связи между властью и обществом, управленческим аппаратом и мыслящими элитами. Имеющиеся разрывы сыграли негативную роль на первом этапе СВО – значительная часть общества оказалась не готова к принятому решению, не понимала неизбежности подобных мер.
Части допущенных ошибок можно было бы избежать, если бы обратная связь работала бесперебойно. Так, в предшествующие годы не был использован энтузиазм «русской весны» 2014 г., тогдашняя растерянность Киева и его западных покровителей. Для меня лично необходимость обострения стала очевидна уже с 2017–2018 гг., как и приближение угрозы войны. Отдельный предмет – состояние экспертизы по соседним странам, Оценка ситуации на Украине, похоже, была неточной.

Много раз, в том числе и в этом журнале, писал о необходимости выдвижения новой «русской идеи», общенародной государственной идеологии[3]. Сейчас она нужна особенно остро – не только для мобилизации духовных сил общества, но и как практический инструмент внутренней и внешней политики. Но она и возможна больше, чем когда-либо со времени Великой Отечественной войны. В Донбассе плечом к плечу сражаются и гибнут отважные представители народов всей многонациональной России.
В этой ситуации прежние опасения, что «русская идея» может стать антигосударственной идеологией русского этнического национализма, представляются чрезмерными как никогда.
Русская идея для мира ещё более очевидна. Мы – цивилизация цивилизаций, оплот противостояния неоколониализму,

Нужна, естественно, новая внешняя политика. Взявшись за решение острейших проблем безопасности в рамках специальной военной операции, Россия отчасти связала себе руки, тактически ослабила свои позиции на большой мировой арене, поскольку вынуждена концентрировать ресурсы на украинском, европейском направлении. Но это необходимая и неизбежная коррекция.
 Платим за прошлые иллюзии и умственную леность. В случае успешного завершения операции положение Москвы в мире качественно укрепится. Во-первых, снизится уязвимость западного фланга. Во-вторых, и это, вероятно, важнее, Россия заявит о себе как о стране, способной существенным образом менять общую расстановку сил на международной сцене и определять направления мировой политики.
Дальше нужна внешняя политика, преимущественно нацеленная на обслуживание внутренних

Россия сыграла и продолжает играть роль в освобождении мира от западного диктата.
Повторюсь, всех этих задач в условиях длительного системного противостояния с важной частью мира – Западом – не решить без перевода власти и общества в состояние идейной и организационной мобилизации. Вопрос – какого уровня она должна быть. Пока видны лишь её элементы.
Власть то ли ещё не осознала, то ли боится сказать, что «двадцать лет без войны» закончились. Нам навязали войну на выживание, и в ней нужно победить. Если не выдержим, отступим, будут добивать.

Взгляд на опыт последних четырёх десятилетий вызывает досаду: слишком многого мы не могли или не хотели понимать. Делали ошибки. Но всё же не только выстояли, но и начали побеждать. Вновь собравшись, учитывая уроки, развивая культурную открытость России, должны побеждать и дальше. Хотя вызовы сильны и во многом необычны. Нужно не терять нацеленности в будущее и, конечно, восстанавливать русскии; кураж[4].