Ожидание

Я смотрю на облака. Они неторопливо плывут по октябрьскому небу, серые, тяжелые. Впрочем, как и мысли в моей голове. Сегодня особенный день. Сегодня исполняется ровно пять лет с тех пор, как я в последний раз видел Веру.
Старая скамейка в парке скрипит подо мной. Странно, но здесь ничего не изменилось: та же дорожка, усыпанная желтыми листьями, тот же изгиб пруда, те же утки, деловито снующие по воде. Только я стал другим. И Вера, наверное, тоже стала другой.
Я смотрю часы. Семнадцать тридцать. Еще полчаса до назначенного времени. Это она всегда опаздывала, а я, боясь пропустить хоть минуту, приходил заранее. Старые привычки не умирают, даже спустя пять лет.
*
— Ты хоть представляешь, как жить дальше? — спросила она тогда, в нашу последнюю встречу.
Мы сидели на этой же скамейке. Был такой же октябрь, только чуть теплее.
— Ты говоришь так, будто завтра конец света, — ответил я, пытаясь улыбнуться.
Вера смотрела на пруд. В ее тёмных волосах, небрежно собранных в хвост, запутался желтый лист. Я потянулся, чтобы его вытащить, но она отстранилась.
— Для нас — да, конец. — Она посмотрела на меня так, что внутри что-то оборвалось. — Я уезжаю, Макс. Послезавтра. В Мельбурн. Контракт на пять лет минимум.
— Мельбурн? Но... — я запнулся, не зная, что сказать. — Ты ведь говорила, что они предлагают только Лондон и Берлин?
— А я говорила неправду. — Она отвернулась. — Уже три месяца как все решено. Я не знала, как тебе сказать.

Я помню, что тогда промолчал. Что я мог ей сказать? Что пять лет — это слишком долго? Что на другом конце земли она встретит кого-то другого? Что я не могу поехать с ней, потому что у меня здесь мама, которой нужен постоянный уход?
— Я буду писать, — сказала она тихо. — И мы сможем созваниваться.
— Да, конечно, — кивнул я. — Созваниваться.
И мы оба понимали, что это неправда. Что расстояние убивает отношения.
— Давай пообещаем друг другу кое-что, — вдруг сказала она, глядя мне прямо в глаза. — Через пять лет, в этот же день, в шесть вечера, мы встретимся здесь. Что бы ни случилось. Даже если мы перестанем общаться. Даже если один из нас женится или выйдет замуж. Просто чтобы увидеть, какими мы станем. Обещаешь?
Я кивнул. Тогда это казалось таким далеким, почти нереальным.
— Обещаю.
Она улыбнулась и поцеловала меня. В последний раз.
*
Восемнадцать часов. Время пришло. Я оглядываюсь по сторонам, но вокруг только опадающие деревья и пустые скамейки. В парке уже зажглись фонари, отражаясь в темной воде. Вера всегда опаздывала, но не на целый час... Впрочем, я готов ждать еще.
Всего год мы переписывались. Ее письма становились все короче и реже. В последнем она написала о каком-то Нике, с которым они работают над совместным проектом. «Он потрясающий специалист», — написала она, и я понял всё, что не было сказано. Я ответил коротко и тепло. И больше не писал. Она тоже.

А жизнь шла дальше. Я окончил университет. Похоронил маму. Нашел хорошую работу. Встретил Ольгу.
Ольга. Я думаю о ней, сидя на скамейке в ожидании другой женщины, и мне не стыдно. Потому что Ольга знает, куда и зачем я пошел сегодня. Она сама завязала мне шарф перед выходом и сказала: "Передавай привет своему прошлому".
Мы познакомились в больнице, где лежала мама. Ольга работала там медсестрой. Не красавица, не гений, обычная женщина с усталыми глазами и добрым сердцем. Она помогала мне с мамой. Задерживалась после смены, чтобы просто поговорить со мной в коридоре. Когда мамы не стало, именно Ольга была рядом.

Мы стали жить вместе почти случайно — ее выселяли из общежития, а у меня была пустая комната. И как-то так вышло, что через год она уже не была "просто соседкой". Мы прожили четыре года вместе, тихо и спокойно. Без страсти, какая была с Верой, но с тем глубоким пониманием, которое, возможно, и есть настоящая любовь.
*
Девятнадцать часов. Фонари в парке горят во всю силу, освещая опустевшие аллеи. Я все еще сижу на скамейке. Я все еще жду.
И вот на аллее появляется силуэт. Женщина идет быстрым шагом, оглядываясь по сторонам. Даже в сумерках я узнаю эту походку, этот поворот головы. Вера.

Она замечает меня и останавливается на мгновение, потом идет решительнее. Я встаю. Она подходит ближе, и я вижу ее лицо — немного другое, чем в моих воспоминаниях. Тоньше, с едва заметными морщинками вокруг глаз. Но глаза — те же самые.
— Привет, Макс, — говорит она с легким акцентом, которого раньше не было. — Прости за опоздание. Рейс задержали.
— Ты прилетела сегодня? — удивляюсь я.
— Да, специально к нашей встрече. — Она улыбается. — Я обещала.
Мы садимся на скамейку. Между нами — расстояние в ладонь, но оно кажется невероятно большим.
— Как ты? — спрашиваю я.
— Хорошо. — Она кивает. — Работаю в той же компании. Уже как руководитель проекта. У меня своя квартира в Мельбурне, в хорошем районе. Брала ипотеку, но уже почти выплатила.
— А... Ник? — почему-то спрашиваю я.
Она смотрит на меня удивленно.
— Откуда ты...? А, я писала о нем. — Она качает головой. — Мы работали вместе пару лет. Потом он уехал в Штаты. Мы пытались поддерживать отношения на расстоянии, но... — она пожимает плечами, — не вышло.

На ее левой руке нет обручального кольца. Я почему-то это сразу замечаю .
— А ты как? — спрашивает она. — Как твоя мама?
— Мамы больше нет, — отвечаю я. — Уже четыре года как нет.
— Прости, — она прикасается к моей руке. — Я не знала.
— Откуда тебе знать. — Я смотрю на пруд. — Мы же не общались.
Наступает тишина. В ней нет неловкости, только осознание огромного временного промежутка, который нас разделяет.
— Я вышла замуж, — вдруг говорит она. — Год назад. За австралийца. Инженер, хороший человек.
Я киваю, ощущая странное облегчение.
— Поздравляю.
— А где твое кольцо? — она кивает на мою руку.
— Мы с Ольгой не расписаны, — отвечаю я. — Живем вместе четыре года, но до ЗАГСа как-то не дошли.
— Ольга? — Вера улыбается. — Расскажи о ней.

И я рассказываю. О том, как мы познакомились, как она помогала мне с мамой, как постепенно стала самым близким человеком. О том, как она любит готовить странные блюда из кулинарных блогов, и как мы вместе делали ремонт в квартире. О том, как она поддержала меня, когда я решил уйти с перспективной работы и начать свое дело. Я рассказываю, и с каждым словом понимаю, что говорю о любви — тихой, спокойной, но настоящей.

Вера слушает внимательно, иногда кивая.
— Ты изменился, — говорит она, когда я замолкаю. — Стал... спокойнее. Увереннее.
— А ты стала еще красивее, — говорю я честно.
Она улыбается, и в этой улыбке я вижу ту девушку, которую провожал пять лет назад.
— Почему мы перестали писать друг другу? — вдруг спрашивает она.
Я пожимаю плечами.
— Наверное, потому что знали, чем все закончится. Расстояние, новые люди, новая жизнь... Проще было оборвать все сразу, чем медленно наблюдать, как умирает то, что между нами было.
— А что между нами было? — спрашивает она тихо.
Я задумываюсь. Что между нами было? Любовь? Страсть? Привязанность?
— Молодость, — наконец отвечаю я. — Между нами была молодость.

Она кивает, и я вижу, что она понимает.
— Знаешь, я боялась сегодня прийти, — признается Вера. — Думала, что это будет больно. Или что ты не придешь. Или что ты придешь с женой и детьми, и мне будет неловко.
— Я тоже боялся, — отвечаю честно. — Боялся, что увижу тебя и пойму, что до сих пор люблю. И что делать с этим — непонятно.
— И? — она смотрит на меня вопросительно.
— И я увидел тебя и понял, что больше не люблю, — говорю я. — Но и не разлюбил. Просто это стало... другим. Как будто в другой жизни.

Она кивает.
— Да, именно так. Как в другой жизни.
Мы сидим еще немного в тишине. Потом она встает.
— Мне пора. Я остановилась у подруги, она ждет. И завтра самолет.
— Ты улетаешь уже завтра? — почему-то это меня удивляет. Мне казалось, она погостит дольше.
— Да, работа, — она улыбается. — К тому же... — она показывает на свой живот, и я только сейчас замечаю легкую округлость под её пальто, — в таком положении лучше не задерживаться вдали от дома.
— Ты... Поздравляю! — я искренне рад за нее.
— Спасибо, — она светится. — Мальчик. Рожаю в марте.

Мы стоим друг напротив друга, и я не знаю, можно ли её обнять на прощание. Она решает за нас обоих — делает шаг вперед и обнимает меня. От нее пахнет незнакомыми духами и далекими странами.
— Ещё через пять лет? — спрашивает она, отстраняясь.
Я качаю головой.
— Я думаю, нет. Думаю, сегодня мы поставили точку.
Она кивает, соглашаясь.
— Тогда прощай, Максим. Будь счастлив.
— И ты, Вера. И ты.

Она уходит по аллее, и я смотрю ей вслед, пока ее силуэт не растворяется в темноте. Потом я сажусь обратно на скамейку и достаю телефон. Два пропущенных от Ольги. Набираю.
— Алло, — её голос звучит обеспокоенно. — Всё в порядке?
— Да, — отвечаю я. — Всё прошло хорошо. Скоро буду дома.
— Как она?
— Замужем. Беременна. Счастлива.
— А ты? — в её голосе слышна тревога.
— А я еду домой, — говорю твердо. — К тебе.
— Я приготовила твой любимый пирог, — говорит она, и я слышу облегчение в её голосе.
— С яблоками и корицей?
— Конечно. Жду тебя.

Я встаю и иду к выходу из парка. Мои шаги шуршат по опавшим листьям. Небо прояснилось, и между облаками проглядывают звезды. Я смотрю на них и думаю о том, как странно устроена жизнь — то, что казалось главным и единственным пять лет назад, сегодня стало просто хорошим воспоминанием. А то, что появилось случайно, стало смыслом жизни.
Я улыбаюсь и прибавляю шаг. Дома меня ждут. И я должен сказать Ольге, что пора бы нам всё-таки расписаться.

КОНЕЦ