Поезд во времени. Часть 3. Глава 6

                6

                Исчезновение майора Рюдигера

  Все было так и не так, как в тот раз: осталась позади маленькая станция Корте-де-Манифико, и за окнами поезда опускался вечер. В вагоне становилось немного душно, и пора было открывать окна, кажется, тогда это сделал Шварц. Помнится еще тогда, когда они въехали в тоннель, то у всех сразу остановились часы. Нет, не так, сначала появился тот белый туман, который они приняли за газ, образовавшиеся от сгорания угля в топке паровоза, только необычного белого цвета. Сейчас – ничего похожего, но ведь они еще и не въехали в тоннель. Странное дело, но сейчас пассажиры ждали тоннель, как маленькие дети ждут чуда, ведь если оно повторится, то у них еще не все потеряно.

  Отто Шварц неожиданно потянулся к окну, чтобы его открыть, но внимательно наблюдавший за ним Рюдигер, его остановил.

- До тоннеля еще ехать не менее получаса, Шварц, – произнес майор, – не надо торопить события.

  Для полной уверенности он посмотрел в сторону Виммера, который неподвижно уставился в свою неразлучную карту, как будто она была волшебной, и на ней отражался каждый километр, пройденный поездом. Тот на секунду, оторвавшись от карты, еле заметно кивнул майору.

- Сначала вокруг поезда образовался белый туман, – возразил Шварц, – и мы въехали в тоннель уже в его окружении.

   Рюдигер немного подумал, как будто он был режиссером этого действия, а потом открыл дверь в купе и что-то негромко приказал охраннику. Тот кивнул головой и постучал в дверь последнего купе. Того самого последнего купе в вагоне, где сейчас находился радист, поддерживающий постоянную связь с паровозной бригадой. Потом майор подошел к окну и открыл его, и сразу в купе хлынул поток свежего воздуха. Никакого тумана за окном поезда вначале не было видно, но поезд неожиданно стал набирать скорость, как будто в паровозную топку стали бросать больше угля. Со стороны могло показаться, что немцы хорошо понимают, что они сейчас делают, хотя этого просто не могло быть. По крайней мере, за окнами поезда немного просветлело, как будто время потекло вспять. Рюдигер на мгновение высунул руку из вагона, а когда забрал ее назад, то она была покрыта какой-то белой маслянистой жидкостью.

   Майор торжествующе посмотрел на Шварца, но в этот самый момент вагон тряхнуло так, что он полетел прямо на своего соотечественника. И в это же время повсюду в поезде погас света, но это был еще не конец света, а просто состав, судя по всему, наконец, въехал в тоннель. Шварц мельком взглянул на свои часы: нет, они шли, как обычно, но поезд трясло, так как будто рельсы состояли целиком из стыков. В этот момент майора позвали в соседнее купе, где взволнованный радист показал ему на необычные электронные часы, в которых секундная стрелка неслась вперед, как угорелая. На самом деле Рюдигер мало что понимал из происходящего и тут же позвал в купе Шварца. Буквально нескольких секунд Отто было достаточно, чтобы понять, что у немцев все же получилось, и поезд сейчас несется в будущее. Он посмотрел на свои часы, чтобы засечь время, когда поезд въехал в тоннель, но вскоре секундная стрелка стала дергаться на одном месте, как будто встретилась с каким-то непреодолимым препятствием, пока, наконец, окончательно не замерла.

  На то, что время остановилось, обратили внимание в своем первом вагоне и Орлов с Грилишем, только в отличие от Шварца, они не видели те самые электронные часы и поэтому не представляли, в каком временном направлении сейчас движется поезд. Да что они, все оставшиеся пассажиры поезда “Санетти” каким-то непонятным чувством,
узнали это место и испытывали такое волнение, как будто они возвращаются назад в свое время.

  У Джины неожиданно заныло в животе, как будто она снова была беременна, как тогда, когда они еще только въезжали в тоннель. Она понимала, что это невозможно, особенно после того, как они встретились со своим сыном, и Джина теперь не была уверена, захочется ли ей после всего пережитого рожать. Впрочем, каждый из пассажиров почему-то был твердо уверен, что, как только они вернутся назад, то все, что с ними произошло, сразу забудется как страшный сон, и они будут жить также, как до этой сумасшедшей туристической поездки. Даже синьора Берти, которая оставила своего мужа на швейцарско-итальянской границе, почему-то надеялась, что он встретит ее на вокзале Трастевере в Риме, и она его еще отругает за легкомысленное поведение на пограничной швейцарской станции.

   Но поезд продолжал невозмутимо следовать дальше, только, если в прошлый раз каждый пройденный им час воспринимался пассажирами со смутной тревогой, то сейчас они радовались этому, словно с каждым километром они приближались к своему времени, хотя все обстояло как раз наоборот. 

    Граф Орлов решил навестить старого профессора, хотя они и находились в одном вагоне, просто с тех пор, как он помог Фермини на станции в Поскьяво, они друг с другом не общались, хотя Джина и успокоила русского, что с профессором все в порядке. Видя, что Орлов собирается выйти из купе, Жанна с тревогой на него посмотрела, ведь сейчас покидать вагон было небезопасно, как, впрочем, и в нем оставаться.
- Пойду, поинтересуюсь здоровьем нашего уважаемого профессора, – беспечно произнес граф.
- Если вы хотите узнать, куда мы едем граф, то спросите лучше у меня, - тихо произнесла девушка.
- Да-а, и куда мы, по-твоему, направляемся, Жанна? – с улыбкой поинтересовался Орлов.
- Опять в Мексику, – уверенно выпалили девушка.
- С чего ты так решила, милая?
- Мы уже едем в этом тоннеле несколько часов, - ответила Жанна. – Не похоже, что мы еще в Европе. В прошлый раз, когда мы въехали в тоннель, я сидела по ходу движения поезда, как и сейчас. Значит, тоннель выходит наружу где-то там в Америке.

   Орлов удивленно переглянулся с Грилишем: черт побери, как все оказывается просто, а может девушка действительно права, но с такой же, радостью они могли выбраться из тоннеля где-нибудь в России, хотя там и нет таких тоннелей, но расстояния никак не меньше, чем из Европы до Америки, да и нет никаких океанов, ни Атлантических, ни Тихих.

   Но профессор Фермини неожиданно поддержал девушку, когда Орлов оказался в его купе. Он по-прежнему искал какую-то логику в этих необъяснимых маршрутах поезда, никак не соглашаясь с тем, что наука здесь бессильна. Наука, к которой он привык, и которая умела объяснять самые загадочные природные явления, но только не это.

 - То, что мы опять едем в тоннеле уже несколько часов, – осторожно подбирая слова, говорил Фермини, - еще ничего не доказывает.  Но то, что наши с вами часы, как, ни в чем не бывало, продолжают идти вперед, может свидетельствовать о том, что мы все же, двигаемся по времени вперед. Что касается перемещения в пространстве, то тут все обстоит гораздо сложнее. В Ломбардии просто не может быть таких длинных тоннелей, по которым можно двигаться часами, да и 15-ти километровый Готардский тоннель через Альпы наш поезд должен был преодолеть от силы за час, но вместе с ним там построили еще до сотни вспомогательных тоннелей.

   Орлов внимательно слушал старого профессора, который со своими мыслями бродил где-то далеко отсюда, как и их поезд посреди бесконечного лабиринта тоннелей.

- Еще в начале прошлого века существовал проект подводного тоннеля, – продолжал Фермини, - между Францией и Великобританией через Ла-Манш, по которому должны были двигаться конные экипажи, правда, потом появился проект железнодорожного тоннеля. Даже была предложена система вентиляции через специальные отдушины, которые выходили прямо на поверхность моря.
- Ну и что случилось с проектом? – ради любопытства поинтересовался Орлов.
- Проект остался на бумаге из-за проблем с финансированием, - с горечью ответил старый профессор. –  Воевать куда дешевле, чем строить, но когда-нибудь это будет реализовано.
- Но расстояние между двумя странами через Ла-Манш от силы 50 километров, - вспомнил граф уроки географии своего французского гувернера месье Соважа, - а расстояние от Лондона, к примеру, до Нью-Йорка раз в сто больше, поэтому построить такой тоннель по дну Атлантического океана просто невозможно.
- По дну океана – да, - согласился старый профессор, - а вот с помощью специальной трубы, по которой будут двигаться вакуумные поезда, вполне возможно.
- Что значит вакуумные поезда, профессор? - c удивлением спросил Орлов.
- Это, когда поезд движется по трубе, в которой полный вакуум или воздух сильно разряжен, поэтому из-за почти полного отсутствия воздушного сопротивления может развивать невероятную скорость в несколько тысяч километров в час.

   Наверное, итальянский профессор физики ощущал сейчас себя среди своих научных коллег или где-то в учебной аудитории среди студентов с пытливым умом и горящими глазами, но граф не подходил, ни под одну из этих категорий и, пожелав Фермини доброй ночи, уже было собрался покинуть купе, как тот неожиданно произнес:
- А может подобный трансатлантический тоннель уже давно существует.

  Что называется, поговорили, – закрыв за собой дверь, подумал Орлов, и по старой привычке хотел было выйти в тамбур, но дорогу ему преградил молчаливый охранник.

  Первое и последнее купе занимали немецкие охранники и никого из вагона не выпускали. Двери их купе были всегда слегка приоткрыты, и как только кто-то из пассажиров выходил в коридор, то перед ним сразу вырастал один из них. В кабине машиниста поезда “Санетти” сидели их люди, а в последнем вагоне располагался майор Рюдигер и, судя по тому, что они так легко попали в этот тоннель, можно было предположить, что они чего-то знали. Может как раз об этой самой вакуумной трубе, про которую обмолвился умный профессор Фермини.

   Но граф Орлов был слишком высокого мнения о научных познаниях немецких нацистов и, когда многочасовая темнота за окном и монотонное покачивание вагонов, стало утомлять майора Рюдигера, тот не выдержал и решительно направился в сторону паровоза.

   Оказавшись перед закрытой дверью в паровозный тендер, Рюдигер недовольно
постучал, но глухой стук было едва слышно на фоне постоянного шума, доносившегося со стороны паровоза.
- Можно попробовать самим открыть туда дверь, герр майор, – услужливо произнес, сопровождавший его охранник.
- Кто-то из бригады машинистов оттуда выходил? – перебил его майор.
- Нет, последний раз выходили на той самой итальянской станции, - ответил охранник.

   Тогда Рюдигер жестом указал ему на дверь, приглашая продемонстрировать свои способности, и тот склонился возле нее. Вообще-то, попасть в кабину можно было и по боковой лестнице, тянущейся вдоль паровоза прямо к самой кабине, но на полном ходу никому не пришло в голову воспользоваться подобным способом, тем более дверь здесь для чего-то была. Когда охранник выпрямился и толкнул дверь, она легко открылась, и сразу в нос ударил едкий запах угля, и угольная пыль моментально стала застилать им глаза.  Они прошли мимо водяного бака и ящика с углем и оказались перед закрытой дверью в кабину машиниста, откуда доносился равномерный шум, работающих насосов и генераторов, которые заглушал постоянный выхлоп дыма. Последнее, о чем подумал майор, когда открывал дверь в кабину, как можно работать в таких условиях, но за дверью никого не было. Кабина машиниста подсвечивалась лишь пламенем раскаленного угля в топке да постоянно мигающими измерительными приборами, но никого из бригады в ней не было. А потом Рюдигер ясно почувствовал на своем плече чью-то руку, как будто кто-то из машинистов решил поиграть с немецким майором. Он нервно обернулся, но рядом никого не было, даже сопровождающего его охранника, зато кто-то ловко открыл его кобуру, и его любимый “Вальтер” куда-то перекочевал по воздуху.

   Майор сначала негромко позвал охранника, но в таком шуме тот вряд ли его бы услышал, хотя он точно помнил, что тот был рядом с ним в паровозном тендере. Только от его крика, казалось, языки пламени в паровозной топке разгорались все больше и больше, и вскоре в них он стал различать контуры каких-то людей, чьи лица вроде ему были знакомы, но кто они, и как оказались здесь, он не мог понять. Рюдигер сразу почувствовал, что ему катастрофически не хватает воздуха, и он резко дернул за ручку боковой двери паровоза, которая как раз выходила на боковую лестницу. Но на ней тоже никого не было, да и вместо свежего воздуха, он остро почувствовал, что попал в струю черного, мерзкого и едкого дыма, который проник ему сначала в нос, глаза и уши, а потом пробрался дальше в легкие, и он сразу почувствовал, что начинает задыхаться, и вместе с последними проблесками сознания, Рюдигер снова почувствовал на плече чью-то услужливую руку, которая слегка его подтолкнула, и он с диким криком полетел куда-то вниз, где его встретили спасительные колеса паровоза и холодные молчаливые рельсы.
 
   Оглохший от паровозного шума и надышавший угольной пыли, охранник, так и не дождавшись возвращения майора Рюдигера из кабины машиниста, вернулся в свой вагон и с раздражением бросил своему напарнику, что майор остался там до конечной станции, хотя когда она будет и как называется, он не знал, впрочем, как и никто в поезде “Cанетти”.