3. Амулет

«Так не доставайся же ты никому!»

      Через кружевные занавески в окна сиял майский день. В небольшой комнате старого бревенчатого дома на приречной улице мебель стояла почти антикварная, видавшая виды.  Кажется, она даже прислушивалась, как хозяйка проводила экзамен.
      -  Ну-ну, давай посмотрю, чего ты там наплела, - старая ведьма потянулась крючковатыми пальцами и вынула из рук сидевшей напротив за столом ученицы кулончик в серебряной оправе.
– Амулет на отворот – вещь серьёзная, на настоящий аметист девка разорилась, так чтоб уж сработало без обману.
 -  Сработает, бабушка Анфиса, я хорошо старалась и два раза проверила! – у рыженькой Зинки зелёные искры в раскосых глазах и в голосе азарт: первую серьёзную работу ей доверили.
      Момент был торжественный.
      Старуха положила кулон на вышитую салфетку, поводила над ним морщинистой ладонью, принюхалась: кажись, всё, как надо, камешек магией сияет, и дрожь от него прохладная, пряная… правда, как-то островато вроде… необычно… да нет, нормальная работа.
 -  Отворот надёжный, ты молодец, Зинка.
      Девочка зарделась.
      -  А когда она придёт?
      -  Заказчица? Вечером придёт. Что, на результат полюбоваться хочешь? Ну, я ж тебе говорила, до него ещё два месяца дотерпеть надо, но облегчение ей будет сразу.
      -  Ну и хорошо, а то это безобразие.
      -  Конечно, безобразие, но она ж не виновата, что два года по этому чурбану сохнет. И был бы парень хороший, а то… Узнавала я. Погремушка пустая, красивая, а не парень. Другой бы за счастье почёл, а этот недельку поматросил и забыл. Ну, и не надобен ей такой прохиндей, теперь она тоже забудет.

      Вечером пришла заказчица – симпатичная стройная девушка в синем платье, а взгляд замученный, и меж бровями ранняя морщинка.
      «И угораздило же её, - думала Зинка, - дурость какая. Хотя это, наверное, от человека не зависит. Просто не повезло. Хорошо ещё, что нас нашла. А то пропала бы». 
      -  Держи, Галя, свой камушек, - говорила между тем старая ведьма, - серебряную цепочку принесла? Повесь и надень, и носи, не снимая. Будь спокойна, через два месяца забудешь, как и звать твоего Славку, и чего ты в нём находила.
      Девушка молча расплатилась, надела амулет, уронила тихое «спасибо» и вышла.

      Через неделю Зинка стояла перед своей наставницей с глазами круглыми, как зелёные блюдца.
      -  Ничего не понимаю, - пожимала она плечами, - вы же говорили – через два месяца?...
      -  Да рассказывай ты по порядку! – нехорошее подозрение охватило Анфису: кажется, назревали неприятности.
      -  Ну, выскочила я после школы в кондитерскую, в "Лакомку", - начала Зинка, - и вдруг вижу – передо мной в очереди Галя стоит, ну та, на амулет заказчица, помните? Ну, вот, и с парнем. Весёлые оба, смеются, а она оборачивается, и меня узнала. И говорит: передай своей бабушке большое спасибо, всё получилось замечательно, ей теперь даже стыдно вспомнить, какой дурой она была. Смотрю – а она без кулона, шея голая. Я спросила: а где же камушек? А она говорит – в общежитии украли, с тумбочки, но это теперь не важно, он ей уже не нужен. И как это могло так получиться?
      -  Как так – я догадываюсь, - пробормотала Анфиса под горбатый нос, - ты, когда амулет мастерила, то ли ошиблась, то ли посамовольничала, и вышло у тебя что-то сильное, да несусветное. Ты там ничего не напутала? На ветру работала?
      -  Конечно! На мосту встала, знаете, как там дует!
      -  Не запнулась? Голос не дрогнул?
      -  Да нисколечко!
      -  Полночь точно сверила?
      -  По маминым часам!
      -  Миску какую брала?
      -  Каменную.
      -  Что-о-о?
      - Ну, вы же сказали – не пластмассовую и не металлическую, а эта, по-моему, лучше всего подходила…
      -  Глиняную или стеклянную не могла взять?! Да что это за миска у тебя?
      -  Крымско-татарская.
      -  Зинка, ты меня в гроб вгонишь! Толком говори!
      -  Ну, мы всегда летом ездим в отпуск в Крым, в Алушту. И снимаем там комнату у одной татарки, у Зейнаб. А она одинокая, и она травница, знахарка вроде, и всегда меня учила немного, говорила, у меня способности. А в прошлом году подарила эту миску и сказала – она очень древняя, её дед когда-то в молодости по пещерам лазил и миску эту нашёл.    
       -  Ага. Понятно. И вот именно в эту чёртову не разбери-поймёшь посудину ты и набрала воды для амулета. Чего ж теперь удивляться-то. Ну, для нашей-то Галины всё хорошо обошлось, а вот что дальше будет – неизвестно.  Это ж не просто цацка блискучая, а колдовская вещь! Как она ещё воровке той аукнется, которая её стибрила… Найти бы надо… А искать – тебе, ты его ладила, тебе он и отзовётся. Ну-ка, вон у меня на шкафу стоит вода из семи источников, по бутылкам налитая. Возьми налей из каждой по чашке в этот чугунок, с полки рыжее перо достань, проведи им по воде легонько и давай отыскивай, как я тебя учила.
     Налив воду, как было велено, девочка пристально уставилась в чугунок и зашептала заклятие на отыскание. Вода дрогнула, зарябила и…
      Амулет отыскался в недальней деревне, на шее пышнотелой девахи. Она томно, как умирающий лебедь, клонила набок голову, распустив волосы занавесом,  и жаловалась подруге:
      -  Ну, совсем аппетит пропал, ни на какую еду смотреть не могу. Ну и что, что похудела на шесть килограммов? А радости-то в жизни теперь и нет! Сглазили меня. И что делать – не знаю.
      Зинка дунула на воду, посмотрела с высоты облака, нашла название деревни на указателе, улицу, дом, и вопросительно покосилась на наставницу.
      -  И что, мне теперь в эту Пуховку ехать?
      -  Ехать. И уболтать её вернуть вещь. Гипнозом ты владеешь, чарами – худо-бедно, надо будет – так милицией пригрозишь. А на случай, если амулета при ней уже не окажется – вот, держи. – Бабка сунула ей чёрный кошелёк, - может, выкупать придётся.
      
      Из деревни ученица вернулась, повесив нос: толстуха потеряла кулон где-то на танцах  – и с концами. Повторная процедура с водой в котелке указала на новую хозяйку – беленькую вертушку в стайке других девчонок. Они бежали по солнечной улице, цокали каблуками и тараторили, как целый хор транзисторов:
      -  Ленка, Ленка, да когда ты решила?
      -  Вчера решила, а сегодня документы забрала!
      -  Ну, ты быстрая! Подумать хоть успела?
      -  А чего тут думать, действовать надо! Я всегда шить любила, и фасоны придумываю классно, скажешь, нет? А предки заставляют на бухгалтера ломаться. Чего я там не видела, мозги сушить! А вчера мне как стукнуло в голову: ведь несчастная буду на всю жизнь, видеть я больше не могу всю эту отчётность! Ну, и вот, теперь поступлю в училище, буду закройщицей, и мне удовольствие, и деньги будут!
      -  Ой, у тебя новый кулончик! Клёвый какой! Где купила?
      -  Не купила, нашла. Позавчера в парке после танцев.

      Старуха нахмурилась, как снеговая туча.
      -  Ох, не нравится мне всё это. Кажется, камушек наш сам по себе бегает. Ведь это уже третья хозяйка. Надо ловить её побыстрее.  А то ведь он так и пойдёт отворачивать кого придётся от чего попало.
      Она вынула дешёвенькое круглое зеркальце величиной с пряник, окунула его в котелок, быстренько нашептала наговор и сунула Зинке в карман:
      -  Оно тебя поведёт, потянет в нужную сторону, ты только слушайся. И поторопись.
      Незадачливая ведьмочка бросилась бегом.

      Ещё через три дня она снова стояла перед Анфисой с пустыми руками.
      -  Ну, поймаю я его теперь, поймаю! Никуда не денется! Но дел он, конечно, успел наворотить – прямо не верится! Какой-то амулет быстрого реагирования.          То его дарят, то продают, то теряют, то находят! То девчонку одну от танцев отвернул – теперь она в книги закопалась, потом невеста к другому жениху ушла, а воспитательница из детсада в милицию устроилась служить. Ой, а начальница одна взятки брать перестала, я сама слышала, какие-то дядьки там в учреждении жаловались, мол, раньше сунешь ей конвертик – и порядок, а теперь смотреть не хочет, носом крутит, документы ей по всей форме подавай. Даже деда одного из доминошников в рыболовы переделал!  С ума сойти!
      -  Сойдёшь тут! – рявкнула Анфиса,  - где амулет?! Это же для людей опасно! Пока он вроде по уму отворачивает, на пользу, а может ведь и беды наделать! А хуже всего, если Зойка, врагиня моя, про него прознает. Вот уж кому в руки загребущие он попась не должен ни за что -  такого натворит, что мы слезами умоемся.
      -  Да как же она узнает?
      -  Почует! Ей палец в рот не клади, Зойке, у ней колдовское чутьё – у-у-у! Так что ты за спину поглядывай, она у ребёнка и силой отнять не постесняется, а главное – амулет выцепи как можно скорей!
      -  Да выцеплю! В кино он сейчас сидит, в «Исаченко», через сорок минут сеанс кончится, я к этой тётеньке подойду – и заберу!
      -  Ну, так не растабарывай тут тары-бары, а птицей на пост!

      Открылись боковые двери кинотеатра, и оттуда повалила густая потная толпа. Зинка высмотрела нужную тётеньку – плотную, средних лет, в зелёном платье, - и соколом ринулась за ней. Она проследовала за жертвой на соседнюю улицу и, выждав, когда вокруг народ поредел, направила ей в спину заклинание.
      Тонкая серебряная цепочка разомкнулась, и кулон скользнул на тротуар.  Женщина, не заметив, продолжала идти, но Зинка огорчённо вздохнула: амулет, как назло, провалился в решётку канализации.
      «Не хочет даваться, - сообразила она, - понимает. Не набегался. Ничего, никуда ты не денешься». Она бросилась на колени, растопырила над решёткой ладошку и призвала к себе своё творение. Чёртов камешек нехотя подпрыгнул и прилип к пальцам.
      Но зажав наконец-то амулет в кулаке, девочка вдруг почувствовала ВЗГЛЯД. Взгляд сверлил ей лопатки, и она осторожно покосилась назад. На углу улицы стояла другая ведьма, и  у Зинки оборвалось сердце.
      «Зойка!»
      Она взлетела с колен и зайцем дунула вдоль по улице, а за спиной услышала быстрый топот. 
      «Догонит!»
      Зинка выскочила на площадь перед парком и почти достигла памятника Ленину, как вдруг воздух стал тягучим и вязким, как смола.
      «Заклятием достала! – в отчаянии поняла Зинка, - бабушка Анфиса меня убьёт!»
      Ноги стали свинцовыми. Она с трудом дотянулась до памятника и оглянулась назад.  Черноволосая пожилая женщина с резкими чертами лица страшной не выглядела – на первый взгляд. Она подходила не торопясь, но уверенно: деваться Зинке было некуда.
      «Заберёт?! Да ни за что! Оближется!»
      Горячая ярость хлынула Зинке в голову. Она вытянула цепочку из кулака, повернулась и что было сил хлестнула кулоном по цоколю памятника. Аметистовые брызги сверкнули веером, Зойка открыла рот, замерла, дёрнула досадливо щекой  и ушла. Чары исчезли.
      Зинка перевела дух, посмотрела на памятник и тоже открыла рот.  Любимый вождь вместо того, чтобы, как обычно, простёртою рукой указывать народу путь в светлое будущее, то есть к драмтеатру на другой стороне площади, теперь стоял, заложив руки за спину. Лицо его, слегка наискосок немного приподнятое, выражало чеканную надменность и отвращение.

      -  Ну и ладно, Зинка, - успокоила ученицу бабка Анфиса, узнав результаты её стараний,  -  главное, амулет Зойке не достался. Ловко выкрутилась, это ты молодчина. А что Ленин теперь от народа морду воротит, так подумаешь, эка невидаль, все коммунисты так всю историю и делали. Вот увидишь, никто и не заметит.