Волшебник Одинокой башни Глава 14 Эллея

Глава 14
Эллея (шаг второй)

1.

 Бешенство захватило его полностью. Из самых глубин темной души оно поднялось к сердцу Бруно, перехватило дыхание и стало комом на выходе из горла. Черный колдун оказался бессилен помешать течению событий. Сначала «проклятый» Кукиш, прорвавшись сквозь все преграды и заслоны, получил-таки от «выжившего из ума глупца» Ямато драгоценный Меч Четырех Сторон Света, а теперь еще гордыня Бёсфокса привела к тому, что Меч Четырех Ветров возвратил утраченные волшебные свойства. И, надо же, оба клинка находятся в руках противника! Правда оставалась надежда на коварство Карго. Да и доморощенный волшебник из Одинокой башни исчез из поля зрения, словно провалился. Бруно очень надеялся, что без помощи Эллеи даже вооруженный колдовским оружием Кукиш все же свернет себе шею в одной из очередных своих выходок.
 – Может ты и прав, но надежда на это довольно слаба, – прервала поток слов однорукого Гэлла. Играя пленительными изгибами красивого тела, королева летучих мышей долго слушала пересказ известных Бруно событий, сопоставляя их с имевшимися у нее сведениями. Картина получалась весьма неутешительная.
 – Так уж и слаба? Отчего? – от переполнявшего его гнева голос колдуна звучал хрипло.
 – Оттого, что вам с сестрицей Карго, нужно было поступать умнее!
 – Это в чем же? – в сдавленном шепоте Бруно скользнули язвительные интонации.
 – В чем? – Гэлла говорила спокойно: выпад однорукого оказался без внимания. – В том, что Эллею вообще не следовало оставлять в живых, ни в теле, ни без него. Что Одинокую башню следовало разрушить сразу после той великой битвы на поле русском, а не заниматься любованием вида поверженного Красомира. Что не следовало недооценивать ни сопляка из Заповедного леса, ни его деревянных друзей, ни коротышек короля Гринклоака – возможности остановить их, несомненно, были.
 – Были-были, – согласно закивал головой Бруно. – Если не ошибаюсь, подобных возможностей у тебя, ваше величество, насчитывалось не меньше нашего. Кто, как не ты упустила сначала «сопляка», а затем и камень превращений...
 При этих словах глаза Гэллы сузились, тонкие пальцы сжались в кулаки, а на губах появилась зловещая усмешка. Огнеглазые стражи королевы придвинулись ближе. Шелест их крыльев и змеиное шипение моментально отрезвили колдуна – несмотря ни на что он еще хотел жить.
 На этот раз улыбка летучей мыши разила презрением:
 – Наше препирательство лишено всякого смысла, потому прекратим его. Да, мое воинство понесло потери, однако у Гэллы еще достаточно подданных, чтобы расправиться и с мальчишкой и с его дружками. Местом их смерти станет поляна в заколдованном лесу. Они ждут возвращения Карго, а дождутся мою непобедимую армию. Завтра на их глупые головы опустятся черные тучи летучих мышей.
 – Смею напомнить, у этого мальчишки в руках Меч Четырех Ветров.
 – Смею напомнить, у меня больше пяти тысяч огнеглазых. Ты увидишь нашу победу, в результате которой у Гэллы появится волшебный клинок. И тогда уже никто не сможет усомниться в силе моего королевства. Ты понял?!
 Бруно передернул плечами. Возражать не имело смысла. Однако не больше смысла было и в том, чтобы рисковать своей единственной жизнью.
 – Может быть, я подожду тебя здесь?
 – Нет, нет и еще раз нет! Ты будешь со мной. Мало того, ты поднимешь на бой всех обитателей леса: вервульфов, пауков и рутов.

2.

 – Брат мой Анубис, что хочешь сделать ты со странником сим?
 – Хочу приготовить его к путешествию, дальнему и долгому, к последнему путешествию.
 – Однако ведь душа его еще при нем, и не покинула тела?
 – Да. Но через несколько мгновений незримая унесется ввысь, чтобы со стороны наблюдать за приготовлениями тела и ожидать своего судного часа.
 – Значит у меня очень мало времени, брат мой Анубис.
 – Для чего, о царица небес Нут?
 – Чтобы просить тебя уступить этого странника мне.
 – Чтобы ты вернула его к жизни?
 – Да.
 – Чем же, повелительница небес, заслужил он такое исключительное право?
 – С добрым сердцем дошел он до посоха жизни и взял его.
 – Взял, но не воспользовался?
 – Да.
 – Значит, у странника был шанс, которым он не воспользовался?
 – Да, это так.
 – Прости, о, царица небес, бог Анубис не вправе давать второй шанс на спасение тому, кто добровольно отказался от первого.
 – Но он берег анкх для друга!
 – Он его и сберег.
 – Ты отказываешь мне, брат мой Анубис?!
 – Я не могу выполнить твою просьбу.
 – Тогда и ты прости меня, брат мой...
 – Эй, эй, э-э-эй! Посто-о-ой! Осирис и Исида! Гор и Сет! Боги покарают тебя за твое воровство!!
 – Прости, брат мой, но ведь воровство – привилегия ночи-и-и...

* * *

 Все эти слова он вспомнил, когда открыл глаза и снова увидел черное полное звезд ночное небо и ту женщину, чьи груди вместо молока рождали звезды.
 – Теперича я точно помер. Да?
 – Вот теперь ты точно выжил, и можешь отправляться туда, куда считаешь нужным.
 – А анкха? Он-то сберег силу свою?!
 – Анкх тот же, что и до твоего прикосновения.
 – А ты энто, ты не... – Кукиш замялся. Неудобно как-то подозревать богиню во лжи. – Ну, может, ты просто успокоить меня хочешь?
 – Боги не лгут, волшебник!
 – Да, – согласился злыдень и с сомнением тихонько прибавил в сторону: – Почем я знаю. Врут, не врут. По энтой жизни, когда надобно, врут все.
 Брови богини небес сошлись к переносице:
 – Еще немного, волшебник, и я пожалею о том, что спасла тебе жизнь!
 – Дак энто ты?! А чего ж ты раньше-то... Теперича все понятненько. Ты не серчай, матушка, ладноть?! Я же лапоть деревенский. Могу и ляпнуть чего невзначай. Но не со зла, не со зла, милая... А по недомыслию. Усекла? Во! Так что теперча мир... Мир, ладноть?
 – Ну, вот и хорошо! – уловив, что чело владычицы небес разгладилось, домовой несколько подуспокоился, однако в душе все же продолжал сохранять остатки своих извечных сомнений. Боги-то, конечно, богами, а чувства у них у всех человеческие.
 Благодарно поклонившись в пояс, Кукиш кашлянул:
 – Дак я что, в самом деле, дале топать могу?!
 – Конечно.
 – Ага. Энто хорошо. Токмо вот, куды дале-то?
 – Куда должен.
 Злыдень задумался.
 – Сей момент дорожка для меня одна, в царство теней. Без Эллеюшки, кажись, дальнейший путь мне не осилить.
 – Значит, иди в царство теней, – спокойно произнесла Нут.
 – Легко сказать, иди. А, куда идти-то? Можно подумать, я тама родился, в энтом царстве, вырос тама и давеча оттедова ушагакал. Не знаю я, милая, иде та землица, не ведаю, поняла? Слушай, а может ты знаешь?
 – Нет, не знаю... – покачала головой богиня.
 – Жаль. А то б подсказала...
 – Ах, волшебник, сколькому тебе еще надо учиться! – повелительница небес всплеснула руками. – У тебя же есть Меч Четырех Сторон Света!
 – Что учиться надобно, энто я и без тебя ведаю, и про то, что меч у меня имеется, лучше тебя знаю. Ну и, что с того?
 – А то, что если взять меч в руку и подумать о каком-нибудь месте, то через мгновение ты окажешься в той стороне, о которой подумал...
 – Ура-а-а!!!

* * *

 В этом месте царил непереносимый холод, такой, которого Кукиш не мог даже вообразить, магический холод жуткого царства теней. Его пробирало до самых костей и трясло отчасти от мороза, отчасти от ощущения близкой неведомой опасности. Мертвое безмолвие. Под ногами крошился хрусткий ледок так, что казалось, будто звуки шагов непрошеного гостя буквально взрывают тревожную тишину. Таиться не имело смысла. Злыдень шел, окруженный магическим щитом, выставив вперед всесильный Меч Четырех Сторон Света. Для надежности он бы достал еще и верный клинок маахисов, однако, к глубочайшему сожалению, память о Муни навечно осталась там, в переходах пирамиды: ядовитая кровь мантикора просто растворила лезвие кинжала.
 Чуть заметное сияние волшебного оружия постепенно приучило глаза видеть в кромешной тьме. Кукиш вгляделся во мрак и вздрогнул. Здесь и там, повсюду его окружали толпы существ. Домовой замер, крепче сжав рукоять меча. Фигуры не двигались. Тогда волшебник подошел к ближайшей. Абсолютно гладкая, отливавшая голубым инеем морозная статуя изображала взметнувшуюся в танце юную деву. Немного поодаль стройный юноша натягивал тетиву воображаемого лука. Еще дальше молодая мать баюкала на груди невинного младенца. За ней теснилась группа воинов с ледяными копьями и щитами. И так везде, куда хватало взора. Великолепные морозные скульптуры, обнаженные и прекрасные настолько, что хотелось коснуться их пальцами.
 Борясь с непреодолимым желанием, Кукиш отдернул руку и дотронулся до танцующей девушки острием магического клинка. Ослепительная вспышка света, едва заметное быстро растаявшее облачко и простое русское слово «спасибо», прилетевшее в его сознание из далекого далека.
 – Что это? – подумал злыдень.
 Услужливый меч давал ответы на любой вопрос:
 – Царство теней – царство плененных душ, обреченных на вечную пытку неистовым холодом. Ты освободил одну из страдалиц. Правда, при этом ее душа исчезла навсегда, но зато перестала страдать и мучиться.
 – Да?! – удивился Кукиш. – Ну, тогда это дело доброе!
 Он коснулся еще одной статуи, потом еще и еще. Вспышка – облачко – «спасибо». Снова вспышка – снова облачко и снова «спасибо». Так продолжалось до тех пор, пока в спину волшебника не вонзились брошенные с лютой ненавистью слова:
 – Тысячи лет день за днем я создавал здесь мои игрушки, мои маленькие радости. Я не спешил, ибо в этих местах время бесконечно. Смотри! – вслед за голосом всюду зажглось ровное голубое сияние. – Смотри же! Их миллионы! И все они – мои бессмертные творения!
 Злыдень наконец обернулся. Там, откуда шел голос, над ледяной коркой возвышалась морозная глыба – голова с двумя длинными руками. Кукиш только подумал о том, чтобы задать вопрос, как меч уже подсказывал: – Его зовут Дит. Это хранитель царства теней.
 – Ты поднял руку на творения, значит, занес ее и на творца! – продолжал звучать зловещий голос Дита. – Но, самое главное, презренный, ты сделал так, что впервые кому-то удалось спастись из моих владений!!! Ты будешь наказан!
 – А вот это мы еще посмотрим, – речь домового снова текла плавно и по-ученому – Меч Четырех Сторон Света исправно выполнял свою работу. – Лучше скажи, где душа волшебницы Эллеи? Если с ней случилось то же, что с остальными, тогда наказан будешь ты!
 – Эллея?! – ледяное горло испустило хриплый клекот. – Ей осталось совсем немного. Во-о-он, видишь, вдалеке красную точку. Это все, что осталось от ее непримиримого сердца. Еще немного, и оно потухнет. Эллея сделается такой же, как остальные. Коль жаждешь ее спасения, то поторопись!
 Дит попросту язвил и издевался, на что Кукишу было глубоко наплевать. Теперь он хотел лишь одного – снова обрести утерянную подругу, а с ней надежду на спасение Красомира и окончательную победу над Злом. Взмах меча вызвал четыре привычных светящихся шара. Они разошлись по сторонам. Злыдень ждал. Однако хозяин подземного царства оказался куда хитрее. От земли к сгусткам волшебного огня взметнулись четыре ледяных колонны, и все – магия меча уступила магии непреодолимого холода. Волшебник на мгновение опешил, и тут же очутился в окружении мощных морозных стен. Защита трещала по швам. Кукиш рубанул почти бесполезным оружием сверху вниз. Нет! В ближнем бою клинок сохранял свою разящую силу. От соприкосновения с Мечом Четрых Сторон Света лед по-прежнему поддавался, превращаясь в пар.
 – Трудись-трудись! Старайся! – Дит, посмеиваясь, с легкостью возводил одну преграду за другой. – Поспеши, и, может статься, ты успеешь спасти свою Эллею! Однако помни, время уходит, правда, мой лед тает, но с ним тают и твои надежды.
 И тут злыдню показалось: та далекая искорка действительно начала блекнуть, а ее сияние стало прерывисто-гаснущим. На Кукиша, что называется, накатило. Здесь была злость на не желавшего уступить повелителя царства теней, досада на несправедливую судьбу, лишавшую надежды как раз тогда, когда в ушах слышался звон победных труб, упрямство обыкновенного русского домового из Змеиной балки, желание сотворить чудо, достойное великого волшебника Одинокой башни. Он мысленно полистал страницы книги Тайных Знаний. Было! В его арсенале такое волшебство было! Не вкладывая меч в ножны, Кукиш начал шептать слова. Магия объяла злыдня розовым светом, розовый вспыхнул красным, красный раскалился до алого. Ледяные стены зашипели, водяные капли испарялись, не достигая замороженной земли. И вдруг из облака пара во все стороны пошла волна сплошного огня.
 – А-ах! – слились в единую благодарность голоса миллионов освобожденных душ.
 – А-а-а!!! – пронесся над подземными просторами истошный вопль разом потерявшего все свои статуи Дита.
 В возникшей тишине слышалось лишь журчание ручейков талой воды. Туман рассеялся. Впереди ярко разгоралась одинокая звездочка.

3.

 Уходя в колдовской лес, они ждали какой угодно опасности. Они даже не представляли себе, как будут сражаться с вернувшейся Карго. Они просто хотели узнать, где спрятан Красомир, а затем спасти Хранителя Заповедного леса.
 Избушка в лесу встретила мрачной тишиной и угрюмой таинственностью. Скалились торчавшие на кольях черепа. Распространялось над поляной смрадное дыхание смерти. Впереди на привязи шел Бёсфокс, за ним Радовид с обнаженным Мечом Четырех Ветров, Вешенка с Одноруким прикрывали спину сына Илленари. С надсадным скрежетом отворились створы ворот. Двор был пустынен. Вздохнули под ногами ступени крыльца. Пискнула дверь в избу.
 Осмотревшись, смельчаки запалили лучину, разожгли в печи огонь. С прибывшим теплом стало веселее, хотя жуткое содержимое обители Карго по-прежнему вызывало к жизни самые неприятные чувства. Они довольно быстро отыскали потайную дверцу в печном углу, и Радовид толкнул ее, потом надавил плечом, упершись в доски пола. При этом Бёсфокс буквально сжался в комок, попытавшись переместиться ближе к выходу.
 – Ты это чего? – в острое ухо гнома впились цепкие пальцы Вешенки.
 – Ничего, – огрызнулся несостоявшийся король.
 – Небось, боишься?
 – А вы, очевидно, нет? Слишком храбрые, чтобы трусить.
 – Да нет, напротив, может, даже больше твоего смущены, ибо не знаем, что там, да что ожидает нас в будущем.
 – Ничего хорошего там нет, – прошипел Бёсфокс сквозь зубы. – И вас ничего хорошего не ждет. Вот вернется ведьма и перебьет вас, дураков, а заодно и меня по стенке размажет, чтобы не помогал кому зря.
 – Насчет «перебить», еще поглядим, кто кого, – вмешался в перепалку Радовид. – У тебя же, действительно, выбор небогатый: или смерть, коли кочевряжиться станешь, или, ежели помогать продолжишь, долгий век проживешь, пускай в застенке, однако в тепле да в сытости. А старику, чего ж еще желать-то, власти что ли?!
 – Издеваешься? Издевайся. Сегодня твоя взяла, – взгляд гнома сверкнул исподлобья лютой ненавистью.
 – А твоей, гнусь, никогда не будет. Понял? – Вешенка отпустил пленнику увесистый подзатыльник; не со зла, а так, для науки и большего почитания.
 – Сказывай, что там?! – продолжил, выходя из угла, Радовид.
 – Ведьмина святая святых – ее тайная мастерская, – Бёсфокс не захотел спорить дальше. – Что там точно, не знаю, заходил туда пару раз, да и то мельком: Карго чужих глаз не терпела. А дверь просто так не открыть; она магическим замком запечатана.
 – Магическим, говоришь, ну-ну! – сын Хранителя снова обнажил вложенный было в ножны гномовский меч и со всего маху обрушил его на неподатливые доски. Дверь взвизгнула как живая, от места удара во все стороны побежали тоненькие трещинки: через мгновение неприступный заслон мелкой трухой осыпался к порогу, открывая за собой таинственный черный проем.
 – Стой, паря, – единственная ладонь Однорукого твердо опустилась на плечо Радовида. – Сперва я спробую.
 Лесовик посветил лучиной и медленно шагнул во тьму. Мрак рассеялся, постепенно открывая очертания диковинного убранства колдовской кладовой. Однорукий двинулся дальше. Впереди над алтарем вспыхнул, разгораясь, малиново-алый цвет глаз демона-хранителя волшебной книги. Позади заскрипело. Леший повернул голову. Приоткрыв дверцы, на него надвигались два шестигранных гроба.
 – Посторонись! – кинулся на выручку неугомонный Радовид. Мах, другой, и над полом закружилась тлеющая сажа. Давние обиталища Эга и Кора перестали существовать. В это время в комнате совсем посветлело: над переплетом книги Карго приподнялась уродливая голова на длинной змеиной шее. Демон водил по сторонам своим рубиновым взором.
 – Ну и урод! – удивился сын Илленари, протягивая к алтарю ладонь левой руки. Страж отреагировал мгновенно. К нарушителю покоя метнулась испещренная острыми зубами отвратительная пасть с раздвоенным языком. Однако Меч Четырех Ветров оказался быстрее, и омываемая фонтаном крови отсеченная голова упала на пол. Рубиновый свет погас, но ему на смену над страницами книги тут же полыхнуло всепожирающее колдовское пламя. Под сводами мастерской начало твориться невообразимое: одна за другой загорались книги на полках, со звоном лопались банки и колбы, воздух заполонило их зловонное содержимое и дымный чад пожара. Взгляд Вешенки заметался по сторонам, определяя, чем бы помочь друзьям. А в это время, используя суматоху, хитрый лис Бёсфокс скользнул за дверь избушки, на лесную поляну.
 Лесовики втащили полузадохнувшегося Радовида в горницу. Глаза росича нещадно слезились, сам он чихал и давился кашлем, но тем не менее, первым заметил пропажу.
 – Кха-кха. Где? Кха.
 – Что, где? – переспросил Однорукий.
 – Где он? Кха.
 – Кто? – постепенно начало доходить до лесовиков, и в это время с улицы долетел истошный вопль Бёсфокса. Так мог кричать лишь тот, кто лицом к лицу повстречался со смертельной опасностью, и готовился расстаться с жизнью.
 Все трое припали к единственному оконцу. Дергая связанными за спиной руками, Бёсфокс зайцем скакал по поляне, пытаясь увернуться от падающих с неба огненных стрел. С ним играли не долго: яркий факел, яростный крик боли да горсть пепла – таким предстал конец последнего воина клана «красных колпаков».
 На землю перед лесной избушкой плавно опустилась черная тень. Взмах больших крыльев обернулся развевающимися волнами черного плаща, в складках которого росичи разглядели знакомую фигуру.
 – Примите бой, как подобает героям, или сгорите в этой хибаре, как жалкие трусы?! – мелодичный голос Гэллы звенел натянутой струной ненависти.
 
4.

 Кукиш торопился вперед, не смотря по сторонам. Он мчался навстречу разгоравшейся искорке. К слову сказать, после учиненного разгрома вокруг и смотреть-то было не на что: одни ручьи да лужи талой воды. Даже Дит будто сквозь землю провалился. Может, растаял в облаках пара? Злыдня переполняли радость, уверенность в себе и некое самодовольство. Не зря же говорят, что «на самую сильную силу всегда найдется более сильная», и вот этой силой оказался именно он – волшебник одинокой башни Кукиш.
 Уже подбегая к Эллее, домовой ощутил давно забытое странное покалывание в сердце и приятную истому в чреслах; у самой статуи он просто закаменел, открыв изумленный рот и опустив магический меч. Росич впервые видел очертания той, голос которой сопровождал его все долгие месяцы странствий. Душа волшебницы еще не полностью освободилась из ледяного плена, потому не исчезла из виду, а представляла собой довольно плотную розовую дымку, пока бессловесную, но от этого ничуть не менее прекрасную. Настолько прекрасную, насколько безобразным был ее антипод Бруно.
 В голове Кукиша сами собой складывались слова о любви, да, что слова, целые поэмы. Злыдень оторопело помотал головой, однако странные ученые мысли продолжали роиться в его малограмотной голове, и тогда домовой догадался вложить Меч Четырех Сторон Света в ножны. Все разом стало на свои места.
 – Уф! – облегченно вздохнул Кукиш. – А я-то перепужался, что сбрендил малость. Одначе нет, мозга при мне осталася. Энто хорошо! Но девка, девка-то какова! Ох, и ядрена зазноба, всю душу разом перевернула, и не токмо, гм... душу!
 Пока росич раздумывал, не коснуться ли статуи силой колдовского клинка, дабы ускорить высвобождение души Элееи, очертания фигуры принялись медленно таять в воздухе, и вскоре на месте розового великолепия колыхалась одна лишь легкая дымка. Затем исчезла и она. Мысли домового окрасились разочарованием, прерванным знакомым голосом:
 – Сзади! Берегись, волшебник! Он сзади!
 Его не нужно было понукать дважды. С первым словом Кукиш, выхватывая драгоценный меч, развернулся лицом к опасности. Ею оказался Дит, вернее то, что осталось от некогда могущественного и непобедимого хозяина исчезнувшего царства теней. По оттаявшей земле ползла оплывшая ледяная глыба: половина головы отсутствовала, на месте одной руки торчал гладкий обрубок, пальцы другой сплавились в одно целое, однако оставшийся глаз смотрел с ненавистью, а перекошенные губы еще пытались произнести последние слова.
 – Прощай, друг! – речь злыдня снова текла плавно и красиво. – Наша встреча оказалось короткой, однако весьма поучительной, и, не знаю как тебе, но мне доставила несказанное удовольствие.
 – Агр-х-х-х! – вырвалось из глотки мучителя плененных душ.
 – Что-что? – волшебство меча легко исправляло речь Кукиша, однако одолеть ехидство домового ему было просто не по зубам. – Наверняка, ты хочешь сказать, что тебе тоже хорошо, и ты готов поблагодарить меня за науку?! Это прекрасно! Я весьма рад, ибо нет в жизни ничего прекраснее, чем осчастливить друга. А мы ведь подружились, не так ли?
 – Х-х-х, – шипел и сипел пытавшийся дотянуться до обидчика Дит.
 – Ну, ладно, дражайший, похоже, наша беседа затянулась, – злыдень коснулся останков ледяного монстра острием колдовского оружия, и на месте повелителя царства теней образовалось быстро растаявшее облако густого пара.
 – Вот и все, – удовлетворенно потер руки Кукиш, поворачивая голову. – Пора трогаться. Воссоединим наконец душу с телом!

* * *

 Чтобы сократить и обезопасить путь, он предложил Эллее воспользоваться магией переноса меча.
 – Во-первых, – тут же возразила волшебница. – Ты, как всегда, не учел некоторых деталей: моей бесплотной душе просто не чем взяться за рукоять. А, во-вторых, клинок может перенести нас в весьма неудобное место, перед самые вражьи очи. Нам же лучше подобраться незамеченными.
 – Н-да, не скумекал, – почесал в затылке Кукиш. – Тады, значится, пехом потопаем.
 – Значит так, – согласилась Эллея, и они двинулись в очередное опасное путешествие. Со всякой «мелочью» типа рогатых демонов, распластанных среди камней слизняков, бродячих элементалов и прочей нечистью злыдень расправлялся без труда, не прибегая к книге Тайных Знаний. Мастерство волшебника Одинокой башни росло и совершенствовалось, а совершенству, всем известно, предела нет. После стольких приключений это стало понятно даже такому упрямцу, как домовой из Змеиной балки. Его постоянная готовность к сражениям, ловкость, умение быстро вспомнить то или иное заклинание, да и просто «набитая рука» позволяли Кукишу не прибегать больше к превращениям в Фирея. Теперь злыдень справлялся собственными тремя пальцами, легко увеличивая и уменьшая их количество, а его маленький рост давал возможность незаметно миновать изрядное количество ненужных столкновений, в которые поумневший домовой без дела уже не рвался. В общем, нынешний волшебник был совсем не похож на того несчастного Кукиша, что несколько месяцев назад волей случая оказался заброшен на террасу Одинокой башни.
 Первой серьезной преградой на пути к телу сестры Бруно оказались лизарги. Три крылатых твари сливались со скалами в узком подземном ущелье. Первой их заметила Эллея. Спрятавшийся среди придорожных валунов злыдень долго вглядывался в хитросплетения камней, после чего восхищенно воскликнул:
 – Хитры, мать честная, ну, хитры поганцы! Одначе, и я не промах!
 Помятуя о первой встрече с лизаргом и не слишком уповая на силы Меча Четырех Сторон Света после битвы с Дитом, Кукиш задумал совсем другую хитрость. Ничего не объяснив Эллее, он молча вышел из укрытия и двинулся навстречу неминуемой гибели. Чудовища совершенно спокойно взирали на приближающуюся фигурку. Уверенные в своей невидимости они не торопились. Однако домовой уверенность эту быстро рассеял.
 – Ну, чего расселись тама, козлы рогатые? Думаете, не вижу вас, что ли? Вижу-вижу! И не надейтесь, не скроетеся!
 В подтверждение слов злыдень вытянул вперед практически бесполезную волшебную палочку. С навершья горного хрусталя в направлении монстров сорвались три вполне безобидные стрелы, но, ударившись о непробиваемые лбы лизаргов, они рассыпались мириадами точек жгучего красного перца. Чудовища взвыли от неожиданной боли, Кукиш же продолжал стоять на узенькой тропинке, аккуратно сложив руки на груди. Он ждал взрыва ненависти и дождался его. Обезумевшие лизарги разом выстрелили в наглеца окамневающими взглядами. В то же мгновение каждую крохотную точку тела злыдня покрыли зеркальные доспехи. Отраженная магия вернулась к своим хозяевам. Результат превзошел ожидания: окаменевшие монстры со скрежетом отделились от скалы и рухнули вниз. Грохот падения, столбы взметнувшейся пыли, сотни разлетевшихся крупных и мелких обломков. Победитель едва успел отскочить в сторону, чтобы не быть раздавленным останками побежденных.
 Кукиш подождал, пока уляжется пыль, деловито отряхнулся, после чего небрежно бросил в никуда:
 – Энтих подуспокоили. Двинем, что ли, дальше?
 Они двинули, однако вскоре злыдень ощутил кожей нарастающий жар. Узкая тропа вывела путешественников к перегородившему проход огненному водопаду. Попробовав усмирить стихию водой и холодом, волшебник быстро определил, что стена огня тянется на пару десятков саженей. Останавливаться поток тоже не пожелал. Магическая защита, с которой домовой попытался было сунуться через огнедышащий шквал, затрещала уже через пару шагов, грозя просто-напросто поджарить своего хозяина.
 – Тэ-экс, – почесал бороду Кукиш. – Ну, и чего делать-то будем, милая?
 – Не знаю, – Эллея оказалась смущена не меньше своего спутника.
 – Н-да, братец-то твой изрядно постарался напакостить. Видать, сильно не хотел, чтоб душа сестрицы с телом соединилась.
 – Видимо так, – со вздохом согласилась волшебница.
 – А, может, все же рванем через меч? Тута, небось, недалече осталось. Вон сколько верст отшагакали.
 – Милый, да пойми ты наконец, эта дорога не про нас писана. Если наше приближение будет замечено раньше, чем следует, охранник уничтожит тело, и тогда все пойдет насмарку.
 Злыдень снова почесал в бороде и посопел носом:
 – Эт правда?
 – Что правда?
 – Ну, что милай я для тебя? – смущенно потупил глаза Кукиш.
 Эллея тихонько рассмеялась мелодичным смехом:
 – Конечно, конечно, правда.
 На порозовевшей корявой физиономии злыдня расплылась довольная улыбка.
 – Гм, тады еще покумекаем, как быть.
 Теперь он затих надолго. Волшебник тер лысину, собирал бороду в кулак, кряхтел, кашлял и наконец, плюнув, коснулся рукояти Меча Четырех Сторон Света.
 – Мне в башку ничего не приходит. Тяму нетути. Пущай клинок пособит.
 И магическое оружие не подвело.
 – Возьми щит Ростверка.
 Это оказалось совсем крохотное, в одну незаметную строчку, заклинание, затерявшееся где-то посередине книги Тайных Знаний гномов, а Ростверк был одним из великих королей страны подземных жителей. Сначала Кукиш попробовал пройти сам. Щит держал прочно; огненный поток просто обтекал домового со всех сторон, заставляя ежится от нестерпимого жара, но не обжигая.
 – Ну, становись за спину, красавица моя, да плечи обхвати покрепче. Огонек-то не простой, не токмо плоть и кровь, но и души пепелит.
 – Я знаю, – прошептала Эллея, а злыдень ощутил легкое дуновение в области затылка. Душа прожившего долгую жизнь старика воспарила к вершинам счастья. Он ступил в пламенеющий водопад и, мурлыча под нос несусветную чушь, бодро зашагал к выходу из огненной лавы. Идти приходилось медленно, пережидая пока смертельные струйки растекутся в стороны, освободив каменистую поверхность. Где-то на середине потока жар стал просто невыносимым. Раскалившись, нагрелась рубашонка и штаны. Выступавшие капли пота почти моментально испарялись с горячей кожи. От пышущей огнем земли занялась тлением обувка. Кукиш смолк, стиснул зубы и продолжал двигаться к спасительному краю огнепада. Дороги назад уже не существовало.
 – Не жарко, милая, – выдавил домовой в тревоге.
 – Нет-нет, жар мне не страшен. Страшен только огонь.
 Как он добрался до выхода, злыдень не помнил. Очнулся волшебник оттого, что над его разутыми, источавшими боль ступнями вилось поднятое невидимой душой Эллеи прохладное колыхание воздуха.
 – Дошли-таки. И уцелели, – облегченно вздохнул Кукиш.
 
* * *

 Залечив на скорую руку волдыри и ожоги, домовой и его верная спутница снова тронулись к искомой цели. Идти оставалось действительно не много. Скалы внезапно кончились. Впереди простиралась гладкая равнина.
 – Обруч с тобой? – спросила Эллея.
 – Спрашиваешь! Мое все туточки, не сумневайся.
 – Тогда одевай задом наперед. Дальше невидимками поползем.
 – Чегой-то?
 – Присмотрись, вон далеко впереди два пятна: белое, поменьше, и черное, покрупнее. Видишь?
 – Ага. Ну, и чего тама?
 – Белое – это мое тело, а черное – его страж, огромная каменная гидра. Девять голов, кожа крепче гранита, любой ее кусочек при соприкосновении обращает все живое в камень, даже у мертвой гидры. Поэтому, подобраться нужно незаметно. Это раз. И по дороге придумать, как ее обезвредить. Это два. Иначе оставаться моему телу вечной статуей, а мне – бесплотной тенью.
 Чтобы не шуметь, Кукиш приподнял себя в воздух. Так и летели, два волшебника, две невидимых тени. Остановились саженях в десяти-пятнадцати. Первое, что отметил про себя злыдень, волос у Эллеи оказался длинный, однако каштановый; не такой, как представлялся ему в мечтаниях, но все равно красивый. Большего увидеть не удалось, тело волшебницы лежало к нему спиной. Зато хорошо разглядел сторожа. Чудовищные кольца бесконечного хвоста гидры, нагромождаясь одно над другим, в несколько рядов окружали хранимое «сокровище», чуть не касаясь его смертельной кожей. Просвет колец кверху сужался почти в два раза. Шесть змеиных голов спали, три несли дозор, медленно вращаясь в разные стороны.
 – Ого-го себе, хреновина каковская, – мысленно удивился домовой и услышал над ухом шепот Эллеи:
 – Ну, что?
 – Что «что»? – так же шепотом переспросил Кукиш.
 – Придумал чего-нибудь?
 – Кумекаю, – вздохнул злыдень. – Ты шумнуть слегка смогёшь, а? Чтобы головы на себя отвлечь, значитца.
 – Смогу.
 – Тады давай так... – увлеченно зашептал домовой.
 Через пару минут с противоположной от него стороны раздались протяжные стоны и вздохи. Три головы гидры метнулись на звук, отчаянно шипя, чтобы разбудить остальных. Вскоре все девять пар узких змеиных глаз застыли, напряженно всматриваясь в пустоту. Волшебник одинокой башни времени терять не стал. Сначала он сделал тело Эллеи видимым только себе одному, после чего, подлетев в опасное соприкосновение с каменной кожей чудовища, принялся извлекать его, осторожно потягивая за ноги. Дабы полностью исключить риск смертельного касания, Кукиш, приблизившись вплотную, сумел окружить свою ношу магической защитой. Он тянул вершок за вершком, медленно, вершок за вершком. Злыдень почти успел, но, заторопившись под самый конец, случайно дотронулся кожи монстра магией. Кольца среагировали мгновенно, и кисть левой руки Эллеи оказалась сдавлена мощным захватом. Защита не давала превратить тело в камень или смять его, но и освободить застрявшую ладонь было просто невозможно. Оторвать – запросто, а вытащить – нет! Оставалось принять бой.
 Одной рукой удерживая похищенное, Кукиш обнажил Меч Четырех Сторон Света. На этот раз волшебник использовал клинок как простое оружие, и меч не подвел. Девять взмахов из пустоты, девять отрубленных голов. Жестокий захват обмяк, тело Эллеи оказалось на свободе.
 Они не стали заниматься поисками уединенного места. Слияние истосковавшейся души с неподвижной плотью произошло тут же, совсем неподалеку от останков, сторожившего ее монстра. Бледная кожа порозовела, тронулись улыбкой постепенно набиравшие алый цвет губы, дрогнули веки, на злыдня посмотрели пронзительно голубые, чарующие глаза. Волшебник одинокой башни заворожено таращился на обнаженную красоту.
 – Мог бы, и отвернуться, – щеки Эллеи запылали огнем, а хрупкие ладони потянулись, чтобы прикрыть стыд.
 – Тьфу! – поворачиваясь спиной, сплюнул в сердцах Кукиш. – Ты что ж считаешь, я за свою жизнь баб голых не видал, что ли?! Па-а-адумашь, тожеть мне... краля сыскалася!