Махновщина истории Гражданской войны

Как февральские революционеры воевали с октябрьскими и почему закончили?

Окончания острой фазы интервенции и Гражданской войны, конечно, совпадают не случайно. Но почему-то эти события не ставятся в однозначное соответствие процессу урегулирования ПМВ между победителями и побеждёнными. Этот игнор, конечно, существует неспроста, поскольку в российской историографии принято рассматривать события революции 1917+ на 90% в автохтонном ключе и даже с перебором: мол, не только у себя зело управились, но и других кошмарили повесткой мировой революции, – такие вот громадные большевики. Много по идеологическим соображениям писалось, что гады-интервенты хотели Российскую империю расчленить, да не вышло (ну, почти, – а от круга балтийских поморцев Ленин отделился сам). Успех собирания территорий опять-таки часто приписывают распорядительскому гению большевиков, хотя, говоря о «белых», теперь также не забывают упоминать их лозунги «единой и неделимой».

Действительно, несуразностей у Гражданской в её стандартной исторической модели слишком много.

И я не о том даже, что Гражданскую представляют какой-то адской гонкой на тачанках и бронепоездах дюжин интересантов всех оттенков, и где по сей день поражение респектабельного Деникина (он на бронепоездах) связывается с гиканьем и свистом очертенелого рейда Махно (этот на тачанках). Тут как раз всё понятно: просто в своё время над историей России как следует поглумились украинцы, да так и осталось, – я о другом.

Например, не понятно, почему Антанта ещё в младенчестве не задушила большевиков, союзников немцев после Бреста. Сделать это было несложно. Причём, воевать было часто вовсе даже не обязательно. Тому примером, занятие стратегического Баку. Уж, казалось бы, где как не там, в нефтеналивном клондайке, подраться за ценный ресурс. И это в августе 1918. А при полном развале в марте-апреле? Да ещё при наличии разветвлённой шпионской сети в Питере и Москве? Шлёпнули бы пару-тройку лениных, да и дело с концом.

Ну, хорошо, сейчас уже всем ясно, что мир большевиков с немцами был нужен Британии для снабжения Германии в деле войны против США. Но бакинская нефть и украинский хлеб их не спасли, и осенью война закончилась. Что дальше?

Ясно, пожалуй, только одно: над управлением Гражданской войной поработали люди на два порядка серьёзнее Ленина, который, как помним, заливался о необходимости превратить войну империалистическую в войну гражданскую. Заливался с чужих слов. Потому что в планах наличие самого Ленина в 1918 году или Сталина в Царицыне никак не должно было сказаться на планах чужих.

(Здесь надо понимать, как борьба «красных» и «белых» выглядела из управленческих окопов европейских «интервентов». А разница примерно как между красным и белым вином. Она есть, конечно, но что одно, что другое – ягодная бормотуха. Ведь это советская пропаганда из коммунистов и капиталистов сделала антагонистов. А никакого противоречия между ними не было, все эти красные и белые – социалисты. Война шла между революционерами разной степени левизны, только и всего. В экономическом смысле воевали сторонники государственного капитализма с апологетами частного.)

Часто приходится слышать, что интервенты сделали ставку на «красное» по причине несговорчивости их противников в деле собирания земель (особенно чужих, типа Персии, Китая, проливов). Допустим: ну, типа, слабая и порезанная Россия лучше сильной. Но тогда зачем снабжать «белых» по-чёрному? Замылить дело процедурными вопросами было элементарно. Беспорядки на французском черноморском флоте и в английских доках в поддержку русских «рабочих» известны. Можно было бы кончить дело раньше, к середине 1919. Да и без потери лица: в Лондоне учредили бы российское правительство в изгнании, из февралистов, что полевее. Ну, мало ли что... Однако поддержка «белых», и нешуточная – была. На половинный паёк. Одновременно с палками в колёса.

Выходит, и победа «красных» не нужна была до срока. А до какого, сейчас увидим.

Приходится признать, что в действительности, украинизация истории 1917+ не так уж несправедлива. Россия после двух революций представляла собой украйну цивилизованного мира. Гражданская война явилась периферийным продолжением ПМВ, где модераторы участвовали на всех сторонах внутреннего конфликта, пока во внешнем контуре велись сложные переговоры о мире и заключалась целая цепочка фундаментальных договоров, те самые: Версальский (июнь 1919), Сен-Жерменский, Нёйский, Трианонский, Севрский (август 1920). И, в конечном счёте, Вашингтонский (февраль 1922). Все эти соглашения имели цель передела Европы, Ближнего и Дальнего Востока. Россию ни в какой конфигурации к кормлению на её традиционных пастбищах допускать не желали, а Германия вообще стала рафинированным объектом вражеских договоров.

(Скажут, мол, что-то 1921 год пропущен. Но нет. Нервно ждали американцев. В том году вышла резолюция Конгресса о прекращении состояния войны с Германией, поскольку годом ранее американский Сенат не ратифицировал Версальский договор. А потом был подписан договор Берлинский и его производные.)

В общем, по мере регистрации бумаг в Лиге Наций интервенцию снимали, и Гражданская война затухала. Дольше всего интервенты держались на Дальнем Востоке, там и Гражданская, соответственно, затянулась. Ну, то и понятно: покончив без США с Востоком Ближним, победители в ПМВ определялись с Китаем, уже с американцами. После определяющего в этом смысле Вашингтона, большевиков сразу принялись наряжать в Геную, а снаряжать в Рапалло.

Следует ясно понимать, что по мере вытеснения из России Центральных держав (те по возможности сдавали всё нажитое непосильным трудом большевикам, а не врагам по ПМВ в лице Антанты и «белых») многонациональные силы союзников больше озаботились контролем друг друга, нежели помощью какой-либо стороне Гражданской войны. Американцы на севере бодались с англичанами, а на Дальнем Востоке с японцами, французы с британцами делали то же на юге. Вдоль стратегического Транссиба вытянулась целая цепочка контролёров-интересантов, следящих за тем, чтобы кто-то не урвал лишнего. В известных количествах французы привлекали греков, а англичане турок. Россия в ту пору напоминала точь в точь предыдущую версию Османской империи, которая тоже сохранялась относительно целостной внешним давлением хищников 19 века, зорко следивших друг за другом.

Вдобавок «белые» военные администрации проявляли фантастическую дипломатическую твердолобость, граничащую с инфантилизмом-имбецилизмом, особенно в деле опасного сближения с французами и американцами. С другой стороны, Ленин декларировал выгодную (и как всегда крайнюю) позицию равной ненависти ко всем буржуям, что заставило многих интервентов принять решение в их пользу по принципу пусть всем русским владеет их слабое правительство единолично, чем кто-то из сильных конкурентов частично. Развалятся – а там поглядим.

Позиция большевиков была чистой демагогией, поскольку никакого равенства в отношениях с державами не было и в помине, но американцы, например, осознали это после Рапалло, где по мановению английской волшебной палочки Германия и РСФСР заключили полноценный и равноправный межгосударственный договор. Французы иллюзии не питали вообще никогда, но договор их шокировал в наибольшей степени.

Замечу, что Рапалльский договор был не столько противовесом соглашению Вашингтонскому, сколько тому самому Берлинскому между США и Германией 1921 года (а про традиционных союзников США французов и речи нет). Тем сепаратным договором о дружбе («О восстановлении дружественных отношений») США выторговали себе особые условия, нагло противопоставив себя прочим (жадным и жестоким) версальцам, ну, вот и получили ответку почти мгновенно. В Берлинском договоре отсутствовала, например, ненавистная немцам и несправедливая статья Версальского договора об ответственности Германии за развязывание войны, поскольку американцам уже в 1915 стало на сей счёт всё ясно. Договор был неравноправный, но переговоры равноправными вполне. А в Рапалльском не было вообще ни малейшего намёка на неравенство. И дело тут не в том, кто кому когда-то объявил войну.

Но, конечно, гений Ленина тут отдыхает. Не по сеньке шапка.