Про Павлика, алименты и обсценную лексику на плэне

 
 
Про Павлика, алименты и обсценную лексику на плэнере



Журналист Григорий  Краснобабин  (творческий псевдоним Гриша Сухоцвет, а кличка среди коллег – Фандерляй), сидел в сквере на скамейке и читал какую-то фигню в телефоне.
 За спиной в  пушистых кустах кто-то неназойливо шуршал  травой и  невнятно мычал.  Мальчик  четырех-пяти примерно лет, в напяленной по самые уши явно чужой  бейсболке с надписью FBI,   подошел сзади  и  внезапно треснул его лопаткой по седой голове. Больно, кстати.
Краснобабин обернулся и увидев хлипкое создание c с закаченными под лоб глазками, мягко произнес:
 - Не надо так, малыш. Давай… давай… Пи**уй отсюда, мальчик. А то лопатку отберу.
Сзади в кустах что-то чпокнуло и громко заматерилось.
- Вы чего это себе позволяете! – заорала видимо мать, одергивая смятое платье и вылезая из зарослей.  - Вы почему   на ребенка матом орете!
- А вы чего в кустах сидели? Наблюдали? А затем подослали своего ублюдка! Или по большому отлучились? – рассудительно крикнул Краснобабин. – Детей нельзя бросать – даже и по-маленькому. Или трахались с кем-то? Шурша в кустах потертыми трусами?  Эй, эй!! Не подходи! Мальчик, тебе что сказали – п**дуй, давай!
 -   Ах ты сука  зачморенная! - заорала  кустодиевская ожившая картина: – Я тебе, бл*ть,  устрою сейчас посиделки в кустах! Али! – заорала мамаша, – Тут какой-то пи**юк вы**ывается, Павлушку матом изругал!..
Появился с лицом простодушного енота  и некто Али – и тоже из кустов. Он застегивал ширинку и был  загрунтован  позавчерашней щетиной.
- Ты чего, му**ла…
- И ты пи**уй давай, Али, –  вежливо произнес Краснобабин. – А то я - терпила. Уже 30 лет. Сейчас ментов  покличу. Бросили  дите и  трахаетесь в  кустах. Пора ребенка на комиссию и лишать вас,  сволочей нед**банных, родительских прав. Лишитесь материнского капитала. А Павлик пусть пи**дует.
Али и  толстая  вылупили глаза.
- Че,  трахальщики - неожиданный поворот? А Павлик ваш, говорю, пусть п**дует -  куда его детские глазки глядят.
Павлик вновь за размахнулся своей долбаной лопаткой.
- Вы бы, сексушники, его  сказкам  поучили, -  заметил Краснобабин. – Малыш и Карлсон, Морозкам всяким, например или  про  лужицу с водой и козленочка. А то он за свои годы одну  лопатку освоил.
 -  Кто козленок? Кто козленок,  су**й ты дебил?!Ты чего буровишь, козлина немытая, – заверещала якобы мать: – Е**ни его, Али,  чего  молчишь и слушаешь…
- Попробуй, Али! Попробуй… - твердо сказал Краснобабин,  – И тогда  пятера тебе обеспечена. Как терпила говорю. Ты, же  обкуренный, к тому же.  Глаза как у  уе**утой совы.  На   дереве перед  светофором. Пора тебе и пакетик подбросить. Не сомневайся. Организуем.  Лучше п**дуй вместе с Павликом и жиробанком своим. А ты – кустарная работница – завали е***ло.
 Бабища захлопнула кривонакрашенный рот.
Али засомневался и убрал занесенную было грязную и мохнатую руку. И начал вежливо кричать, делая при этом злобное лицо:
 - Ты, мужик, давай по-честному – раз на раз?  Че ты газовать на меня начинаешь? Не по делу! Ты, раз терпила – не мужчина, ты – шерсть вонючая! Раз на раз давай, б**ять! Я в  а**уе, как ты типа жоско замутил!    Чорт! На пустом, бля, месте! Я уроню на раз тебя!  Потушу левой! Всевышний видит – я воин! А ты кто по нации?
- Ну, держись, воин! – и Краснобабин стал тыкать в телефон твердым пальцем. – Звоню в мусарню.  Сейчас тебя примут на раз и на два! Павлик – да  п**дуй же  ты со своей е**нной лопаткой!  Долбани вон своего нецензурного!...
- Выключу щас… - промычал от ненависти всей головой (и даже, казалось – лбом), Али, – а потом   найду тебя с братьями из клуба...
- В какой клуб  ходите, подонки? - перебил его Сухоцвет.
- "Шанхайские барсы"! А за "подонок" – челюсть тебе вырвем! Или кадык!
- Не вырвешь, кишка тонка! И у меня тоже братья  есть! Из другого клуба – "Мексиканские тушканы"! - веселился беседой с дураком журналист.

 На шум и гам стали останавливаться  прохожие,
- Сразу видно стукача по стуку и полету! – закричал, зашамкал поддатый и татуированный древними рисунками дед в  майке-безрукавке, в широких штанах типа «Девушка Прасковья» и алых лоферах на босу ногу. – Чорт! Мы таких в хате сразу под шконку загоняли, в первый же день!..
 - А ты что, дед, не досидел свое? – прищурился на татуированного Г. Краснобабин. -  По тебе же видно, что и сейчас не угомонился -  или барыга или ворованное  на   нынешней хате держишь,  вон – полный карман анаши. Проверим, уродец пожилой? Уроданал Шателена?
 Дед криво смешался пельменным лицом и шмыгнул с места будущего происшествия.
Полный мужчина, городской интеллектуал, с непременной косичкой сальных волос и с обязательной чванливой  нижней губой, седопожилой, но цветно-татуированный и одетый очень ярко - в красное, канареечное и изумрудное – как сошедший с ума  пейзан из итальянской оперетты,  остановился и высокомерно произнес:
- Обсценная лексика, господин квази-журналист, на наших улицах – безусловно не приемлема! Тем более в таких обычных, простых, можно сказать - бытовых конфликтах.
- Давай тоже туда же – за Павликом! – мягко  молвил Фандерляй. – Библиофил, смотрю? Книголюб? Либерал? Сейчас в умный лоб тебе дам! Пи**юк разноцветный! Ишь - педоштаны какие напялил! Зайка!
«Библиофил» высокомерно задрал голову и  пошел прочь:
- Токсичный и душный абьюзер! Скуф! Пожалуюсь в  твою редакцию всенепременно!

Конфликт разгорался. Кричали уже про матерей.
 Как и положено, на шум и гам стали слетаться словно голодные мухи на дерьмо и наглые мальчики с девочками, вооруженные пафосными смартфонами.  Судя по глупым глазам у мальчиков и оттопыренным задам у девочек – явные уличные  блогеры.
-  Я веду свой очередной шерстяной стрим…
  Небольшая толпа презрительно поглядывающих вокруг, молодых  и, судя по модной провинциальной одежде – хорошо воспитанных людей, c ухоженными редкими черными бородками,  с зелеными ковриками под мышкой, тоже остановилась, видимо услышав знакомые слова.
Один из них торжественно обратился к конфликтующим на  неведомом Григорию Краснобабину языке. В его мягкой, музыкальной речи то и дело   узнавалось знакомые слова: "брат" и  «терпила».
- Не понимаю, брат… -  засмущался Али, –  Вы – братья степные. Я горный человек… У нас про это слова другие, брат…
- Эй, брат! Ты чо, брат?  Да ты с ноги его урони… – тогда по-русски сказал какой Алладин. – Он же терпила, брат!
- Ты, пес смердящий, тоже – пи**уй отсюда! -   не заробел толпы опытный Краснобабин.  – С ноги… А если я с руки твою миграционную карту проверю?  И почему вы всей толпой не на стройке, на которую приехали? Сейчас же и стукану?
- Ты чего, стучишь? Мы все - с граждаском! С паспортам! А ты – шерсть! Чертила! – закричали  интеллигентные восточно-молодые люди.
-Да, ребя! Я – стучара! Хоть и не барабанщик! – твердо ответил Краснобабин.  – Звоню! Держитесь, новые россияне.
 Полицейская сирена крякнула внезапно, и почему-то толпа  с ковриками сразу убыла наполовину.
 - Старший лейтенант  Анатолий Лохмоногий! – представился веселый кудрявый  полицейский. – Что за кипишь, а трупов нет?
 - Вот этот чорт!  Гад! Людям жить не дает!  -  закричали все вокруг, указывая пальцами на спокойного Григория Краснобабина, к которому вновь подкрадывался с лопаткой  навскидку  неугомонный Павлик.
Толпа, старательно избегающая матерных слов и поэтому косноязычная, стала  выдвигать свои версии произошедшего.
Краснобабин вновь  испуганно закричал:
- Дай уймите вы этого  малыша с лопаткой? И че он ко мне лезет?
- Да потому что ты на его  папашку похож! Алкаша! Который   от нас убежал вместе с алиментами! Проверьте его на алименты  товарищ полицейский! Видно же по роже – не платит! По компьютеру проверьте!
Тут наш Гриша Сухостой побледнел, вскочил и сразу сел на ослабевшие ножки.
- Шо, гад – и ноги не идут, и руки не дрочат?! Алиментщик весенний! – злорадно закричала бабища, – Наш Павлик таких сразу определяет!
Лохмоногий присмотрелся:
- Ага!  А тебя я узнал! Ты -  писака, Григорий Краснобабин, кличка Фандерляй,он же Сухоцвет, из криминальной хроники  Расквасова, «Исподнее»… Так?
- Так… – поник Г. Краснобабин.
- А ну граждане – давайте-ка или в машину или разойдемся, А ты... – показал веселый полицейский на участников:  - И ты, и ты – поехали. Разбираться будем.
-  И Павлика тоже, что ли?
- Ну куда же без него… - разрешил Анатолий Лохмоногий. – Главное действующее лицо, я так понимаю…
                (Продолжение следует)