Про Павлика, алименты и обсценную лексику на плэне
Про Павлика, алименты и обсценную лексику на плэнере
Журналист Григорий Краснобабин (творческий псевдоним Гриша Сухоцвет, а кличка среди коллег – Фандерляй), сидел в сквере на скамейке и читал какую-то фигню в телефоне.
За спиной в пушистых кустах кто-то неназойливо шуршал травой и невнятно мычал. Мальчик четырех-пяти примерно лет, в напяленной по самые уши явно чужой бейсболке с надписью FBI, подошел сзади и внезапно треснул его лопаткой по седой голове. Больно, кстати.
Краснобабин обернулся и увидев хлипкое создание c с закаченными под лоб глазками, мягко произнес:
- Не надо так, малыш. Давай… давай… Пи**уй отсюда, мальчик. А то лопатку отберу.
Сзади в кустах что-то чпокнуло и громко заматерилось.
- Вы чего это себе позволяете! – заорала видимо мать, одергивая смятое платье и вылезая из зарослей. - Вы почему на ребенка матом орете!
- А вы чего в кустах сидели? Наблюдали? А затем подослали своего ублюдка! Или по большому отлучились? – рассудительно крикнул Краснобабин. – Детей нельзя бросать – даже и по-маленькому. Или трахались с кем-то? Шурша в кустах потертыми трусами? Эй, эй!! Не подходи! Мальчик, тебе что сказали – п**дуй, давай!
- Ах ты сука зачморенная! - заорала кустодиевская ожившая картина: – Я тебе, бл*ть, устрою сейчас посиделки в кустах! Али! – заорала мамаша, – Тут какой-то пи**юк вы**ывается, Павлушку матом изругал!..
Появился с лицом простодушного енота и некто Али – и тоже из кустов. Он застегивал ширинку и был загрунтован позавчерашней щетиной.
- Ты чего, му**ла…
- И ты пи**уй давай, Али, – вежливо произнес Краснобабин. – А то я - терпила. Уже 30 лет. Сейчас ментов покличу. Бросили дите и трахаетесь в кустах. Пора ребенка на комиссию и лишать вас, сволочей нед**банных, родительских прав. Лишитесь материнского капитала. А Павлик пусть пи**дует.
Али и толстая вылупили глаза.
- Че, трахальщики - неожиданный поворот? А Павлик ваш, говорю, пусть п**дует - куда его детские глазки глядят.
Павлик вновь за размахнулся своей долбаной лопаткой.
- Вы бы, сексушники, его сказкам поучили, - заметил Краснобабин. – Малыш и Карлсон, Морозкам всяким, например или про лужицу с водой и козленочка. А то он за свои годы одну лопатку освоил.
- Кто козленок? Кто козленок, су**й ты дебил?!Ты чего буровишь, козлина немытая, – заверещала якобы мать: – Е**ни его, Али, чего молчишь и слушаешь…
- Попробуй, Али! Попробуй… - твердо сказал Краснобабин, – И тогда пятера тебе обеспечена. Как терпила говорю. Ты, же обкуренный, к тому же. Глаза как у уе**утой совы. На дереве перед светофором. Пора тебе и пакетик подбросить. Не сомневайся. Организуем. Лучше п**дуй вместе с Павликом и жиробанком своим. А ты – кустарная работница – завали е***ло.
Бабища захлопнула кривонакрашенный рот.
Али засомневался и убрал занесенную было грязную и мохнатую руку. И начал вежливо кричать, делая при этом злобное лицо:
- Ты, мужик, давай по-честному – раз на раз? Че ты газовать на меня начинаешь? Не по делу! Ты, раз терпила – не мужчина, ты – шерсть вонючая! Раз на раз давай, б**ять! Я в а**уе, как ты типа жоско замутил! Чорт! На пустом, бля, месте! Я уроню на раз тебя! Потушу левой! Всевышний видит – я воин! А ты кто по нации?
- Ну, держись, воин! – и Краснобабин стал тыкать в телефон твердым пальцем. – Звоню в мусарню. Сейчас тебя примут на раз и на два! Павлик – да п**дуй же ты со своей е**нной лопаткой! Долбани вон своего нецензурного!...
- Выключу щас… - промычал от ненависти всей головой (и даже, казалось – лбом), Али, – а потом найду тебя с братьями из клуба...
- В какой клуб ходите, подонки? - перебил его Сухоцвет.
- "Шанхайские барсы"! А за "подонок" – челюсть тебе вырвем! Или кадык!
- Не вырвешь, кишка тонка! И у меня тоже братья есть! Из другого клуба – "Мексиканские тушканы"! - веселился беседой с дураком журналист.
На шум и гам стали останавливаться прохожие,
- Сразу видно стукача по стуку и полету! – закричал, зашамкал поддатый и татуированный древними рисунками дед в майке-безрукавке, в широких штанах типа «Девушка Прасковья» и алых лоферах на босу ногу. – Чорт! Мы таких в хате сразу под шконку загоняли, в первый же день!..
- А ты что, дед, не досидел свое? – прищурился на татуированного Г. Краснобабин. - По тебе же видно, что и сейчас не угомонился - или барыга или ворованное на нынешней хате держишь, вон – полный карман анаши. Проверим, уродец пожилой? Уроданал Шателена?
Дед криво смешался пельменным лицом и шмыгнул с места будущего происшествия.
Полный мужчина, городской интеллектуал, с непременной косичкой сальных волос и с обязательной чванливой нижней губой, седопожилой, но цветно-татуированный и одетый очень ярко - в красное, канареечное и изумрудное – как сошедший с ума пейзан из итальянской оперетты, остановился и высокомерно произнес:
- Обсценная лексика, господин квази-журналист, на наших улицах – безусловно не приемлема! Тем более в таких обычных, простых, можно сказать - бытовых конфликтах.
- Давай тоже туда же – за Павликом! – мягко молвил Фандерляй. – Библиофил, смотрю? Книголюб? Либерал? Сейчас в умный лоб тебе дам! Пи**юк разноцветный! Ишь - педоштаны какие напялил! Зайка!
«Библиофил» высокомерно задрал голову и пошел прочь:
- Токсичный и душный абьюзер! Скуф! Пожалуюсь в твою редакцию всенепременно!
Конфликт разгорался. Кричали уже про матерей.
Как и положено, на шум и гам стали слетаться словно голодные мухи на дерьмо и наглые мальчики с девочками, вооруженные пафосными смартфонами. Судя по глупым глазам у мальчиков и оттопыренным задам у девочек – явные уличные блогеры.
- Я веду свой очередной шерстяной стрим…
Небольшая толпа презрительно поглядывающих вокруг, молодых и, судя по модной провинциальной одежде – хорошо воспитанных людей, c ухоженными редкими черными бородками, с зелеными ковриками под мышкой, тоже остановилась, видимо услышав знакомые слова.
Один из них торжественно обратился к конфликтующим на неведомом Григорию Краснобабину языке. В его мягкой, музыкальной речи то и дело узнавалось знакомые слова: "брат" и «терпила».
- Не понимаю, брат… - засмущался Али, – Вы – братья степные. Я горный человек… У нас про это слова другие, брат…
- Эй, брат! Ты чо, брат? Да ты с ноги его урони… – тогда по-русски сказал какой Алладин. – Он же терпила, брат!
- Ты, пес смердящий, тоже – пи**уй отсюда! - не заробел толпы опытный Краснобабин. – С ноги… А если я с руки твою миграционную карту проверю? И почему вы всей толпой не на стройке, на которую приехали? Сейчас же и стукану?
- Ты чего, стучишь? Мы все - с граждаском! С паспортам! А ты – шерсть! Чертила! – закричали интеллигентные восточно-молодые люди.
-Да, ребя! Я – стучара! Хоть и не барабанщик! – твердо ответил Краснобабин. – Звоню! Держитесь, новые россияне.
Полицейская сирена крякнула внезапно, и почему-то толпа с ковриками сразу убыла наполовину.
- Старший лейтенант Анатолий Лохмоногий! – представился веселый кудрявый полицейский. – Что за кипишь, а трупов нет?
- Вот этот чорт! Гад! Людям жить не дает! - закричали все вокруг, указывая пальцами на спокойного Григория Краснобабина, к которому вновь подкрадывался с лопаткой навскидку неугомонный Павлик.
Толпа, старательно избегающая матерных слов и поэтому косноязычная, стала выдвигать свои версии произошедшего.
Краснобабин вновь испуганно закричал:
- Дай уймите вы этого малыша с лопаткой? И че он ко мне лезет?
- Да потому что ты на его папашку похож! Алкаша! Который от нас убежал вместе с алиментами! Проверьте его на алименты товарищ полицейский! Видно же по роже – не платит! По компьютеру проверьте!
Тут наш Гриша Сухостой побледнел, вскочил и сразу сел на ослабевшие ножки.
- Шо, гад – и ноги не идут, и руки не дрочат?! Алиментщик весенний! – злорадно закричала бабища, – Наш Павлик таких сразу определяет!
Лохмоногий присмотрелся:
- Ага! А тебя я узнал! Ты - писака, Григорий Краснобабин, кличка Фандерляй,он же Сухоцвет, из криминальной хроники Расквасова, «Исподнее»… Так?
- Так… – поник Г. Краснобабин.
- А ну граждане – давайте-ка или в машину или разойдемся, А ты... – показал веселый полицейский на участников: - И ты, и ты – поехали. Разбираться будем.
- И Павлика тоже, что ли?
- Ну куда же без него… - разрешил Анатолий Лохмоногий. – Главное действующее лицо, я так понимаю…
(Продолжение следует)
Свидетельство о публикации №225032400817