В одно чудесное утро

В соавторстве с Верой Клыковой
Пролог
Утро в деревне начиналось, как и всегда, с традиционного многоголосья: мычания коров, блеянья более мелкого рогатого скота, лая перебранившихся между собой дворняг и сварливых голосов деревенских баб, собиравшихся пересказывать друг другу свежие сплетни на традиционном деревенском форуме — небольшой площадке в центре, посреди которой гордо стоял колодезный сруб с «журавлём» и где обычно, как Ленин на броневике, любил давать очередные обещания глава местной администрации. Где-то неожиданно хриплым и осевшим голосом прокукарекал запоздалый, видимо только-только проспавшийся петух. Однако вскоре сиплое «кукареку» внезапно прервалось жутким и звонким грохотом, смешавшимся с перепуганным кудахтаньем обитательниц курятника.
– Какая сволочь включила будильник, твою корму на якорь… — сиплым спросонья голосом, еле ворочая языком пробормотал Саня, не открывая глаз. Он уже собрался продолжить сон, но ударивший в глаза луч солнца, пробившийся сквозь неплотно задвинутые занавески и усиленный звуком заводившегося в соседнем дворе трактора, разбудили его окончательно.
– Машка, мать твою, опять свой трактор во дворе завела! — послышался с улицы недовольный и не совсем трезвый голос какого-то мужика. — Мало тебе ворот! Весь двор солярой провоняла! А ворота так и не починила, зараза!.. — добавил он, икнув. — Вся в Евдоху пошла! Что внучка, что бабка — такая же ведьма!
– Не дают людям с похмелья проспаться спокойно, — насмешливо ответил ему другой, женский голос. — Правильно, Агрегат, так этому Кольке, козлу рогатому! Ты ему ещё выхлоп в форточку засунь.
– Я ему выхлоп в другое место засуну! — весело ответил ей грудной девичий возглас, вновь заглушенный взревевшим трактором.
– Ой, где это я? — тихо, сам себя спросил Саня, с трудом шевеля языком. — Какой трактор, какая соляра!? Здесь же море, русалки… Выхлоп вам в ворота… И ваще, чего так плохо-то, — потянувшись рукой ко лбу, он с удивлением нащупал что-то вязанное, надетое на голову. Стащив с головы сей предмет, Саня вытаращил от удивления глаза.
На голове была надета розовая вязаная шапка с длинными завязками в виде таких же розовых косичек, и забавными кошачьими ушками.
– Господи, это ещё что? — Саня с испугом откинул шапку, потянувшись к стоявшему на тумбочке возле кровати кувшину. Сделав глоток, он с громким звуком выплюнул содержимое на пол. — Чего за хрень-то такая? — и только сейчас Саня разглядел стоявшее позади кувшина средство для мытья посуды.
– Сань! Ты тут? — дверь со скрипом открылась и в неё вошёл друг Сани Илья. — Живой? У тебя выпить чего есть? Всё горит, прям, выпить надо позарез.
– Да вон стоит. Средство для мытья посуды, — Саня кивнул на кувшин. — Только не помогает почему-то, я уже пробовал.
– Жаль, — не поняв иронии ответил Илья.
– Ты в зеркало-то на себя смотрел? — еле сдерживая смех сказал Саня, смотря на друга.
– Нет ещё. Господи! — даже перекрестившись от неожиданности ответил Илья, посмотрев в висевшее возле двери зеркало. — Да…
На Илье была надета резиновая шапочка для плавания, треники с вытянутыми коленками и большой дырой справа — чуть пониже спины, и футболка с надписью на груди: «Жди меня, Магадан!». Дополнял этот, так сказать, прикид макияж, если так можно выразится, в виде клоунской улыбки, нарисованной губной помадой тёмно-вишнёвого цвета.
– Не дай Бог, — прочитав надпись тихо сказал Илья. — Ты, между прочим, не лучше выглядишь, — повернувшись к другу, с ухмылкой добавил он.
Саня, опустив голову, посмотрел на свой внешний вид. Футболку с надписью: «I Love Челябинск!» дополняли штаны до колен с розовыми сердечками, на правой ноге вместо обуви был надет ласт, второй такой же почему-то лежал под подушкой, а под ластом красовался, опять же розовый, носок.
– Чего у меня всё розовое-то? Слушай, Илюх, — Саня посмотрел на друга. — А тут у меня как? — он сделал перед лицом круг ладонью. — Ну, в смысле… Тоже раскрашенный? Даже смотреть страшно. 
– Тебе больше повезло, только след от помады.
– Парни! Вы тут? — в комнату заглянул третий друг — Евгений. — Вы штаны мои не видели?
Саня уже не смог сдержаться и заржал во весь голос. На голове Жени красовалась шапочка из фольги, поверх которой торчал вантуз, надёжно приклеенный к фольге широким скотчем, а на краю резинки вантуза, в качестве своеобразной кокарды, сидел здоровый рыжий таракан. Шапка, в свою очередь, также была приклеена к подбородку толстым слоем всё того же скотча. Вместо футболки на Жени красовался короткий ярко-красный кружевной топ, а вместо штанов рваные леопардовые лосины. Чуть выше топа красовалась выведенная красивым детским почерком надпись: «За ВДВ!», сделанная ярко синим маркером.
– Женёк, я что-то не понял, ты ж вроде как в погранцах служил!? — усмехнулся Илья, прочитав «тату».
– Ой, не могу! — вытирая слёзы и глядя на третьего приятеля, проговорил Саня. — Где тебя так угораздило!? — машинально сунув руку в карман он с удивлением достал открытку, на которой красовались след губной помады, того же тёмно-вишнёвого цвета и надпись, обведённая сердечком: «Любимому Саше от Жени». Саня с ужасом посмотрел на приятеля, вытерев выступившую на лбу испарину.
Глава 1
– Ой, ребятки, проснулись? — в комнату вошла бабка лет восьмидесяти. — Вот и хорошо, а я вам завтрак сейчас сварганю. Ой, какую ж вы мне герань притащили, — качая головой и улыбаясь во весь рот, продолжила она.
– Бабка! Какую герань? Бабка, ты, вообще, кто? — Саня удивлённо уставился на неё. — Бабка, мы, вообще, где?
– Как где? — удивлённо ответила она. — У меня дома, а я — Марья Петровна.
– Так, с одним разобрались, — вставил Илья. — А дом где?
– В деревне.
– А деревня где?
– Здесь, — удивлённо посмотрев теперь уже на Илью ответил Марья Петровна.
– Здесь — это где? Название-то у неё есть?
– А как же. Заблудово.
– Твою мать, извиняюсь, — посмотрев на бабку ответил Илья. — А Заблудово-то твоё где? Город где?
– Ой, так город далёко, — махнув рукой ответил бабка. — Километрах в десяти отседова.
– А мы что тут делаем? Как мы тут-то оказались? — спросил уже Женя.
– Дак вы, как светать начало, сюда на лодке приплыли. Вона лодка-то, до сих пор на реке. Двое на лодке, а один на матрасе.
– На каком матрасе? — Илья, открыв рот, снова уставился на бабку. 
– Да голубенький такой, вона на бережке валяется… Сушится.
– Так, — Илья вытер проступившую испарину. — А море где?
– А тама, где и город.
– А тут мы чего делаем? Как мы у тебя-то оказались?
– Дак вы… Это… постучали, ну, я и открыла. А этот, в шапочке, — она с улыбкой посмотрела на Саню. — Мне герань протягивает и говорит: «С Днём Рождения тебя, бабка!» Ну, а я чего? Я и впустила, у меня ж и взаправду День Рождения вчерась был.
– Приплыли, — тихо ответил Илья.
– Слушай, бабка, а вещи наши где?
– Так вот, наверно, в сумке, — Марья Петровна кивнула на сумку, стоявшую в углу комнаты.
– Так интересно, — Илья раскрыл сумку. — Ну, это больше по Женькиной части, — с ухмылкой посмотрев на друга, сказал он.
В сумке лежали женские вещи.
– А других нет, что ли? Мы-то в чём были?
– Так вот в этом и были. Я ж и подумала — клоуны какие.
– Какие клоуны? Мы!?
– Ну, тады эти… как их… мать их… Престидижитаторы!
– Кто!? — опешил Илья.
– Тебе ж сказали — претисди… Не… Счас! Предистижа… — с напряжением, нахмурив лоб, пытался выговорить Саня.
– Пресжистита… Не, опять не то, — попытался выговорить Женя.
– Простижи… Тьфу, прости Господи! — перекрестился Илья. — Бабка, ты где таких слов-то набралась?
– Так это… Дед мой как-то спьяну-то в газете-то какой-то вычитал. Ну, и это… хвастался потома перед друзьями, что вот какие слова даже пьяный выговаривает, а у них, мол, уже со стакана языки заплетаются. А трезвый ни разу выговорить-то не смог. Но я думаю, а чегой-то он-то один такой умный? Дай-ка и я умным словом-то щегольну, вот и выучила. Все наши-то деревенские дураки дураками и тут я со своими престидижитаторами!
– Ну, ты, бабка… Нет, ты не бабка, то есть не женщина, ты герой! — восхищённо прокомментировал Саня. — Только я как-то не пойму, причём тут эти претисти… простизди… прости… тьфу! Ну, эти в общем, которые того… и спьяну не выговоришь… Как они с клонами… клоунами, то есть, связаны? И мы тут причём? Я в цирке-то был, но этих… прести… протисти… тьфу! Этих, в общем, там не видал… вроде…
– Я ж тоже в цирке-то когда была, ещё в детстве поди, а хрен вас знает, как сейчас-то эти клоуны и эти самые… престидижитаторы…
– Да, бабка… Я такое два раза подряд и трезвым не выговорю, — усмехнулся Илья.
– Эти самые выглядят. Думала, приехали поздравить, — продолжила бабка.
– Господи, ну, и как мы в таком виде? — спросил Саня. — Бабка, слушай, а больше ничего при нас не было?
– Колесо какое-то. 
– Час от часу не легче, — он провёл рукой по лицу.
– А вы, сынки, и вправду клоуны-то? — посмотрев почему-то на Саню, спросила бабка.
– Это не ко мне вопрос, а вот к ним, — посмотрев на друзей ответил он.
– Блин, инженер холодильных установок, — покачав головой, Илья провёл пальцем по помаде.
– Это ещё ничего. Ты вон, — он кивнул в сторону Жени, — на главного экономиста посмотри. И этот кло… человек, занимает пост в такой солидной организации.
– Дяденьки, вы колесо-то отдайте!!! — послышался с улицы детский голос.
Все трое высунулись в окно. На заборе сидел пацан лет семи-девяти.
– Дяденьки! Мне это колесо во как нужно! — вновь заныл пацанёнок. — Валька голову оторвёт!
Но, увидев всю компанию, пацан вытаращил глаза и, ойкнув, свалился в лопухи под забором.
– Так, уважаемая публика, — Илья обвёл друзей многозначительным взглядом. — Это случаем не про то колесо, что при нас было? И где оно теперь? Бабк, ты, случаем, не помнишь?
– Так ведь оно у вас сначала было, а потома и не было его больше.
– Потом — это до или после?
– Это опосля чего? — удивилась Марья Петровна.
– Опосля нашего визита!
– Так это… В лодке оно с вами было. В эту… Шкуру какую-то завёрнуто. А потом, когда вы герань притащили, его уж и не было!
– Какую шкуру? — оторопел Илья.
– Дак энту… Рыжую такую… Вона она на заборе сохнет, — бабка показала на висевшее на заборе нечто, покрытое мелкой бурой шерстью.
– А пацан чей?
– Так это приятель Валькин.
– А Валька? — Илья устало посмотрел на Марью Петровну.
– Так это Лизкин брат.
– А Лиза кто!?
– Так ведь это самое… Подруга она Стешкина…
– Тьфу!!!
Илья, подойдя к стене, тихонько стукнулся об неё лбом.
– Господи. Кошмар какой-то, — потерев лоб, тихо, сам себе сказал он.
– Бабка, а у тебя одеть-то чего есть? Ну, хотя бы штаны какие, что ли? — Саня посмотрел на Марью Петровну.
– Дак это. Вона в шкафу, от мужа маво осталось. Выбросить всё жалко.
– Так, — открыв шкаф и посмотрев на содержимое произнёс Саня. — Во, штаны спортивные, уже хорошо, — добавил он, вытащив спортивные штаны с лампасами. — А сам-то где? Умер, что ли?
– Лет десять уж назад.
– А это чего, тоже его? — сняв с вешалки чёрную классическую юбку, с ухмылкой спросил Саня.
– А это дочки моей — Женьки. Она в городе сейчас, официанткой работает. Ей, правда уж, малы наряды-то эти, но не выбрасывать же добро такое, — пожав плечами добавила Марья Петровна. 
– Действительно, и нам, глядишь, пригодится, — с той же ухмылкой, тихо ответил Саня. — Слышь, Женька! Тут и для тебя наряд есть, как раз к твоим модным леопардовым подойдёт, — показав юбку, со смехом сказал он. — О, я ещё нашёл, это уже к верху ближе, — кивнув на красный топ, Саня протянул ему красное, короткое платье.
– Очень смешно, — нахмурился Женя, отводя глаза.
– Сынки, слышь, я забыла, брюки там ещё у вас в лодке-то были, — бабка положила на стул джинсы. — А вот и дочка моя, — бабка протянула фотографию, с которой улыбалась очень полная женщина лет пятидесяти.
– Господи, этого ещё не хватало, — Саня незаметно перекрестился, вспомнив содержание текста на открытке. Он вернул фотографию бабке, взяв джинсы из её рук. — Мои, кажись. Странно…
– Чего? — спросил Илья.
– За ночь потрепались как… И рыбой воняют, вроде…
– Так жизнь — она такая, за ночь потреплет, так, что утром память напрочь, — усмехнулся Илья.
– Ладно. Хотя бы какая-то радость.
– Слушай, Санёк, дай мне, а? У тебя и так прикид нормальный, а то неудобно, прям, — Женя умоляюще посмотрел на него.
– На фига тебе мои штаны-то? Вон спортивные бери.
– Жмот, друг называется, — Женя снял с вешалки спортивные штаны. — Блин, мне же ещё эту хрень-то снять надо, — он провёл рукой по шапочке. — Ещё и скотчем примотали, вот нафига, а? Как его теперь снять-то? — Женя посмотрел на друзей.
– Ну, а мы на что? — довольно потерев ладонью о ладонь, ответил Саня, подойдя к нему. — Так, Илюха, ты отдирай, а я его подержу.
– А может, ножницами как-нибудь? — пятясь назад, с испугом спросил Женя.
– А лучше стразу топором. Раз, — махнув рукой ответил Саня, — и проблем как не было.
– Очень смешно.
– Ну, чего ты, как баба!? Сейчас аккуратно сдёрнем и будешь гладкий, как попа у младенца, — с хитрой улыбкой подойдя к нему, сказал Илья.
– Ой, ребятки, оделись, что ли? А я смотрю, орут чегой-то. Чего-то про мать, вроде. Думаю, мож меня зовут? — Марья Петровна осторожно заглянула в комнату.
– Заорёшь тут, — погладив покрасневшую кожу подбородка, ответил Женя. — Кожа-то хоть осталась?
– Радуйся, Женёк, когда ещё домой вернёмся, а тут неделю бриться не надо, всё с корнем вырвали, — усмехнулся Саня. — А это мы, бабк, не о тебе, это он другую мать вспоминал.
– А может это… у меня там есть, — она кивнула головой куда-то влево. — Голова-то, небось, трещит?
– Чего есть? — не понял Женя, удивлённо посмотрев на неё.
– Ну, нагнала я к празднику-то, ко Дню рождения-то. Бутыль ещё осталась, вы бы в сад прошли, воздух свежий всегда лучше, чем в духоте-то сидеть.
– Да, побаливает что-то, — Саня провёл рукой по лбу. — По чуть-чуть, если только, можно, — он обвёл взглядом друзей.
– Только по чуть-чуть, так… в лечебных целях, — зло посмотрев на него, процедил сквозь зубы Илья. — С меня уже хватит, напился вдоволь.
– Ну, так вы идите в сад-то, а я сейчас, — бабка с улыбкой побежала на кухню, где был люк в погреб.
– Ну, что, братцы кролики, все в сад? — усмехнулся Илья и со скрипом распахнул дверь, ведущую на задний двор.
Глава 2
Сад встретил их ароматами цветов, среди которых солировал густой запах жасмина, жужжанием пчёл и крупных зелёных мух.
– Фу! — сморщился Женя.
– Не фу, а жасмин и аллисум! — поднял палец Саня.
– Это чё за хрень? — не понял Илья.
– Жасмин или чубушник — это вот этот вонючий куст, — кивнул Саня на стоявший за соседским забором куст, покрытый белыми цветами.
– Я про этот твой аллисум, — уточнил Илья.
– А… Это вон та фиолетовая фигня на клумбе. Лук декоративный, — махнул рукой Саня.
– Аллиум, а не алиссум, ботаник хренов, — подвёл итог Женя. — А вот мухи в этом цветущем раю явно лишние…
– Не скажи, — повёл носом Илья, — что-то такое — мушиное — примешивается. Муху не обманешь!
– Хорошо в деревне летом, пристаёт навоз к штиблетам, — продекламировал Женя.
– Пахнет сеном и этим… удобрением, которое не тонет. В общем, хорошо в краю родном, — закончил Илья и, сморщив нос, аккуратно снял палочкой с подошвы «собачью мину».
– Чего, собачка загадку загадала? — ухмыльнулся Женя.
– Да, загадок здесь много, чего ещё впереди нас ждёт? — вздохнул Саня, сорвав лист с яблони и задумчиво повертев его в руках.
– Ну, вот, ребятки, лечитесь, а я пойду курям зерна насыплю, некогда мне тута с вами.
Бабка поставила на стол здоровую бутыль прозрачной жидкости и три стакана. Саня нехотя, с опаской подошёл к ней и, взяв в руки, вытащил пробку.
– Ну, — он обвёл всех взглядом. — Рискнём, что ли? — и поднеся тяжёлую бутыль к носу, сморщился, вдохнув аромат. — Как бы насквозь не пробило, — выдохнув ответил он внезапно осипшим голосом.
– Наливай уж, только по чуть-чуть! — показав увесистый кулак ответил Илья.
Саня налил чуть поменьше полстакана.
– Ну, за здоровье, чтобы после такого его совсем не лишиться.
– Неплохой тост, — ответил Женя, поднеся стакан к носу. — Господи, я надеются после этого совсем коньки не откинем?
– Не должны, — Саня посмотрел стакан на просвет.
– Ну, тебе-то, конечно, лучше знать, опыта, так сказать, больше, — Илья усмехнулся, подмигнув Жене.
– Ага, и пил я всегда один?
– Так, всё, кончили дискуссию, — недовольно посмотрев на него ответил Илья. — Одним махом и всё, закончили на этом, — приказным тоном продолжил он.
Саня одним махам опрокинул содержимое стакана себе в рот, на мгновение замерев с вытаращенными глазами, а затем, с трудом переведя дыхание, выдал:
– Фу-ух! Господи! Из чего она её гонит-то? Ну, и силища!
– Ну, бабка, — выпив самогона и с удивлением посмотрев в сторону дома, ответил Илья. — Неужто и сама это употребляет, ну, сильна же! А?
– Марья! У тебя, что ли, говорят, парни-то эти? — крикнул кто-то со стороны улицы.
– У меня, а тебе зачем?
– Да у них инструмент-то мой, личный, куды ж я без него-то? — к забору подошёл дед лет около семидесяти. — О, ребятки, — глянув в сторону сада дед улыбнулся. — Вы это, инструмент-то отдайте, а то мне ещё работать с ним, так сказать.
– Дед, ты кто вообще? — Илья с удивлением посмотрел на него.
– Как кто? — удивился он. — Ну, я… это… Да Егорыч я, мы ж вчерась вместе Новый год справляли, — дед подошёл к ним, и, посмотрев на бутыль, улыбнулся, облизав губы. 
– Какой Новый год? Дед, ты чего? — Илья от удивления вытаращил глаза. — Сейчас июнь на дворе.
– Дак это… вы ж сами сказали, давай, мол, Новый год отметим, а то уедем, а так и не отметили. Ну, а я чего, против, что ли? Нагнал же только, чего ж добру-то пропадать? Ну, а как с инструментом-то?
– Дед, я так и не понял, какой инструмент-то?  Какой такой инструмент ещё? — Илья снова с удивлением посмотрел на него.
– Да этот-то, которым раковину чистят, ну, вантуз-то.
– Так, уже лучше. Постепенно приближаемся к развязке, — Саня посмотрел на друзей. — А нафига ты нам его дал?
– Да вы сказали, вчера, что шапочка из фольги от излучения спасает, — подал голос стоявший за дедом мальчишка лет десяти.
– А это ещё кто?
– Да это внук мой, Санька, — махнув рукой ответил дед.
– Ну, а вантуз тут причём? — вставил слово Женя.
– Так вы ещё сказали, что эта шапочка мозги прочистить может и какие-то каналы, — снова добавил Санька, внук Егорыча. — А дед сказал, что лучше всего чистит вантуз, он прочистит всё, в том числе и каналы всякие, — продолжил он, с гордостью посмотрев на деда.   
– Так. Хорошо же мы вчера прочистились, всю помять напрочь, — Саня махнул рукой. — Так, Егорыч, а ты, вообще, откуда?
– Как откуда? Из Осетрова.
– Дед, ты не мудри, ты пальцем покажи! — взмолился Илья.
– Так это… Там оно, за полем, — показал дед.
– Так, Женёк, прочистился и хватит, верни инструмент владельцу.
– Слушай, дед, — Саня подошёл к нему, обняв за плечи. — Мне неудобно спросить… А в чём мы к тебе-то заявились? Ну, одеты во что были?
– Так это… На тебе трусы такие в цветочек до колен, ну, как семейные раньше-то, а сверху это платок-то. У меня ещё дочка такой на пляжу носит, обернёт вокруг, этой самой, — дед провёл руками вокруг бёдер. — А сверху широкая такая с рукавами, вроде, ну, типа коврика вот этого, — он кивнул на полосатый коврик, лежавший на траве. — А под ним, короткая такая кофточка на лямках с кружевами… Розовая…
– Господи… И тут розовое, — Саня закрыл лицо растопыренной пятернёй. — Чего мне так на этот гламур-то везёт прям. 
– А на этом вот, — Егорыч кивнул на Илью, — джинсы вот эти… кажись… — дед кивнул теперь на Саню. — Хотя не… Не эти. Те эти, вареники, как их, с рваньём на коленках… А эти вроде почти новые, потёртые только… — дед пригляделся внимательно. — Машину ими мыли, что ли?
– Так это ж те, на которые Томка рыбу клала в лодке! — хлопнул себя по лбу Санька.
– То-то, я смотрю, рыбой несёт откуда-то! — заржал Женя.
– Вот и мухи откуда взялись в райском саду, — с сарказмом произнёс Саня, отмахнувшись от зелёного насекомого. — Почуяли, заразы!
– Фу-ух, ну, хотя бы мне повезло, — выдохнул Илья.
– Ну, да, — продолжил дед. — А сверху штаны вот эти, в сердечках-то, — кивнул он на лежавшие на лавке штаны, в которых проснулся Саня. — А сверху ничего, жарко было же.
– Ну, а этот? — Илья кивнул на Женю.
– А на этом штаны такие, ну, как кальсоны раньше, белые такие, с вытянутыми коленками, а сверху тельняшка, разорванная правда.
– Ну, чего, девчонки, кажись постепенно к развязке идём, — обняв Женю и Саню, со смехом сказал Илья.
– Очень смешно, — Саня скинул руку. — Ну, и куда мы всё это потом дели?
– Так это, променяли Кузьмичу, с Лесной улицы, на ватные штаны и телогрейку. 
– Летом?
– Ну, так этот, — Егорыч кивнул на Женю, — сказал, что, мол, мода сейчас такая.
– Модник, блин! — Саня злобно посмотрел на друга.
– Какая мода? Я в моде-то ничего не понимаю.
– Так, дед, а вот это на нас откуда? — Саня взял охапку вещей, в которых они проснулись
– А я знаю, чья это шапочка, — Санька, внук Егорыча, показал пальцем на розовую шапку с ушами.
– Ну, и? — Илья с интересом посмотрел на него.
– Так это Женьки, сестры моей. Ей мамка когда-то купила, а она поносила немного и бросила у деда, она так там и валялась. А вы вот, — он показал на Саню, — сказали, что вас в этой дурацкой шапке ни одна зараза не тронет, потому что с таким идиотом, как я в этой шапке, вы так и сказали, — добавил он, увидев, как лицо Сани наливается злостью, — связываться никто не захочет.
– Надо же, — Илья с удивлением посмотрел на друга. — Самокритично, но правдиво. Наконец-то услышал правду из твоих уст.
– Так, ещё одно прояснилось, — Саня, недобрым взглядом, искоса посмотрел на Илью. — Ну, а про остальное чего знаешь? — снова посмотрев на мальчика, спросил он.
– А ещё вы ласты надели, — Санька обернулся к Илье, — потому что, как сказали сами, с такими гребцами, как они недолго и ко дну пойти. На самолёте, мол, парашют — спасательное средство, а на лодке — жилет, но его не было у нас, вот вы ласты и натянули.
– Ну, а нафига я их натянул-то?!
– Так вы же сказали, что утонуть можете, потому что он грести не умеет, и на озере не туда загрёб, — Санька показал на Женю. — И поэтому сами за вёсла сели, а они тянули. Ну, и вот… Вы, когда вперёд гребли, они назад тянули, а когда наоборот, они тоже наоборот — вперёд. Вы и сказали, что с такими бурлаками можно на дно пойти. А вот он, — он показал на Саню — сказал, что тогда шапочку наденет, потому что она уши закрывает, так как вода, если в уши попадёт, все мозги зальёт…
– Правильно! — не дав договорить перебил его Женя. — И тогда в ней утонут твои тараканы — вот это действительно страшно, они же у тебя особой породы, где ещё таких наберёшь?
– Так, уже легче, — Илья так же искоса посмотрел на ухмыляющегося Саню. — Только ещё одна непонятка: ласты надевал я?
– Ага, — согласился Санька.
– А какого фига они тогда утром на нём оказались!? — Илья, шумно втянув носом воздух и уперев руки в бока, глянул на Саню на манер быка, глядящего на тореадора. — И этот чего в этих самых, леопардовых-то и этом… Ну-у, как его там? Ажурном-то этом? — он кивнул на Женю.
– Так он споткнулся и в лужу упал. Позавчера же дождь сильный был, а у нас после дождя всегда большая лужа в центре. Вы в неё и упали, и намокли, а тут ветер подул ещё, — пояснил Санька и неуверенно добавил: — А ласты вы, наверно, потом переобули…
– Нафига!?
– А фиг знает, — пожал плечами Санька.
– И что? А лосины-то причём? — Женя с удивлением посмотрел на него, вытерев испарину, проступившую на лбу. — Я же в штанах был, они куда делись?
– Так он, — мальчишка показал на Саню, — сказал, когда вы в луже лежали, чтобы не утонуть, вам надо всё лишнее с себя снять, вот вы и сняли их и тельняшку заодно, а вот он, — Санька показал теперь на Илью, — сказал, что надо одежду у деда, мол, взять какую-нибудь, а у деда ничего не было, он полез в шкаф, где вещи Женькины были, и вы с ним, ну, и вытащил штаны эти…
– И? — Женя вопросительно посмотрел на него.
– Ну, и сами сказали, что мол женщины в них ходят, им тепло, мол, ну, а мы чем хуже? Ну, и надели их, правда они были малы и лопнули на вас.
– А вот это откуда? — Саня вытащил красный кружевной топ.
– А тут свет ненадолго отключили, ну, вы в темноте и взяли его, вместо майки, которую вам дед на стул положил, он на стуле рядом лежал просто, его дед вместе с колготками вытащил.
– Слушай, что за Женька такая?
– Да сестра моя, она сейчас в городе, к подруге поехала, она тут в магазине продавцом работает.
– И шапку такую носит? — Илья протянул ему розовую шапку.
– Да нет, — Санька махнул рукой. — Это Женьки, сестры моей.
– Так, я чего-то ничего не понял, — Саня вопросительно посмотрел на него. — Это Женьки? — он показал на лосины и кружевной топ. — И это Женьки? — он показал уже на шапку. — И они обе разные, ну, Женьки? У тебя две сестры, что ли? И обе Женьки?
– Ну, да. Только одна родная — это вот эта вот, — он, краснея, кивнул на лосины и топ. — А это другой, тётиной дочки.
– Двоюродной сестры?
– Ну, да.
– Уже неплохо.
– Вот только я всё-таки не пойму, на фига я их нацепил? — Женя снова почесал затылок.
– А значит верхний атрибут тебя уже не смущает, — Саня с ухмылкой посмотрел на приятеля.
– Да вы же ему сами сказали, что раньше, в какие-то времена, мужчины тоже носили вот эти самые лось… лоснины, вот он и нацепил их.
– А! Ну, конечно, ты же у нас помешан на всём историческим. Сейчас вот на эпохе Александра Македонского.
– А он тоже эти самые, лоснины-то носил, ну, Александр-то этот, Македонский? — дед серьёзно посмотрел на Саню.
– А я откуда знаю, вроде нет. Это вообще к нему, — он махнул рукой в сторону Жени. — Это он у нас реконструкциями всякими занимается.
– Вот точно, вспомнил, — дед стукнул себя по лбу. — Мы ещё пили за этого, Александра-то. Он так и сказал, — Егорыч кивнул на Женю. — Давайте выпьем за Александра Македонского, соратника Наполеона, а я ещё ему и говорю, что, мол, за Ленина было бы выпить неплохо, а вот он и говорит, — дед кивнул на Саню. — Что, мол, хороший повод, тем более, что Ленин, Маркс и Юлий Цезарь вообще все вместе «Капитал» написали.
– Господи, — Женя поднял глаза к небу. — Я вообще больше пить не буду, даже газировку.
– Так, а одежда наша, предыдущая, где?
– Вы же её променяли на ватные штаны с телогрейкой, — удивился Санька.
– Ну, а про предыдущую? Куда дели, ничего не говорили?
– Вы говорили, что в кафе каком-то переоделись, а кафе у кладбища какого-то было.
– Слушай, может мы уже того, — Саня посмотрел на Илью. — Копыта откинули?
– Судя по тому, как Женька орал, когда скотч отклеивали, навряд ли.
– Так, это какое ещё кафе у кладбища?
– Не знаю, дядя.
– Слушай, а зачем мы его скотчем-то, ну, шапку-то эту из фольги?
– Для надёжности. Вы вначале хотели её колготками привязать, точнее вы привязать, а он, — Санька кивнул на Женю, — пришить, но вы сказали, — он посмотрел на Саню, — что нельзя ребёнка без штанов оставлять, да и он иголкой укололся.
– Ребёнок!? — удивился Илья.
– Да не. Ребёнок — это я, — сказал Санька, — а иголкой он укололся, — он показал на Женю.
– Слушай, какие ещё колготки? Эти что ли? — Илья кивнул на чёрные, леопардовые лосины.
– Да нет, красные Женькины, ну, той, которая двоюродная сестра. Она их уже не носит давно, их дед на дом повесил — ветер определять. Вы ещё когда их увидели, руку согнутую ко лбу, приложили и сказали, что так пионеры раньше делали — салют называется, а вы пионерами были, вот и сделали так.
– Ага, теперь понятно, почему он красный верх выбрал, — Саня недовольно посмотрел на Женю. — Коммунист хренов.
– А как мы их в темноте-то разглядели?
– Так вы, когда их увидели, фонариком посветили.
– Каким ещё фонариком?
– Ну, который вот у него на лбу был, — Санька кивнул на Илью.
– Так, теперь ещё фонарь прибавился, — Саня покосился на Илью.
Илья в задумчивости отошёл от стола, и взору Егорыча вновь открылась початая бутыль самогона, играющая яркими бликами утреннего солнца. Дед снова облизнулся и, улыбнувшись, залюбовался, то ли игрой солнечных зайчиков, то ли соблазнительным содержимом так манящей его бутыли. Он подошёл поближе к столу, косясь на любимый напиток.
– Дед, дед, нам пора уже, — тихо сказал Санька, дёргая деда за рукав. — А то Пётр Аркадич сегодня приедет, опять ругаться будет.
– Эх, — дед, глубоко вздохнув, бросил отчаянный взгляд на бутыль и с горечью отвернулся. — Принесла же нелёгкая этого Аркадича, — тихо добавил он, снова бросив тот же взгляд на вожделенную бутыль.
– Дед, пора, — снова дёрнув его за рукав, сказал Санька.
– Пошли, — махнув рукой Егорыч подошёл к калитке, почувствовав, как горький комок подкатил к горлу. — Эх, Марья, Марья, что ж ты за баба-то такая! — со слезами на глазах сказал он, посмотрев на бабку, высунувшуюся из окна. — Что в девках соблазнить пыталась, что сейчас, — повернувшись и снова бросив взгляд на ту же бутыль, добавил он. — Вот если бы не он… — Егорыч посмотрел на внука, и, вытерев глаза рукавом, добавил: — Только вот они и удерживают нас от греха и соблазнов.
Глава 3
– Допились, блин! Ни одежды, ни телефонов, ни документов…
– Денег тоже нет, — Илья грустно посмотрел на Саню.
– Вот, — Саня показал пальцем на Илью. — И денег тоже нет.
– Маруська, зараза! Ты где всю ночь шлялась!? — неожиданно, откуда-то из-за дома раздался голос Марьи Петровны. — Куды делась-то?
– О, кис-кис-кис, — Женя с улыбкой позвал появившуюся откуда не возьмись кошку. 
– Маруська! Шалава! Иди хоть молочка попей, — бабка с любовью посмотрела на кошку.
– Слышь, Марья Петровна, — Саня только сейчас заметил на заднем дворе поваленный забор. — А это случаем не мы? — он кивнул на него.
– Да нет, — она махнула рукой. — Это за пару дней до вас Маруська.
Все с удивлением посмотрели на кошку.
– Слышь, Женёк, ты бы подальше отошёл от зверя-то, — Саня и сам, на всякий случай, отошёл подальше.
– Да не эта. Местная девка одна, тута рядом живёт. Как выпьет рюмку, так буянить начинает. Пьёт правда редко, слава Богу! — бабка перекрестилась, обратив взор на небо. — Сама-то здоровая, силищи хоть отбавляй, вот и облокотилась на мой забор, — Марья Петровна вздохнула.
Саня, выдохнув, довольно улыбнулся.
– У вас-то силы, видать, поменьше будет. Вы мне только калитку с петель сорвали.
– Зря улыбался, — Илья посмотрел на Саню. — Надеюсь никто больше удаль свою не показывал? — он обвёл взглядом всё вокруг, переведя его на друзей. — Ох! — Илья провёл ладонью по лицу. — О сколько нам открытий чудных готовит прошлый вечерок.
– Поэт, блин, — Саня покачал головой, посмотрев на него.
– Да уж. Становится всё интересней и загадочней, — Женя в задумчивости постучал пальцами по столу.
– Значит, будем разгадывать загадки! — облокотившись руками на стол Саня посмотрел на друзей. — Значит, так! Мы в городе чего делали? — спросил он, посмотрев на остальных, когда Марья Петровна снова ушла.
– Отдыхать приехали, — с уверенностью ответил Илья. 
– И давно? 
– Вроде нет, — уже с лёгким сомнением ответил Женя.
– А здесь мы чего делаем?
– Тоже, наверное, отдыхаем, — пожав плечами продолжил Женя.
– Логично, а почему здесь? А не там?
– А потому что здесь, — уверенно ответил Илья.
– В городе шумно, а здесь тихо, и народу поменьше, — почесав затылок, также неуверенно ответил Женя. — Все в городе, а мы тут, — уже в задумчивости добавил он.
– Так, а тогда город где? — спросил Саня.
– Там, — Илья показал указательным пальцем влево.
– А Осетрово где?
– Там, — снова показал Илья, тем же пальцем, но уже прямо перед собой.
– А мы где?
– Тут, — Илья опустил палец вниз.
– Мудро, — посмотрев на него, как на идиота, ответил Саня. — А вот как мы умудрились на лодке из Осетрова приплыть? И на фига такое название, если осётра рядом вообще не наблюдается? И вообще, если там ни моря, ни речки нет?
Все разом посмотрели на него.
– Санёк… — Илья покосился на приятеля.
– Тихо, не спугни! — поднял палец Женя. — Саня, откуда такая информация?
– Так это… — растерялся Саня.
– Вот, значит, не всё ещё потеряно и есть надежда… — глубокомысленно ответил Женя. — Итак, мы плыли… Вопрос как?
– Ну, так на лодке, — удивлённо ответил Илья.
– По дороге!? Да если бы мы так плыли, так сказать, то были бы не тут, — он также указательным пальцем показал вниз. — А в палате с мягкими стенами, ну, или, на худой конец, в обезьяннике. 
***
– Слы-ы-шь, Ма-а-нь! — раздался чей-то скрипучий старческий голос. — Дома, что ли?
– Чего тебе? — Марья Петровна высунулась из окна.
– Слыхала? Нечистый у нас в Осетрово-то завёлся.
– Чё мелишь-то? — Марья Петровна испуганно перекрестилась. — Утро только наступило, а она уже припёрлась к кому-то!
– Так, парни, — Саня прислушался к разговору. — Сидите тихо. Не удивлюсь, что и это про нас речь, — он осторожно выглянул из-за угла и, перекрестившись, зачем-то схватился за правый бок. — Вроде, пока в порядке…
– Кто? — не понял Илья.
– Печень, — печальным голосом проговорил Саня. — Наверное ещё к кому-то…
Илья выглянул из-за спины Сани… Открывшаяся картина вызвала у него приступ истерического смеха: во дворе стояла старуха в тёмном брезентовом плаще с длинной клюкой в руке.
– Хорошо, что не коса! — отсмеявшись, Илья вытер вспотевший лоб. — Но кого-то мне эта бабка напоминает…
– Кого!? — оторопел Саня.
– Да так, вспоминается что-то смутно… Сегодня ночью… Луна… Болото… Старуха в плаще… Ещё пацан там какой-то был, кажись… И про пришельцев что-то…
– Парни, так это ж она и есть! — сказал Женя. — Точно!
– Кто? — снова тревожно спросил Саня, вытерев испарину со лба.
– Ну, эта ночью… которая… нам…
– Явилась! — добавил, ухмыляясь Илья. — Точно! Бабка эта, короче, которая нам ночью в камышах рассказывала, где эта Марь Петровна обитает. Короче, не то, что вы подумали! — он снова заржал, глядя на Саню.
– В каких камышах!? — удивился Женя.
– Которые на болоте растут, где нам эта старая карга явилась, — ухмыльнулся Илья.
– Мы ещё и в болото впёрлись ночью!? — Женя, присвистнув, сел на стоящую у стола лавку. — Во, ночка, блин!
– А мы точно не того ещё… — нервно усмехнулся Саня.
– Счас проверим, — Женя отломил с растущего рядом терновника здоровенный шип и с размаху воткнул его Сане немного ниже спины.
– А!!! — заорал Саня, добавив образное, но не печатное выражение.
– Не, пока не того, — сделал вывод Женя.
– Да, по-моему, тебе надо не рыцарей в реконструкциях изображать, а сотрудников святой… этой… инквизиции. Торквемада хренов!
– А ты говоришь того, — усмехнулся Илья. — Я такие слова и трезвый не выговорю.
– Иду вчерась ночью-то, а он в луже-то ентой большой, у пруда-то за плотиной, и сидит с рогами, да ещё гребёт вёслами… — начала свой рассказ бабка, но услышав вопль Сани, замолчала, испуганно перекрестившись, и, прошептав что-то одними губами, осторожно спросила, косясь на угол дома: — Кто это у тебя так орёт-то, бедный? 
– Кто надо, тот и орёт. Куда гребёт? — не поняла Марья Петровна.
– Кто?
– Рогатый твой, старая карга!
– А! Так энто…туда, к себе, наверное. В болото-то это… Поганое. Зря ж его, что-ли, Чёртовой топью прозвали. Там они и обитаются, небось. И этот, с рогами, прям, а вокруг него ещё двое скачут, только без ентих самых-то рогов.
– Евдоха! Лежала бы ты уж на печке и не морочила голову-то. Какая нечистая в наше-то время? Спать по ночам надо, а ты не спишь, шарахаешься, вот тебе под каждым кустом и мерещиться чертовщина всякая. Тьфу! Ведьма старая! — Марья Петровна захлопнула окно. — Метлу тебе вместо клюки таскать надо, чтоб по болотам летать сподручнее было!
– Да ну тебя, коммуняка безбожная! — бросила в сердцах бабка, посмотрев на захлопнувшееся окно.  — Он, нечистый-то ентот, к тебе дорогу спрашивал-то! Сама-то, видать, ведьма, вон и метла-то как раз к дому приставлена, — Евдокия покосилась на стоявшую у окна старую облезлую метёлку. — Пойду батюшке Серафиму лучше расскажу, вот на старости лет-то порадуется, бесов повыгоняет, хоть како разнообразье в святом деле-то, — бурча сама себе под нос продолжила она, тихо ковыляя в сторону видневшейся на пригорке церкви соседнего с деревней села.
– Судя по всему, о тебе речь была, — Саня посмотрел на Женю. — Ты вчера грёб?
– Так вроде ж Илюха грёб-то? Пацан же сказал.
– А сначала ты в озере не туда загрёб, поэтому Илюха тебя и отстранил. Вот только рога-то откуда? Опять, блин загадка. Господи! — сложив в молитвенном жесте руки и запрокинув голову, он посмотрел на небо. — Вернусь домой — пить брошу! Вообще ни капли в рот не возьму. 
Тут откуда не возьмись снова появилась бело-коричневая сибирская кошка. Окинув всех надменным взглядом нахальных зелёных глаз, кошка гордо повернулась, собираясь царственно покинуть двор…
– Кис-кис-кис, — Женька с улыбкой подозвал её к себе.
Кошка, подойдя, внимательно посмотрела на него, и, как-то презрительно фыркнув, повернулась к нему задом и начала делать задними лапами движения, как будто закапывать что-то. Трава, пыль — всё полетело в ногу Жени. Саня с Ильёй с удивлением посмотрели на кошку.
– Ни ко двору, видно, пришёлся ты, Женёк.
Глава 4
– Дяденьки, а колесо? — за забором вновь показался пацанёнок.
– Так герой, поди-ка. Да не боись — не съем, я сегодня сытый, — Саня поманил мальчишку пальцем.
Мальчишка, насупившись и сунув руки карманы, подошёл ближе.
– Тебя как звать-то?
– Витька…
– Так вот, Витька. Объясни ты толком, что за колесо?
– От коляски…
– От какой? Инвалидной?
– От детской! — оторопел Витька.
– Так… Уже прогресс. И где это колесо?
– У вас было…
– А сейчас где?
– Не знаю…
– А у нас оно как оказалось?
– Так вы фокус хотели показать. Ленка думала, что вы — клоуны…
– Господи, дались вам эти клоуны, — тихо сказал Женя, покачав головой.
– Витька, привет! Смотри, какое я колесо добыл для нашей катапульты! — по улице бежал рыжий, конопатый пацан лет десяти-одиннадцати и катил перед собой колесо от детской коляски.
– Привет, Федька! Где достал?! Это же моё колесо!!! То самое!
– Не я. Светка дала. Она его у каких-то парней сменяла на герань.
– Какую герань?
– Да которую её бабка Нюра просила бабке Марье передать, — Федя кивнул на дом. — Бабке Нюре её сын привёз, — объяснил рыжий Федька, увидев удивление Жени, Сани и Ильи. — Он — селекционер. Ну, и вывел с друзьями герань, которую можно в саду растить, как розу. Герань-то тропическая! А она, зараза, всё равно на улице не растёт. Они её бабке Нюре в деревню и свезли. А она растёт и растёт, всю кухню заполонила. Вот бабка Нюра от неё и избавилась.
– Ну да, Нюра ж сестра моя меньшая, — согласилась, неожиданно появившаяся Марья Петровна, услышав знакомое имя.
– Итак, господа, — иронично произнёс Женя, обведя друзей многозначительным взглядом, — теперь предстоит выяснить ещё одну тайну. На каком этапе жизненного пути нам повстречалась маленькая девочка по имени Света с бо-о-ольшой безымянной геранью…
Федька, между тем, передав колесо Витьке, деловито прошёл по двору, остановившись перед забором, выходившим на реку. Увидев лодку, он радостно завопил, показывая пальцем:
– Во! И лодка нашлась!
– А это наша? — покосился на него Витька.
– Ха! Ты чего, Витёк, Санькин почерк не узнал? — Федя кивнул на надпись «Женя» на борту лодки. — Это же Санька писал!
– А это случайно не его почерк? — Женя показал надпись на груди.
– Конечно. Он и писал! — согласился Федя. — Ты ж сам его упрашивал, сделать красиво! Когда вы на лодочной станции за десантуру пили!
– Так, пацаны, с этого места попрошу поподробнее, — Саня внимательно посмотрел на мальчишку.
– А чего подробнее? — насупился Федя.
– Да всё. Состав, диспозицию…
– Как мы на этой лодочной станции очутились? — добавил Женя.
– И где она вообще? — уточнил Илья.
– У нас, в Степняково.
– Парень, ты лучше пальцем покажи, — взмолился Женя.
– Да вон там! В сторону города вдоль берега. Лодочная станция на озере. А озеро протокой с рекой соединяется, — Федя кивнул на реку. — Вы, наверное, с озера сюда и приплыли на нашей лодке.
– Так, приплыли… — усмехнулся Саня. — А Осетрово где?
– Так оно… От Степняково целый километр.
– Тоже на озере?
– Не, на пруду. Ой, то есть там пруд только. От озера в другую сторону.
– От реки, а не к ней, — уточнил Витька.
– А на лодочной станции мы как оказались? — продолжил «дознание» Саня.
– А я откуда знаю? — насупился Федя. — Вас Костя привёз на грузовике. С той стороны, где старая больница, по старой дороге из города на Прибрежный.
– А кто такой Костя?
– Да шофёр совхозный. Он в прошлом году из армии пришёл, служил в ВДВ.
– Теперь понятно, почему мы за ВДВ пили… — сообразил Илья.
– Да Костя не пьёт, это всё Пашка Коромысло. Его тоже осенью с приятелями в ВДВ призывают. Он и сказал, что в августе некогда будет.
– А Пашка?..
– Федькин двоюродный брат, придурок. Он и предложил за вечную и непобедимую десантуру выпить. Женькин младший брат Сашка тоже в ВДВ служит.
– Так, ещё одна Женя… Это-то кто!?
– Везёт нам что-то на Женек и Сашек… — пошутил Илья.
– Так эта… Девчонка Костина, — удивился Федя.
– А Сашка — это тот, что меня и лодку подписал? — уточнил Женя.
– Да нет! Это Санька писал. Младший брат Светки, у которой вы колесо на герань сменяли! Он художник. Костя ему банку с краской дал и сказал, чтобы сделал, наконец, надпись на лодке, ну, в честь его Женьки, в которую он втюрился…
– У которой брат в ВДВ! — влез Витька.
– А то уже целую неделю делает. Он и сделал. А ты, как увидел и сказал, чтобы Санька тебе татуировку сделал «За ВДВ». Он и сделал… маркером…
– Ты ещё просил дописать, только Санька ни в какую не согласился! — прыснул в ладошку Витька.
– А что я просил дописать? — с тревогой спросил Женя.
– Маленьким так нельзя говорить, — не сдержал смеха и Федя.
– Так, мелкота. А как вы там оказались? Вроде по малолетству вам пить с нами не полагается?
– Да мы лодку возвращали! — возмутился Федя. — Мы к походу готовимся, вот лодку и вернули. А тут Костя с вами приехал. Он лодку у нас забрал, ключи Пашке сунул и краску Саньке. И домой пошёл, потому что он не пьёт. А Пашка с приятелями и предложили День десантника отметить, потому что в августе будет некогда! А потом Витька с Ленкой прибежали — домой нас звать, потому что уже полночь скоро.
– Алёнка же думала, что вы клоуны. Из цирка, который в Прибрежный приехал, — добавил Витька.
– Слушай, Виктор, а мы как одеты были? — с подозрением спросил Илья.
– Да так и были… — Витька покосился на парней. — Ты в бермудах пляжных с этим… как его… — Витька посмотрел на Федю.
– Парео — подсказал Федя.
– Ну да. И ещё пончо полосатом. Вон, как тот коврик на траве.
– Ага, — поддакнул Федя и подозрительно посмотрел на разложенный на траве, рядом со столом, полосатый коврик. — Прям, точь-в-точь такой же! И пятно на подоле… на том же месте… Хм… — и, удивлённо пожав плечами, вновь повернулся к Витьке.
– А он, — Витька кивнул на Илью, — в джинсах-варёнках с дырками… этими… ненастоящими, а специально для прикола которые.
– Декоративными, — авторитетно уточнил Федька.
– Ага, — согласился Витка. — А поверх них штаны розовые в сердечках, до колен, как у нас девчонки взрослые летом носят.
– Не эти, случаем? — Саня поднял со скамейки штаны, в которых проснулся утром.
– Ага! Они самые!
– А почему тогда они на тебе были, а проснулся в них я? — Саня почесал голову, посмотрев на Илью.
– А это как с ластами — пойди в огород у хрена спроси, он всё знает, — хмыкнул Илья. — А дальше, Витёк?
– А ты, — на этот раз Витька оглянулся на Женю, — в подштанниках, как у моего деда, и зелёной майке с Колобком-Рэмбо…
– С кем?!
– Ну, рисунок такой… — пояснил Федя. — Злой Колобок, в бандане, с автоматом и пулемётными лентами крест-накрест…
– Рэмбо хренов, — Саня скептически посмотрел на Женю. — Так… А дальше?
– Ну, Алёнка и сказала: «Ой, смотрите, клоуны приехали!»
Саня и Илья лишь угрюмо засопели.
– А вы ей решили фокусы показать. С колесом, которое Витька нёс. А дядя Вася сказал…
– Это ещё кто? — устало спросил Илья.
– Да он завхозом в цирке в Прибрежном работает. Вот он и сказал…
– А этот дядя Вася откуда приплыл?
– Он не приплыл. Он с вами в грузовике приехал.
– Он и сказал, — продолжил Витя. — Что у клоунов грим должен быть. Вот Санька тебе Женькиной помадой грим и сделал…
– А колесо?
– А я откуда знаю? Вместо колеса в мешке сломанная вешалка оказалась. А вы сказали, что колесо завтра вернёте.
– Теперь ещё и вешалка, — устало вздохнул Саня.
– А потом? — спросил Илья.
– А потом Костя со Светкой пришли и Костя нас за шкирку домой потащил, — хихикнул Федя. — А Пашка сказал, что вы потом на лодке уплыли на другой берег. Потому что там какие-то огни мерцали. И вы поплыли там пришельцев искать…
– И где эта майка с Рэмбо? — вздохнул Женя, осмотрев себя.
– Так там и осталась, на лодочной станции. Костя сказал, что на ветошь пойдёт, — усмехнулся Федя.
– Чего, так плохо?
– Хуже некуда! — вздохнул Витька. — Маруська — это кошка, которая на лодочной станции живёт — сначала всё утро её нюхала и головой тёрлась. А потом как давай когтями драть! Только одни ленточки и остались, вот!
– Не любят тебя кошки, Женёк, — сделал многозначительный вывод Илья.
– Привет, ребята, — к Витьке и Феде подбежал внук Егорыча, Санька. — Вы деда не видали? Опять свой вантуз у бабки Марьи забыл!
– Привет, Санёк, — Федя огляделся, — да где-то здесь он был, к реке спускался. Он не забыл про эту фигню нам на площадку?
– Про кронштейн? — переспросил Санька. — Он его почти сделал — завтра привезёт. Говорит, что Змей Горыныч знатный будет. Ой, дед! Дед, слышишь!? — он оглянулся на Егорыча.
– Ты чего орёшь, как оглашенный?
– Дед, ты же эту, шапку рогатую отдать забыл.
– Точно! Вот склероз-то! — Егорыч отошёл и вскоре вернулся, неся в руке что-то сине-красное. При ближайшем рассмотрении это оказалась фанатская шапка в виде сине-бело-красного рогатого норманнского шлема.
– Вот, ребятки, это вы у нас в Осетрове потеряли. В сенях оставили.
– Они её в лодке нашей оставили, а в сени это я закинул, — возразил Санька.
– Вот вам и нечистый. С рогами, — Илья протянул друзьям шапку. — Откуда она?
– Время идёт, а загадок всё больше, — философски заметил Саня.
– Так это из Степняково, — Витя с интересом посмотрел на шапку. — Это у нас эта художница Стеллочка…
– Что б она провалилась… — добавил Федя. — Чуть Феечий луг нам не спалила со своими приятелями.
– Так что там эта Стелла? — напомнил Илья.
– Да эту шапку она у нас оставила, когда смывалась после пожара, что б пожарные ей зад скипидаром не натёрли! — хихикнул Витька.
– Точнее кто-то из её подруг. Или Женька, или Сашка, — уточнил Федя.
– Так, очередные Женя и Саша, — со стоном прокомментировал Саня. — А у нас-то она как оказалась!?
– Так Пашка вам её подарил! Она ж у него на лодочной станции валялась. Как бросили её после пожара, так и лежала.
– Ага! — поддакнул Феде Витька. — Вы же говорили, что вы — викинги. Вот он вам и отдал. Для соответствия…
– Блин, мы ещё и викинги! — сплюнул Илья. — Не ты ли, реконструктор, руку приложил? — обратился он к Жене. — Ты ведь у нас, то гвардеец Наполеона, то лучник Александра Невского.
– Так! Федька, Витька, вы где всё утро бродите!? — за забором появились две девочки. Старшая — худенькая, лет десяти – двенадцати в шортах и майке. Младшая — лет восьми, в коротком цветастом сарафанчике. — Видала, Стешка? Все уже собрались, а они здесь языки чешут! — старшая девочка деловито упёрла руки в бока. — Привет, Санёк! Ты же вроде тоже собрался прийти?
– Привет, Светк. А нас сейчас дед привезёт.
– А вот и хозяйка герани, — неожиданно вспомнил Женя. — Ребята, мы же у неё герань на колесо сменяли!
– Смотри-ка, к Женьку память стала возвращаться! Это уже прогресс, — ухмыльнулся Саня.
– У меня, — согласилась Света. — А вы не забыли?
– Что? — оторопел Женя.
– Как что?! — удивилась Света. — Вы обещали к нам на открытие нашего детского городка прийти, Страны Фантазий. Трёх богатырей изображать! Ты Илью Муромца, — Света показала на Илью, — ты — Добрыню Никитича, — на этот раз её палец уткнулся в Саню, — а ты — Алёшу Поповича, — Света обернулась к Жене. — Мы вас ждём!
– Час от часу не легче! — констатировал Илья.
– Да уж, — Саня скептически посмотрел на лосины. — Сказители речистые в гробу перевернулись…
Глава 5
– Ну, и чего дальше делать? — Илья посмотрел на друзей. — Вещей так и нет, телефонов тоже, память… — он задумался. — Короче совсем плохо… Хорошо хоть помним, кто мы и откуда, ну, и этим всем, пришельцам… тьфу ты! Пришедшим благодаря, хоть что-то проясняется. Только вот на фига мы вообще куда-то попёрлись и где наши, — Илья с нажим произнёс последнее слово, — вещи?
– Слушай, Илюх, а мы ведь так и не проверили сумку-то, ну, ту, с женскими вещами, — Саня посмотрел на Илью. — Может, там чего есть?
– Ну, тащи тогда, посмотрим.
– А чё сразу я? Вон, — он кивнул на понуро опустившего голову Женю, — викинг Алёша Попович, друг Александра Македонского и соратник Наполеона, он пусть и тащит.
– Тащи давай! Вот на сто процентов уверен, что все эти наши приключения дело рук не этого друга и соратника, а Добрыни Никитича, который видел, как Ленин вместе с Марксом и Юлием Цезарем «Капитал» писали. Тащи!! И без вопросов! — Илья зло посмотрел на Саню.
– Пожалуйста, чего сразу орать-то, — бурча себе под нос, Саня направился в дом.
Вздохнув, Илья устало провёл ладонью по лицу.
– Ой, ну, и заварили же мы, — снова вздохнув, он посмотрел на Женю.
– Слушай, а тяжёлая, сумка-то, — Саня положил сумку на лавку. — Даже открывать страшно, а вдруг там контрабанда какая? — он вопросительно посмотрел на Илью. — Ой, выберемся мы вообще когда-нибудь отсюда?
– Всё равно выхода нет, открывай, — Илья кивнул на сумку.
Саня с опаской расстегнул молнию, заглянув внутрь.
– Ой, мать твою! — Саня, отскочив, торопливо перекрестился.
– Ты чего, Санёк, нечистого увидел? — усмехнулся Илья, подходя к сумке. — Во, чудо природы, ты кто?!
Из приоткрытой сумки на них глядела ухмыляющаяся обезьяна с сигаретой в зубах.
– Макака, кажись, — икнул Женя.
– Шем-пан-дзе, — с расстановкой сказал, подойдя ближе, Саня.
– Шимпанзе, грамотей, — ухмыльнулся Илья. — Интересно, это не его шкура на заборе сохнет? — он вытащил голову и отведя руку с ней в сторону, пристально посмотрел на примата.
– Ну, прям, Гамлет с черепом этого… — хмыкнул Женя.
– Йорика, — уточнил Саня, — по-моему, это уже было… там…
– Где?.. — удивился Илья.
– Ага… Было… Ночь, улица, фонарь, аптека… — начал Женя.
– Лом, стеллажи и Жорик в глубине… — ухмыльнулся Саня, — а чего там ещё? В сумке?
Саня порылся в вещах.
– Вроде только вещи, — он осторожно начал вытаскивать каждую вещь. — О, Женька смотри! — вытащив красные шорты, Саня с улыбкой помахал ими в воздухе. — Комплект к твоему ажурному-то прикиду!
– Юморист, — процедил сквозь зубы Женя, со злостью посмотрев на него.
– О, а я думал, чего так тяжело-то, хорошо, что на ногу не уронил, — вытащив пару гантелей, сказал Саня. — Ничего больше, — вытряхнув сумку, он посмотрел на Илью.
– А вот ещё фотка какая-то, — Женя поднял фотографию с календарём на задней стороне. — Красивая, — улыбнулся он, посмотрев на фотографию. — Она, что ли? Владелица?
– Дурак ты, — Илья постучал по лбу. — Это же актриса голливудская — Анжелина Джоли, между прочим играла мать твоего друга любимого Македонского, который Александр.
– Да? — Женя с удивлением снова посмотрел на фото, переведя взгляд на Илью. — Надо же, а я думал, такие календарики уже не делают… — он снова покрутил календарь. — А красивая мать его получилась… Я имею в виду Александра, который Македонский… в кино, — поняв, что ляпнул что-то не то, смутившись проговорил Женя.   
– Ой, ещё, не дай Бог, конечно, и это пришьют, — Саня кивнул на сумку и вещи, лежавшие на лавке.
– Тем временем вопрос о том, где наши вещи пока так и не решён… — Илья почесал в затылке.
– А в лодке сумки нет? — спросил Женя.
Илья молча поднялся и пошёл к покосившемуся забору.
– Ты куда, Илюх? — Саня поднялся вслед за ним.
– Лодку надо бы пацанам вернуть, — Илья посмотрел на уткнувшуюся в берег «чайку».
– Только для начала на берег вытащим, а то сорвёт ещё… — Женя подошёл ближе и нагнулся над ней. — Ого! А вот вешалка, которая вместо колеса! — он достал из лодки сломанную деревянную платяную вешалку.
– А зачем нам эта вешалка? — спросил Илья.
– Зачем-то нужна была… — задумчиво посмотрел на неё Женя.
– Антенна хорошая получится, для направленной передачи, — Саня покрутил вешалку, взяв её за погнутый крючок. — Как радиолокатор, прям.
– Так ты и хотел из неё пеленгатор сделать, — подтвердил Женя.
– Во! Смотри-ка — процесс пошёл, действует локатор! — хмыкнул Илья. — Может ещё вспомнишь, где мы её нашли? И матрас заодно… — Илья кивнул на полусдутый голубой матрас, лежащий на берегу, рядом с лодкой.
– Где-где? В Караганде! — Саня почесал лоб. — Матрас мы на станции, у пацанов этих, Витьки и приятелей, взяли, когда Женёк в воду свалился… Ты тогда и ляпнул, что Росинант не выдержит троих… Женёк и поплыл на этом матрасе, что на причале, рядом с сумкой, которую пацаны забыли, валялся… Парни, блин, память, кажись, включилась!
– А вешалка? — Илья поглядел на Женю…
– Две… — ответил Женя.
– Чего две? — не понял Илья.
– Две вешалки Саня прихватил и ещё моток провода какого-то для этих… физиопроцедур, — пожал плечами Женя. — Ты ещё сумку в кабину к этому водиле, Косте, поставил, и хотел из них пеленгатор сделать.
– Где хотел?
– Да там, в больнице…
– Какой больнице? — Саня пристально посмотрел на Женю.
– Судя по нашему состоянию — психиатрической. С алкогольным уклоном, — усмехнулся Илья.
– Не, кажись, память снова выключилось… — растерянно ответил Женя.
***
Илья начал задумчиво ходить взад и вперёд, около стола, скрестив ладони за спиной.
Во дворе, возле дома Марьи Петровны остановилась машина, послышались голоса.
– Марья Петровна! Вы дома?
– Ну? Дома! А где ж мне быть-то? — она выглянула из окна, с удивлением посмотрев на приехавших людей.
– А мы к вам! Говорят, у вас городские-то остановились?
Саня выглянул из сада.
– Вот они! — выкрикнул какой-то мужчина, показав пальцем на Саню.
– Ну, всё, вот и конец, — Саня посмотрел на друзей. — Не зря ты Илюха так взад и вперёд ходишь, руки скрестив, как чувствовал.
Илья резко разжал ладони.
– Здорова, мужики, а мы вас обыскались прям, благодарность вам, — с улыбкой ответил тот самый мужчина.
– Здрасьте, — скромно сказала вышедшая из-за его спины девушка лет двадцати пяти, почему-то с улыбкой посмотрев только на Саню.
– Здрасьте, — также тихо ответил он, с удивлением посмотрев на новых гостей. — А чего за благодарность такая?
– Ну, так за помощь, — ответил другой мужчина, чуть постарше первого. — За аптеку больничную.
– Какую ещё аптеку?
– Как какую? Которую вы вчера разбирать помогали. Игнатьич вас попросил, — кивнул он на спутника, — а вы согласились. Мол, как не помочь хорошим людям!
– Да? — Илья с удивлением посмотрел на каждого из них. — А это где было?
– А вы чего не помните, что ли, ничего? — первый мужчина удивлённо посмотрел на них.
– Ну, как бы вам сказать, — слегка замявшись ответил Женя.
– Дяденька, да они перепились вчера в доску у нас в Степняково! И не помнят ни фига! — из-за забора показалась озорная мордашка Витьки.
– А! Знакомая личность! — усмехнулась девушка. — Так значит, Витя, они у вас всю ночь обретались, понятно. У вас там в Степняково вообще чудеса — обычное дело.
– Ага! — согласился Витька.
– Ну, в общем, с памятью у нас действительно, так сказать, не лады, — Саня с виноватой улыбкой посмотрел на девушку. — Немного не рассчитали.
– Смотря с чем сравнивать! — фыркнула Светка. — У нас даже дед Кузьма — сторож с гаража — столько не выпьет.
– А он — заслуженный алкоголик района, — хихикнул Федька.
– Федька, заткнись, а? — одёрнула его Стеша.
– А ну-ка, мелочь, брысь отседова! — цыкнул на них Егорыч. — У нас сейчас взрослый разговор пойдёт.
– Слушай, Илюх, а — это тоже мы? — Саня, толкнув друга в бок, с ухмылкой посмотрел на другую девушку, с уже заметно округлившимся животом, стоявшую позади новых гостей.
– Нет, это уже было до вас, — услышав его вопрос ответил мужчина, первый узнавший Саню. 
– Так всё-таки хотелось бы услышать о наших, так сказать, приключениях в больнице… — начал Илья.
– А! Так это было примерно так… — начал рассказ Игнатич.
Глава 5
… – Ну, вот, — Илья обвёл взглядом зал небольшого придорожного кафе, несмотря на поздний час наполненного людьми. — Поужинаем, и к русалкам!
– Правильно! В нашем деле главное — подкрепиться, как говаривал Винни Пух, — изрёк Саня, назидательно подняв указательный палец. — Алкоголь будем брать или как? — осведомился Саня.
– Да грустно как-то сухими сидеть… — неуверенно сказал Женя, покосившись на Илью.
– Надо за успешное начало, так сказать, нашего отдыха, — согласился Илья.
– И за русалок, что в бухте. — добавил Саня.
– Дались вам эти русалки! — усмехнулся Женя. — Вон и столик свободный есть, — кивнул он на стол, за которым сидел усатый, похожий то ли на Будённого, то ли на укротителя мужчина.
– Свободно? — осведомился Илья у мужчины.
– Садитесь, парни. Сегодня свободно, а вообще у нас тут всегда публики полно, как у нас в цирке, — мужчина широким жестом пригласил друзей.
– А вы случаем не укротителем там служите? — усмехнулся Саня. — Образ у вас подходящий, — Саня погладил воображаемые усы.
– Не, я это зверьё побаиваюсь. Иллюзионист я, фокусник. А по совместительству — завхоз.
– Настоящий завхоз должен быть фокусником! — мудро изрёк Женя.
– Василий Игнатьич, — представился мужчина.
Друзья представились в ответ и, рассевшись за столом, принялись за трапезу.
– А если не секрет, вы случаем не в Русалочью бухту нырять? — осведомился Игнатьич.
– У вас, наверное, все про эту бухту знают, — усмехнулся Илья.
– Так, а как же! Знаменитое ж место. Сколько сюда летом народу приезжает, охренеть. Все дома, сараи, бытовки — всё снято. Разве только в душевых и сортирах свободно.
В это время к столику подошла пожилая интеллигентного вида седая невысокая женщина в очках.
– Ну, Игнатьич, чего делать будем? — уперев руки в бока, женщина посмотрела на мужчину. — Я про аптеку.
– А чего, Никитична? Снесём нафиг, — пожал плечами Игнатьич.
– Хрен тебе, а не снесём, — торжественно произнесла Никитична. — Бригада срочно на другое задание уехала, — пояснила женщина. — Эти им заплатили больше! А ты ж этого жлоба Макса знаешь — за копейку удавится. И Химик пятнадцать суток получил. Какому-то хомуту рога пообломал на рынке.
– Да… Задачка, — Игнатьич покрутил ус. И тут его взгляд упал на друзей. — Во! Парни, а вы тут случаем не подсобите? Всё равно до утра до Приморского не доберётесь.
– А чего сделать надо? — Илья, отложив вилку, глянул на Игнатьича.
– Кого убить? — усмехнулся Саня.
– Убить бы этого Макса надо, да фиг с ним. А вот старую аптеку снести… — Игнатьич посмотрел на Никитичну. — Мы заплатим, не беспокойтесь, — он назвал сумму.
– А чего парни? Поработаем киркой и ломиком, разомнёмся, ещё и подзаработаем, — заявил Женя.
– Далеко? — осведомился Илья.
– Да не, тут за поворотом. Больница недостроенная, — пояснил Игнатьич, указав направление.
– А! Это в которой гориллы-мутанты наркоманов похищают?  Слыхали, — усмехнулся Саня.
– Санёк, ты, я смотрю, все здешние мифы знаешь, — удивился Женя.
– Так у меня ж родня в этих местах!
– Ладно, Игнатьич, поможем, — согласился Илья. — А контрамарки в цирк подаришь?
– А то как же! Мы своё дело знаем, — обрадовался Игнатьич.
– Спасибо, ребята. А то у нас запарка с этой аптекой. Новую строить будут, а сначала надо старую снести, — пояснила Никитична. — И всё им срочно нужно.
Объект и впрямь оказался недалеко. К больнице их привёз грузовик, которым управлял местный парень Костя, оказавшийся, как и Саня знатоком местных легенд.
– … Ну, вот, местная ребятня и придумала эту историю про обезьян-мутантов, в которых в полночь превращались обитавшие там бомжи. А кого эти обезьяны укусят — тот сам превращается в мутанта. Сами знаете, детская фантазия — вещь необузданная и непредсказуемая, — закончил Костя рассказ, въезжая во двор недостроенной больницы.
– И неподвластная рациональному разуму, — подвёл итог Илья. — Это эту громадину нам сносить?!
– Да нет, — Костя махнул рукой. — Этот долгострой на днях взрывать будут — тут монументальное зодчество из стекла и бетона. А наш объект там, за хоздвором.
Недостроенная больница и впрямь была монументальным сооружением. Три огромных девятиэтажных корпуса, зияя пустыми окнами, возносились к вечернему небу с большой луговины, зажатой между уходящим в степь шоссе и то ли облагороженным лесом, то ли запущенным парком.
– Парк здесь должен был быть. После того как больница достроится. Но… её уж второе десятилетие строят. Так что теперь решили, что дешевле будет снести и построить заново, в другом месте, более подходящем, — пояснил Костя. — Так что теперь тут только бомжи, да наркоманы обитают, да эти… сталкеры, блин… лазают. Сколько их уже здесь покалечилось — адреналина дуракам не хватает. А вот и аптека.
Впереди показалось одноэтажное, похожее на барак здание, над входом которого висела покосившаяся табличка с надписью: «Аптека №134».
– О! Прибыли, молодцы, — к грузовику подошёл мужчина в строительной спецовке. — А то Макс с компанией изменил нам, паразит… Кстати — Егорыч, — представился мужчина.
– С кем? — удивлённо оглянулась на него Никитична.
– С длинным рублём. У них неразделённая любовь с самого техникума, — усмехнулся Егорыч.
– Единственное, что здесь работало, Елена Никитична не даст соврать, — Костя кивнул на пожилую женщину. — Теперь новую будут строить, для новой больницы, ближе к Приморскому. А пока временно перевели на аптечную базу.
– Ну, это мы мигом разнесём. В стройотряде мы и двухэтажные апартаменты сносили на раз плюнуть, — усмехнулся Илья.
– Надо оборудование и мебель разобрать, стеллажи всякие. В общем, чтобы одни стены только остались. То, что нормальное оставляйте здесь — это завтра заберут, — Егорыч показал на огороженную площадку. — Так вот: годное — сюда, а хлам — Косте в грузовик, он к строителям на свалку отвезёт. Они потом всё разом вывезут.
– Раритет, — Илья вошёл в главный вход, хлопнув по дверному косяку. Косяк предательски скрипнул, выбросив облачко пыли.
– Илюх, ты это, поаккуратней с антиквариатом, — посоветовал ему Женя.
– О, Господи! — Саня неумело перекрестился — в глубине тёмного помещения виднелась мохнатая фигура шимпанзе в косухе и немецкой каске. Шимпанзе нахально усмехался, зажав в зубах сигарету.
– Кто ты, тварь!? — удивлённо спросил шимпанзе Илья. Но обезьяна молчала, лишь нагло ухмыляясь в ответ.
– А! Это — Жорик, — Елена Никитична махнула рукой. — Чучело.
– С самого начала здесь было, говорят, — хмыкнул Костя. — А аптека тут с пятьдесят шестого года. Между прочим, говорят, — добавил он таинственным шёпотом, — это альтер эго первого директора аптеки…
– Марка Абрамовича, что ли? — Елена Никитична посмотрела на чучело. — А что, похож! И курил, как паровоз. И на морду… то есть лицо был, ну, вылитая макака! У него и погоняло было соответствующее — Орангутанг.
– Лен, ну, ты при людях-то!.. — одёрнул её Егорыч.
– А что? Я всегда правду о людях говорю! — гордо парировала аптекарша. — А вообще это чучело Ванька притащил откуда-то.
– Оран Гутан… — глубокомысленно произнёс Илья. — Подходит под Марка Абрамыча, тоже еврей, наверное.
– Да не, — махнула рукой Елена Никитична. — Грек он был. Наполовину. Фамилия ещё у него — не произнесёшь на трезвую голову. А уж запомнить — тем более.
– Панагиотопулос! — изрёк на одном дыхании Саня.
– Это ты как? — удивлённо воззрился на друга Женя.
– Так это… грек… наполовину который… Он ж родной брат материного деда. Александра Абрамовича. Меня в честь него и назвали, — пояснил Саня. — В честь деда… матери… А она говорила, что её двоюродный дед где-то на югах аптекой заведует.
– Во, видишь, как полезно людям помогать! Родственника нашёл, — заметил Егорыч.
– Родственничка… — ухмыльнулся Саня. — Его вся родня терпеть не могла. Только и знал, что у родни деньги клянчить.
– Во! Вот и Жорика себе возьмите, как-никак — память о родственнике, — предложил Игнатьич.
– Собрате по разуму, — усмехнулся в ответ Саня.
– Тут шильдик остался. Правда, стёрлось всё, — Игнатьич глянул на привязанную к ноге чучела фанерку. — Вроде какому-то зоологическому музею… дар… от какого-то А. Хам…
– В общем, от хама какого, — подытожил Илья.
– Лучшего друга СССР Арманда Хаммера, — гордо подняв голову, прокомментировал Женя.
– Во какие вещи человек знает, когда выпьет! — усмехнулся Илья. — А трезвый название столицы Буркина-Фасо не помнит!
– Так я вообще на трезвую голову ни одной столицы в Южной Америке не помню, — пожал плечами Игнатьич.
– Это в Африке, — ухмыльнулась Женя, искоса глянув на Илью.
– Во! Где только люди не обитают, даже в Африке живут! — философски заметил на это Игнатьич.
– А что за Ванька? — удивился Костя.
– Как что!? Будто ты его не знаешь. Ванька Поску… Прости, Господи! …Покутный. Два брата их были Ванька и Данька, — начала рассказ Елена Никитична. — В школе дураки дураками были. А в 90х этими стали, как их… Рэкетирами. Рынки здешние крышевали. А потом «ростовские» им стрелку забили, бабло не поделили. Покоцались заточками, чушки. А Даньке-то его дурной котёл и снесли из дробовика. А Ванька не будь вафлёй, удрал, аж в Волгоград.
– Елена Никитична! — изумился Костя, услышав речь Елены. — Ну, ты даёшь!
– А ты поработай преподом в 90х в фармучилище и не так балакать научишься, — не моргнув глаз, пояснила Елена Никитична. — Так вот, сбежал Ванька. А потом приехал, бизнесменом заделался крутым. Ну, и купил аптеку. И Жорика приволок. Потом-то Ваньке всё равно кирдык устроили — кто-то по доброте душевной ему пивную бутылку под колесо кинул на серпантине. А Ванька-то погонять любил. Ну, и догнал… Нырнул в море вместе с мерсом, а обратно почему-то не вынырнул, хотя дайвер был отменный.
– Да у меня сеструха это самое училище кончала! Ты мне ещё рассказывать будешь? — усмехнулся Костя. — Ладно, я за инструментами, а ты, Егорыч, давай фронт работ. С чего начинать, чем кончить.
– А Жорик? — спросил Игнатьич.
– А чего этой макаке сделается, лекарствами пропах только. Вот Ванька-то, что б ему в аду до Страшного Суда на вертеле вертеться, в море сгинул, а Жорик остался. А образ ему это наши байкеры сделали. Только раньше ещё табличка у него висела: «Мементо морэ, жертва эволюции!» А потом табличку кто-то свинтил и на Ванькин памятник присобачил. Ему кореша такой мавзолей там построили, да всё не впрок. Васька-химик на своём тракторе по пьяни ночью на кладбище-то впёрся, да и разнёс весь мавзолей. Только табличка и осталась. Так и сейчас стоит: Ванькин бюст с отбитым глазом, да кол с табличкой.
– Осиновый? — усмехнулся Илья.
– Может и осиновый, — пожала плечами Елена. — Этому упырю как раз по статусу.
– Ну, что, разрушители? Разбирай инвентарь, — скомандовал Костя, внося инструменты. — Поехали!
***
С работой справились быстро, оставив напоследок лишь складские стеллажи, у которых и «обитало» чучело Жорик.
– Осталось только стеллаж разобрать, — подвёл итог Егорыч.
– Ого, да тут целое инженерное сооружение, — Саня осмотрел хитросплетение кронштейнов и растяжек. — Так, надо разобраться, с чего начинать демонтаж.
– Инженерное сооружение, а держится на соплях! — Женя пнул стеллаж и тот накренился с противным скрипом.
– Жень, ты… это… поосторожней, — предупредил Егорыч.
– Накроет же, блин! — воскликнул Илья, пятясь от продолжавшего крениться стеллажа.
– Ложись! — вопль Сани перекрыл грохот рушащихся полок.
– Все живы? — осведомился Костя, когда пыль осела. — Всего одна растяжка проржавела, а он весь рухнул. Инженеры…
– Мы-то все, а вот Жорику кранты, — усмехнулся Егорыч, отряхивая спецовку.
Чучело валялось на полу, засыпав пол опилками из прорвавшейся шкуры.
– Погибла макака под завалами истории, — философски произнёс Илья.
– А голова цела, — Саня, напялив на голову каску Жорика, посмотрел на голову обезьяны, театрально вытянув руку.
– Ну, прям, Гамлет с черепом этого… Йорика, — усмехнулся Женя. — Чего этой башке сделается — дерево сплошное, — Женя постучал по болванке, на которой была смонтирована голова чучела.
– Дуб, — уважительно произнёс Саня.
– Не, липа это, — усомнился Илья.
– Да не, вроде настоящее, — Саня покачал головой.
– Дерево — липа, — пояснил Илья.
– Да не, натуральное, — Женя тоже постучал по болванке.
– Я говорю, что из дерева, которое называется липа, сделано, болваны! — рассмеялся Илья.
– А! Понятно! — разом ответили оба.
– Братья из ларца, — усмехнулся Илья. — Жалко Жорика.
– Восстановим, — Саня деловито оглянулся. — Во, и сумка подходящая есть, — он принялся засовывать детали чучела в свою сумку. — Я ему ещё лампочки в глаза вставлю, чтоб светились. И механизм сделаю, чтоб дым изо рта выпускал.
– Колечками? — насмешливо уточнил Илья.
– Соломкой, — съязвил в ответ Саня.
– Ну, вот. Пошли грузить остатки, — распорядился Егорыч.
– Ну, чё, пацаны, теперь за дом примемся? — потёр руки Илья, когда погрузка закончилась, и схватил лежавший рядом строительный лом, примериваясь к дверному косяку главного входа.
– Во разогнались парни, не уймёшь! — с уважением констатировал Игнатьич.
– А чего за него приниматься, сам рухнет от старости, — махнула рукой Елена Никитична.
– А не рухнет, так Васька-химик снесёт. Вон он и коп подогнал, — Егорыч показал на стоящий в стороне драглайн с подвешенным к нему чугунным шаром.
– А чего его химиком-то прозвали? — спросил Игнатьич. — Гонит, что ли?
– Да не, машинист он строительных машин в здешнем УМе, ну, управлении механизации, то бишь, — пояснил Егорыч. — А по молодости на вертолёте летал, поля опрыскивал. Только керосинил часто, вот с лётной работы и списали.
– На фига ты эту вешалку с собой потащил? — Женя посмотрел на Саню, внимательно осматривавшего сломанную вешалку.
– Две… — задумчиво произнёс в ответ Саня.
– Тем более, две… И на кой… этот самый…
– Антенна хорошая получится, для пеленгатора, — всё так же задумчиво произнёс Саня, укладывая в сумки вешалки и моток толстого чёрного кабеля.
– Ладно, парни, хватит выяснять, пора продолжать путь, так сказать, — Илья мотнул головой в сторону шоссе.
– А вы далеко намылились? — спросил их Костя.
– А чего? — не понял Илья.
– Да вон… — Костя показал на дальний поворот шоссе, где поблёскивали красные и синие блики.
– Гаишники, что ли?
– Они самые, — подтвердил Костя. — Какой-то болван думал, что он Шумахер. И в столб влетел. А столб, не будь дураком, решил, что коль помирать, так с музыкой. И рухнул на фуру, по дороге сбив рекламный щит, — усмехнулся Костя.
– А щит? — ухмыльнулся Женя.
– А он на провода… В общем, замкнуло всё к чёртовой бабушке. И ещё две мачты освещения поперёк дороги. И фура в опору магистральной ЛЭП по инерции. А из кузова барахло какое-то из Турции по всему шоссе. То, что из Турции, само собой, местные уже разобрали, очистили, так сказать дорогу, а вот остальное… В общем, до завтрашнего вечера будете тут куковать.
– Во, влипли! — почесал голову Саня.
– Если хотите, я вас на грузовике до Степняковки подкину. Там автостанция и в семь автобус пойдёт до Прибрежного. А переночевать можете на лодочной станции. Я как раз туда, у пацанов надо лодку забрать.
– Идёт, — согласился Илья.
– Только мне надо в одно место смотаться сначала, через час я вас на обратном пути подберу.
– Лады, — Илья кивнул Сане и Жене. — Парни, через час едем в Степняковку.
– Василь Игнатьич, я поехал. Тебя подкинуть? — Костя махнул рукой Игнатьичу.
– С ребятами подберёшь, — согласился Игнатьич. — А мы тебя пока в кафе подождём, — Игнатьич кивнул в сторону видневшейся заправки.
– Только опять не наберитесь, я тебя знаю, — усмехнулся Костя и, закинув в кабину сумку с какими-то звякнувшими стекляшками, хлопнул дверцей.
– Это чего ты за хлам прихватил?
– Да так, ребятишкам обещал сокровища Кащеевы прихватить.
– Ты и Жорика им прихвати, нам-то он нафига? — Саня протянул ему голову чучела. — А им мож пригодится.
– Ладно. А шкуру и прикид на обратном пути прихвачу, — Костя, забрав голову, лихо развернул машину и покатил куда-то в сторону от шоссе.
– Куда это он? — спросил Илья.
– Да на кладбище…
– Куда!?
– На кладбище автомобильное. Свалка тут старых машин, вроде отстойника. Там можно запчасти ещё нормальные найти. А у меня с тамошним сторожем дядей Васей и его пацанами отношения дружеские. Так что, ожидайте!
Лихо развернувшись, грузовик выехал на шоссе.
– Ну, что, парни, почапали в кафешку? — Илья показал на видневшийся невдалеке вход.
– Тем более и повод есть! — поднял палец Игнатьич.
– Какой повод? — с опаской переспросил Илья.
– День России — раз! День летнего солнцестояния — два! И эту самую… аптеку… больничную, что мы успешно раздолбали, — три! Во!
– Василий Игнатьич, сегодня же шестнадцатое. День России уже прошёл, а до этого… солнцестояния ещё неделя.
– Значит?.. — Игнатьич посмотрел на спутников. — Значит выпьем за больницу!
– Было бы кафе, а повод найдётся, — вздохнул Илья.
Улыбнувшись, Игнатич быстрым шагом, направился в знакомое кафе. Переглянувшись, парни поспешили за ним.
Глава 6
– Кстати, а сегодня у нашей… нет у ихней, — показав пальцем на видневшийся отсюда поворот к старой больнице, заплетающимся языком, запутавшись сам, начал Игнатич. — Нет… всё-таки у нашей… Короче! У Жени сегодня День рождения! 
– У меня? — удивился Женя.
– Да не у тебя! Не у вашей! — он посмотрел на Илью и Саню. — То есть не у вашего, а у нашего… То есть у нашей… И не сегодня, а вчера! Вот, значит, День рождения у нашей ихней Жени! — уже с улыбкой посмотрел на них Игнатич, радуясь, что наконец-то смог выговорить всё это.
– Ихняя — это вот эта? — Саня показал рукой на девушку, стоявшую недалеко от них в сопровождении старой аптекарши, Елены Никитичны.
– Эта? — Игнатич повернулся. — Женя! Ты что ли?
– Ну? Уже готовы? — девушка с ухмылкой посмотрела на них.
– Всегда готовы! — Саня гордо поднял руку в пионерском салюте.
– Эта, — утвердительно кивнув головой ответил Игнатич. — Молодец, парень, службу знаешь! — добавил он, похлопав Саню по плечу.
– Счас, — ответил Саня, подняв указательный палец вверх. — Счас сделаем, — заплетающимся языком добавил он.
– Чего сделаем? — Женя удивлённо посмотрел на него.
– Счас.
Саня встал и пошатываясь направился в сторону девушки. Он уже почти подошёл, когда непонятно откуда взявшаяся кошка, остановившись, решила умыться прямо на его пути. Ничего неподозревающий, и не видящий Саня улыбнулся и… наступил на ни в чём неповинный кошачий хвост. Последовавшая вполне предсказуемая реакция кошки, отпрыгнувшей чуть в сторону, вызвала неподдельное удивление Сани. Нагнувшись и пытаясь достать обиженное им животное, он не удержался и как-то медленно, с удивлённым выражением лица упал прямо под ноги Жени.
– Мадам, — не поднимая головы, смотря на её ступни, начал речь Саня. — Я…
– Вы у моих ног! — гордо вскинув голову ответила Женя. — Я уже вижу.
– Да? — удивился Саня. — Да. Я у ваших ног, но я не за этим.
Саня встал.
– Мадам, я ослеплён…
– Это всего лишь бейсболка, не переживайте, — Женя поправила съехавший ему на глаза головной убор.
– Да, так лучше. Мадам! Я… Забыл, извиняюсь, — Саня слегка поклонился, и, взяв её ладонь, поднёс к губам. — А! Я пришёл, чтобы вы-ра-зить вам, мою… нашу… Поздравить вас. Фу-ух! — выдохнул он, наконец-то договорив.
– Вы лучше так, без выдыхания, — помахав рукой перед своим лицом, разгоняя удушающий, непревзойдённый алкогольный аромат, ответила она.
– Хорошо! Мадам, ради вас, на всё угодно… на что угодно!
– Это всё?
– Нет… Что-то ещё… вроде… А! С Днём России! Нет?
– И за это спасибо! А вы вроде там, что-то про День рождения говорили? Нет?
– Да? А! С Днём рождения, мадам! — Саня снова поднёс её ладонь к губам. — Удаляюсь, — поклонившись, он развернулся, чуть не упав снова. Кошка на всякий случай отскочила подальше, удивлённо посмотрев на него.
– Браво, Саня!!! — Игнатич с улыбкой зааплодировал. — Ты прям этот… лове… лов… Этот… лас который.
– Лове-лас, — заплетающимся языком поправил Женя. — Да?
– Ага. Вот он самый. Слушай, Саня, а ты вообще один?
– Нет, с ними, — удивился он, посмотрев на Игнатьича.
– Я говорю — ты один, ну, без жены?
– А! Без. Нету у меня её.
– А почему?
Саня пожал плечами.
– А вот она? — Игнатич снова показал на Женю. — У неё тоже нет её… его… Мужа, короче, а давай мы тебя поженим… или замуж отдадим? — он вопросительно посмотрел на Илью и Женю.
– Женим, — уверенно ответил последний.
– Меня? Зачем? — удивился Саня.
– Просто так. 
– Счас, — Саня снова поднялся, уже традиционно направившись в сторону Жени.
– Опять поздравлять? — девушка удивлённо посмотрела на него.
– Нет! Мадам…
– Это я уже слышала. Ну, если на то пошло — мадемуазель! — изящно вскинув головку ответила она.
– А разница?
– Мадам — замужем, а я нет.
– А! Точно, — Саня опустился на одно колено. — Маде-му-му… Чего там дальше-то?
– Зель! Дальше зель. А в целом — мадемуазель. Му-му, это к Тургеневу.
– А я к вам, — улыбнулся Саня. — Ма…
– Не напрягайтесь, давайте дальше.
– Тогда… Готовы ли вы?
– Женька, внученька, зараза ты такая! — полными любви глазами Елена Никитична посмотрела на внучку. — Чего ж парня-то мучаешь, — пожилая женщина, всплеснув руками, перевела взгляд на Саню.
– Ба, не мешай, мне тут комплименты выражают, — небрежно махнув рукой ответила Женя.
– Прям, как дед наш, — бабушка вздохнула. — Тот, как помню, придёт навеселе, а ты ему дыхни, мол. Ой. Он тебе и комплименты, и стихи читать начнёт, а вот как протрезвеет… Зараза! Так ни хрена не помнит. Вот ведь какой талант сгинул, — снова всплеснув руками, она задумалась.
– Моё почтение мадэ-э-э… Кажется у меня, что-то свело, — Саня подвигал челюстью влево-вправо.
– Куда свело? — Елена Никитична, придя в себя, посмотрела на Саню.
– Туда, — Саня показал пальцем вправо.
– А! Так это пожалуйста, — женщина развела руками. — Там свободно.
– Ба! Ты уйдёшь когда-нибудь!? — закипая выкрикнула Женя, недовольно посмотрев на последнюю. — Он сейчас не про сортир твой! Челюсть у него, блин, свело!
Саня удивлённо посмотрел на Женю.
– Не обращайте внимание, бабушка у нас с небольшими причудами. Продолжайте, Александр, — улыбнувшись, Женя вскинула голову. — Я вас внимательно слушаю.
– Маде… Я восхищён. Готовы ли вы…
– Ух ты! А вы когда трезвый тоже такой?
– Какой? Извините, тяжело на одном колене, можно я дальше?
– Продолжайте, не отвлекайтесь.
– Ма… Дальше… Это я уже говорил… вроде, — Саня задумался. — Готовы ли вы, стать моей… кем?
– Ну… Же…
– Женя, — улыбнулся Саня.
– Уже двадцать семь лет Женя! А дальше что?
– Старость, наверно.
– А перед этим вы про что говорили?
– Я? А! Гот…
– Вы гот? Не замечала, — удивилась Женя.
– Кто!?
– Гот… Ну, это такие чёрненькие, по кладбищам бегают. Вот тут недалеко сегодня ночью опять на свой могильник собрались, — Женя кивнула в сторону видневшейся неподалёку рощи, где в кромешной тьме мелькали какие-то огоньки. То ли факелы, то ли карманные фонарики.
– А-а-а! Это вот эти… которые? — Саня показал пальцами рожки над своей головой.
– Нет, это другие, — с серьёзным выражением лица ответила девушка. — Но, судя по вашему состоянию… Хотя… мы немного отвлеклись от темы… — Женя улыбнулась. — Не отвлекайтесь. Давайте дальше, ещё дальше… Вы кажется, хотели, чтобы я… стала… — насмешливо-вопросительно посмотрела она на него. — Вашей… Ну-у… Смелее, смелее.
– Женой… вот. Я вспомнил!
– Поздравляю! — Женя торжествующе улыбнулась.
– Спасибо. А насчёт этого?
– Я подумаю, — гордо вскинув голову, ответила она. — Идите к своим… Но… я запомню. Протрезвеете, от меня не отвяжитесь, а тогда, — она хитро усмехнулась. — А я уж вами займусь тогда. И… Да! — уже собравшаяся отойти Женя вновь обернулась к Сане. — Я на всякий случай оставлю вам, так сказать, метку, чтобы гарантировать, вашу незабывчивость.
– Чёрную?
– Нет, тёмно-вишнёвую! — с этими словами Женя наклонилась к всё ещё стоящему на колене Сане и громко чмокнула его в лоб.
– Вот! Помада стойкая, так что сохранится надолго, — Женя удовлетворённо посмотрела на своё «творение»…
***
– И там, на вашем дне рождения мы и нахрюкались в сосиску…
– Да нет. Тогда вы ещё были ничего, почти как стёклышко, уже матовое, правда, — с усмешкой отозвалась Женя. — До мясных изделий дошло позже. Уже после Машки, отмечая торжественное спасение её приятеля Степана.
– Это ещё кто?! — в испуге воскликнул Саня.
– Это тамошняя кошка. Зовётся Марией, в быту — Машкой. Забыли, как отдавили хвост этому пятнистому созданию? А Машка к своему хвосту относится с трепетом и нежной заботой.
– Теперь уже помним, — хмыкнул Саня, — тем более, что Мария Котофеевна и стала, так сказать, нашей сводней…
– А Степан? Её хозяин? — спросил Илья.
– Степан — это глава местной братвы… Кошачьей! — вновь усмехнулась Женя, увидев испарину на лбу Сани. — Вот его-то вы и решили зачем-то снять с дерева, где Степан изволил мирно почивать после успешной охоты на крыс в нашем кафе.
– Там ещё и крысы… — поморщился Илья.
– Зато спиртное всегда свежее, — парировала Женя. — Я вам немного напомню. Там, где вы изволили сделать мне предложение, росло дерево. Очень старое… Вспомнили?
***
… – Красиво, — одобрил Илья. — Прям, как у Хайяма, в лунном свете под древней чинарой, — Илья кивнул на росшее перед кафе огромное раскидистое дерево.
Внезапно на ветке кто-то шевельнулся и раздалось громкое: «Мяу!». Кошка, занятая приведением в порядок отдавленного хвоста, насторожилась, а затем потянувшись, ответила на зов.
– Похоже, не мы одни объясняемся в любви сегодня, — усмехнулась Женя.
– Кака любовь! Он ж это… — Игнатич икнул. — Он на эту… это… то… которое… В общем на древо это залез. А слезть уже того… — Игнатьич развёл руками, сделав гримасу. — У них же как…
– И как? — удивлённо спросил Илья.
– Да вот так вот — и как, — Игнатич кивнул на дерево. — Туды-то могут, а вот оттудова уже не могут.
– Бедное животное, — Саня поглядел на дерево. — Не дрейфь, скотина, счас мы тебя… Спасём!
– А то на что мы здесь! — хохотнул Илья. — Санёк — твой выход.
– А чё я-то?
– Ты ж у нас этот… альпинист… хренов…
Саня, крякнув, взялся за толстый нижний сук и довольно ловко, несмотря на принятую изрядную дозу спиртного полез вверх, осыпая приятелей листвой и трухой.
– Ну, чего? — спросил Игнатьич.
– Лезет. К вершине, — констатировал Илья.
Но в следующую секунду сверху раздался вопль: «Ах ты, сволочь!» и треск веток, ознаменовавший падение чьего-то тела. Судя по мощи этого треска принадлежало оно Сане.
– Твою… — начал Игнатьич, когда Саня завершил первую фазу своего полёта, зацепившись курткой за торчавший сук. Кот, наблюдавший за этим сверху, выгнув дугой спину, мякнул что-то явно ехидное.
– Так, сейчас будем спасать, — Игнатич потёр руки.
– Кого?
– Сначала Санька, потому как человек…
– Звучит гордо! — брякнул ни к селу, ни к городу Женя.
– В первую очередь, — закончил Игнатич. — А потом и остальные представители фа… уны!
– Снимите меня отсюда нафиг! — Саня крутился на ветке, пытаясь отцепиться.
– Ага! А то он сам слезет! — весело прокомментировал Илья.
– Счас! Я ему слезу! — Женя оглянулся и направился к видневшемуся в углу у кафе сарайчику.
– Женя! Ты… Нафига грабли взял? — слегка протрезвев, испуганно спросил Саня, увидев приближающего к нему Женю с поднятыми вверх граблями. — Положи эту хрень на место! Женёк, ты вообще слышишь!? Я же тебя знаю… Добром это не кончится!
– Сань, не ори! — качаясь, заплетающимся языком ответил Женя. — Я тебя сейчас спасать буду… Только прицелюсь, — поднимая всё выше и выше грабли продолжил он.
– Я тебе прицелюсь! Я тебя потом сам причешу, как следует, куда прицел ляжет! Положи, говорю! Мать твою!!!
Кот сидевший на верхней ветке, тоже заорал, то ли присоединившись к возмущению своего не состоявшегося спасителя, то ли по какой-то своей причине.
– Слышь, Женёк, не трожь животное, — заплетающимся языком сказал подошедший Илья, посмотрев на Женю.
– Это какое: то, что на верхней ветке сидит, или то, что снизу, в подвешенном состояние? — усмехнувшись спросила Женя, посмотрев наверх.
– Сейчас, подожди, — Женя размахнувшись, влепил граблями прямо по Саниному лбу. — Ой, пардон Санёк.
– Никогда ещё такого не видел, — начал тоже изрядно подвыпивший Григорий, отец Жени. — Получить граблями в невесомости — это открытие, — подняв указательный палец вверх, философски заметил он. 
В этот момент кот, не выдержав представления разворачивающегося снизу, всё-таки решился слезть с дерева самостоятельно, вполне традиционным, для представителя кошачьих, способом — банально спрыгнув вниз. Прямо на голову, точнее каску, Жени, но так как каска была гладкая, он легко соскользнул вниз, проехавшись всеми конечностями с острыми когтями прямо по Жениному плечу.
– Ай! — заорал он. — Саня, блин, он сам спустился и с меня кожу заодно спустил!
– Слезай!
– Да? А как? — Саня посмотрел вниз.
– Надо бы его снять чем-то, — сказал неизвестно откуда взявшийся здоровенным мужик. — Ну, или расстелить чего, чтобы мягко падать.
– Да тут всего-то несколько метров, нафига стелить-то? — посмотрев на него ответил Григорий.
– Вот ты сам и лови. Ты ж на медведя голыми руками ходил, ну, а этот, чуть поменьше, — сказал Игнатич и, сощурившись, также посмотрел вверх, прикидывая примерные объёмы Сани.
– На медведя, — тихо ответил мужик. — Чего только на охоте не скажешь. Я и медведя-то, окромя цирка, отродясь нигде не видел.
– Снимите меня уже отсюда, — жалобно завопил Саня. — Я вниз хочу.
В этот момент наверху, повыше Сани, что-то хрустнуло и он вместе с веткой полетел вниз. Кошки, сидевшие рядом и с интересом наблюдавшие сие представление, с громким криком бросились врассыпную. Одна из них, разбежавшись, ударилась всем корпусом об ноги Жени, и, взвизгнув и недовольно посмотрев на него, то ли от страха, то ли от возмущения больно укусила его за ногу.
– А!!!— снова заорал Женя.
– Ну, к чему такие страсти? Здесь высота маленькая, разбиться не должен, — Григорий посмотрел на него.
– Провидение, существует! — подняв палец вверх, сказал Игнатич. — И оно тебя услышало.
– Приведение? — Женя, поглаживая свою несчастную ногу, повернул голову, удивлённо посмотрев на него.
– Да ни приведение, а про-вид-вид … Ну, это? Чего я сейчас сказал-то? — ударив себя по лбу ответил Игнатич. — Короче, кто-то его услышал, и он упал.
– Мадам, я опять у ваших ног, — подняв голову, Саня посмотрел на стоявшую перед ним Женю.
– Рыцарь! — Илья с гордостью посмотрел на друга. — Или этот — гусар!
– Скорее второе, — посмотрев на Илью ответила девушка. — Во всяком случае хлещет так же…
Глава 7
– Так, а я не понял, — Саня решил подойти к ним, но сделав шаг, запутался в дырке на коврике и, споткнувшись, рухнул, уже традиционно, прямо под ноги Жене.
– Сударь, и вот вы снова у моих ног, — с лукавой усмешкой сказала Женя, изящно наступив ему на плечо пальцами правой ноги.
– Ну, всё, Санёк, пригвоздила, так пригвоздила, — усмехнулся Илья, нагнувшись над ним.
– Вот так и становятся подкаблучниками, — добавил с такой же усмешкой, Женя.
– А ещё, Александр, вы на мне жениться обещали.
– Я? Я не помню, — растерянно ответил Саня.
– Не удивительно, — пожала плечами она. — Но тем не менее это так. Я же предупреждала, что ты от меня не отвяжешься, — наклоняясь над ним с хитрой усмешкой тихо сказала она. — Я даже записку на память оставила.
– А это вот эту открытку, что ли? — встав на ноги и отряхнувшись, он достал из кармана памятную открытку.
– Вот видите, несмотря на ваши многочисленные переодевания, — она пробежала по нему взглядом, — вы всё же её сохранили, а это уже о многом говорит. И даже пометку мою оставили. Не зря, не зря… — она показала на тёмно-вишнёвый след помады на лбу Сани.
– Фу-у-х, — Саня довольно улыбнулся. — Прям от сердца отлегло, а то одни Женьки кругом… И этот ещё, — он покосился на друга Женю. — Прям страшно стало, а тут всё-таки, — он окинул её довольным взглядом. 
– Считай, пропала твоя холостяцкая жизнь, — сказал, усмехнувшись Илья. —Кстати, гармоничная пара из вас получится. Саня у нас тоже, с некоторыми причудами, — покрутив ладонью у виска, он посмотрел на Женю. — Изобретатель, одним словом. Одна пластиковая ванна чего стоит. Из которой он, ещё будучи подростком — мы с детства дружим — так вот, одна ванна эта чего стоит. Он из неё хотел лодку… с моторчиком, сделать и сделал.
Саня горделиво улыбнулся, посмотрев на Женю.
– Правда, уплыла она недалеко… Пошла ко дну вместе с изобретателем, — Илья показал рукой на Саню. — Саню мы, правда, выловили, доказательство, как говориться, перед вами, а вот лодка… Лодка почила смертью храбрых. Или вот, ещё, вспомнил, — он поднял вверх указательный палец. — Из старого пылесоса этот Кулибин, блин, сделал кофе-машину.
– И как? — Женя, открыв от удивления рот, смотрела на Илью.
– Естественным путём — для пылесоса — всасывая кофе, она, импровизированная кофе-машина эта, выпускала его, пардон, через заднее отверстие в виде пыли. Арома-а-ат стоял, по всей округе… Кофе мы, правда, так и не попили.
– Вот, — Саня с недовольным выражением лица показал рукой на Илью, — и это друг называется.
– А чего я такого сказал? — Илья пожал плечами. — Я между прочим и восхищаюсь… Иногда. Одна электрическая лопата чего стоит. Это вообще шедевр. На радость, поперву, хозяйки огорода, лопата сама начала пахать…Всё… Землю, дорожку из кусков асфальта, кусты смородины и малины, в том числе. Последние особенно было жалко, но… — он развёл руками. — В общем пахала всё подряд, пока не сели батарейки. От радости забыли чего-то там, в ней, наладить. Но, всё-таки это был шедевр. Или…
– Может уже закончим, — Саня, насупившись, недобрым взглядом смотрел на Илью.
– Вот и я про это же. Одним из последних изобретений нашего гения была детская карусель. Правда родители, при первом испытании, от греха подальше детей попрятали, пришлось нам с Женькой отдуваться… Но ничего, выжили. Карусель, кстати, работает, на радость детворе, до сих пор.
– Илья, а вы герой, — Женя радостно захлопала в ладоши.
– Ну, а вы как думали, Женечка, — Илья просиял от радости.
– Слышь, герой! — Саня сжал кулаки. — Я этими руками не только изобретать могу.
– А я чего? Я же восхищаюсь, — Илья на всякий случай отошёл подальше. — Я вот только переживаю, не изобрёл ли чего этот гений, пока мы… Ну… В общем не помнили ничего… А то, вдруг, домой так и не вернёмся, — он, театрально всхлипнув, два раза смахнув несуществующую слезу.
– Ну, вы ещё тут разборки устройте, — Женя недовольно посмотрел на друзей.
– Значит, судьба, — философски заметил Игнатич, покачав головой. — Готовься к свадьбе, Григорий, — повернувшись к стоявшему за ним отцу Жени, сказал он, и, вздохнув, добавил: — Вот же жизнь. Как быстро они растут-то, ну, дети-то. Ещё недавно весело бегала по лужам, а теперь по мужикам всей ступнёй, — Игнатич махнул кулаком. — Огонь девка!
– Вы чего там все с ума, что ли, посходили? — Саня удивлённо пробежал взглядом по присутствующим.
В это время из-за кустов, растущих позади дома раздался детский смешок и послышались мелодичные звуки марша Мендельсона.
– Вот и музыкальное сопровождение вовремя подоспело! — назидательно поднял палец Игнатич.
Стоявший у крыльца Санька Копылов быстро подбежал к кустам и, заглянув за них, со смехом вытянул оттуда за косички хихикающую девочку в сарафане — утреннюю спутницу хозяйки герани Светы. В руках девочка держала диктофон, который и оказался источником свадебной мелодии.
– Стешка, коза! Тебе не стыдно так над дядей Сашей издеваться? У него сейчас жизнь крутой поворот делает…
– А из-за тебя он может и в кювет улететь, — невозмутимо добавил Федя.
– У меня не улетит! Голубь сизокрылый… — усмехнулась Женя.
– Женька, я конечно извиняюсь, но, по-моему — это твой этот… Ну, на себя ещё напяливала сверху, — Игнатич кивнул на коврик, о который споткнулся Саня, на всякий случай отойдя подальше.
– Это же моё… Мой… Короче… Чего он тут-то, — Женя показав пальцем на коврик, удивлённо посмотрела на отца.
– Коврик, что ли? — Марья Петровна тоже удивилась, посмотрев на новый коврик, как она считала. — Так они его принесли, думаю, чего добру пропадать, ну, я постелила, чтоб просох, он же сырой был.
– Какой коврик! — крикнула Женя, посмотрев на неё. — Это пончо!
– Чего? — не поняла бабка.
– Пончо! Накидка такая!
– Этот коврик? — снова удивилась Марья Петровна. — Куда же его накидывать-то?
– Это… ну, — замялась Женя, не зная, как объяснить.
– Короче, Марья, накидка! На себя, так сверху, накидываешь этот ковр… Вот эту хрень, а там вот, — Игнатьич показал на него пальцем. — Сбоку, для рук, значит, а вот куда он, — он показал на Саню, стоявшего рядом с пончо. — Куда он ногой попал, и разостлался ковриком уже около Жени, значит, для головы.
– Коврик? — не унималась бабка. — Господи, чего только не придумают. Коврик на себя напялить.
– Для рук там вообще-то ничего нет, он просто так надевается через голову, — начал объяснять Женя. — Там одна дырка — для головы.
– А я-то думаю, на кой такой хороший коврик и так испоганить. Да берите, — удивлённо поджала она плечами. — Чего мне ковриков жалко, что ли?
– Ладно, фиг с ним, с этим, — Женя, вздохнув, с жалостью посмотрела на пончо. — Ковриком. Оставьте себе, — она опять посмотрела на него.
– Ничего, Женя, не расстраивайся, он, — Илья, усмехнувшись, показал пальцем на Саню, — тебе новый купит… На свадьбу.
– Ой-ой-ой! Очень смешно! — зло посмотрев на него ответил Саня.
– Грешно смеяться над такой трагедией, — также усмехнувшись, заметил Женя. — У человека хана личной жизни, а ты…
– А между прочим, Александр, — Женя снова, гордо вскинув голову, посмотрела на последнего. — После вот этого, — она кивнула на пончо, — вы просто обязаны на мне жениться. Раз уж раздели…
– Да-а-а, — протянул Илья с усмешкой на губах. — Шустро ты.
– Не опошляйте ситуацию, Илья. Он меня можно сказать без вот этого, — она показала на разостланное пончо, — ков… Тьфу ты! Без верхней одежды, короче, оставил, так ещё и предложение делал… Одно другому не мешает.
– А я всё равно не понял, — вновь начал Саня.
– Чего ты не понял? — Женя с опаской посмотрел на него.
– За каким… этим самым… мы вообще там переоделись?
– Чувствую — тёмное это дело… — усмехнулся Илья.
– Не тёмное, а мокрое, — лукаво посмотрела на него Женя.
– Всё дело в бочке! — поднял палец Игнатьич.
– В какой бочке?! — удивился Саня.
– В пластиковой, — невозмутимо ответила Женя. — Которая в кузове у Кости стояла.
***
– Так, парни, загружайтесь, — Костя выпрыгнул из кабины. — Только побыстрее, а то ещё и на Степняковку шоссе перекроют.
Саня первый забрался в кузов.
– Санёк, сумку прихвати, — Илья подал ему сумку с вещами и головой Жорика.
– Ща, тут какая-то фигня пластмассовая мешает.
– Сдвинь её нафиг, — Костя заглянул в кузов. — Это я воду питьевую девчонкам нашим на виноградник возил. Забыл выгрузить.
Саня схватился за край пластиковой бочки, но не удержался и медленно опрокинулся вместе с ней за борт.
– Твою козу портянкой в морду! — изящно выразился в ответ Игнатьич, когда на Женю и Илью хлынули потоки холодной воды.
– Ой, мама, — Женька едва успела отскочить из-под неожиданного душа.
– Ну, вы, блин, даёте, — расхохотался Костя. — Протрезвиловка!
– А холодно, блин, — соскочивший с машины Саня обхватил себя за плечи.
– На, согрейся, герой-любовник, — Женя протянула ему своё пончо.
– Никитична, у тебя того… переодеть парням есть чего? А тот ведь замёрзнут, как на дне морском.
– Да есть тут у меня в сумке-то, — Никитична со скрипом раскрыла молнию на клетчатой сумке-«челночнице». — Портки тут мужнины, майки какие-то.
– Так они ж женские! — Илья вытащил розовую майку с кружевами и розовые же штаны в сердечках.
– Сойдёт до лодочной станции, а там обсохнут. А я завтра привезу.
– Да оставь там, на кой ляд они мне, — махнула рукой Никитична. — Я ж их на выброс несла, на мусорку.
– Дай мне, — Саня взял майку. — Под этим, — он кивнул на пончо, — всё равно не видать.
– Тогда и носки бери, они тоже розовые, — Илья протянул ему пару розовых носков и розовое с выцветшим рисунком парео.
– А тебе штаны для этой… красоты, а то джинсы все в дырах — продует ещё! — Саня со смехом вернул ему штаны в сердечках…
Глава 8
Саня скептически посмотрел на друзей.
– Ещё и прикид на нас был… Помойный… Так сказать, сэконд хэнд на утилизацию.
– Да, Санёк, вот и пришёл конец твоей холостяцкой жизни, — Илья сочувственно посмотрел на друга.
– Ещё не известно, какие сюрпризы тебя впереди ждут, — Саня в ответ посмотрел на Илью. — Может не мне одному прощаться придётся.
– Не дай Бог, — задумчиво ответил Илья, пытаясь вспомнить весёлую ночку.
– Где он!!! — раздался вдруг женский крик где-то во дворе.
– Так, новые гости… И, как я понимаю, снова по нашу душу, — тихо сказал Саня, с тревогой посмотрев на Илью.
– А вот теперь я останусь. По-моему, интересное представление ожидается. Надеюсь — это не моя конкурентка? — присев за стол, Женя пристально посмотрела на Саню. — Ладно я, но вот ей, а уж тем более тебе… У меня рука крепкая, короче.
– Да… Я, — виновато вжав голову в плечи, Саня сел за стол, посмотрел на Женю. — Может? — он показал рукой на бутыль с самогоном.
– Нет уж, и тебе не советую, — поставив локоть с сжатым кулаком на стол, ответила она. — Последствия плохие.
– Ну, я попал, — тихо ответил Саня, отвернувшись.
– Конечно, — игриво улыбнулась Женя, положив свою руку ему на плечо.
– Знать бы только, кто из нас теперь отличился и чем? — Илья провёл рукой по лицу. — Господи! Когда же это кончится-то!?
– А! Вот он, гад! — девушка фурией подлетела к Илье. — Вещи где?!!
– Вы вообще кто? Какие вещи? — Илья открыв рот, с ужасом посмотрел на неё.
– Мои вещи! — девушка с перекошенным от злости лицом, готовая казалось вот-вот набросится на него подходила всё ближе. — И вообще!!! Как это вы кто!? Он меня ещё спрашивает, гад!!! А замуж кто предлагал!? Стихи читал!? — уже с возмущением посмотрев на него, спросила она. — Вот, — девушка кинула сумку, в которой жалобно зазвенели какие-то стекляшки, прямо на ноги Илье. — Забирай своё барахло, токсикоман хренов!!!
– Какой токсикоман!? Какие стихи!? Я вообще стихов не знаю! Я их терпеть не могу!!! Я — инженер!!! Стихи — это вот к нему, — он показал на Женю. — Он у нас специалист по этому делу! Гений мысли, блин!!! И тебя я знать не знаю! — скрививши от боли и поджав болевшие ушибленные пальцы, Илья снова посмотрел на разъярённую девушку.
– Ах так!!! — девушка, со всей силы схватив его, перекинула через плечо.
– Ни фига себе приёмчик! — Саня открыл рот от удивления.
– Ой, Томка, браво!!! — зааплодировала Женя. — А я вот так не умею!
– Слава Богу! — Саня поднял глаза к небу.
– Блин! Чего я сделал-то? — лёжа на спине и с ужасом смотря на девушку спросил Илья.
– Вещи мои забрал, — девушка начала загибать пальцы, наклонившись над Ильёй. — Жениться обещал, кольцо, блин, это дурацкое подарил!!! — она бросила в него кольцо от алюминиевой банки.
– Я? — теперь уже Илья, открыв рот от удивления, сел и потирая ушибленную спину, удивлённо посмотрел на друзей. — А оно откуда? — он показал на кольцо, только что брошенное девушкой. — И какие, блин, стихи-то!?
– Томка! А дед веник нашёл! Точнее, Полкан его нашёл! И у себя в конуре сгрыз нафиг! Вместо кости. А дед у него подстилку менял и веник нашёл! — во двор вбежал Санька.
– Какой веник?! — оторопела девушка.
– Здрасьте! — изобразил удивление мальчишка. — А который ты в этого викинга запустила! — Санька указал на Илью.
– Санёк, я тебя умоляю! Объясни хоть ты, в чём тут дело? — взмолился Илья.
– Сань, ну, ты куда провалился? — в калитке показалась Светка.
– Сейчас, — отмахнулся Санька, — тут надо один вопрос выяснить. А то Томка — натура горячая, опять дров наломала — полный двор опилок.
– Санька, твоё счастье, что Полкан веник сгрыз. Иначе твоё мягкое место точно бы с ним познакомилось! — усмехнулась девушка. — Ладно, давай рассказывай этим… викингам…
– Ну, так вот… — начал Санька. — Во-первых, это Тамара, племянница деда. Приехала к нему отдыхать. И на практику, потому что она — будущий морской биолог.
– А я думал — боевой пловец, — усмехнулся Илья.
– Теперь понятно, откуда гантели… — прокомментировал Саня.
– Да не. Это она от безделья и дурости, как дед говорит, кикбоксингом и дайвингом занимается.
– Ну, всё, Илюх. Конец твоей холостятской жизни, от такой дамы сердца не отвертишься, — Саня просвистел мотив похоронного марша.
– Скажу по секрету — от меня даже старыми носками не отмахнёшься, — усмехнулась Томка.
– Ну, вот… — начал Санька.
– Тёзка, ты не томи, — попросил Саня.
– Дайте сосредоточиться, а то я такого наплету — ни в сказке сказать, ни бульдозером убрать, — заявил Санька. — В общем так… Томка вечером приехала, заходит в дом, а вы там с дедом Новый Год отмечаете. Ну, она деду сказала, чтоб он с утра похмелиться не забыл и пошла к себе — она всегда во флигеле живёт, когда к деду приезжает. А вы и говорите — Санька кивнул на Илью, — что такая фиалка должна цвести на клумбе.
– Чего, так и сказал? — переспросил Илья.
– Угу. Так и сказал, — скептически усмехнулась Тома. — А ещё читал стихи и объяснялся в чистой и бескорыстной любви славного викинга Наполеона Македонского.
– Блин, — только и смог вымолвить ошарашенный Илья. — Я ж ни одного стиха не знаю… Даже в школе выучить не смог. И чего я читал?
– Я помню чудное мгновенье
Как ты в саду жрала варенье
Ты с банкой на ветвях сидела
А над тобой пчела гудела, — продекларировал Санька.
– Вот эту хрень и читал!? — оторопел Илья.
– Ну, я точно не запомнил, но смысл тот же, — не моргнув глазом ответил Санька. — И ещё про ласточку, что с воблой к нам летит… И ещё чего-то про лошадь… Вот! …И белую лошадь в тумане стоящей ежам в назиданье кошмаром неспящим!
– Что за ахинея… — Илья почесал в затылке.
– Я откуда знаю, это вы читали! А потом стали в любви объясняться. Ну, там, мол, что вы единственная и неповторимая во всей обозримой части Вселенной… Там, что вы роза среди кактусов… Прекрасный жасмин посреди чертополоха… В общем, потом встали на колено и сказали, что просите луноликую фею в Томкином лице снизойти до бедного викинга…
– Тьфу, опять викинги… — поморщился Женя, глядя на рогатую шапку.
– Во-во, вы ещё эту шапку надели… Только задом наперёд… Ну, вот… Вы просили снизойти до бедного викинга, разделить с ним жизненные штормы и бури бытия, и скрасить путь в семейной лодке. А Томка захихикала и говорит, что, вы мне что, предложение делаете или просто выпендриваетесь?
– Сашка, чего ты плетёшь, я так не говорила! — заявила сконфуженная Томка.
– Санька, ну, где ты там? Провалился, что ли? — послышался голос Феди, заглушенный треском мотоцикла Егорыча.
– Счас!!! — отозвался Санька. — Надо же людям помочь, если у них память отшибло!!! Вот… и просите принять в ознаменование этого исторического события скромный дар в виде кольца…
– И чего?
– А ничего! Вы постучали себя по карманам…
– Как постучал?..
– Ну, вот так… — Санька похлопал себя по карманам рубашки и шорт, — а кольца-то нету! А тут ваш друг идёт…
– Который из них? — скептически поинтересовался Илья.
– Ну, который с татуировкой…
– А, Женёк…
– Ну, вот… А у него банка пива была в руках. Он стал её открывать, а вы как кольцо увидели, сказали: «Вот и колечко!» Банку у него взяли и встряхнули зачем-то…
– Это инстинктивно, — ухмыльнулся Илья.
– Рефлекс, — авторитетно поправил его Саня.
– А я думаю, это нервное, — с напускной задумчивостью произнёс Женя. — Всё ж таки предложение… Это серьёзно.
– Ну, вот… В общем… Вы её встряхнули…
– Кого!? — недоуменно вскинул брови Саня.
– Ну, эту… — растерялся Санька, — банку… Вот… Блин, мысль потерял! А, нет, нашёл! Вот… И кольцо вырвали. А пиво оттуда и плеснуло. Прямо Томке в ро… Ой, то есть в лицо!
– А вот это действительно серьёзно, — усмехнулся Саня. — Бабк, у тебя попкорна нет случайно? Интересное кино намечается.
– Аж мурашки побежали, — хохотнул Женя.
– Какой корм? — удивлённо обернулась Марья Петровна. — Для курей есть. Кукуруза в сарае. А этого… попкорма…
– Ладно, бабк, проехали. Санёк, и чего там дальше было?
– Чего дальше… Ваш друг заржал, как лошадь и сказал: «К счастью!» Томка сначала глаза вылупила, а потом как заорёт: «Ах ты, алкаш чёртов!» Так завопила, что наш Полкан с просонья подумал, наверное, что дедов дом грабят. Как выскочит из конуры, даже цепь оборвал. И вас за зад… Ой, то есть за штаны! А вы дёру дали! Томка веник схватила и за вами! И как кинет его с крыльца! Метнула, как Чингачгук томагавк.
– То-то у тебя соломина за ухом торчит, — усмехнулся Саня.
– Попала? — Илья потёр ухо и вынул из спутанных волос большую жёлтую соломину
– Не знаю, — честно признался Санька. — Вы через кусты так попёрли, только треск пошёл! Он, — Санька кивнул на Саню, — даже бермуды свои все в клочья разодрал. Хорошо, что вы с ним штанами поделились.
– Какими? — с опаской спросил Илья.
– Вот этими, в сердечках, которые у вас поверх джинсов были. А другой ваш друг, — Санька оглянулся на Женю, — в канаву свалился. А Полкан думал, что Томка с ним играет. Залаял и за веником. А Томка за ним: «Куда, зараза! Стоять!»
– Чего она его так?
– А он, паразит, почти каждую ночь с цепи срывается! А Томка его потом ищет по округе. А он, паразит, нагуляется, а утром к миске жрать приходит!
– Так загадку одной сумки мы разгадали… — Саня раскрыл сумку, брошенную Томой. — Но её сменила загадка другой.
– Это ты о чём? — подозрительно спросил его Женя.
– Это барахло явно не наше! — Саня показал друзьям раскрытую сумку. В ней оказались куски тёмно-зелёной и тёмно-синей ткани, а также множество аптечных склянок оранжевого, зелёного, жёлтого и других цветов.
– Сашка!!! Копылов!!! Мы сейчас одни уедем!!! — к ним влетела рассерженная Светка и зацепилась ногой за сумку. — Ой, вот же она!!!
– Что? — удивились оба Сани.
– Да сумка!!! Костина! Он её нам на лодочной станции оставил, а Федька с Санькой, только не этим, — Светка кивнула на Саньку, — а с моим братом её забыли, когда он их домой потащил. Он же нам обещал из старой больницы шкуру для Змея Горыныча привезти и сокровища Кощеевы! — усмехнулась Светка, достав из сумки разноцветные стекляшки.
– Тогда опять возникает вопрос: где наша сумка!? — Саня обвёл друзей вопросительным взглядом.
– Так… — потерев лоб, начал Женя. — Сумка была при нас? Ну, там в кафе, и после?
– Вроде да, — удивлённо ответил Саня.
– А мы потом куда делись?
– Поехали в это… Как его?.. Ну… Куда нас Костя-то привёз?
– В Степняковку, — добавил Илья.
– Так… Это значит?.. — Женя обвёл глазами друзей.
– И? Чего это значит? — Саня удивлённо вскинул бровями.
– А то… Что сумка наша где-то там… По идее… Наверно, — задумчиво почесав подбородок закончил Женя.
Глава 9
… Грузовик, подпрыгнув на ухабе, резко завернул за угол заросшего сада и, взвыв мотором, замер на берегу небольшого затона, рядом с похожим на длинный сарай зданием с прилепившимся посередине крыши мезонином.
– Ну, вот и прибыли. Это наша лодочная станция, — прокомментировал Костя. — А там автостанция, — Костя показал на уходящую в темноту улицу, освещённую редкими фонарями-тарелками. В дальнем конце улицы светилось окнами кирпичное здание с большой красной литерой «А» над крышей. — Можете сейчас туда, правда, зал ожидания закрыт, откроется только в шесть. А можете здесь заночевать, в спасательской дежурке, — Костя показал на «мезонин».
– Да мы здесь перекантуемся, — зевнул Илья и кинул переданные ему Костей сумку и мешок с вещами под пристроенную к стене лавку.
– А у нас деньги-то на автобус есть? — Саня пошарил по карманам.
– Думаешь, всё пропили? — ухмыльнулся Илья. — У меня есть. В сумке.
– У меня тоже… пока… имеется, — Женя вытащил из кармана сумки мелочь.
– Женёк, одолжи! А то у меня в кармане пусто.
– Карман чужой потому что, — усмехнулся Илья. — Тоже деньги с друзей клянчит. Вот что значит гены!
– Какой Гена!?
– Этот… Полос… который…
– Полоз!?
– Ну, родственничек твой, который на Жорика похож.
– Наследственность, — философски заметил, подняв палец, Женя.
За затоном открывалась гладь озера. Вода переливалась жемчужными бликами в свете поднявшегося в небо молодого месяца, сливаясь на горизонте с иссиня – чёрным ночным небом. Вдали, на серебристой ряби воды виднелся поросший ивами остров, из-за которого показалась лодка с тремя гребцами.
– Красота! — заявил Женя. — Люблю водную стихию.
– Айвазовский, блин! — иронично ответил Илья.
– Вот за это надо выпить! — поддержал Игнатьич.
– А у нас как раз имеется, Василь Игнатьич, — раздался рядом насмешливый и уже слегка нетрезвый голос.
Из-за угла лодочной станции показались три парня, один из которых нёс в руке авоську со звякавшими бутылками.
– Костян, салют! — приветственно поднял руку один из них.
– Пашка, когда ты всё успеваешь, — ухмыльнулся Костя. — Полуночи ещё нет, а ты уже хорош!
– Так мы это… — добавил второй парень, с авоськой. — Осенью ж в десантуру!
– А это надо отметить, — назидательно поднял палец третий.
– А вам делать нечего, только пиво жрать, — снова усмехнулся Костя, кивнув на авоську.
– Так День десантника… — возразил Пашка.
– Он в августе, а сейчас июнь на дворе.
– Не, Костян, ты не прав, — возразил парень с авоськой. — В августе будет уже некогда. Здорово, Василь Игнатьич, а это что с тобой за лица? — обернулся он к Игнатьичу и приезжим.
– Да ребята по дороге в этот самый… в Прибрежный застряли, здесь переночуют до этого…  автобуса утреннего. Илья, Саня, Женя, — представил гостей Игнатьич.
– Будем знакомы, — Пашка протянул руку. — Павел, можно просто Коромысло.
– Егор.
– Игорь, — представились остальные.
– Видок у вас прям живописный! — Пашка оглядел приезжих.
– Да они у меня в машине душ приняли, — усмехнулся Костя.
– Всё-таки перевернули бочку! — хохотнул Пашка. — Я ж говорил! Ну, Костян, проиграл пари.
– Согласен! — Костя вытащил из кармана пачку сигарет. — Держи!
– А мы-то подумали, что вы прям с фестиваля в Прибрежном, — Пашка вновь оглядел приятелей.
– С какого фестиваля? — не понял Илья.
– Да в прибрежном в это время фестиваль смеха проводят, — пояснил Костя. — И, в том числе, конкурс на самый дурацкий костюм. Пашка в прошлом году второе место занял!
– Ага! Забыл переодеться и так и заявился в чём трактор в мастерской ремонтировал! — хохотнул Пашка. — Ну, так чего, выпьем за водную стихию? — осведомился он.
– Вам скорее надо за воздушную пить, — усмехнулся Костя. — Этих гавриков осенью в ВДВ призывают.
– Будем на врагов с неба сыпаться, — усмехнулся Игорь. — О, кстати, мелкие с затона прибыли!
К причалу приткнулась лодка в которой сидели трое мальчишек лет восьми - десяти.
– Костя, мы лодку пригнали, — старший из мальчишек, рыжий и конопатый, ловко выпрыгнул на причал, подхватив брошенный Костей конец.
– Молодец, Федька. Санёк, — Костя обратился к мальчишке помладше. — Ты когда надпись на лодке сделаешь?
– Ой, я забыл! Завтра сделаю!
– Нет уж, Санёк, давай-ка сейчас сделай, а то уже неделю делаешь.
– А завтра Женька уже приедет, — хихикнул третий пацан, доставая из лодки колесо от детской коляски.
– Витьк, колесо не утопи! — предупредил его рыжий Федя.
– Так, держи орудие труда, — Костя протянул Саньке банку с белой краской и кисть. — Только смотри, сам не извозись.
– А как в воде-то красить? — Санька почесал затылок.
– Зачем в воде? — хмыкнул Костя. — Сейчас мы её на стапель вытащим, — Костя примотал конец к стоящей на берегу ручной лебёдке и с помощью Игнатьича быстро затянул лодку на находившийся рядом с причалом пандус. — Ну-ка, гвардия, помогайте!
Мальчишки втроём кинулись к лодке, и та вскоре была торжественно водружена на стапеле рядом со сараем.
– Ну, вот. Краска специальная, можно прям по мокрому красить. И сохнет быстро. Так что, Санёк, давай! Только красиво!
– Сделаем! В лучшем виде! — небрежно отмахнулся Санька.
– Ну, чо, парни, выпьете с нами за вечную и непобедимую десантуру? — Пашка взял авоську у Егора и водрузил на стол, стоявший в беседке с другой стороны от станции.
– А что, за десантуру грех не выпить! — согласился Игнатьич. — Я там служил! Только в морпехах.
– Ладно, пейте. Только смотри, Пашка, если и лодочную станцию спалишь… — Костя шутливо показал ему кулак и кивнул на луг, видневшийся за излучиной берега.
– Да ты чо, Костян? Ты ж меня знаешь!
– В том-то и дело, что знаю, — усмехнулся Костя.
– Не беспокойсь, Костя, я за ними это… пригляжу… — успокоил его Игнатьич.
– Ты ж к сестре в гости собирался?
– Так она ж меня с Колькой завтра ждёт. А сейчас ещё сегодня!
– Ладно, на тебя одна надежда, Игнатьич, — скептически ухмыльнулся Костя.  — Держи ключи. Потом Пашке отдадите или в беседке оставите, — Костя передал ключи Илье. — А вы, как с лодкой закончите — по домам! — обернулся он к мальчишкам. — Да, Федя, — Костя порылся в карманах и достал пластмассовый патрончик, — Женька помаду забыла, передашь ей?
– Ага, — Федя сунул помаду в карман.
– Ну, поехали! — Пашка разлил и поднял стакан. — За вечную и непобедимую!
– А портвейн мы сегодня ещё не пили, — ухмыльнулся Илья.
– Надо ж когда-то начинать, — усмехнулся, глядя на него Егор.
– А красиво пацан выводит, — одобрительно глянул на Саньку Женя, со стуком поставив стакан на стол.
– Это… Айвазовский! — кивнул в ответ Саня.
– Вот за это следующий тост! — провозгласил Пашка. — Егор!
– Готов! — Егор разлил новую порцию. — За этих… живописцев… Во! Вздрогнули!
Санька закончил выводить последнюю букву и, поставив банку на траву, отошёл, с гордостью осматривая своё творение.
– Класс! — в один голос одобрили его Федя с Витькой.
– Ого, пацан, да ты прям этот… Как его… — Илья почесал в затылке. — Ну, этот… который писал красиво… в бумагах всяких…
– Каллиграф! — поднял палец в назидательном жесте Игорь. — А Санёк… который тот… мелкий, — Игорь кивнул на Саньку, — у нас художник!
– Во! — поднял большой палец Женя. — А мне татуху нарисовать сможешь?
– Чем? — удивился Санька.
– Да во! Этим… — Саня достал из кармана невесть откуда взявшийся синий маркер.
– Запросто! — усмехнулся Санька. — Чего писать?
– За ВДВ! — Женя стянул футболку. — Прям здесь, — он провёл пальцем по груди.
– Ладно, — согласился Санька.
Взяв маркер, он принялся выводить надпись.
– Готово!
– Молоток, пацан! — одобрил Илья. — Теперь Женёк у нас увек… это самое… укове… увековечил!
– Не, так не пойдёт, — покачал головой Егор, когда Женя стал натягивать футболку. — Образ не тот…
Он зашёл в сарай и вскоре вышел, держа в руках мятую тельняшку.
– Надевай! — скомандовал он, протягивая её Жене. — А теперь — последний штрих! Для целостности образа, — добавил он, когда Женя натянул тельняшку и, подойдя к нему, рванул тельник на груди. — Во! Теперь самое то!
– Егор знает, он с семи лет в драмкружке. В эти самые образы входит… — пояснил Пашка.
– И всё равно чего-то не хватает… — Игорь скептически посмотрел на Женю. — Во! Надпись надо уточнить. «За ВДВ! Чтоб их враги…». Как дальше-то? Что б это самое… Ух!!! — Игорь вопросительно посмотрел на приятелей. Пашка, усмехнувшись, продолжил фразу в не совсем литературном выражении.
– Я так писать не буду!!! — покраснел, как рак Санька.
– Пашка, тут дети всё-таки, — укорил его Игнатьич.
– Ладно, и так сойдёт, — Женя довольно оглядел «татуировку».
– Сашка, вы где провалились?! — раздался звонкий девчачий голос. — Дядь Коль, вон они лодку разукрашивают!
К беседке подошли две девочки, одна постарше — лет, примерно одиннадцати – двенадцати, другая лет восьми.
– Витька, знаешь сколько сейчас времени? — младшая упёрла руки в бока.
– Часов десять… — неуверенно ответил Витька.
– Ага! Полдвенадцатого! — язвительно ответила девочка постарше.
– Ой, Светк, смотри — это, наверное, клоуны из Прибрежного! С дядей Васей приехали! — воскликнула девочка помладше, указывая на Илью и приятелей.
– А чего? Мы и за клоунов можем запросто! — приосанился Игнатьич. — Я сам этим… Фокусником подрабатываю…
– Самое то! Завхоз должен быть фокусником, а иначе кранты, когда эта… ревизия нагрянет… — гоготнул Пашка.
– Васька, мы ж тебя в гости утром ждём, а ты тут обретаешься! — к беседке подошёл высокий мужчина с рыжими «будёновскими» усами.
– Так это, Колян… Вы ж утром ждёте, а я к вам посреди ночи припрусь… А тут эта… оказия подвернулась.
– Ладно, Василий, пошли к нам. А то ещё опять чего спалите, — мужчина махнул рукой в сторону посёлка, покосившись на видневшийся в стороне луг.
– Не, на клоунов они не похожи! — скептически отозвался Егор.
– Угу, — согласился Игнатьич, — Грима нет. Санёк, твой выход! Сделай красиво!
– Я!? — удивился Саня.
– Да не ты… — помотал головой Игнатьич. — Мелкий Саня, который тату делал. Надо Илюхе грим сделать.
– Маркером!? — опешил Санька, вызвав смех девочек.
– Краской! — шутливо добавил Николай, пригладив усы и покосившись на банку с краской, стоявшую около лодки.
– Женькиной помадой! — хихикнув, посоветовал ему Федя.
– А Женька? — опасливо спросил Санька.
– Ты думаешь, она про неё вспомнит? — скептически ответил Федя. — Она её в палатке здесь купила, потому что свою забыла. Подкрасилась, а потом и говорит: «Что за дрянь, только клоунам улыбки рисовать!» и забросила в тумбочку. А Костя думал, что она её забыла!
– Вот ты улыбку и нарисуй! — хихикнула Светка. — Желание женщины — закон, — назидательно подняла она палец.
– Ой, тоже мне… — покосился на неё Федя.
– Счас! — коварно усмехнулся Санька, взяв у Феди тюбик с помадой. — Готово! — деловито отряхнув руки, добавил он, закончив работу.
– Ну, прям хоть сейчас на арену, — усмехнулся Игнатьич.
– Дядя Вася, а вы правда фокусник? — спросила младшая девочка.
– Ага, — гордо подтвердил Игнатьич.
– А фокусы покажете?
– Алён… — толкнула её в бок Светка.
– Сейчас изобразим… — Игнатьич нашарил под лавкой мешок, брошенный рыбаками. — Вот мешок пустой! Он совсем… это… простой! А сейчас будет волшебный.
– На всю голову, — хихикнул Федя.
Игнатьич осмотрелся и, увидев колесо, сунул его в мешок.
– Колесо есть, — констатировал он и сунув мешок под лавку сделал над ней пассы. — А сейчас он снова… пустой… — Игнатьич вынул из-под лавки мешок. Мешок был пуст.
– Здорово! — воскликнула Алёнка. — А мешок с колесом под лавочкой?
– А где ж ему быть, — согласился Игнатьич.
Он снова сунул мешок под лавочку и сделав пассы, вынул обратно.
– А вот и колесо! — торжественно произнёс он и вынул из мешка… сломанную вешалку.
– Да, что-то пошло не так… — насмешливо прокомментировал Николай, оглаживая усы.
– Счас… — Игнатьич вновь полез под лавку и достал ещё два мешка. Один был пуст, а в другом оказался ещё одна вешалка, моток кабеля и покрашенная в чёрный цвет немецкая каска со следами чьих-то когтей.
– Да, это не колесо… — Игнатьич почесал в затылке.
– Так, народ, вы уже, по-моему, десятый сон должны видеть, а не с этой компанией сидеть! Привет, Колян! — к беседке подошёл Костя. — А ну, брысь все по домам!
– А колесо?! — Витька поглядел на Игнатьича.
– Завтра при свете найдём, — успокоил его Николай. — Там он в мешке где-то, — он показал на ворох мешков за лавкой. — И ты, Василь Игнатьич, давай к нам, а то Настя переживает — Костя сказал ей, что тебя привёз.
– Ладно, пошли, — Игнатьич нехотя поднялся.
– Не боись, пацан! Утром приходи — найдём колесо! — заверил Витьку Илья.
– Оно мне очень нужно, — Витька покосился на лавку.
– Ну, что? Заседание продолжается? — спросил Пашка, когда все ушли.
Илья поёрзал на скамейке и, привстав, достал что-то мятое.
– Это чего такое?! С рогами…
– Шапка викинга, — усмехнулся Пашка, — городские потеряли.
– Ну, как? — Женя надел шапку.
– Во! Прям хоть сейчас Нормандию штурмовать! — одобрил Игорь.
– Ой, сумку забыли! — на веранду опять выскочила Светка. — Не видели? — спросила она Пашку и компанию.
– Видели. У Костяна в кабине, — ответил Женя.
– Во, класс! Прям викинг натуральный! — к Светке подошёл Федя.
– А чо, мы и викингами можем, — кивнул Женя.
– А богатырями можете? — хитро посмотрела на них Светка.
– Этим… Илюхой Муромцем? Да хоть счас! — браво отозвался Илья.
– Во, класс, Светка! А ты думала, кого найти! — толкнул её в бок Федя.
– Ага. А вы местные?
– Ну, да. Тутошние мы, из Новороссийска.
– Тогда приезжайте к нам через месяц. Мы Страну Сказок открываем, нам нужно, что б кто-нибудь богатырей изобразил. Приедете?
– Замётано, Светлана батьковна, — согласился Илья. — Будут тебе Илья Муромец с компанией!
– Обещаете?
– Вот те зуб, что б мне провалиться! — усмехнулся Саня.
– Договорились, — согласился Федя. — Пошли, Светк, а то нас с собаками искать будут.
– И с хворостиной, дядя Коля обещал, — хихикнула Светка, уводя Федю с веранды.
Глава 10
– Ну, чего? Так и будем сухими сидеть или продолжим? — осведомился Пашка, когда дети ушли.
– Вот за них и выпьем! — провозгласил Пашкин приятель Егор.
– За богатырей? — не понял Пашка.
– За детей? — кивнул в сторону ушедших ребят Игорь.
– Не угадали! За викингов! Они были древними десантниками! — Егор многозначительно поднял палец.
– Они чё, тоже на врагов с неба сыпались? — усмехнулся Пашка.
– Не, они с моря выходили… — не согласился Илья.
– Тогда они не десантники…
– А водяные! — закончил за Пашку Женя.
– Сам ты болотный дух недоделанный! Они — первобытные морпехи! — заявил Саня. — Как с этих своих… Как их… Ну, которые с башкой драконьей на носу…
– Кораблей, — подсказал Илья.
– Сам знаю, что не с корыта, — отмахнулся Саня. — Они у них как-то заковыристо назывались… — Саня крутнул в воздухе рукой. — Что-то вроде дракулов…
– Эка тебя занесло! — Егор опасливо глянул в сторону лога, где находилось деревенское кладбище. — Вроде не полнолуние.
– Ну, в общем, с этих своих кораблей с башкой… этой… драконьей… Как высадились! И французам по полной наваляли. А потом этим… — Саня икнул, — англичанам сраным!
– А к нашим как заявились, так им самим бока намяли, на Чудском озере, с этим… Александром Македонским… тьфу! Невским! во главе… — ответил Женя.
– Они крестоносцам наваляли! — гордо ответил Илья.
– Какая разница! И те, и те с рогами! — Женя напялил шапку.
– Черти, что ли? — не понял Егор.
– Где?! — Саня закрутил головой.
– С рогами на Чудском озере! — фыркнул Пашка.
– Вот за них и выпьем! Павел, наливай! — Илья подставил стакан.
– За чертей?! — не понял Саня.
– За воинов князя Александра Македонского… тьфу! Невского! Но тоже Александра… — возразил Женя.
– А черти сами появятся… После третьего пузыря… — икнув, усмехнулся Пашка и кивнул на бутыль самогона, стоявшую на столе.
– А у нас здесь вообще… Как у этого, который про этих писал… — сказал Егор. — Ну, которые с кольцом по Мордору шлялись.
– Угу, — отозвался Пашка. — На лугу — феи, в озере водяные, в лесу лешего видели, а в Осетровке — пришельцев с этой… Альфы… Центавры… И в Майровой избе полтергейст завёлся… И болото с кикиморами…
– Чего, в натуре пришельцы!? — заинтересовался Женя, хрустя огурцом.
– Вот за них и выпьем! — заявил Илья. — За братьев по разуму.
– Да здравствует разум! Да сгинет маразм! — провозгласил Саня.
– Золотые слова, — одобрил Пашка, разливая.
– А их этот… Санька видал… — начал Егор. — Не который тебе татуировку делал, а этот приятель его… с Осетрово. Дед ему рассказывал.
– Егорыч — это сила! — икнул Пашка. — Он как этот… допинг примет, так у него не только пришельцы, у него и русалки с Поганого болота гостят. Которое за Майровой избой… Ну, вот. Идёт, значит, этот Егорыч в Осетровку с нашего Степняково через поле. А внизу за оврагом — Майорова избы. Смотрит, а там в кустах мигает кто-то!
– Так мож, грибники… — Илья почесал затылок.
– Ночью!? У болота!?
– Так это… Смотря чего собирать… — усмехнулся Женя.
– Точно. На болоте много чего интересного произрастает… — кивнул, соглашаясь, Егор.
– Ну, вот… А там мигает кто-то. Ну, Егорыч-то перекрестился — дело на Ивана Купалу было, и говорит, что опять, мол, у лешего в избе кикиморы с Поганого болота гостят. А тут как засвистит вокруг! Егорыч-то с перепугу в лог кинулся — чуть пузырь не разбил, который он от Петровны из Заблудово нёс. А она и взлетела!
– Петровна? — удивлённо спросил Женя.
– Кикимора!? — разом воскликнули Илья и Саня.
– Птица счастья! Тарелка эта летучая. И в кустах сразу сигналить перестали…
– О! Сигналят… — Илья показал на противоположный берег озера, где едва заметно мерцал фонарик.
– Вот, не вру… Там как раз Осетровка, — кивнул Егор.
– Мож посмотрим? — Илья кивнул приятелям.
– Вперёд! — Женя шагнул к лодке.
– Фонарик прихвати! — Пашка кинул ему налобный фонарь, валявший на скамейке.
– А шапку-то на фига надел? — Илья обернулся к Жене.
– Что б братья по разуму поняли, что вы — свои! — хохотнул Егор.
– Мудро, — одобрил Саня и шагнув в лодку оступился, рухнув в воду с шумом и брызгами.
– Росинант не выдержит троих, — икнув прокомментировал Пашка.
– А я… это… вплавь… — Саня выбрался из воды и схватив валявшийся под скамьёй надувной матрас, принялся надувать его…
***
– Так, стоп! — Илья поднял руку, призывая к всеобщему молчанию. — Неточность получается. Мы же сюда на лодке с надписью приплыли?
– Ну да, — согласился Саня. — Вон она стоит.
– А согласно показаниям Женька, лодку эту пацаны на стапель вытащили.
– Так вы ж её обратно стащили! — удивилась Светка. — Мы с холма от нашего дома видели.
– Точно, — кивнул головой Игнатьич. — Вы ж матрас хотели к лодке привязать. А у неё рыма для чалки не было.
– А по-человечески? — взмолился Илья.
– Кольца у неё не было, чтоб верёвку от матраса привязать, — авторитетно пояснил Федя.
– Ну, так вот. А у расписанной лодки рым был. Вот вы её обратно в воду и стащили. И сумку с мешком свои в неё кинули, чуть не промахнулись.
– Так, значит… Остался ещё один вопрос, как мы в этом Осетрово оказались. Женёк?
– Не, ребята, дальше запись обрывается… — Женя помотал головой.
Егорыч, уже собиравшийся уезжать, заглушил мотоцикл.
– Так вы ж по озеру плыли…
– Это мы уже выяснили… — задумчиво сказал Илья.
– Осетровка…
– Осетрово, — поправил Саню Санька Копылов.
– Ну, в общем это селение… Оно ж не у озера…
– Не-а. Поэтому вы к нам по камышам! Как раз в плавни заплыли, когда мы с дедом в засаде сидели! На берегу! — вставил Санька. — Дед для согрева уже к фляжке приложился, ну, и подумал, что это черти за ним явились, — хихикнул мальчишка.
– В смысле… — не понял Илья.
– Ну, так это… Сидим мы, значит, в камышах. Ждём, когда этот Гавриков с компанией обратно поплывут, что б, значит, того их… взять… с поличным. Вот. Ну, Аркадьич — рыбинспектор наш — он с дружинниками туда к ним полез. А мы с Санькой того, на стрёме сидим. Я и гляжу — блеснуло что-то на озере. Смотрю, а там в лодке гребёт кто-то с рогами…
– А во лбу звезда горит! — опять хихикнул Санька.
– Во-во! — продолжил Егорыч.  — Я и думаю: ну, всё, мол, за тобой пришли, Пал Егорыч, бросать пора пить-то. А потом пригляделся, а это вы с фонариком гребёте. А тут он, который на матрасе подчалком плыл, — Егорыч кивнул на Саню, — как заорёт: «Вот они, пришельцы!» и бултых с матраса в воду. Хорошо, вы его успели за ноги вытащить. И мой Санька тут как завопит: «Где пришельцы!?» А этот с рогами и фонариком и говорит: «Не, ребят, кажись наши, земляне!»
– А дальше? — с интересом спросил Саня.
– А дальше… Ну, вы причалили в камыши-то, значит… Ну, и спросили, того, мол, дед, у тебя для сугреву ничего нет? А у меня ж во фляжке плескалось ещё…
– И решили выпить за знакомство, — добавил Санька. — Дед вас и пригласил в гости. А вы сказали, что лодку тащить неудобно и вы протоками. И в камыши погребли. Дед-то думал, что вы там, в Утином затоне лодку оставите. А вы прям по болотине погребли. И через поле в канаву. А по ней в пруд!
… Лодка, наконец-то уткнулась в берег.
– Нормально грести не мог? — Саня злобно посмотрел на Женю. — Тоже мне гребец, называется.
– Так я же по байдаркам, а это лодка. Ты, между прочим тоже скалолаз, а на дерево забраться нормально не мог!
– Так это ж дерево, сам сказал! Я же не Тарзан какой-нибудь, чтобы по деревьям скакать! Я скалолаз!
– Тоже мне, Сталлоне, — тихо сказал Илья, покосившись на Саню.   
– Ой, ребятки, а как вы здесь очутились?! — на берегу возник Егорыч. — Я вас у себя, значит жду, а они тута?
– Так мы… это… протоками… огородами… как наши подлодки в Норвегии! — с гордостью сказал Саня.
– Так до озера ж полкилометра! — присвистнул Егорыч. — Ну, пойдём ко мне, обсохнете, значит… Передохнёте…
– Передохнуть, дед, мы всегда успеем, — икнул Женя.
– Главное при этом не передохнуть, — поглаживая ушибленный где-то бок, ответил Сань, покосившись на Женю.
По дороге к дедову дому Илья в потьмах споткнулся о какой-то низенький бордюрчик из кирпичей и чуть не свалился в клумбу, посреди которой виднелся чей-то бюст.
– А это что за лысый мужик? — изумился Илья.
– Так это ж этот… Ильич! Тута правление колхозное раньше было. Ну, до того, значит…
– Было да сплыло… — Илья обвёл взглядом пустырь, упёршись взглядом в большую лужу.
– Чего всплыло!? — удивился Саня.
– Тебе ж сказали — начальство колхозное, — ухмыльнулся Женя.
– А, да… Эти завсегда всплывают, не тонут они, — согласился Егорыч, — как энто самое, на поля которое… Для урожая.
– А правление? — напомнил Илья.
– Так сгорело оно. Только уже после того, значит… Ну, когда нас с этим… Который в Степняково, в общем… Вместе сделали…
– Женили, что ли?! — спросил Саня.
– Кого?! — не понял Егорыч.
– Ну, Ильича вашего, которому этот… памятник.
– Петра Ильича ещё раньше женили… На Машке Нюркиной.
– А, это который музыку писал! — авторитетно заявил Женя.
– Кто музыку писал?! — не понял Егорыч. — Петруха только на гитаре играл и то аккорды путал.
– Ну, как… Этот… Пётр Ильич… Чайковский… вот…
– Да не! Пётр Ильич — это председатель наш. Заикин он. Как Машка-то Нюркина его с каким-то моряком из города бросила, он и того… Запил… Ну, и пропил деньги-то колхозные…
– Да, в 90е каких только деятелей не было, — поморщился Илья.
– Да, не, ребятки. Это ещё при этом, Леониде Ильиче было. Как раз Никитка-то с кукурузой погорел, ну и колхоз наш заодно, потому как все поля этой царицей засеял. А Ильич-то и запил… Тока не Леонид Ильич, а Пётр…
– А, Чайковский… — понимающе кивнул Саня.
– Да не, наш Пётр Ильич. Заикин. Нас после этого с Степняковским совхозом и того… Объе… Обдени… Обнеди… Объе-де-ни-ли! — выговорил наконец-то Егорыч, уже успевший догнать «для сугреву» в ожидании гостей ещё пару стаканчиков. — Во… А правление потом и сгорело…
– Со стыда! — хохотнул Женя.
– Да не. В грозу сгорело, — поправил его Егорыч. — Молния попала.
– В правление?! — удивился Илья.
– Да не. В столб, за правлением. А Петруха, ну, Ильич который…
– А! Который не Чайковский! — догадался Женя.
– Ну, так вот Петруха, как молния-то в столб бахнула, он с перепугу окурок уронил. В ящик с мусором. А там шабашники, которые ремонт делали, растворитель оставили. Ну, правление-то и сгорело.
– И сколько дали? — деловито спросил Илья.
– Кому?!
– Петрухе вашему! Который не Чайковский…
– И не Леонид Ильич, которому памятник, — поддакнул Женя.
– Так кто ж такого дурака посадит! — удивился Егорыч. — Так счетоводом и работал.
– А памятник тогда кому? — не понял Илья.
– Мужики, так это ж Ленин! Который «Капитал» написал! — осенило вдруг Саню.
– «Капитал» этот написал, с бородой который… Маркс, во! — вспомнил Женя.
– А Ленин чего написал?
– Про Шуш… Шуш… Шушенское вот чего-то…
– Большого ума был человек, раз памятник поставили! — назидательно поднял палец Егорыч.
– Вот за это надо выпить! Да здравствует разум, да сгинет маразм! — произнёс Саня.
– Так это, ребятки, у меня ж там ещё осталось, — предложил Егорыч.
– Дед, веди! — жестом полководца указал на тёмную улицу Женя.
Во дворе деда они остановились, увидев нечто растительное, странно поблёскивавшее в темноте.
– Так это Санька с друзьями на зимних каникулах ёлку нарядили к Новому Году. Вот она и стоит с этой… блестящей… шушерой.
– Мишурой, — поправил его Санька.
– А ты, оголец, чего здесь делаешь? А ну спать, быстро! — дед наградил внука шлепком и Санька быстро побежал в дом.
– Во, заодно и Новый Год отметим, — предложил Саня.
– Так какой же Новый Год, сынки? Июнь же на дворе. Новый Год-то в январе.
– Так мы же в январе уедем, дед. Как тогда Новый Год отметим? Вот! — назидательно поднял палец Женя. — Поэтому надо отметить сейчас, пока мы здесь!
– Вот это дерево! Секвойя, прям! — Илья задрал голову, разглядывая вершину невысокой ёлки, из-за которой выглядывала ель повыше. — Старожил! Жень, посвети-ка…
– Во что? — с готовностью отозвался Женя.
– В рыцари, блин! Посвети на крышу, колышется там что-то!
Женя включил фонарик и в его свете все увидели нечто красное, похожее на морской вымпел с двумя косицами, колыхавшееся под ветром.
– Отряд, смирно! Равнение на знамя! — гаркнул Илья, приложив руку ко лбу в пионерском салюте.
Глава 11
– Ну, что, парни, — Егорыч достал початую бутыль. — Выпьем, так сказать, за Ленина, выпьем за Сталина!
– За товарища Сталина грех не выпить, — послышался с улицы чей-то голос. — Великого ума был человек.
– О, Кузьмича принесла нелёгкая, — не без удовольствия отозвался Егорыч. — Хороший первач Петровна гонит, аж на Лесной слышно!
– Петровна — великого ума женщина, — согласился вошедший мужчина лет шестидесяти интеллигентного вида, в круглых очках. — Кстати, день рождения у неё на днях. Поздравить бы надо Марию Петровну. Небось нагнала уже на всю Ивановскую.
– Так мы ж запросто, если поздравить кого нужно, — с готовностью отозвался Илья.
– Гостей принимаешь, Пал Егорыч?
– Так это… парни из Степняковки, гости, так сказать, славных краёв.
– Да, Степняковка — славное место. Великого ума люди там проживают, так сказать. Ну, чё, Пал Егорыч разливай!
– Ну, так выпьем за вождя! — Егорыч поднял стакан.
– За Ленина, что ли? — переспросил Илья.
– И за Ленина не грех выпить, — согласился Кузьмич. — Великого ума был человек, — гость назидательно поднял палец, — не зря на Сократа похож.
– Это кто? — удивлённо переспросил Саня.
– Фило… соф! — икнул Женя. — Древний. Который этого, которого того… В Индии, — он сделал красноречивый жест. — Не… До Индии он не дошёл… Этого… Во! Александра Македонского воспитывал!
– Эх, молодой человек, — Кузьмич протёр очки, — Аристотель Александра воспитывал!
– Ну, так и выпьем за обоих! — примирительно сказал Егорыч.
– За Александра и этого… Арестовиля…
– Аристотеля, — поправил Саню Кузьмич. — Великого ума были люди. Вот Наполеон, например… Или Юлий Цезарь…
– Кузьмич, — Егорыч придвинул к нему стакан, — ты давай это, принимай, а то до утра сухими сидеть будем.
– Так выпьем за Александра Македонского! Соратника Наполеона и этого… Цезаря… Который Юлий!! — выговорил Женя, поднимая стакан.
– А теперь не грех и за Ленина выпить! — заявил Егорыч, хрустя огурцом.
– Хороший повод! — согласился Кузьмич. — Великого ума был человек!
– Конечно! — согласился Саня, — Если он этот «Капитал» написал.
– Маркс написал.
– Ну, и Маркс тоже с этим… Юлием Цезарем!
– Слушай, Егорыч, а это самое… — Илья со стуком поставил стакан.
– Чего? — Егорыч оторвался от поглощения очередного огурца.
– У тебя тут правда эти тарелки летучие, говорят?
– С кикиморами! — поддержал Илью Саня.
– А как же, — ответил за Егорыча Кузьмич. — Так и шастают, особенно опосля полуночи. Насчёт кикимор не знаю, а вот русалок в озере эти тарелки распугивают. И всё, понимаешь, шарят, шарят этими лучами своими…
– Ищут чавой-то, — поддакнул Егорыч.
– Ага. Вот ищут, ищут… А чего ищут, шут их знает. Говорят, травы у нас и грибы какие-то особенные растут, — доверительным шёпотом добавил Кузьмич. — Даже военные здесь, в своё время, лабораторию здесь, значит, какую-то делали. Вот их, наверное, и ищут.
– Военных? — удивился Женя.
– А чего их искать? Воинская часть вон за Степняковкой. Травы они ищут. Вот эти самые…
– А военные чего у вас делали? — спросил Санёк.
– Траву курили, — хихикнул Женя.
– Грибы собирали с кикиморами, — продолжил предположения Илья.
– Говорили, они толи тоже этих… эти… тарелки летучие искали, толи… эту самую… Телепортацию, во! Испытывали. Что б, значит, десант к этим, американцам прям через дыру в пространстве закидывать.
– Или машину времени… —подперев голову руками глубокомысленно произнёс Саня.
– Иди ты, — ответил ему Илья. — Санёк у нас на фантастике помешанный слегка… Потому и изобретает всё. Простым водилой работает, а голова…
– Великого ума человек! — поднял палец Кузьмич. — Вот за это и выпьем. Егорыч, разливай!
– Говорят ещё они… ну, тарелки эти… своими лучами нам на мозги влияют, — Женя зачем-то посмотрел пустой стакан на просвет. — Как попадёт такой луч на кого, так и всё… Кранты! Сразу мозги набекрень.
– От вредных излучений металл защищает, — задумчиво произнёс Саня.
– О! Пошла изобретательская мысль! — поднял палец Илья. — Тихо, не спугните!
– Надо голову металлом защищать, — задумчиво продолжил Саня.
– Каску, что ли, носить? — удивился Егорыч.
– Каску мы в Степняковке забыли, — задумчиво сказал Женя. — Шапочку из фольги нужно, — так же задумчиво пояснил он.
– О, точно! — Саня хлопнул по столу ладонью. — Дед, фольга есть?
– А то! У меня бабка на кухне цельный рулон держит, — Кузьмич вышел и вскоре вернулся, держа рулон алюминиевой фольги.
– Счас! — Саня поднялся и вышел. Некоторое время он чем-то громко шуршал за дверью. — Готово, блин…
– Внимание, чёрный ящик! — торжественно произнёс Илья, когда Саня вышел, держа в руках что-то блестящее. — Во, защитит от любых излучений!
В руках Сани была напоминающая чалму шапка из фольги.
– На ком испытывать будем? — деловито спросил Кузьмич.
– А вон Женёк. Ему привычно всякие шлемы напяливать, — усмехнулся Илья.
– Погодь-ка, надо вопрос до конца выяснить, — остановил его Кузьмич. — А ежли его уже тарелкой контузило, шапка поможет?
– А то! — гордо выпрямился Саня. — Она все излучения из этих… каналов энергетических вытянет. Всё очистит!
– Не, ребятки, каналы этой фигнёй блестящей не очистишь, — с сомнением покачал головой Егорыч. — Это я вам, как сантехник с … с… Со… стажем, вот. Говорю. Что б их, значит, прочистить, техника помощнее нужна. Во! — Егорыч достал из шкафа вантуз. — Вот этим точно все каналы прочистишь.
– Во, дед, давай её… его сюда. Счас присобачим. Женёк, готов?
– Всегда готов, — с готовностью отозвался Женя.
– А чем прикрепим? — деловито осведомился Кузьмич. — Привязать бы надо…
– А вон у меня на крыше… Всё без толку висят.
Егорыч вышел на улицу и вскоре снаружи раздался грохот, сопровождаемый сложными поэтическими идиомами Егорыча.
– Дед, ты чего с лестницы свалился? — раздался голос Саньки, внука Егорыча.
– Помалкивай, оголец! Это лестница с меня свалилась, что б это земное притяжение!.. — голос Егорыча раздался уже откуда-то из-под крыши. Наконец, со скрипом открылся люк чердака и оттуда появился Егорыч, неся в руках красные колготки.
– Вот этим и привяжем.
– Лучше пришить, надёжнее, — деловито сказал Илья.
Илья подошёл к висевшей на стене игольнице и, вытащив самую длинную иглу, подошёл к Жене.
– Счас, мы быстро, — размахнувшись, Саня хотел проткнуть колготки, но вонзил иглу в палец, разразившись многозначительной и витиеватой фразой. Из-за двери послышался хохот Саньки.
– Не, этим нельзя, — Саня помотал головой. — А то как ребёнок будет без этих… колготок… Нельзя без штанов оставлять.
– Так он их уже не носит, — Егорыч кивнул на внука, добавив, — а ну, брысь отсюдова, оголец!
– Дед, там Томка приехала, — предупредил Егорыча Санька.
– Ну, и этот… хрен… с ней, — махнул рукой Егорыч. — Счас, парни, прикрепим. Вот! Гарантия, — Егорыч достал откуда-то моток трубной ленты.
– О! Скотчем точно не оторвётся, — согласился Саня и принялся приматывать своё сооружение к Женькиной голове…
***
– Ну вот, а потом Томка припёрлась… — подытожил Санька.
– А в лужу когда мы попали? — спросил Илья.
– Так это уже когда обратно в озеро гребли! — рассмеялся Санька. — Вы берега перепутали и вместо канавы в дамбу упёрлись, которая ручей перегораживает, от которого пруд образовывается. Ну, вы лодку перетащили, а за дамбой лужа огромная. Вот вы в неё и втюхались. А потом прям по полю. А оно вспаханное и лодка по нему, как по маслу. А дед вам вслед платком помахал и крикнул: «В добрый путь, соколы!» А! Вспомнил! — хлопнул себя по лбу Санька. — Вы же шапку с рогами ещё в лодку кинули, только не в вашу, а в резиновую. Мы на ней окуней ловим с ребятами, — Санька кивнул на друзей. — Она рядом стояла.
– А эта? — Саня показал шапку с ушками.
– А это, когда вы обратно собрались, дед сказал, чтоб вы дружинникам нашим не попались, а то они вас тоже за браконьеров примут. Вот вы и сказали тогда, что в этой шапке с вами никакая сволочь не свяжется, потому…
– Дальше уже знаем… — поморщился Саня.
– Погоди-ка, Сашок, — остановила его Тома. — Ты про какую лужу?
– В смысле?
– Ну, которая до… или после? — лукаво посмотрела на него Тома.
– А! Так я про которую — после!
– А переоделись-то они — до! — рассмеялась Тома.
– А подробнее можно? — попросил Илья.
– Запросто! — хмыкнула Тома.
***
… Илья вышел на крыльцо и тут же застыл, узрев у флигеля Тому, развешивавшую на шнуре, натянутом между ёлкой с мишурой и старым столбом с качелями, мокрый купальник.
– Ну, всё, Илюха! — Саня хлопнул его по плечу. — Теперь, как честный парень, ты должен… это самое…
– Женится! — изрёк, икнув, Женя.
– Счас, — кивнул Илья и двинулся вперёд, в направлении глядящей на него с ухмылкой девушки. Но, на последней ступени крыльца внезапно запнулся и, стараясь удержать равновесие, толкнул стоящего на краю ступени Женю. А тот, тряхнув вантузом, по инерции пробежал вперёд, вылетев через жалобно скрипнувшую калитку.
– На взлёт пошёл, — резюмировал Кузьмич. — Великого ума человек.
– Не взлетит, — скептически отозвалась Тома. — Погода не лётная.
Женя, вылетев за калитку, пробежал ещё пару метров и с шумом плюхнулся в разлившуюся посреди улицы лужу.
– Приводнение, — определил манёвр Кузьмич.
– Притянуло, — добавила Тома.
– Ага, Томка знает, — раздался весёлый голос Саньки. — Она сама так на воздушном шаре в озеро у Степняковки плюхнулась!
– Санька! Спать!!! Пока пинка не получил! — отреагировала на комментарий Тома.
– Мужики, а он… того… не утонет? — вдруг обеспокоился Кузьмич, глядя на шумно барахтавшегося в луже Женю.
– Не… Женёк, ты это… одежду сбрасывай, а то она… того… на дно утянет, — крикнул Саня.
– Дед, а у тебя чего переодеть есть? — спросил Илья, затаскивая на крыльцо дрожащего от холодного ночного ветерка Женю.
– Счас, организуем! — ответил за Егорыча Кузьмич и скрылся в темноте.
– Счас, парни, — Егорыч открыл шкаф и принялся копаться в его содержимом. — Во! Штаны какие-то… — он выбросил из шкафа леопардовые лосины. — И майка нашлась! — за лосинами на стоящий рядом стул полетела красная майка. Правда вместе с ней на стуле очутились такого же цвета кружевной топ и розовая шапочка с длинными переплетёнными завязками и кошачьими ушками в стиле «аниме».
– Так это ж эти… лосины, — Саня подозрительно осмотрел штаны.
– Ну… это… да! — икнул Женя. — Мужики в прошлом… Не, в позапрошлом веке носили лосины… А потом ба… хм… женщины эту мужскую деталь одежды узур… пи… ровали! Лосины носили офицеры! — Женя натянул их и раздавшийся треск лопнувшего шва ознаменовал, что лосины сели на предназначенное для них посадочное место. — А майка где? — он протянул руку и в этот момент на улице что-то громко щёлкнуло и свет разом погас.
– Блин! — раздался с улицы голос Томы. — Егор Кузьмич, что б тебя накрыло! Опять ты свой кипятильник врубил!
– Нет, достопочтенная Тамара Виталиевна…
– Витальевна… — недовольно буркнула на улице Тома.
– Вот, вы не угадали. Это был утюг… — довольно ответил Кузьмич. — Во, ребята! От сердца, так сказать отрываю!
Кузьмич выложил на стол ватные штаны и телогрейку.
– Во, даже эмблема БАМовская есть! — гордо добавил он.
– Моднявая штука, сейчас оно это… самое… ретро! Последний визг! Это… писк… то есть, — оценил Саня. — На что меняем?
– Так это, парни… Я ж за так, от чистого сердца, — попытался отнекаться Кузьмич.
– Не, Кузьмич, так не пойдёт. Надо тебе взамен что-то отдать, а то примета плохая.
– О, есть, чего отдать, — в комнату, озарённую вновь вспыхнувшей электролампочкой («Дядя Паш, я пробки поменяла!» — раздался с улицы голос Томы) вошёл Егорыч, неся в руках кипу футболок. — Женька с городу привезла. Им там от скуки делать нечего, вот они и забавляются.
Футболки были разукрашены принтами о разных городах.
– Славный город Луховицы — третья русская столица! — прочитал Илья. — Это в смысле?
– А в России три столицы: Москва, Ростов и Луховицы, — поднял палец Егорыч. — Есть такой городок под Москвой, огуречная столица. У меня бабка оттеда.
– В городе Сочи тёмные ночи, — продолжил читать Илья. — Банально… Успокой меня, Самара… Ещё хуже…
– Ай лав Челябинск, — прочитал Саня на следующем принте. В это время раздался шум птичьих крыльев, и кто-то звонко долбанул клювом по железу на крыше. — Вот и суровый челябинский дятел явился… — добавил он, выглянув в окно.
– Я люблю тебя, столица! — прочитал теперь Женя на футболке, украшенной Спасскими курантами. — Во! Владивосток — путь на Восток.
– Ага, а Владикавказ — дорога на Кавказ, — хмыкнул Илья. — Вот это круто! — он продемонстрировал футболку с надписью: «Жди меня, Магадан!».
– Знакомые места, — вздохнул Кузьмич. — Сидел я там, — ответил он на удивлённые взгляды.
– Во человечище! — с гордостью сказал Егорыч. — При всех вождях сидел!
– Не, Егорыч, ты здесь не прав, — возразил Кузьмич. — При товарище Сталине я ещё не подходил по малолетству. Когда он помер, я только в школу пошёл… Нет… Сначала я в школу пошёл, а потом он помер… — задумался Кузьмич. — А вот при Никите Сергеиче и Леониде Ильиче — да! От звонка до звонка. При товарище Хрущёве пятнадцать суток, а при товарище Брежневе — два года!
– По политической? — спросил Егорыч.
– Не. Я это… Георгием Победоносцем меня звали!
– Победоносцев он, фамилия такая, — пояснил Егорыч.
– А вот и нет! — возразил Кузьмич. — Строгого я был нрава! Чуть что не по мне, так я сразу копиём, как этот Георгий! Вот и этого змея копиём, вот этим, — Кузьмич показал кулак. — Аккурат в левый глаз. И на все пятнадцать.
– А два года? — спросил Илья.
– А! Так вот за это дело! — кивнул он на футболки. — Сейчас это бизнес называют, а тогда проще — спекуляция.
– Да, знатным он фарцовщиком был, — предался воспоминаниям Егорыч, — благо, дядька родной в обкоме сидел…
– В обкоме он не сидел. Он там работал, — возразил Кузьмич. — Сидел он после за растрату, в Мордовии. А я, значить, в Магадане… Эх, родные места, — взглянул на футболку Кузьмич…
– А тут ещё джинсы старые есть. Дядя Вова оставил, — в комнату вбежал Санька, неся в руке какие-то штаны. — Томка их в лодке на банку кладёт, чтобы зад… это… чтобы не замёрзнуть на утренней рыбалке.
– Санька! Не трожь джинсы! Я же в них рыбу заворачивала на прошлой рыбалке!
– Так, Илюх, приготовься, — ухмыльнулся Саня, увидев входящую в комнату Тому.
– Да, девичья честь — дело святое! — назидательно поднял палец Кузьмич…
Глава 12
– И тут вы и начали Томке в любви объясняться, — хихикнул Санька. — А Полкан с цепи сорвался и вас за зад тяпнул.
– Ой, болтун! — Тома со смехом обернулась к Саньке. — Вы его больше слушайте! Он и вправду такого на ходу напридумывать может, что и автогрейдер не справится. Кстати, стихи он вашему другу подсказывал.
– Ну, вот, разболтала всё, — притворно обиделся Санька.
– А как на самом деле было? — спросил Илья.
– Ребята, а я кажется вспомнил… — задумался Женя. — Точно, стихи Саня читал. Не наш, а мелкий, — он кивнул на Саньку. — И веник ему предназначался.
– Ну-ка, ну-ка, — Илья внимательно посмотрел на приятеля, — мы тебя слушаем.
… Тома вошла в комнату, Илья, сделав подобие изящного мушкетёрского реверанса (едва удержавшись при этом на ногах), торжественно произнёс:
– Тамара! Или Тома… Простите…
– Можно Тома, мы, так сказать, в неофициальной обстановке, — усмехнулась девушка.
– Так… Тома! Как только я увидел вас здесь, во мне возникло странное чувство…
– Это хмель, просто не надо мешать коньяк с портвейном, — Тома, уперев руки в бока и слегка наклонив голову, посмотрела на Илью.
– Да… Но не суть в этом… Или, как там правильно…
– Не суть, вы правы, продолжайте, — вновь усмехнулась Тома.
– Тамарочка, ты тут чайник не видела? — Егорыч заглянул в комнату.
– Дядя Паш, не мешай, мне тут, похоже, в любви объясняются.
– Понял, удаляюсь, — Егорыч прикрыл дверь.
– Итак… — Тома, хитро улыбнувшись, посмотрела на Илью.
– На чём я остановился? — Илья почесал затылок.
– На сути, — сказала девушка, обернувшись к хихикнувшему за дверью Саньке и незаметно показав ему кулак.
– Да… Я смешал портвейн и коньяк, и увидел вас… — заплетающимся языком начал Илья.
– Ого! К нормальным людям белка приходит, а к вам — Томка, — прыснул Санька.
– Сашка! — Томка погрозила мальчишке кулаком. — Я тебе не мешала, когда ты своей подружке Иришке в любви объяснялся?
– Это когда было? В детском саду! Вспомнила тоже… — покраснел Санька.
– Ребят, чего там девушкам говорить надо? — Илья обернулся к приятелям.
– А я чего, спец, что ли, — удивился Женя. — Это вон у Санька уже опыт есть. А вообще… Стихи читают… — задумчиво добавил он, повертев в руке банку с пивом.
– Точно! — поднял указательный палец Илья. — Так… Это…
– Ну, смелее… — усмехнулась Тома.
– Это самое… Ласточка… Эта… Которая с чем-то… что-то… летела… куда-то…
– В сено! Тьфу, в сени, то есть! С…
– Пивом! — подсказал Саня.
– Воблой! — парировал Женя.
Тома, уже не в силах сдерживаться, громко рассмеялась.
– Тихо! Я вспомнил… — Илья принял позу и начал: — Я помню чудное мгновенье…
– Как ела ты в саду варенье! — отозвался выглянувший из-за двери Санька.
– Во, точно… — назидательно поднял палец Илья и продолжил: — Ты с чашкой на скамье сидела…
– А над тобой пчела гудела! — вновь послышался весёлый голос Саньки. — Не, это для детского сада, — невозмутимо констатировал он. — Здесь надо посерьёзнее… Вот, пришло!
Санька воздел глаза к потолку и начал читать завывающим голосом, раскачиваясь в такт словам, видимо, подражая какому-то декламатору:
– …И белую лошадь в тумане стоящей ежам в назиданье кошмаром неспящим!
– Чего за ахинея!? — удивился Илья.
– Сашка! А ну, брысь! — шикнула на него Тома. — А вы не обращайте внимания. У него возраст такой, и мультфильм про ёжика в тумане любимый. Продолжайте, я вся внимание. Но лучше переходите к следующему этапу — со стихами у вас как-то не сложилось.
– Н-да… Тома, вы не девушка…
– Что?! А не кажется ли вам Илья, что вы несколько переходите…
– Куда?
– Да пока никуда… Продолжайте…
– Вы — прекрасная фиалка, которая должна цвести на клумбе… Роза среди кактусов… Прекрасный жасмин среди чертополоха…
– Герань в лопухах… — добавил Женя, зачем-то тряся банку с пивом, предварительно посмотрев её на просвет.
– Вы всю ботаническую энциклопедию перечислять будете?
– Нет, всю я не помню… Вы единственная и непо… по… повторитель… повторимая, вот! в этой… как её… ну, это… где мы живём? — обратился он к друзьям.
– В Новороссийске… — Женя вновь посмотрел банку на просвет.
– В России… — авторитетно добавил Саня.
– Не… В космосе которая… Ну, эта… Которая везде… Всюду…
– Вакуум! — авторитетно ответил Женя.
– Пространство… — многозначительно добавил Саня.
– Галактика, может быть? — насмешливо осведомилась Тома.
– Нет, это слишком скромно для вас. Во Вселенной! И поэтому… — Илья икнул и обернулся, ища что-то. Увидев лежащую на тумбочке фанатскую шапку, он напялил её и встал на колено. — Луноликую… Фе… ю! С… с… с-с-снизойти до бед… не… Во! Скромного викинга… Этого… Маке… Донского! Александра… который… Чего дальше? — Илья вопросительно посмотрел на друзей.
– Дальше обычно кольцо дарят, — снисходительно напомнила Тома.
– Точно… Кольцо… Где? — Илья зашарил по карманам и увидел открывавшего банку Женю. — О! Вот и колечко!
Илья вырвал из рук Жени банку и с силой дёрнул кольцо. Пиво пенной струёй вырвалось на волю и со всей щедростью окатило Тамару и Илью.
– Это пожелание богатой жизни, я так полагаю? — ухмыльнулась Тома, утирая лицо. — Или как?
– Это свадебный салют! — опять послышался голос Саньки.
– Ага, — согласился Илья.
– Вот что, граждане алкоголики, хулиганы, тунеядцы… Викинги Александра Македонского… Идите-ка вы к Пал Егорычу допивать, а в любви объяснитесь утром, когда протрезвеете. А это, — Тома взяла в руку кольцо от банки, — я оставлю, что б вы не отвертелись.
– Ага, а то дед один всё выпьет! — раздался из-за двери смех Саньки.
– Санька, я тебя предупреждала! — Тома схватила веник, намереваясь хлопнуть им мальчишку чуть ниже спины, но Санька ловко проскочил у неё под рукой и выскочил на крыльцо, на ходу показав девушке язык.
– Ах так! Ну, держи! — озорно крикнула девушка и метнула в него веник. Санька увернулся и веник попал в мирно спавшего у будки пса. Полкан, ничего не поняв спросонья, рванул цепь, которая с жалобным звоном лопнула, прыгнул на крыльцо и, мгновенно оценив обстановку, с весёлым лаем тяпнул Илью за штаны. Илья, громко взвыв кинулся с друзьями к кустам.
– Полкан, фу! — завопила Тома и, подобрав веник, вновь метнула его, на этот раз в пса. Но опять не попала — веник, задев по дороге голову Ильи и частично рассыпавшись полетел в заросли за забором. Полкан, радостно взвизгнув, кинулся за веником с маха перескочив через забор.
– Стой, зараза!!! — в один голос крикнули Санька и Тамара, ринувшись вслед за псом…
– В общем, как-то так… — закончил рассказ Женя. — Я ещё потом в какую-то яму попал… С мусором, кажись… А дальше не помню…
– Ничего, я вам напомню, — усмехнулась Тома.
Глава 13
– Ну, что, парни, пойдём, эта, для успокоения нервной системы? — Егорыч щёлкнул себя по горлу, когда Тома и Санька с воплями скрылись за поросшей густыми кустами канавой, за которую с весёлым лаем смылся Полкан.
– Для успокоения можно, — раздалось из канавы. Вскоре над её краем показалась рукоятка вантуза.
– А, Женёк, ты ещё не вылез… — усмехнулся Илья, вытаскивая из волос остатки веника. — Ну, как весь вылезешь… это… присоединяй… ся!
Компания уже почти закончила бутыль Егорыча, когда во дворе послышались звуки шагов.
– Томк, да ты не волнуйся! Он же всё равно утром к миске жрать придёт. Вот тогда ты его — опа! И на цепь! А потом веником.
– Так, успокоитель юный! Спать быстро! Пока я тебя самого веником… по воспитательной части, — раздался голос Томы. Вскоре шаги девушки затихли у флигеля за углом дома.
– Ну, парни, нам… Это… Пора, в общем, — подвёл итог Илья. — А то нас там… ждут…
– Где? — переспросил Саня.
– В кафе… у этого… у кладбища, — икнул Женя. — Там, где мы… это… того… наши эти оставили… Когда переоделись… Как их? Ну, которые все достают, а потом носят?
– Шмотки! — торжественно произнёс Илья.
– Во, точно! — поднял палец Женя.
– Великого ума человек, — добавил, вытряхивая из бутыли в стакан последние капли, Кузьмич…
– И надо ещё Петровну с днюхой поздравить! — напомнил Саня.
– Вперёд… Куда? — обернулся Илья к Егорычу. — Петровна-то где… это самое… обитает?
– В Заблудове, где ж ещё-то, — отозвался Егорыч, хрустя последним огурцом.
– Вперёд, в Заблудово, парни! — жестом полководца указал Илья…
***
– Так, про «до» мы выяснили… — констатировал Илья, когда Тома закончила рассказ. — Но было же и «после». Когда, как я понимаю, мы снова в лужу сели…
– А это вам уже Саня расскажет или Евдокия Карповна, — ухмыльнулась Тома.
– Кто? — удивился Илья.
– Ещё один неизвестный персонаж в нашей истории, — усмехнулся Саня.
– Да это Карповна, кикимора старая, — отозвалась Марья Петровна. — Та, что утром мне сплетни про нечистых в Осетровке рассказывала.
– Счас я вам расскажу, — с готовностью отозвался Санька, — а то бабка Евдоха такого наплетёт, даже мне так не сочинить! В общем так…
– Стойте! — Саня вдруг вскочил, задев стол и опрокинув стоявшую на нём бутыль. — Я сам! Вспомнил!
… – Ну, чего, поплыли? — Илья толкнул лодку в воду.
– Пошли! Плавает сам знаешь, чего, — хмыкнул Саня.
– А мы с какой стороны-то плыли? — Женя оглядел камыши.
– С другого берега, — Илья сбросил на воду матрас. — Счас сориентируемся. Луна там…
– А мы здесь… — констатировал Женя.
– Ага, нам туда! — полководческим жестом Илья показал направление и взялся за вёсла. — Вон и канава виднеется!
– А чего ты… За вёсла сел… Я ж… гребец! — возмущённо крикнул Женя.
– Ты уже нас… того… загрёб… погрёб… как там? — заикаясь ответил ему Илья. — Короче я… огребу! Погребу… В общем…
Но, проплыв по заросшей канаве, лодка, вместо того, чтобы выйти в камышовые плавни, уткнулась в отлогий, поросший травой склон.
– Это куда мы… это самое… телепортировались? — Илья почесал голову.
– Успели уже… засыпать… пришельцы… — проворчал Женя. — Нас без хрена не сожрёшь! Вон они, камыши-то! — он показал рукой на кусты за насыпью, среди которых блеснула вода, а чуть в стороне за кустами и впрямь виднелись камыши и протока.
– А ну, взяли! — скомандовал Илья и потянул лодку на насыпь.
Наконец, перевалив пологую насыпь, лодка плюхнулась в воду.
– Чего-то мелкая какая-то протока. По колено только… — проворчал Илья, спрыгнув в воду.
– Так эти… самые… с этой… С Альфы Центавры тарелку свою заправляли… наверное, — Саня выбрался из лодки. — Вот всё и того… выпили…
– Не, это не то… — многозначительно поднял палец Женя. — Это ловушка!
– Чего!?
– Ну, эти… самые… с Альфы которые… Они же людей воруют… для опытов. Вот они канаву и того… засыпали. Что б мы в неё попали… А счас они и явятся.
– А вот и они! — весело крикнул Саня показывая на кусты, через которые кто-то с треском продирался. Ветки хрустнули и на насыпь вылетел Санька Копылов, внук Егорыча.
– А вы чего в ручей-то попёрлись? — удивился он. — Канава же в другую сторону.
– Не, ребята, это не пришельцы, — заявил, икнув, Женя.
– Конечно, не пришельцы! — согласился Илья. — Это Санёк!
– Я!? — удивился Саня.
– Да не ты! — ухмыльнулся Илья.
– А! Понял! Это другой Санёк, — хихикнул Санька.
– Ага. Это внук Егорыча! — добавил Женя.
– А ты у нас внук Пал Палыча! — уточнил Илья.
– Пал Петровича, — возразил Саня.
– Петра Палыча! — усмехнулся Женя.
– Не, Петропалыч — это другое, — возразил Илья. — Это Чукотка… Тьфу, Камчатка.
– Это там, где всегда полночь? — осведомился, хихикнув, Санька.
– Ага, — согласился Илья.
– Не, это не пришельцы, — вновь заявил Женя. — Это эти…
– Кикиморы? — осведомился Саня.
– Не, этот… Ну, который в болоте сидит…
– Бобёр, что ли? — икнув, уточнил Илья.
– Сам ты бобёр, — отмахнулся Женя. — Этот, как он…
– Злой енот! — хихикнул Санька. — Или нет — обезьяна!
– Они сидели в пруду, оба! — Женя назидательно поднял палец. — Во, вспомнил! Водяной!
– Дух болотный, — усмехнулся Илья.
– Ага, он нам и пакостит, — согласился Саня. — Эй, дух болотный! Явись сам, если смелый! — заорал он в темноту, уперев руки в бока. Неожиданно где-то за насыпью сверкнула молния и раздался глухой раскат грома. Испуганно заорали лягушки, а в воздух с шумом взлетели какие-то птицы.
– Ой, мама!!!! — неожиданно завопил Санька, округлив глаза и плюхнувшись в траву.
– Явился…
Усмехнувшись, Илья оглянулся. На насыпи на фоне полной Луны стояла тощая фигура в тёмном балахоне с длинной клюкой.
– Старуха какая-то, кажись, — поёжился Саня.
– Хорошо, не с косой, — добавил Женя.
– Чего орёшь, как оглашенный, засранец? — обратилась фигура к Саньке скрипучим голосом.
– С тобой им и станешь, — недовольно проворчал Санька, поднимаясь и отряхивая шорты.
– Штаны сухие? — спросил его Илья. Санька лишь угрюмо засопел в ответ.
– Чего там бормочешь, оголец? — вновь спросила тёмная фигура.
– Бабка Евдоха, тебя ночью встретишь, заикой стать можно! — в сердцах выпалил Санька.
– Неча по ночам по всяким буеракам шастать.
– Санька, где тебя черти носят, оглоед? — послышался издалека голос Егорыча.
– Да вон они, рогатые, здесь его и носят, по камышам, — пробурчала бабка, собираясь уходить.
– О, дух глухих болот! — завывающим голосом начал сидевший в лодке Илья. — Скажи нам, где найти Петровну?
– А чего её искать? — обернулась старуха. — Как забор увидите, что моя Маруська задела, так там эта безбожница и обитает.
– Ага, у тебя не внучка, а Дуська-агрегат. На сто киловатт! — ухмыльнулся Санька. — У Марь Петровны забор снесла. А у дяди Коли ворота трактором…
– Это куды ж вас занесло-то, соколы? — удивился Егорыч. — Протока-то с другой стороны. Берега ж вы попутали. Вон куды плыть-то надо!
– Не, Егорыч, — Илья отрицательно помотал головой. — Туда мы не поплывём… Это точно! Нам ж в озеро надо. А оно — там! — Илья уверенно показал пальцем.
– Не, правее, — Саня направил руку Ильи на блестевшую вдалеке гладь озера.
– Так до туда полкилометра! — присвистнул Санька.
– А мы через поле, — добавил, икнув, Женя.
– Погребём… — Саня поправил весло.
– Не, мы, как эти… — Женя почесал в затылке. — Ну, те… Которые на этой… картине… у этого… Ну, который эту написал… Ну, которые это… Приплыли…
– Бурлаки, что ли? — переспросил Санька.
– Во! Точно, — согласился Женя. — Мы с Саней потянем, а этот, рогатый… — Женя показал на Илью, — огребёт. То есть погребёт. В общем грести… будет.
– Вы только дружинникам нашим не попадитесь, — напомнил Санька. — А то Юрий Аркадьич вас запросто за браконьеров принять может.
– А мы этот… Опознавательный знак применим, — Саня достал откуда-то розовую вязаную шапку с кошачьими ушками и надел, завязав длинные завязки, в виде таких же розовых кос, под подбородком. — Во! У этих… брака… неров! Такой точно нет!
– Ага. Как увидят, так и поймут… — хохотнул Илья.
– Кого? — удивился Саня.
– Чего? — переспросил Женя.
– Что с таким… придурком лучше не связываться! — Илья наклонившись к Сане помахал перед его носом пальцем. — Поехали!
Саня и Женя впряглись в привязанный к лодке конец, а Илья взялся за вёсла.
– Так вы не туда тянете! — рассмеялся Санька.
– К протоке! — дружно заявили Саня и Женя.
– А он — к озеру! — показал пальцем Санька.
– А! Поняли! — Илья развернул лодку, и Саня с Женей вновь потянули конец.
– Опять не туды! — сплюнул Егорыч.
– Так конец к корме привязан, вот и тянут её задом наперёд! — расхохотался Санька.
– С такими дура… бурака…
– Бурлаками, — подсказал Илье Санька.
– Вот с этими самыми далеко не уплывёшь! — добавил Егорыч.
– Тока если на дно! — хмыкнул Илья.
– А что б на дно не пойти, спасательные средства надо иметь! — назидательно сказал Егорыч.
– Ага, дед знает, — согласился Санька. — Он боцманом на буксире служил, а потом спасателем на лодочной станции.
– А чего надо-то? — Илья оглядел лодку.
– Парашют! — воскликнул, подняв палец, Женя.
– Не, это ж для самолёта. А мы… это… на воде… — покачал головой Саня.
– Ну, тогда этот… круг, — Егорыч почесал в затылке.
– Жилеты спасательные, — добавил Санька.
– Есть? — глянул на него Илья.
– Не-а, только ласты в лодке, — пожал плечами Санька.
– Пойдут! Неси, — Илья вылез из лодки и направился за Санькой.
По дороге рогатая шапка, надетая на Илье, зацепилась за ветку и Илья, чертыхнувшись, сорвал её с головы и кинул в надувную лодку, из которой Санька достал пару ласт и резиновую шапочку для купания.
– Во! — Санька протянул их Илье.
– Пойдёт! — согласился Илья, напяливая ласты.
– О! А это мне! — Саня схватил шапку и натянул её поверх вязаной. — А то вода уши заливает.
– И чё!? — Илья оглянулся на друга и едва не упал, зацепившись ластом за лежавшую на земле ветку.
– А не чё!! Мозги залить может!
– Конечно, — согласился Илья. — И всех твоих тараканов, а они у тебя породистые, где таких ещё найдёшь!
– Ну, поплыли, соколы! — Егорыч, смахнув слезу, махнул вытащенным из кармана замусоленным платком вслед гребцам. — А ты чего орал там, в кустах? — спросил он стоявшего рядом внука.
– Да там бабка Евдоха опять народ пугает…
– Какого вдоха?..
– Да не вдоха, дед! Бабка Евдоха опять по болотам шарахается! Собирает травы… и варит из них отравы… — насупился Санька. — Как явится в своём плаще с палкой в темноте, так обделаться можно…
– Да, с Евдокией Карповной ночью встретится не к добру, потому как с утра сплетен не оберёшься, — согласился Егорыч.
– Только они всё равно задом наперёд плывут… Не, ползут… Или как там? — Санька посмотрел на деда.
– Такие доплывут. Упёртые, — с уважением добавил дед…
***
– Так, вот теперь, кажется, всё выстраивается в логическую цепочку, — Женя почесал в затылке. — Осталось выяснить только мелкие детали.
– Какие? — удивлённо спросил его Саня.
– Ну, например… Резиновую шапку, как я понимаю, Санёк надел?
– Ага, прям на эту, с ушками, — согласился Санька, кивнув на лежащую на столе вязаную шапочку.
– Так. А как тогда эта шапка на Илюхе утром оказалась?
– Телепортировалась, — скептически отозвался Саня.
– Сие тайна зело велика есть, — назидательно поднял палец Илья. — Ласты-то тоже того… телепортировались. Меня другой вопрос интересует: как это существо попало в сумку Томы. Оно ведь было вместе с сокровищами Кощеевыми, — Илья поставил на стол голову чучела, кивнув на сумку со стекляшками.
– Во! И Жорик нашёлся! — усмехнулась Женя.
– А! Это просто, — отмахнулся Санька Копылов. — Он, — Санька кивнул на Илью, — сумку ногой зацепил и этот Жорик оттуда и выкатился. А ты, — Санька обернулся к Жене, — её подхватил и в сумку сунул. Только не в вашу, а в Томкину — она рядом стояла. Томка ещё, как этого Жорика увидала, так такой визг подняла, что я чуть не обос… — Санька запнулся и покосился на нахмурившегося деда и хихикнувшую Светку. — Вот я и говорю, что даже икать начал с перепугу. А он, — Санька кивнул на Саню, — пиво пролил и сказал, что такой голос надо на кораблях вместо этого… как он…
– Сирена, — подсказала Светка.
– Не… Этого… Ревуна, вот! Использовать.
Томка зло покосилась на Саню и незаметно показала кулак Саньке.
– Нам бы неплохо и самим хотя бы немного вспомнить все свои приключения, — задумчиво добавил Илья.
– Да-а, — многозначительно промычал Саня, подперев рукой подбородок.
Женя сидевшая рядом с ним сочувственно погладила его по руке.
В воздухе повисла тишина… Но в следующее мгновение молчание задумавшихся героев прервал странный грохот, раздавшийся со стороны деревенской улицы. Все с тревогой посмотрели в сторону калитки.
– Да чего вы все испугались-то, — раздался голос Саньки, внука Егорыча. — Это тётя Женя бабкина Марьина приехала. Она всегда, когда приезжает, так калитку сносит.
– Мам, а чего это у тебя уже празднуют, смотрю, — приставив калитку к забору, удивлённо спросила Евгения, дочь бабки Марьи. — Я по дороге иду, а от тебя шум и голосня всякая прям во всё село. Чегой-то без меня что ль решили?
– Дак ты ж… Это… Я думала укатила? — встревоженно ответила Марья, вытирая руки об фартук. — Ты ж сама сказала — с каким-то Санькой познакомилась. Ну, я и думаю, не ждать тебя видно сёдня и вчерась… Ну, и… Отпраздновали, так сказать… Ты ж в прошлый раз-то, когда с Жоркой-то познакомилась — на месяц укатила, а с Юркой на два, а с этим… Ты ж сама вчерась позвонила, сказала, что он, ну-у, Санька-то ентот твой… новый, тебя кудай-то позвал. На эту… рекансрукцию какую-то, с этими рогатыми воевать, как у энтого… Невского… Ляксандр который… Чегой-то, думаю я тебя ждать-то буду.
– Так всё мать, закончили, — недовольно буркнула Евгения. — Ладно, — махнув рукой она улыбнулась. — Я тебе подарок привезла…
– Так одна, что ль, значит? — Марья, подойдя к ней, заглянула ей за спину.
– Так этот паразит теперь сам укатил с дружками своими. Меня — такую женщину! — Евгения огладила себя по бокам. — Променял на каких-то девок облезлых. На русалок его потянуло, дайвер хренов.
– Не дай Бог, — тихо произнёс Саня, вытерев испарину и на всякий случай взглянул на подозрительно покосившуюся на него Женю. Девушка, косо глядя то на него, то на Евгению медленно сжимала и разжимала кулак.
«Я конкуренток не потерплю», — всплыли в несчастной Саниной голове слова девушки.
– Вот мать… Извиняюсь, — с виноватой улыбкой посмотрев на сидевшую рядом Женю, сказал он. — Я имею в виду в общем… В общем… Надеюсь — это не я, — тихо, чуть слышно добавил он, отвернувшись. — Не должен вроде…
– А у тебя, мам, смотрю всё ещё народ? Всё ещё празднуете? Значит вовремя, — Евгения посмотрела в сторону сада. — О! Знакомые личности, — усмехнувшись она прошла в сад. — И вы тут, дайверы?
– Мы ещё и дайверы? — Илья удивлённо вскинул брови.
– Точно!!! — Женя резко вскочил из-за стола, так что бутыль самогона бодро подпрыгнув, снова опрокинулась, разливая по дороге новую порцию драгоценных «нежных» ароматов.
Егорыч, невесть откуда взявшийся у забора, почувствовав надвигающуюся катастрофу, резко обернулся, с ужасом следя глазами за увеличивающейся ароматной лужей.
– Что же вы… — с навернувшимися на глаза слезами произнёс Егорыч, добавив, для связки, несколько поэтичных идиом. — Выльется ж всё… — с новой партией тех же идиом добавил он, почувствовав, что сердце от отчаяния вот-вот вырвется из груди.
– Женёк, ты бы поосторожней, — поставив бутыль на место проговорил Саня. — От твоего крика и самому опрокинуться недолго… Значит мы ещё и дайверы?
– Я вспомнил, мы же дайверы! — уже тише добавил Женя. — Мы поехали… А вот куда?.. И зачем, — почесав горевший после «эпиляции» скотчем подбородок закончил он.
– Ну, это уже логично… Если мы дайверы, — сорвав с росшей рядом вишня несколько ягод, ответил Илья. — Лучше закусить, как бы и от аромата бабкиной жидкости снова нам не повторить вчерашний вечерок, — тихо добавил он, выплюнув косточки. — Если мы дайверы… Как выяснилось… Значит поехали плавать. А вот куда? Это интересный вопрос.
– Куда-куда? В Русалочью бухту, конечно. Куда ж у нас ещё дайверы едут! — усмехнулась Евгения. — Кстати, парни, вещи свои заберите — вон у калитки стоят, — Евгения кивнула на стоявшие в траве сумки.
– А где они были? — удивлённо спросил Саня.
– Где… У лешего в бороде, — усмехнулся заглянувший в калитку Костя. — Вы ж их на лодочной станции оставили. Вот мы с Евгенией их и доставили. Игорь сказал, что вы здесь якорь бросили.
– А ты с Коськой, что ли, приехала-то? — спросила Марья. — Я думала автобусом.
– Так шоссе до сих пор перекрыто, — пояснил Костя. — Стали фуры растаскивать, да разорвали одну тягачом. Так что теперь до вечера, не меньше.
– Вот Костя меня и подбросил, как раз к девкам на виноградники ездил.
Внезапно в калитку деликатно постучали и из-за кустов появился худощавый невысокий мужчина лет пятидесяти, в круглых профессорских очках и с явно наметившейся лысиной. В руке мужчина держал букет роз.
– Я, извиняюсь, сюда попал?
– Сюда-сюда, — внезапно обернулась Евгения. — А что ж ты, Санёк, к своим русалкам с дружками не отправился?
– Так это… разминулись мы с молодыми коллегами, — сказал он, заметив Саню, Женю и Илью. — Ну, я и подумал, что был неправ, Евгения… м-м-м… батьковна, — нашёлся мужчина. — Ибо оставить такую женщину может только безумец. А вы уже, смотрю, без меня приключения нашли? — мужчина, усмехнувшись, оглядел Женю и его друзей. — Вот! Нельзя на минуту эту молодёжь оставить — сразу нашкодят!
– Я не понял!? — удивился Женя. — А это, собственно, кто!?
– Женёк, память уже пора включать, — ухмыльнулся Илья. — Александр Борисыч это, твой, так сказать, непосредственный командир на поле реконструкторской брани. И тот, кто нас и потащил в эту самую Русалочью бухту.
– А здесь вы какими судьбами? — Женя, наконец, начал понимать происходящее.
– Любовь, Евгений, любовь. Ибо встретил здесь мечту поэта, женщину, за которую истинный мужчина способен продать душу, — и, встав на колено, Александр протянул Евгении букет.
– Ладно, Саня, так уж и быть, прощу. Но чтобы больше никаких русалок! — усмехнулась Евгения.
– Ну, всё, Марья, гони теперь на свадьбу, — крякнул Игнатьич, облизнувшись.
– И не одну, — назидательно поднял палец Григорий, отец Жени.
– А ничего, что… — начал было вскочивший Саня, но Женя прервала его речь, крепко сжав ему руку и добавив:
– А мы с Томочкой согласны!
– Хана… — резюмировал Илья.
– Но до Русалочьей бухты вы, как я понимаю, не доехали, — Тома скептически посмотрела на друзей. — А ведь с неё всё и началось.
– Нет, началось всё с планов на отпуск, которые мы с нашими молодыми друзьями обсуждали после рыцарского турнира, где имели честь выступать я и Евгений. И именно там я познакомился с уважаемой Евгенией… м-м-м…
– Леонидовной, — подсказала Евгения.
– Да, именно так — Леонидовной.
– И познакомились мы не на этом вашем турнире, а в парке, где вы, уважаемый Александр… м-м-м… А! Борисович! Изволили, размахивая руками в эмоциональном порыве перед друзьями, запустить в меня кожаной баклажкой. Потому как ваш шатёр вы поставили в этом парке, точнее лесопарке, где я гуляю каждую субботу.
– Но я, как истинный рыцарь и джентльмен, целился вовсе не в вас, уважаемая Евгения Леонидовна, а в крысу, имевшую наглость появиться позади вас по пути на помойку, где эти твари обитают в огромном количестве.
– Там ещё и помойка оказалась, помимо лесопарка и ристалища!? — удивилась Женя.
– Вы не поверите, тёзка, но там много чего есть, — фыркнула Евгения. — И лесопарк, и помойка, и спортплощадка и место для шашлыков…
– И даже, пардон, дамы, общественный нужник, — усмехнулся Илья. — А недавно и цирк приехал.
– После него, собственно говоря, помойка и образовалась, — подвела итог Евгения.
– Что-то нам везёт на цирк… — усмехнулся Илья.
– И на клоунов! — раздался из-за угла детский голос.
– Витька, вы ещё не уехали? А ну, брысь! — шутливо крикнула ему Женя.
– Ну, интересно же, чем всё кончится! — парировал Витька.
– Евгения Леонидовна, а давайте, всё-таки, вернёмся к основной теме! — насмешливо предложила Женя.
– Да пожалуйста! — согласилась Евгения. — Александр и компания по пути в бухту, остановились, так сказать, отужинать в кафе, где я работаю.
– И конечно же, я был несказанно рад встрече с уважаемой Евгенией, — добавил Александр Борисович.
– Да. Именно так. А дальше, так как дело было к ночи, пошёл разговор про всякую чертовщину, вроде НЛО, русалок и прочей аномальщины…
***
… – Бухта там у вас какая-то загадочная есть, — спросил Илья. — Говорят мистика какая-то в ней происходит, НЛО летают.
– Даже русалки и эти… сирены… водятся, — добавил Женя.
– А как же, — согласился Александр Борисович. — И пришельцы есть, и водяные, и прочее. Там же по десять кафе на квадратный метр, не считая палаток.
– Насчёт русалок и сирен не знаю, — хмыкнула Евгения. — А баб там много по окрестностям шастают. У меня двух мужей увели, между прочим, одного официального, а другого потенциального.
– Кандидата… — заметил в ответ Саня.
– Физико-математических наук, между прочим. Помешался на своей физике.
– Тогда понятно, почему увели, — усмехнулся Илья. — Видимо, физические формы приглянулись.
– Да там же у нас яхт-клуб. Мужики загорелые под парусами. Вот девок туда и тянет, как магнитом, — пояснил Александр Борисович и неожиданно вскочил, посмотрев на часы:
– Кстати, парни, ещё успеваем на автобус до Прибрежного, если поторопимся.
– А чего такая спешка? — не понял Илья.
– Если задержимся, то все места в гостиницах разберут, будем по частному сектору расселяться.
– Тогда вперёд! Нет вопросов! — Илья с приятелями быстро подхватились, роняя стулья и ринулись к выходу вслед за Александром.
– Александр, а как же я?! — крикнула ему вслед Евгения.
– Я не прощаюсь, Евгения… м-м-м… Евгения батьковна! Я не прощаюсь! Я ещё вернусь! — крикнул Александр от самого выхода…
***
– Александр Борисыч, так вы в тот автобус всё-таки влезли!? — удивился Женя.
– Маршрутку, молодой человек! Надо было активнее работать локтями, Евгений. Вы же реконструктор, неужели разучились в толпе тумаки раздавать!?
– Именно так: он сумел впихнуться в ПАЗик, а вы — нет, — притворно вздохнула Евгения. — И поэтому, не теряя времени и надежды, пошли ловить попутку, благо там их, как ворон на помойке. Шоссе областного значения…
– Автостопом, короче, — согласился Саня.
– Дальше понятно, — Илья хмыкнул, пригладив волосы. — Дальше мы этим самым автостопом доехали до заправки, а так как наш… гм… ужин был прерван, мы пошли догонять в кафе, где встретили этого Василь Игнатьича, — Илья покосился на дом, откуда слышались голоса Игнатьича и Григория, спорившие о чём-то с Марьей.
– Осталось выяснить последнюю деталь, — усмехнулся Саня, — как мы оказались в Заблудово.
– Тут проще, — усмехнулся Женя. — И, кстати, там и разгадка истории с ластами кроется. Почему они с Ильи на Санька телепортировались.
***
… Уже светало, когда лодка ткнулась в камыши и, чуть развернувшись, легла бортом на пологий берег, над которым виднелся поваленный забор.
– Так я не понял, — сказал Женя, выбираясь из-под перевернувшегося матраса. — А где эта… лодочная станция?!
– А мы воще уже не в озере, а в протоке какой-то, — констатировал Саня.
– Счас, сориентируемся, — Илья глянул из- под руки. — Во кто-то на дороге, кажись…
– Счас выясним! — Саня бодро шагнул из лодки на берег, но лодка покачнулась, и Саня, нелепо взмахнув руками и с трудом удержав равновесие, плюхнул ногой в воду.
– На! Спассредство, а то потонешь ещё, — Илья протянул ему ласты.
– Ага, — Саня натянул ласты, но ремешок на втором ласте лопнул и Саня, чертыхнувшись, сунул его за пояс. — Илюх, вперёд, здесь мелко, не утонем!
– Погоди, надо в обмен что-то… это… ну, как его… подарить, во! — остановил его Женя. — А то… это самое… не по дружбе получается…
– Ага, — согласился Саня и, осмотрев себя, стянул с головы резиновую шапочку для купания. — Во! Держи, Илюх! У тебя тоже эти… тракаканы… тьфу! Тараканы породистые. Их беречь надо! А эту я себе оставлю, — он поправил съехавшую на глаза вязаную шапку.
– Давай, а то чой-то ветерок холодный задувает, — Илья натянул шапочку.
– Выходя на остановке, не забывайте свои вещи! — напутствовал их Женя, когда друзья вылезли из лодки и, вернувшись назад, вытащил из неё сумку и мешок. Но мешок он ухитрился взять за дно и из него прямо в воду выпала рыжая шкура.
– Это ещё чего? — Илья достал шкуру из воды. — И колесо…
– Илюх, плюнь, потом разберёмся, — хлопнул его по плечу Саня.
– А эта… шерсть! Пускай сохнет пока, — Женя, повертев колесо в руках, сунул его в мешок и, оглянувшись на смотревшую на них из окна дома бабку, развесил шкуру на покосившемся заборе.
Выйдя к дороге, друзья с трудом разглядели табличку с надписью: «Заблудово».
– Не, парни, это не эта… Степновка… Не… Степнаковка… — с трудом выговорил Женя.
– В общем, не эта… — резюмировал Саня.
– Парни, а чего ещё мы не сделали? — поднял палец Илья.
– Пиво не выпили, — ответил Саня.
– Не, не угадали, — Илья вновь поднял палец. — Мы не поздравили с днюхой Петровну, лучшего самогонщика района!
– А… это…
– Егорыч же сказал, что она тута у реки обитает. В этой Заблудаве, — икнул Илья.
– Так мы ж к ней и плыли, — вспомнил Женя.
– Вот и приплыли, — хихикнул Саня.
– Как у Репина! — добавил Илья. — А чего дарить будем?
– Это надо подумать, — Саня осмотрелся. — Мужики, глядите: герань самоходная!
По дороге действительно двигался здоровенный куст герани. Точнее, катился в тележке.
– Не, его какой-то мелкий катит, — пригляделся Женя.
– Мелкая! — радостно воскликнул Илья. — Это ж эта… ну, как её…
– Русалка? — подсказал Женя.
– Девчонка с лодочной станции, которая нас в богатыри приглашала! — обрадовано ответил Илья.
Светка, катившая в сопровождении Пашкиного приятеля и своего соседа Егора по дороге тележку с геранью, остановилась.
– Ой, викинги! — узнала она вчерашних гостей Пашки.
– Точно, — узнал вчерашних собутыльников Егор. — Ну, как, поймали тарелку?
– Та-а-ак точно. Аккурат в канаве у Егорыча.
– Ну, их и развезло, — ухмыльнулся Егор и глянул на едва сдерживающую смех Светку.
– Доброе утро, мад… муд… моде… — попытался приветствовать Светку Илья, изобразив мушкетёрский реверанс, но чуть не упал при этом, не рассчитав усилия.
– Дивчина, короче… — продолжил Егор, с ухмылкой глядя на друзей.
– Махнём, не глядя? — Илья кивнул на герань.
– А вам зачем? — подозрительно спросила Светка.
– Так это… Петровну ж надо одарить… — ответил Илья.
– Ко дню… — продолжил Женя.
– Рождения… закончил фразу Саня.
– Так запросто! — ответила Светка, которую Егор ткнул в бок: «Во, и везти дальше не надо!» — На что меняем?
– Во! — Илья достал из мешка, который нёс от самой лодки колесо от детской коляски.
– Идёт! — согласилась Светка…
***
– Ну, вот! Наконец-то все точки над «и» расставлены! — потёр руки Илья.
– И все тайны раскрыты! — добавил Саня.
– Так мож… энто… самое… выпьем за это самое… За разгадки… энтих… загадок? — предложил, незаметно облизнувшись, Егорыч.
– Так у меня ж ещё осталось, — Марья Петровна вышла из летней кухни, вытирая фартуком руки.
– Так! Если пить, то только боржоми! — весомо положил руку на стол Илья. — А тебе, Егорыч, ещё мотоцикл вести… в эту… Осетровку… Осетрово, то есть!
– Вот ведь, как знала! — и Евгения жестом фокусника извлекла из увесистой сумки, стоявшей недалеко от неё несколько бутылок минералки. — Накрывай, мать!
Эпилог
Феечий луг звенел от весёлого гвалта и смеха детворы, резвившейся среди фигур сказочных героев и деревянных домиков Страны Фантазий, напоминавших то средневековый замок, то терем из русских сказок, то восточный дворец. У самого входа, сделанного в виде больших деревянных ворот, за которыми виднелась фигура Змея Горыныча, только не злого, а весело и озорно усмехавшегося, глядя на игравшую детвору, стояли три богатыря. Только в отличие от деревянных фигур парка, богатыри были настоящими и громкими зычными голосами звали детей и взрослых в новый парк. В богатырях нетрудно было узнать Саню, Женю и Илью — последний, кстати, как раз и изображал своего былинного тёзку, Илью Муромца. А сопровождавший их Александр Борисович, по случаю принявший образ Старика Хоттабыча, раздавал детям разноцветные леденцы из большой корзины. Женя, устало вздохнув, положил на траву лук и, сняв с головы шлем, вытер вспотевший лоб.
«На реконструкциях так не уставал, как здесь!» Женя прислонился к росшему рядом раскидистому дереву, не заметив подошедшую сзади девушку.
– Ну, здравствуй викинг-богатырь. Это ты, значит, Алёша Попович, у меня спёр колготки и, так сказать, часть белья? — девушка с лукавой улыбкой посмотрела на Женю.
– А вы Женя, внучка Егорыча? — он виноватым взглядом посмотрел на неё.
– О, помните, — Женя удивлённо посмотрела на него.
– У меня память хорошая.
– ?!
– Ну, теперь всегда хорошая, — смущённо отвернувшись, ответил Женя. — Завязал.
– Поздравляю! Рада за вас, — она снова лукаво улыбнулась. — А вот ваши друзья, смотрю, жениться собрались. Один, правда уже, а другой посмотрел на то, как девушка купальник вешает, и тоже жениться решил, а вы у меня вообще… Такую вещь украли и ничего? — Женя игриво посмотрела на него.
– В смысле, я тоже должен?
– А чего, Женёк? Илюха вон, неделя, как распрощался с холостяцкой жизнью, Борисыч — две, я через месяц, ну, вот ещё через месяц можно и тебя, — Саня усмехнувшись посмотрел на обоих Женей. — А то чегой-то мы уже… а ты, викинг-богатырь, так и без красной девицы до сих пор ходишь?
– Да? — Женя удивлённо посмотрела на Саню, переведя заинтересованный взгляд на Женю. — Ну, это, надо подумать, — снова лукаво улыбнувшись добавила она.
– А чего думать-то? Он у нас парень что надо: умный, образованный, не пьёт… теперь… как и мы все, — Саня с опаской посмотрел на стоявшую рядом невесту.
– Да уж, мы теперь люди сознательные, — согласился Женя.
– Ничего. Женька за тобой проследит, что бы сознательным и оставался, мы же с ней ещё в школе вместе начинали, в секции кикбоксинга…— усмехнулась подошедшая Тома и продолжила, с напускным равнодушием поедая яблоко. — Вон мы с Ильёй… Муромцем… Неплохо всё устроили: он больше не пьёт, а я тяжёлый рок после полуночи не слушаю — полное взаимное счастье.
– Ну, Женёк, будет тебе счастье! Это я тебе, как уже опытный человек говорю, — усмехнулся Илья. — Теперь не отвертишься! — лукаво глянул он на улыбнувшуюся Тому.
В этот момент что-то просвистело мимо его уха и в дерево рядом с плечом Жени воткнулась стрела.
– О! А вот и Амур подоспел со своими стрелами! — констатировал Саня.
– Ой! Извините, дядя Жень, я нечаянно! — крикнула из-за кустов Стеша, сжимая в руке, оставленный им лук.
– Степанида батьковна, вы, прям, у нас вестником семейного счастья стали! — рассмеялся Борисыч.
– Она у нас такая! — согласился стоявший рядом с ней Витька.
– Вот видал, — Саня кивнул на Стешу с Витькой. — Устами, как говориться… Короче всё, Женёк… — он усмехнулся. — Отгулял своё. Похолостячил и хватит.
– Это ж надо сколько счастья сразу привалило! — мечтательно произнёс, поглаживая печень, Егорыч. — Столько и не выпить!
– А чего, — Женя пожав плечами подошла к Евгению. — Я разве против? — взяв его под руку, она сжала пальцы тихо произнеся ему в самое ухо: — От меня, как от моей тёзки Саня ваш, так просто не отвертишься теперь, — и, лукаво улыбнувшись, посмотрела на стоявшую чуть подальше, к ним спиной, Женю, невесту Сани.
Александр Борисович, чуть согнув голову в сторону, посмотрел на них со счастливой улыбкой на губах.
– Ну, вот, друзья мои, и поставлена последняя точка в наших историях, — заключил Борисыч. — Так сказать, хэппи энд.
Конец
сентябрь 2021 – март 2025 гг.