Томас по фамилии Орлов

Люди, прошедшие войну, во многом отличны от окружающих, они знают о жизни такое, о чём другим знать не дано. Поэтому для фронтовиков время, проведённое на передовой среди разрывов мин и снарядов, грохота артиллерийских орудий и треска пулемётно-автоматных очередей, было и остаётся наиболее памятным и дорогим. Там всё по-настоящему –  дружба и ненависть, страх и отвага...

Потому и для Томаса Ивановича Орлова, фронтовика-орденоносца, а в последствии руководителя отдела комплексного проектирования института «Гидропроект» в Братске, военное время было лучшим в его жизни. Он так и говорил: «Лучше военных лет в моей жизни ничего не было».

8 марта 2025 года исполнилось 100 лет со дня рождения этого замечательного человека, так много сделавшего и для Братска, и для страны.

Да, ровно век назад на земле Кузбасса, на железнодорожной станции Тяжин, обосновавшейся близ притока Оби с таким же названием ещё в 1894 году во время строительства железной дороги, и родился мальчик с необычным для этих мест именем - Томас, но зато с исконно русской фамилией Орлов. Почему Томас? Ну захотелось так родителям, чем-то глянулось им это имя. Немало в мире выдающихся людей с таким именем – есть среди них и всемирно известные писатели, и артисты, и учёные. Зато точно известно, что заморских корней у Томаса Ивановича нет.

Лишь в 1958 году станция Тяжин была преобразована в посёлок городского типа Тяжинский. А в том далёком 1925-м   тут насчитывалось около двухсот дворов. Дом-читальня на Советской улице да ещё казённое здание, где на первом этаже размещались суд и милиция, а на втором – школа, – это всё признаки наступившего нового времени, а всё остальное: православный храм, почта, базар, торговые лавки – наследие царских времён.

Тогда  на Кузбассе, как и по всей стране, главенствовала задача – в кратчайшие сроки  преодолеть последствия недавней Гражданской войны, и ради  достижения поставленных руководством страны целей, всячески приветствовались всевозможные экономические эксперименты. Один из подобных экспериментов был реализован в Щегловске, – нынешнем Кемерово, – где коммунисты из Германии, Нидерландов, Франции и США взялись за создание автономной индустриальной колонии. Начинание оказалось удачным, и, вероятно, по этой причине всё созданное иностранными энтузиастами вскоре было национализировано.

Жизнь Томаса Орлова мало чем отличалась от жизни его сверстников того времени. Советская власть чётко обрисовала перспективы и пути к светлому будущему. Молодые строители коммунизма должны были стремиться к знаниям, успешно ими овладевать и все достижения научно-технического прогресса сделать прочным фундаментом для новой счастливой жизни. Но с каждым годом всё ближе подступало невиданное по своей жестокости противостояние народов, и разговоры о неизбежной войне стали повседневностью.

Кто знает, как бы сложилась судьба молодого Томаса Орлова, не будь войны, кем бы он стал, чего добился в жизни. Судьба уготовила для него страшное испытание огнём, и он с честью его выдержал.

В 1943 году он стал курсантом Ленинск-Кузнецкого пулемётного училища, располагавшегося на юго-восточной окраине города. За почерневшим от сажи и пыли зелёным дощатым забором прятались казармы и плац. Рядом – пустыри, овраги, берёзовые колки, где проходили тактические занятия и марш-броски с полной выкладкой. Оборудовали и стрельбище.

Командиры взводов – бывалые фронтовики. Перед ними была поставлена задача: в кратчайшие сроки подготовить ребят для отправки на фронт. Поэтому они старались создать условия для курсантов максимально приближенные к боевым. Подопечных намеренно не щадили, зная, что тяжёлое учение поможет пулемётчикам быстрее адаптироваться в боевой обстановке, где солдатам спать приходится в промёрзших окопах при постоянных бомбёжках и артобстрелах.


Томас Иванович рассказывал, что за время учёбы курсантами были вырыты десятки километров окопов, их учили строить блиндажи, применять разные военные хитрости, чтобы они умели не только поражать врага, но и оставаться при этом в живых.

«Если бы не муштра в пулемётном училище, - утверждал он, – на войне я бы погиб...»


После четырёх месяцев учёбы, а кого-то и раньше, без присвоения офицерских званий – обстановка на фронте нередко вынуждала командование принимать и такие решения – парней отправляли в районы боевых действий.

Военные реалии для молодых красноармейцев порой были более чем красноречивы. В январе 1943-го очередная группа выпускников Ленинск-Кузнецкого пулемётного училища оказалась на узловой станции в городе Лиски Воронежской области. Перед ними предстала ужасная картина недавнего авианалёта фашистских бомбардировщиков. Было разбомблено 8 эшелонов с пополнением для фронта. Ребятам, можно сказать, повезло, ведь и они могли стать мишенью для врага.

«Двадцатого августа 1943 года отец был направлен на Белорусский фронт в качестве помощника командира взвода связи стрелкового батальона 32-го стрелкового полка 11-й армии, – рассказывает сын Томаса Ивановича Максим Томасович Орлов, – и уже через полтора месяца, 4 октября, ранение в ногу и контузия. Лечение проходил в госпитале в Туле. Четырёхэтажный госпиталь был полон раненых. На третьем и четвертом этажах лежали легкораненые, на первом - «танкисты». Так называли потерявших обе ноги фронтовиков, которые в пять утра - чтобы никто не видел -  на своих дощечках с подшипниками добирались к туалету… На втором этаже лежали солдаты с тяжелыми челюстно-лицевыми ранениями, потерявшие части лица...»

После госпиталя, двадцать седьмого ноября 1943 года, Томас Орлов прибыл в 44-й Запасной артиллерийский полк и назначен командиром орудия. Но вскоре снова был ранен – осколочное в голову. После ранения не видел около десяти дней, затем зрение вернулось, но ему уже до конца жизни пришлось носить очки на «минус пять».

Слабое зрение послужило единственной причиной неудачного его поступления  в танковую академию в 1948 году, медкомиссия объявила молодому офицеру-фронтовику своё категорическое «нет».

В 1944 году Томас Иванович был направлен во 2-е Ростовское училище самоходной артиллерии, после окончания которого ему было присвоено звание младшего лейтенанта. Службу продолжил  командиром СУ-100 (самоходное орудие) и участвовал во многих баталиях: Курская битва, освобождение Украины, форсирование Днепра.

Пожалуй, каждый из множества фронтовых эпизодов оставил в памяти молодого сибиряка неизгладимый след. Он был не только свидетелем, но и непосредственным участником грандиозной и жесточайшей битвы на Курской дуге, в которой с обеих сторон участвовало в общей сложности 4 млн человек, 13 тысяч танков, 70 тысяч орудий, 12 тысяч боевых самолётов. Такое и представить-то тяжело... Зато какова была радость победителей, освободивших в ходе операций «Кутузов» и «Румянцев» Орёл и Белгород. Это в их честь впервые за годы войны салютовала Москва!

Командир СУ-100 Томас Орлов, участвуя в освобождении многострадальной Украины, видел, сколько горя и бед  принесли немецко-фашистские захватчики на эту, обильно политую кровью наших бойцов, землю. Измождённые голодом и ужасами оккупации местные женщины радостно встречали своих освободителей, отдавая последний хлеб. Бойцы не брали, зная, какова цена этому хлебу, и благородная ярость наполняла их сердца.


Разве можно забыть тихое утро на только что отбитом у фашистов западном берегу Днепра, усеянном вперемешку тысячами обнажённых трупов советских бойцов и фашистских гадов! Накануне здесь прошли трофейные роты. Всё, что могло пригодиться живым, забирали у мёртвых. Это война в своём реальном неприглядном виде.

«Самое тяжелое для отца воспоминание о войне было связано со смертью друга, – рассказывает Максим Томасович Орлов. После форсирования какой-то водной преграды, отец получает свое первое ранение. Тяжелораненых, среди которых был и его друг Петров (имя я, к сожалению, забыл), переправляют на катере. Начинается авиабомбёжка, и Петров, забинтованный по грудь, начинает тонуть и кричит: «Орлов! Орлов! Спаси меня!». Отец не смог ничем ему помочь – сам был ранен».

Такое не забывается, и потому война оставалась неотъемлемой частью всей последующей гражданской жизни Томаса Ивановича Орлова. Ратный труд его был отмечен орденом Красной звезды, медалями «За отвагу», «За победу над Германией». К ордену он был представлен после ранения и контузии, но получил его только в «восьмидесятых». Таких случаев было немало, и, как правило, заслуженные в кровопролитных боях награды рано или поздно находили героев в разных концах страны.

Томас Иванович высоко ценил и  бережно хранил фронтовую дружбу и всё, что связано с периодом суровых военных испытаний. В посёлке Макарак Кемеровской области он часто навещал Героя Советского Союза Ивана Климентьевича Емельянова, потерявшего обе ноги в 1942 году в бою под Старой Руссой. Находясь в составе 30-го отдельного лыжного батальона, Иван Климентьевич лично уничтожил расчёт станкового пулемёта противника и вдобавок забросал гранатами дом, в котором фашисты расположились на ночлег. Десяток солдат и офицеров вермахта пали тогда от руки героя. Но в обстоятельствах мирной жизни Иван Климентьевич с собственными эмоциями справиться не смог: не желая быть обузой для молодой жены, он покончил с собой. Это послужило причиной для принятия решения местным поселковым советом о «нецелесообразности» установки на территории посёлка бюста героя, который был уже заказан. Вопиюще несправедливое решение местных чиновников пусть останется на их совести.

Неоднократно навещал Томас Иванович и своих однополчан в Кишинёве - Андрея Мезенцева и Михаила Скорбанова. Для них, как и для него, война была лучшим периодом жизни, где не было лжи и двуличия, где боевое братство, ничем не уступая самому грозному оружию войны, крепило боевой дух и необратимо приближала желанный и долгожданный день победы. Вспоминали о путях-дорогах фронтовых, о погибших и здравствующих боевых товарищах.

Кстати, позже, когда супруги Орловы снимали хату в Кишинёве, по соседству с ними жил прославленный борец и силач Иван Заикин, ученик знаменитого Ивана Поддубного и один из пионеров российской авиации. Они с Томасом Ивановичем приятельствовали. Будучи уже в почтенном возрасте, Иван Михайлович Заикин продолжал удивлять своей могучей силой: гнул монеты и подковы.

По словам сына, Максима Томасовича, Томас Иванович относился к войне, как к авантюрному испытанию, в нём было что-то от Дениса Давыдова или от лермонтовского Печорина - что-то гусарское. Может, поэтому он и не любил произведения Виктора Астафьева, где солдата сопровождают лишь  безмерная безнадёга и обречённость. Лучшим романом о войне Томас Иванович считал роман Константина Симонова «Живые и мёртвые».

Однажды в госпитале, где Орлов находился после осколочного ранения в голову, он получил письмо от девушки Валентины Обуховой. Лёжа на верхнем ярусе нар и предаваясь размышлениям, он резко поднялся, услышав бодрый голос почтаря: «Орлов, тебе письмо!», и тут же грянул пистолетный выстрел. Как оказалось, рядом, на нижнем ярусе,  какой-то солдат чистил пистолет, а патрон из патронника не извлёк. Шальная пуля прошила насквозь подушку Орлова и, к счастью, вреда ни ему, ни другим не причинила. А ведь могла и жизни лишить... Томас Иванович воспринял произошедшее, как знак судьбы. Прочитав девичье послание, решил: «Я женюсь на ней!» И уже в 1947 году в Кишинёве у молодожёнов родилась дочь Наташа.  Из роддома отец вёз её на танке Т-34!


После неудачной попытки поступления в 1948 году в танковую академию – военно-медицинская комиссия зафиксировала заметное ухудшение зрения после ранения - Томас Иванович поступил в Новосибирский институт военных инженеров транспорта НИВИТ (ныне это гражданский институт– НИИЖТ), который окончил с отличием и был направлен  в Монголию на  строительство железной дороги от Улан-Батора через Чойр до Сайн-Шанды. Там, в Улан-Баторе, у супругов Орловых в 1956 году родился сын Максим. Позже ему пришлось проходить срочную военную службу в пяти километрах от станции Чойр, которую строил его отец.

После Монголии Томас Иванович работал инженером-проектировщиком в институте «ТомГИПРОтранс» в Томске. Оказавшись в командировке в Братске,
               

он познакомился с инженерами Братскгэсстроя, и в 1958 году перевелся в ГРП (группа рабочего проектирования) в г.Братске института «Гидропроект».

То было время начала строительства большой бетоновозной эстакады на основных сооружениях Братской ГЭС и укладки в плотину первого бетона. Разворачивались строительные работы в левобережном «Новом городе» и «Ново-Братске» в центральной части, готовилась площадка под будущий лесопромышленный комплекс.

Масштабы, конечно, впечатляли. На всех участках большой стройки работало более 15 тысяч рабочих. В течение года было построено: 68,6 км автодорог и 17,2 км железных дорог, 46,3 км теплосетей. Ввели в строй 3 школы, 3 больницы, 2 детсада и многое другое. И это только за год! Вот оно - необъятное поле  приложения инженерной мысли!

34 года отдал Томас Иванович «Гидропроекту», отсюда и на заслуженный отдых ушёл, оставив о себе добрую память. До 1962 года работал в должности главного инженера проекта, после чего возглавил отдел комплексного проектирования.

О том, что было сделано за это время, с какими трудностями приходилось сталкиваться коллективу проектировщиков во главе с Томасом Ивановичем Орловым, каким победам радоваться, можно целую книгу написать. Масштабы деятельности Братскгэсстроя до сих пор поражают воображение, и они требовали надёжного проектного обеспечения.

Те, кому довелось работать с Орловым, отмечают его житейскую мудрость и умение сплотить коллектив во имя достижения поставленной цели. Умел он и воодушевить, и жёстко настоять на своём, и проявить, если надо, военную хитрость.

Характерный случай начала 70-х годов, когда из-за недостатка объёмов работ над коллективом нависла угроза значительного сокращения. Попытки решить вопрос с московским руководством «Гидропроекта» по телефону ни к чему не привели. Тогда Орлов принимает решение лететь в Москву вместе с руководителем планового отдела Ольгой Артуровной Заславской, имея при себе два финансовых плана: один предусматривал сокращение финансирования, и, следовательно, коллектива, другой – позволял сохранить и финансирование, и численность отдела.

Московское руководство, как и предполагалось, бессильно развело руками, отметив, что решение вопроса по силам, как минимум, заму министра энергетики СССР Александрову, но попасть к нему на приём не реально.

И всё же Томас Иванович решает предпринять попытку преодолеть министерские бастионы не лобовой атакой, а обходным манёвром. Узнав распорядок дня зама министра и о его привычке приходить на службу за час до начала рабочего дня, он с утра пораньше был уже в министерстве. Солидно кивнув на входе вахтёру, поднялся на второй этаж в пустую приёмную и, заметив приоткрытую дверь кабинета Александрова, решительно постучался.

Слегка удивлённый внезапным появлением нежданного посетителя, зам министра внимательно его выслушал и, видимо, вполне удовлетворённый кратким докладом, подержал в руках проект плана и, не проронив ни слова, подписал. Томас Иванович, сдерживая усилием воли счастливую улыбку, поблагодарил вершителя судьбы родного коллектива и устремился навстречу многообещающим перспективам.

Практически все, кому приходилось работать с Орловым, отмечают насколько заботливым он был руководителем. Умел Томас Иванович решать вопросы быта своих сотрудников, и уж если что-то обещал, то неизменно выполнял обещанное. Подчинённые ценили его заботу и в свою очередь старались не подвести начальника, добросовестно исполняя свои трудовые обязанности.

С благодарностью вспоминают коллеги и яркие праздники в коллективе, и поездки на рыбалку и по грибы–ягоды. Всё это Томас Иванович считал исключительно важной стороной своей работы, помогающей достигать стабильных результатов в основной деятельности.

Как опытный специалист в планировании и экономике строительства, он умело выявлял внутренние резервы производства, направляя их на общие цели. При его деятельном участии была разработана и внедрена система авторского надзора за строительством, что позволило сэкономить сотни тысяч рублей капитальных вложений.

Его трудовые заслуги по достоинству оценены высокими государственными наградами. В 1966 году за трудовые достижения в строительстве Братской ГЭС Томас Иванович был награждён орденом «Знак Почёта», а в 1975-м за успешное выполнение заданий 9-й пятилетки – орденом Трудового Красного Знамени.


«Отец был коммунистом, но не зашоренным, – рассказывает Максим Томасович Орлов. Конечно, осуждал «эпоху захоронений»: Брежнев, Андропов, Черненко. Не уважал Ельцина, считал его двуликим, и небезосновательно: недели за две до августовского путча 91-го года, Ельцин получил сообщение от посла США Мэрдока о готовящемся выступлении путчистов и  никому не сообщил об этом –  ни спецслужбам, ни соратникам. Так жаждал власти. Об этом писали в  газете
«Известия» (№24 от 9 февраля 1993 года). Эту газету я храню…»



Томас Иванович большое значение придавал семье и семейному уюту, любил рыбалку и охоту. Большой интерес проявлял и к поэзии – отлично знал творчество Маяковского, Есенина, Пушкина, и в целом был человеком грамотным и довольно начитанным. С женой, сыном и дочерью бывал в музее Пушкина в Кишинёве и Маяковского в Москве.

А Братск стал главной страницей в его биографии, главным делом жизни. И сейчас, перелистывая страницы истории Братскгэсстроя, не перестаёшь удивляться масштабам стройки, количеству задействованных в решении поставленных государством задач по освоению громадных территорий Сибири и Дальнего Востока рабочих и инженерно-технических работников, темпам строительства и высочайшему профессионализму специалистов-братскгэсстроевцев. Братск по сути стал второй родиной для Томаса Ивановича Орлова, и здесь его помнят и чтут.