Касаев Василий Яковлевич

     Касаев Василий Яковлевич родился второго января 1908 года на хуторе Ловлин Кавказского отдела Кубанской области. В конце двадцатых годов женился на односельчанке Гречишкиной Дарье Васильевне, 1907 года рождения. В 1928 году у них родилась дочь Вера, а в 1936 — сын Николай. Семья проживала на территории колхоза «Общий Труд». Василий Яковлевич работал на ферме, а Дарья Васильевна — в полеводстве. Перед войной Василий окончил курсы трактористов, но поработать по новой специальности не успел. Началась война.
     В ряды Красной Армии его, как и многих одностаничников, Кавказский РВК Краснодарского края призвал двадцать четвёртого июня 1941 года. Кстати, в этот день были мобилизованы Топчиев Семен Ильич, Гайдай Мефодий Афанасьевич и Козьменко Андрей Матвеевич. Все четверо двадцать пятого июня 1941 года со сборного пункта были направлены на Южный фронт в Одесскую область, в 136-й армейский запасной полк, дислоцировавшийся в это время в районе села Соше-Островское на левом берегу Днестра. Запасные части, как правило, в боевых действиях не участвовали. До двадцатого июля земляки находились в 136-м запасном стрелковом полку Приморской армии и проходили военную подготовку. Потом их направили в составе маршевых команд в разные воинские части. Красноармейцы Касаев В. Я. и Козьменко А. М. попали служить в 90-й стрелковый полк 95-й стрелковой дивизии Приморской Армии, а красноармейцы Гайдай М. А. и Топчиев С. И. - в 287-й стрелковый полк 25-й (Чапаевской) стрелковой дивизии Приморской армии. Впоследствии все четверо в разное время оказались в фашистском плену, и лишь одному из них - Козьменко Андрею Матвеевичу, посчастливилось вернуться с войны живым.
     В двадцатых числах июля 1941 года красноармеец Касаев прибыл в 90-й стрелковый полк 95-й стрелковой дивизии Приморской Армии. К этому времени дивизия занимала рубеж обороны на левом берегу Днестра от Григориополя на севере до Тирасполя на юге. До этого в течение всего июля дивизия участвовала в оборонительных боях на Одесском направлении.
     К началу августа, оставив рубеж обороны на левом берегу Днестра, дивизия заняла новую линию обороны протяженностью в сто двадцать километров от села Жеребково на севере до села Раздельная на юге - в пятидесяти километрах севернее Одессы.
     Части дивизии всё время вели тяжёлые бои. Потери личного состава и вооружения были значительными. Командование армии требовало от командира дивизии более активных действий, но имеемых сил для выполнения этой задачи было недостаточно. Поэтому за невыполнение поставленной задачи, которую в принципе выполнить было невозможно, командир дивизии был отстранен от занимаемой должности.
     Ситуация на Одесском направлении к концу сентября усложнилась. Враг прорвался к восточным окраинам города, после чего немецкие войска начали систематический артиллерийский обстрел города с целью дезорганизовать оборону и деморализовать обороняющихся и население города. Создалась угроза полного уничтожения города и обороняющихся войск.
     Тридцатого сентября 1941 года в связи с осложнением обстановки на Южном фронте и необходимостью усиления войск для обороны Крымского полуострова Ставка ВГК приняла решение об эвакуации Одесского Оборонительного Района (ООР).
Оборонительные бои на этом участке фронта продолжались до пятого октября 1941 года, когда дивизия получила приказ на эвакуацию.
     Эвакуация войск в условиях непосредственного соприкосновения с противником является сложнейшей задачей. Тем не менее командование ООР организовало и успешно осуществило эвакуацию, которая прошла практически без потерь.
     В период с первого по шестнадцатое октября 1941 года из Одессы было эвакуировано восемьдесят шесть тысяч военнослужащих, пятнадцать тысяч человек гражданского населения, большое количество танков и бронеавтомобилей, орудий, автомашин, лошадей и тысячи тонн военных грузов. Всего за период обороны Одессы из города было вывезено морем свыше трёхсот тысяч человек гражданского населения, а также членов семей военнослужащих.
     Шестнадцатое октября 1941 года была завершена эвакуация последнего эшелона оборонявших Одессу войск: в 05: 30 утра последний корабль отошёл от причала и взял курс на Севастополь.
     Однако румынские войска заняли город только к вечеру этого дня, поскольку командование румынских войск опасалось, что город превращён в ловушку или засаду.
     Оборона Одессы продолжалась семьдесят три дня. В ходе обороны города сравнительно небольшим силам обороняющихся удалось отражать удары значительно превосходящих сил противника.
     Защитникам города удалось более чем на два месяца сковать трёхсот тысячную группировку противника. Потери румынских и немецких войск при наступлении на Одессу составили, по разным оценкам, от девяноста трёх до ста шестидесяти тысяч убитыми, ранеными, пленными и пропавшими без вести. Потери советских войск убитыми и ранеными составили более сорока тысяч человек.
     Переход судов, входивших в состав каравана из более чем десяти крупных судов, прикрывался эскадрой Черноморского флота. Утром семнадцатого октября дивизия начала выгрузку в Севастополе.
     Дивизия получила приказ развернуться в районе железнодорожной станции Воинка, что в тридцати километрах северо-западнее Джанкоя. Утром двадцать четвёртого октября дивизия начала наступление на противника. Наступление продолжалось до середины дня двадцать шестого октября, когда встречным ударом противник прорвал фронт нашей обороны.
     Отходя с боями с рубежа на рубеж, 90-й стрелковый полк дивизии тридцатого октября прибыл на Корабельную сторону Севастополя. Остальные части дивизии подошли девятого ноября.
     В этих боях в начале ноября в румынский плен попал земляк и однополчанин Василия Яковлевича — Козьменко Андрей Матвеевич. Как сложилась его дальнейшая судьба, Василий Яковлевич не знал.
     Дивизия была включена в состав четвёртого сектора Севастопольского оборонительного района. Шестнадцатого ноября 1941 года из состава дивизии были выведены два полка и переброшены на усиление в 1-й сектор обороны Севастополя. В 95-й дивизии остался только один полк - 90-й и один батальон морской пехоты.
     На протяжении последующих дней ноября и начала декабря на этом участке шли позиционные бои. Обеими сторонами велась активная разведка. Наша передислокация войск противника. Наши разведчики фиксировали ночные перемещение немецких войск вдоль линии нашей обороны. Подразделения дивизии активно оборудовали инженерные укрепления на линии обороны.
     В середине декабря противник активизировал артиллерийские и миномётные обстрелы наших позиций. 13 декабря на позиции 90-го стрелкового полка начались непрерывные вражеские атаки. А 13 декабря началось широкомасштабное наступление противника. Местность перед обороняющимися в первой линии обороны подразделениями 90-го полка была открытой и ровной, как стол - ни кустика, ни оврага. Противник прекрасно видел расположение наших опорных пунктов и линии окопов, тем более что у него постоянно работала воздушная разведка. Позади линии обороны 90-го полка простиралась узкая долина реки Кача. Но как раз туда и нельзя было пропустить врага.
     В ходе первого штурма города линия фронта фактически проходила через Мамашай (ныне Орловка). Название поселка впервые упоминается в Камеральном описании Крыма в 1784 году. В те времена Мамашай в Крыму считался рыбацким и сельскохозяйственным селением. В конце 1920-х годов его рассматривали как важную точку обороны, и поэтому там была сооружена батарея береговой обороны. Она представляла собой четыре 203-мм орудия, снятых с броненосца «Евстафий», списанного в металлолом. Батарея вступила в бой за Севастополь в первые дни войны.
     Я хорошо знаю эти места, не раз бывал там. Каждый раз, проезжая через Орловку, невольно думал: «Как же тяжело было нашим бойцам оборонять эти рубежи. Сколько их полегло здесь в ноябре-декабре 1941 года!»
     На рассвете семнадцатого декабря 1941 года внезапным ударом немецких штурмовых групп начался второй штурм Севастополя. Самый сильный удар фашистов пришелся по 8-й бригаде морской пехоты и 90-му стрелковому полку. Немецкой 22-й пехотной дивизии удалось овладеть несколькими важными высотами в долине реки Бельбек и прорвать фронт.
     Истинные масштабы немецкого прорыва в первый день еще не были ясны командованию сектора и армии. Уже семнадцатого декабря 1-й и 2-й батальоны соседнего 241-го стрелкового полка попали в окружение.
     На выявленные направления ударов противника советское командование бросило резервы. Однако нанесённый нашими войсками восемнадцатого декабря контрудар противником был отражен.
     Бои двадцатого и двадцать первого декабря не принесли перелома в ситуацию. Противник, прорвав оборону, уверенно продвигался вперед.
     Реальная угроза окружения 90-го стрелкового полка вынудила командование Приморской армии отдать приказ на отвод войск от Мамашая на рубеж по реке Бельбек. Войска необходимо было отвести к утру двадцать третьего декабря. А ДОТы и ДЗОТы взорвать.
     Отход произошёл по плану, но при этом наши части понесли существенные потери, в том числе и пропавшими без вести. К сожалению, среди них оказался и наш земляк, красноармеец Касаев Василий Яковлевич.
     Как выяснилось впоследствии, он был пленён румынскими войсками двадцать первого декабря 1941 года в районе Севастополя.
С этого момента для него начался другой этап жизни, конечно, если это можно назвать жизнью… Плен для любого человека — это огромный стресс. Зачастую пленение наносило человеку намного более тяжёлые психологические увечья, чем всё, что видел солдат до этого на полях сражений. По силе и глубине травматического воздействия на психику советского военнослужащего плен являлся наиболее тяжёлым и драматическим исходом боевых действий. Пленённый боец испытывал потрясение и опасения не только за свою жизнь, но и страх за судьбу своих близких.
     Для красноармейца Касаева плен начался точно также, как и для подавляющего большинства советских военнопленных — со сборно-пересыльных пунктов, этапов, физических страданий и моральных унижений. С первых дней плена он понял, что лучше было бы ему погибнуть, а не терпеть всё это… Но рассуждать теперь поздно, живым в могилу ведь не ляжешь. Да и любой человек всегда надеется на лучшее…
Пленённых солдат из разных частей собрали на сборный пункт под Бахчисараем. Этот лагерь размещался на крутом, совершенно голом от растительности склоне горы. Фашисты создали этот концентрационный лагерь специально для взятых в плен защитников Севастополя.
     Проволока. Сторожевые вышки, собаки. Для тяжелобольных и раненых был натянут тент-палатка. Все остальные находились под открытым небом. Кормили ржавой соленой хамсой да отрубями, смоченными сырой водой из проточной канавы. Среди пленных свирепствовала дизентерия. Людей мучила жажда, но воды пленным не давали. За попытку пройти к канаве с водой немецкие часовые открывали огонь на поражение без предупреждения. Через этот лагерь фашисты пропустили около двадцати пяти тысяч человек. Умиравших хоронили здесь же.
     Через несколько дней пребывания в лагере Василия Яковлевича и его сослуживцев фашисты погнали пешком в Симферополь и далее на север Крыма. Затем по маршруту движения были пересыльные лагеря в сёлах: Биюк-Онлар (ныне посёлок Октябрьское), Курман (посёлок Красногвардейское), городе Джанкое, селе Воинка.
     Это то самое село, где в октябре 1941 года 90-й стрелковый полк, прибыв в Крым из Одессы, держал оборону. Здесь в декабре 1941 года на хозяйственном дворе колхоза «День Урожая» в колхозной конюшне был организован лагерь для военнопленных. Через этот лагерь проходили десятки тысяч наших бойцов, измученных, голодных, усталых и к тому же разутых немецкими и румынскими солдатами. Часть узников оставляли в лагере, остальных гнали дальше. Пленных кормили очень скудно, из-за такого питания огромное их количество умирало.
     Затем военнопленных перегоняли в пересыльный лагерь, устроенный в Армянске. Лагерь располагался на северной окраине посёлка. Невольников содержали в невыносимых условиях, хотя среди них было много раненных. В лагере царил жестокий террор. За малейшую оплошность узников нещадно избивали или даже расстреливали. Сюда приводили разных военнопленных: участников оборонительных боёв на Перекопе, защитников Севастополя, морских пехотинцев из-под Керчи. Вели их по этапу из Джанкоя через пересылочный лагерь в селе Воинка.
     Жители Армянска пытались хоть как-то передать измученным бойцам что-либо из съестного. Женщины заранее раскладывали хлеб, варёный картофель и прочую нехитрую пищу вдоль пути следования пленных. Рискуя быть убитыми, узники быстро хватали еду и скрывались в колонне.
     Вот таким способом передвижения, после бесконечных переходов и переездов, к июню 1942 года военнопленный Касаев Василий Яковлевич оказался в сортировочном лагере в Херсоне. Здесь третьего июня он прошёл так называемый базовый опрос. На основании результатов опроса было принято решение об отправке его на территорию Германии в постоянный лагерь Шталаг III-B Fursteberg на Одере.
     Отправка советских военнопленных в Германию осуществлялась железнодорожным транспортом, за счёт чего уже к тридцатому июня рабочая команда военнопленных Ru. 26, в которой был красноармеец Касаев, прибыла в небольшой польский городок Ясень (немецкое название Gassen), в пятидесяти километрах южнее города Айзенхюттенштадт, где располагался концлагерь Шталаг III-B Fursteberg.
Замысел фашистов от использования советских военнопленных заключался в эксплуатации бесплатной рабочей силы в созданных для этого трудовых лагерях. При этом нацистское руководство с самого начала строило скрытый план «уничтожения трудом».
     Сохранять пленных в качестве ценной рабочей силы противоречило логике системы нацистских концлагерей. В парадоксальном стремлении, с одной стороны, сделать концлагеря продуктивными экономическими предприятиями, а с другой — проводить в них устранение расово и политически нежелательных групп, слишком большую роль играло желание фашистского руководства уничтожить «большевистского мирового врага» в его основе в лице советских военнопленных.
     Делали это они методично и повсеместно. Об этом можно судить на примере судьбы военнопленного Касаева Василия Яковлевича. Через месяц после прибытия, тридцать первого июля 1942 года, его отправили из рабочей команды в лазарет концлагеря Шталаг III-B Fursteberg, а двенадцатого августа 1942 года он умер. Этот факт явно свидетельствует о нещадной эксплуатации военнопленных и нечеловеческих условиях их содержания. О том, как лечили военнопленных в лагерных лазаретах, я уже писал в предыдущем очерке.
     Похоронили Василия Яковлевича в общей могиле «траншее» на лагерном кладбище. Так же, как и других умерших пленных этого лагеря.
     После окончания Второй мировой войны, в пятидесятые годы прошлого века, место, на котором располагался лагерь, сравняли бульдозерами с землей, построили карьер и завод по разработке гравия и песка.
     В процессе строительства было эксгумировано более четырёх тысяч человек, прах которых, со слов сотрудников музея, созданного в городе, перезахоронили в братскую могилу у памятника советским воинам в центре города.
     Прежние места захоронений военнопленных не сохранились. И теперь их точно уже не отыскать…