Шоумен. Глава 7

И всё в этой жизни как в игре. Куда больше напруги, чем в шахматах. И сходит с ума старый нищий поэт, проклиная власть в нищебродском угаре. Судьба его незавидная. Жизнь свою он променял на сиюминутность. Может, виновата болезнь ума, а может он - всего ли пешка.

В Риме тошно и печально. Моросит незамысловатый дождь вперемешку с туманом. На мостах слякоть. Здесь ночью ждали снег, и замёрз сторож. Однако, всё перепуталось. У кого-то болит сердце, у кого-то - нога, но жизнь продолжается.

Я иду по улице Императора Тита и смотрю на небо. Всё в нем от силы секунд. Самолёты оставляют след, таксомоторы ругаются. Чехарда. В парламенте драка. Какая-то старая сенатор, вобла сухая, замахнулась на шпроты. Остался синий след. Такое часто бывает в тёплых странах. Или в Эстонии. Роют дороги, раскрашивают поезда, проклинают, скупают прокладки, готовясь к войне. Соль нынче подорожала. И спички. И книги и брошуры, как спастись от ядерного удара.

Страсти накаляются, весёлое время. А сколько стало путешествующих. В Иордании король расплакался. Чего ему жалко? Нищих и убогих? Может быть, жалко осла или ослицу. В Саудовской Аравии подали холодный чай. Тоже нелады. Но настроение там у всех хорошее. Усталость только. Король не плачет, сидит, смотрит на птиц, затаив дыхание.

Мне хочется обнять весь мир, но я в Риме. И кукла моя со мной. За плечами, ноги волочатся по земле. В штанах смартфон и зажигалка. По сторонам два охранника. Ребята не ели с утра, хмурные [два хмыря]. В ушах наушники. я запретил слушать музыку на рабочих местах. Вообще я стал всё запрещать. Что ещё запретить? Всё.

А когда-нибудь я буду сидеть у камина и думать. Вспоминать. Как едва мой самолёт не сбила наше ПВО. Или та газета, а в ней мем очень смешной. Но смотря для кого. Выйдут мои мемуары, да никто их не заметит. Их и сейчас никто не замечает. Я серый человек, не кардинал. Голый король. Мои взятки грубы и грязны, как мои руки. Червь сомнений гложет меня. Чёрный плащ стал меня душить. Но я живу и продолжаю бороться. Отдаю одну дачу за другой, в этом и весь мой смысл.

Я и пришёл чтобы отдавать.

Пришёл чтобы играть в чужую игру.

И в этом замечательном городе я чужой. Среди агентов чужих разведок. И среди НЛО. Паранормальными людьми с параноидальными синдромами отдать всё за большую кровь. Доноры песчаных карьеров. Чужого не жалко. Всех в утиль. Заражённые, прокажённые, ваше место не у камина. Ваше место там где все отходы. [Мучнистая роса]. [Яд]. [Смерть]. Танец богини Кали.

Вот я и в гостинице. Ритц пахнет водой из-под крана. А как вообще пахнет сейчас та вода, которую я касался в своём детстве? Как давно это было. Сколько ссадин и синяков от велосипеда. Менял покрышки, модернизировал руль. Дневники я не вёл, это выше меня. Коллекционировал фото девушек топ-моделей. Сейчас я шоумен, книга жизни для многих. Многоходовочка.

А в офис я пойду завтра. После ворожбы природы. Когда отбушует ветер и море успокоится. Чайки такие голодные. Белый хлеб идёт на ура. Я люблю снеки.

Потрясающая картина вырисовывается: я в городе гладиаторов, и я император. Моя мечта сбылась, я в движухе. Создаю землетрясения и разбираю завалы. Закачиваю музыку на Сан-Ремо и отменяю. Поднимаю трубку телефона и горько усмехаюсь, глядя на грудь журналистки. У моей куклы грудь хреновая. Я люблю силикон, но там его нет. А может только чуть-чуть. Но этого мало. Всего мало. Мао-Дзэдуну мало Хуанхэ.