Лихолетье 7

                Картина седьмая

Входит Луковников.

Алёхин (Радушно). Сколько лет, сколько зим! Давненько не виделись.

Луковников.  Доброго здравия тебе, Иван Трофимыч. Все дела, дела, будь они неладны. Совсем нет времени для беспричинных встреч.

Алёхин. Что поделать? Такова купеческая участь. Ну, сказывай, что стало причиной для нашенской встречи.

Луковников. С просьбой я к тебе пришёл, с большой. Всем известно, ты человек со связями, дружбу водишь с сильными людьми, умеешь уладить всякие распри. Прошу, помоги мне, утрясти тяжбу с моим зятем, разреши как следует нашу с ним ситуацию. Разорил он совсем меня, по миру пустил! Обобрал, как есть. Поговори ты с ним, Иван Трофимыч. Может быть, он тебя послушает, да рассчитается со мной по-божески. Если не всё, то хоть половину отдаст.
 
Алёхин. Слышал, судачат люди о твоей проблеме. А документы какие-нибудь есть у тебя на то, что он прибрал к своим рукам?

Луковников (сокрушенно). Какие, батюшка, документы! Не чужие ведь мы с ним. Дочь родная за ним. На веру всё было.

Алёхин. Верил, так теперь и получай!

Луковников.  Хотел бы получить, так говорит, не должен я тебе. А откуда у него взялась лесная торговля, дома? Всё это ведь мои деньги. Меня нищим сделал, а сам богатым человеком стал.

Алёхин. Буде, прибедняться, нищий он…. Пароход, баржа какая-никакая при тебе же остались, да и дома покамест за тобой значатся.

Луковников. Вот именно, покамест.

Алёхин. Мне, конечно, лестно слышать все, что ты тут обо мне сказывал, но тебе с этим делом лучше к Звонареву сходить. Он как-никак государственный человек, властью и правом наделён наказывать или помиловать.

Луковников. Бог с тобой, Иван Трофимыч! Звонарев меня вообще по миру пустит! К нему только обратись! Обдерёт как осиновую липку! Забыл, как он провернул дело с переводом «весёлых» домов с Чиновничей улицы на Беспардонную, как потом скупил с подельниками эту улицу и установил свои условия содержателям этих домов?! Обустроил всё так, что комар носа не подточит, проверяющие из прокурорского ведомства так и уехали ни с чем.

Алёхин (хохотнув). От Звонарева и ни с чем? Такие дела за «просто так» не делаются.

Луковников. Знамо дело… Иван Трофимыч, за мной не пропадёт, только помоги.

Алёхин. Честно сказать, я после слухов-то, присмотрелся к твоему зятю. Дай, думаю, посмотрю, что  представляет собой  новый гусь, появившейся на нашей поляне.

Луковников. И что скажешь?

Алёхин. А то, что не послушает он меня. И никого не послушает. Парень, видимо знает толк в деньгах, ну и не выпустит уже их из рук. Ничего я тут уже не могу.
Луковников. Да как же это так! А я-то как?  У меня ведь дети. Они-то теперь как – ни при чём останутся?

Алёхин. Видимо так. Деньги, они к рукам идут. Кто их умеет держать, к тому они и идут. А ежели, кто не умеет их держать, от того они уходят. Это не с тобой только с одним случалось. Это со всяким бывает. Меня тоже родичи моей жинки нагрели на лошадях и на лесе. Лошадей, сказали, волки задрали, а денежку за мой лес, поставленный ими по моему приказу в казну, себе в карман положили.

Луковников. Да как же это можно?

Алёхин. Отчего же нельзя?Можно. Не зевай! А прозеваешь, воду хлебаешь. Так и пословица говорит.

Луковников. Значит, сделать ничего нельзя?

Алёхин (пожимает плечами). Пока нет. Смирись. Кстати, зятя-то твоего вчера в гласные выбрали. Вот, читай. (Подаёт Луковникову газету.)

Луковников (прочитав, возмущённо). Этого-то мошенника! Какой он гласный! Его в тюрьму надо посадить.

Алёхин. Сажай, если можешь, а если не можешь, то прикуси язык.

Луковников. Да как же можно такого в гласные выбирать!

Алёхин. Отчего же. Мужик хозяйственный. Из ничего капиталец сделал.

Луковников. Какой же это капиталец! Тестя ограбил!

Алёхин. Ну, это ваше дело, домашнее.

Луковников. Жаловаться, значит некому, так получается?

Алёхин. Не кому и не на кого, разве что на себя, на свою глупость. Я вот признал, что дурака свалял, доверив свои деньги родственничкам и ты признай, что оплошал с зятем. Но в отличие от меня, у тебя хоть дочь может воспользоваться тем, что в руки к зятьку попало. (Многозначительно.) Подскажи ей, научи…
Луковников. И то дело. Всё же не зря я пришёл к тебе, Иван Трофимыч. Спасибо. Прости и не серчай, что занял твоё время. До свидания.

Алёхин. Не поминай лихом.

Луковников уходит.

Алёхин (наблюдая в окно за Луковниковым). А зятёк у твой ещё тот гусь! Не всякий может стать гласным в Городской думе. Надобно войти в дружбу с ним.

Входит Прасковья.

Прасковья. Кто был-то? Что им всем надо от тебя? Шлындают туды-сюды, покоя нет от ентих ходоков.

Алёхин. Тебе-то что? Меня беспокоят, а не тебя. Будешь много ворчать, отправлю вас  на проживание в дом на Зейской, а этот переустрою для деловых свиданий.
Прасковья. Охальник! Как есть охальник! Мешаю я ему! Я ведь о тебе забочусь! Все кому ни лень лезут к тебе со своими заморочками, а за спиной шепчутся, разные гадости про тебя говорят!

Алёхин. Ну, буде, буде, разошлось! Чем больше они на меня наговорят, тем прибыльнее будет у меня с ними расчет! За каждое обидное слова ответят по двойному, а то и по тройному тарифу. (Сжимает кулак.) Во, где все они у меня!
В горницу заглядывает Василий.

Василий. Батя, маньчжуры с провизией прибыли.

Алёхин.  Иду. Пойдём, Прасковья, глянем  хозяйским взглядом на китайский провиант. (Уходят.)