Трудности воздухоплавания и интегрирования

 (Продолжение саги об одесской девочке)

          Плодотворная дебютная идея

Итак, Лера учится, Кирилл и Люда работают докторами, я преподаю, а Володя достиг зенита своей службы. Он стал полковником, заместителем на-чальника отдела. Впрочем, это нисколько не изменило характера его дея-тельности. Только, если раньше он писал программы, ТЗ и отчеты за себя, то теперь он пишет программы, ТЗ и отчеты за весь отдел. Возраст мало изменил моего мужа, он по-прежнему полон романтических идей. Виндсерфер уже не доставляет ему нужной порции адреналина, по-прежнему небо зовет и зовет его. И вот, найдя в колонке объявлений, что продается дельтаплан, Вова снимает с книжки 1000 рублей (два его месячных оклада) и возвращается до-мой с громадной упаковкой (килограмм сорок), из которой торчат толстые и тонкие дюралевые трубки, тросы, и все это замотано в большой кусок се-ребристого авизента. Я, как верная боевая подруга, готова содействовать полётам мужа и, может быть, даже полетать.

Когда-то, играя в футбол после субботника в пионерлагере, Вова попал ногой в нечаянную ямку и разорвал крестообразную связку колена. По пустяковой причине (какой-то биллирубин в крови) медики отказались делать операцию, связка кое-как поджила, но с тех пор стоило Вове как-то не так поставить ногу, как колено угрожающе распухало и долго болело. Из-за этого он перестал кататься на горных лыжах и перешёл на бег трусцой. Я тоже стала трусить рядом. Мы вставали в шесть утра и бежали к Дулеву ручью, где начинался наш маршрут вдоль водоканала. Туда и обратно – получалось километра четыре. Этот вид спорта даже несколько укрепил связку, хотя нога стала заметно кривой. Бегали мы и летом, и зимой. Зимой завистливо поглядывали на легко скользящих рядом лыжников, потому что даже равнинные лыжи вызывали боль в колене. Но ради полётов Вова готов был терпеть лю-бую боль.

               Аппарат тяжелее воздуха

Весь наш опыт состоял в том, что Вова разок попробовал взлететь на дельтаплане одного знакомого дельтапланериста, разбежался, оторвался на метр от земли и упал, повредив несчастное колено. Теперь он надеялся, что собственный дельтаплан будет лучше слушаться. Начинаем на наших «Жигулях» возить по оврагам и горам эту груду деталей, надеясь все-таки поднять ее в воздух. Надо ещё как-то собрать её… Находим ровную площадку вдали от людей и с невероятными усилиями, переделывая по нескольку раз (много лишних деталей!), собираем тяжеленный аппарат.  Неизвестно как к нему прикрепляться! Там есть какая-то трапеция, на которой можно висеть, как на турнике, с болтающимися ногами. Ладно, лишь бы взлететь, а там как-нибудь угнездимся…

Нам вспомнилось, что хорошее местечко для подлётов есть возле садо-вого участка наших друзей Назаровых, в пятидесяти километрах от дома. Приехали, удивили хозяев и подались к месту будущих подлётов. Часа за полтора собрали мы на пологом склоне аппарат, Вова впрягся в него и прихрамывая побежал. Он дотащился до конца склона, но упрямый дельтаплан и не подумал взмыть в небо хоть на двадцать сантиметров. Крылья его уныло свисали почти до земли. Вова сделал ещё несколько попыток и выбился из сил, да и колено стало ныть всё сильнее.

Назаров с сочувственной улыбкой наблюдал наш конфуз, но себя в пи-лоты не предлагал. Попробовала полететь и я, влезла в подвесную систему и сделала несколько шагов. Какой там бег: груда металла буквально пригвоздила меня к земле! Пришлось разобрать чудо воздухоплавания, погрузить его на машину и ни с чем вернуться домой.

              Месть   подъёмной силы

Для второй попытки мы позвали Кирилла: молодой всё-таки парень и ноги крепкие. Узнали, что где-то в Строгине есть большие овраги, где занимаются начинающие дельтапланеристы, и подались туда. Нашли это место недалеко от кольцевой дороги. Там, действительно, шли занятия авиаспорт-клуба. Совсем юные ребята лихо разбегались, легко неся на себе изящный аппаратик, буквально спрыгивали с обрыва и парили над глубокой лощиной, устроившись в удобной подвесной системе. На нашу странную группу никто не обращал внимания.

Нам стало ясно, что с нашим дельтапланом здесь делать нечего, угробимся сразу, как только сделаем первый шаг с обрыва. Но сдаваться не хоте-лось. Потому мы отошли в сторонку, где было не так круто, Кирилл надел на себя наш самолет и стал пытаться взлететь, продираясь вниз по склону сквозь заросли крапивы и дерезы, а мы, шумно дыша, бежали за ним, поддерживая крылья, чтобы не волочились по земле. Конструкция все равно цеплялась за кусты и крапиву, Кирилл и мы выбивались из сил, но результат был всё тот же.

Мы пали духом. Наверное, так чувствовал себя Можайский, у которого самолёт  так и не поднялся в небо из-за неправильно рассчитанной подъёмной силы. Мы горестно собрали все детали в кучку, завернули их в авизент, стянули веревками, погрузили на машину и поехали домой. С тех пор мы не развязывали тех верёвок, чудо воздухоплавания навеки упокоилось на антре-солях гаража.

                Детективная история

А у Лерочки дела шли своим чередом. Она каждый день вставала рано-рано и отправлялась на перекладных на Ленинские горы, в университет. Уче-ба шла довольно гладко, мы уже привыкли к её самостоятельности и не тревожились, отпуская её из дому так далеко. Но вот однажды среди дня зазвонил телефон и незнакомый мужской голос в трубке спросил:

- Скажите, вы мать Валерии Владимировны Головатенко-Абрамовой?

- Да…

- А вы не знаете, где сейчас ваша дочь?

- Она уехала в университет, - уже со страхом пролепетала я.

- Это звонят из милиции. Дело в том, что на станции метро «Электрозаводская» найдены её документы: студенческий и комсомольский билеты, за-писная книжка и кое-что еще. Ваш телефон был на первой странице  записной книжки. Приезжайте и заберите документы в отделении милиции на станции.

Сердце у меня бешено колотилось, мерещились разные ужасы. Не было тогда сотовых телефонов, и узнать, что с Лерочкой, не было никакой возможности. Я летела в университет спасать дочь. Занятия уже закончились, группа разошлась. Лера в том месяце после занятий подлечивалась и подкармливалась в дневном стационаре из-за неприятностей с желудком.

 На проходной меня не хотели впустить в общежитие, но, узнав о странных обстоятельствах и посмотрев на моё несчастное лицо, разрешили пройти. По этой сочувственной цепочке я добралась до стационара,. Там я и нашла её, переполошив дежурных и нянечек. Лерочка виновато рассказывала:
- В гардеробе я положила сумку на банкетку и стала в очередь, чтобы сдать шубку. Возвращаюсь, а сумки нет…

Вот тебе и строгая пропускная система, вот тебе и колыбель научных кадров… Сумку, конечно, жалко: только купили - импортную, модную, и зонтик там был шведский, со спицами из настоящей шведской стали, но какое счастье, что дочка стоит рядом со мной, живая и невредимая! Чёртов милиционер, я из-за него поседела тогда, наверное. Но он оперативно начал розыск, выходит, молодец! Впрочем, розыск кончился ничем.

                Я вспоминаю теорему вычетов

Вот так я впервые попала в университет. Я была там ещё раз, но совсем по другой причине. Впрочем, опять из-за Лерочки. Рассказывая о её школь-ных годах, я похвасталась, что всегда шла на собрания со спокойной уверен-ностью. А тут вдруг на третьем курсе узнаю, что наша умница никак не может получить зачет по математике. Из-за этого нет допуска к экзаменам, а это уже плохо. Нехотя-нехотя дочка призналась, что почти весь семестр им чита-ли функции комплексной переменной (ФКП), а на практических надо было брать сложные интегралы с помощью теоремы вычетов. И вот в этом вся проблема: зачёта нет, потому что вычеты не даются, интегралы не берутся…

Боже мой, да ведь это те самые гадкие вычеты, которые мне пришлось постигать в одиночку, когда я писала диссертацию! Не знаю, почему я не по-стигла их студенткой. Может, этого раздела у нас не читали, а может как-то мимо пронесло… А без них у меня не получался красивый аналитический ре-зультат. Я тогда обложилась учебниками и буквально вгрызлась в ФКП и вы-четы, но зато получила желанный результат, была горда и всем предлагала взять интеграл от любого многочлена.

Теперь я с жаром принялась заниматься вычетами с Лерой и добилась того, что мутная пелена сошла с её глаз и она стала легко и непринужденно получать вычеты и брать интегралы. Но ведь время ушло, её группа уже сдала первый экзамен, а преподаватель математики уклоняется от новой встречи с бестолковой студенткой. Лера приготовилась к отчислению.

Кто это не знает теоремы вычетов?!

Как преподаватель, я знала, что её случай не такой уж фатальный, я не раз помогала у себя в институте попавшим в беду детям своих друзей да и просто запутавшимся студентам. Выясняла причину, находила преподавателя и убедительно просила его ещё раз послушать студента.  Поэтому я срочно поехала в университет. Долго я блуждала по бесконечным коридорам и этажам, разыскивая неуловимого «пре;па». Наконец, нашла, притом - самого лектора! Сначала он сделал утомлённое и рассеянное лицо, потом понемногу заинтересовался, а когда я сказала, что такой интересный и красивый раздел математики просто грех было не донести до способной студентки, он даже покраснел.

 Договорились, что он даст указание ассистенту ещё раз встретиться с Лерой. Это была победа, хотя я не просила этого доцента о каком-то послаблении для дочери. Я просто была уверена, что Лера сдаст теперь эти несчастные вычеты. Так оно и случилось. Лера сдала зачёт, получила допуск и благополучно сдала все экзамены. Скажите, не могу ли я для вас взять пару-другую интегралов с помощью вычетов?

       Продолжение следует.