Остров Пасхи. 09. Ваятели моаи

   Оставленные ваятелями на различных этапах изготовления моаи и горы затупленных каменных рубил не оставляют никаких сомнений в том, что все это было сделано людьми каменного века. Не совсем ясно только, какими именно: ханау ээпе или ханау момоко.
   Принято считать, что в древнейшие времена на остров с заметным интервалом прибыли два разных народа. Популярная версия утверждает, что мужчины и женщины одного из племен вдевали грузики в мочки ушей и растягивали их до самых плеч. Поэтому один народ называли ханау ээпе – длинноухие, а второй ханау момоко – короткоухие. Но это в корне не верно. В рапануйском языке ханау – народ, раса; момоко – тонкий, худой; ээпе толкуется как тучный, коренастый. Длинноухий же на рапануйском будет епе ророа. Следовательно, правильнее было бы говорить дородные и худосочные. Хотя и это неверная трактовка. Первые не были толстыми, а вторые тощими. Проблема в том, что современные рапануйцы не знают точного определения слова ээпе. Скорее всего, так некогда назывались рослые, хорошо сложенные, сильные люди. Остальное большинство, хоть и было нормального роста, но в сравнении с ээпе казалось мелким. 
   Принятая гипотеза заселения острова весьма доходчиво и красочно изложена в книге Павла Павела «40 лет борьбы с тайнами острова Пасхи». Она выстроена вполне логически и имеет определенное обоснование, но все же больна внутренними противоречиями, умозрительными допущениями и полна нестыковок. Предания сказывают, что намного позже Хоту Матуа на остров прибыло 14 ушастых мужчин без женщин. Они были посланниками-ревизорами далекой митрополии, то есть точно знали адрес своего вояжа.  Аборигены выдавали замуж своих женщин за новосельцевых, работали не покладая рук от зори до зори, а пришельцы ими командовали. Картина идиллическая. Но…
   Хоту Матуа, как утверждают так или иначе ряд легенд и преданий, оказался изгнанником из своей родины. Значит у него не было необозримого запаса времени и колоссальных средств на организацию нескольких разведгрупп и экспедиций для обнаружения приемлемых мест обитания в бесконечных водах. И каков был допустимый интервал ожидания возврата этих групп? Ведь их вполне могла ждать и погибель. Изгнанники могли отправиться в плавание только наугад, руководствуясь имеющимися слухами, предположениями или преданиями. Роггевен тоже отправился на поиски Южной земли на основании подобных данных. Во-вторых, беглецы никогда не сообщат преследователям место нахождения их убежища. Главная их задача – изоляция от митрополии. В преданиях упоминается, как Хоту Матуа тосковал по Хиве и подолгу смотрел в ее сторону. При его жизни контактов с родиной не было. Похоже, даже мысли не допускалось о возвращении…
   В другой легенде повествуется, как юноша рассказывает Хоту Матуа о гневе бога Уокке, когда тот ударил своим посохом в окрестности Охиро. То есть на момент прибытия на остров новопоселенцев, он был уже давно обитаем.
   Наука утверждает, что народонаселение острова имеет и имело всегда исключительно полинезийские корни. Все, кто когда-либо поселялся на острове были полинезийцами. Следовательно, и 14 новоприбывших мужчин очередной «волны» миграции ничем не отличались от местных, кроме длинных ушей. Да еще обладали навыками обработки камня и имели достаточно точные представления, что из него можно изваять и зачем. Только почему-то крошечный осколочек некой далекой развитой культуры оставил свой глубочайший след именно на этом клочке Земли и нигде более. Необъяснимым остается и то, каким образом горстке чужаков в кратчайшие сроки удалось подчинить себе сложившееся островное общество со своим укладом и обычаями.

   Существует правило трех поколений. Третье поколение забывает и не очень-то почитает заветы прадедов. Родившимся на острове уже не было никакого дела до Хивы, а уж у их детей и подавно. Все новоприбывшие для них были в равной степени чужаками. По этому поводу вспоминается забавный эпизод из собственной жизни. Когда моему сыну было лет 7, а мне на 30 больше, как-то в разговоре он спросил: «А как это было в древности?». Я спросил о какой древности идет речь. Оказалось, что его интересовало двадцатилетнее прошлое. Комментарии излишни.

   Одно бесспорно: обычай растягивать мочки ушей у островитян был. Более того, он сохранился и после истребления под корень, если верить легендам, всех «длинноухих», вплоть до конца ХIХ века, когда эта косметическая операция использовалась уже только женщинами и была мало популярной.  Но это не было и всеобщим увлечением. Общепризнанным же фетишем для всех были моаи с их выраженными длинными ушами. Только вот, кто или что было первоначальным образцом этого элемента? 
   Действительно, при взгляде на моаи в глаза сразу бросается заметная удлиненность их ушей. Но стоит присмотреться внимательнее, как обнаруживается, что это всего лишь визуальный обман. Фактически длина ушей истуканов вполне пропорциональна основному элементу лица, как-то: длина уха равна длине носа. Мочка уха находится чуть выше уровня губ. Впечатление длинноухости создается из-за уплощенности головы. Но у ваятелей иного выбора-то и не было. Главная ценность в образе идолов – их лица и, особенно, глаза. Объемность головы здесь абсолютно неуместна. Поэтому от головы отсекалось все второстепенное. Помимо этого, скульпторы стремились опустить центр тяжести изваяния как можно ниже – живот делался объемным, голова же максимально облегчалась. Это обеспечивало, как минимум, большую остойчивость истукана на аху. Короче говоря, длина ушей у моаи естественная. Получается, что прообразом идолов были люди с нормальными ушами. В противном случае мочки ушей должны были бы спускаться хотя бы до уровня челюсти. И воплотить это в камне каменотесам ничего не мешало.
   Визуально же уши истуканов действительно кажутся удлиненными. Похоже, что мода на длинные уши у островитян пошла как раз от эстетики голов моаи, а не наоборот. Поэтому-то длинноухие и появились на острове гораздо позже первопоселенцев. Но так как моаи были божествами, то с такими ушами могли щеголять только знатные и почитаемые члены общества. Чем длиннее уши, тем больший стаж сановитости. То есть, если кого-то общество возвышало, то ему было положено удлинять уши, дабы сразу было видно его положение. На первом этапе этой традиции, понятное дело, избирались лучшие из достойных, которые отличались силой, авторитетом, умом. А уж со второго поколения стали складываться династии, семейственность, кланы. Тогда самым верным толкованием ханау момоко и ханау ээпе будет простолюдины и элита соответственно.
   Но уже ко времени посещения острова Роггевеном длинные мочки ушей, похоже, не были неким особым различительным рангом. В судовом журнале адмирала есть по этому поводу несколько слов: «…Если островитяне затевают какое-нибудь дело, при котором болтающиеся туда-сюда серьги им мешают, то они снимают таковые и насаживают отверстия мочек на верхние кончики ушей, что придает им удивительный и смешной вид». Вряд ли вождям приходилось прибегать к таким уловкам, да и смешными казаться им было не по чину. А вот увидеть подобные «переодевания» у простых островитян в течение пары дней, проведенных на острове, было вполне возможным.
   Как бы то ни было, потомки ханау ээпе уверяют, что все идолы созданы ими.

Иллюстрация из фрагментов фото Сергея Ляховца и Олега Сергеева.