Мечты сбываются

     У всех когда-то бывают детские мечты.
     Может быть, детские грёзы посещали даже Гитлера с Чингисханом.
     Но, как это ни грустно, они, мечты, имеют такую тенденцию, что редко сбываются, а чаще не сбываются вовсе.
     Хотя иногда и сбываются. Но не часто.
     Например, мечтала девочка стать звездой в детстве – и стала. Хотел мальчик сделаться киллером как Данила Багров – и сделался.
     Но, в-основном, как правило, не сбываются.
     У меня, например, не сбылись.
     Так, когда я был маленьким и жил у дедушки с бабушкой на Кубани, в Краснодарском крае, я мечтал стать самокатчиком. Не совсем понимаю сейчас, что это значило, но помню, что хотел, как вырасту, стать именно самокатчиком.
     Позднее, когда я стал взрослее и мне было уже года четыре, я мечтал стать пожарником.*
     Ещё позже, когда папа с мамой забрали меня в город и мне уже шёл шестой год, я оставил эти детские фантазии ради других, более реальных.
     Больше всего с пяти до десяти лет я мечтал сбежать назад к дедушке с бабушкой в родную станицу и стать комбайнёром /вариант – трактористом/. Но и этому было не суждено сбыться.
     В тринадцать лет, начитавшись Александра Беляева и посмотрев «Человека-амфибию» семнадцать раз, я твёрдо решил стать Ихтиандром. Для этого я планировал поступить в Институт Трансплантологии АН СССР, стать выдающимся хирургом как доктор Сальватор, а дальше было бы видно.
     Я даже похитил у тётки-медсестры железный несессер со скальпелями, зажимами и прочими предметами хирургической необходимости, собираясь, видимо, явиться в Институт Трансплантологии со своим инструментом.
     Тётка взяла эту блестящую коробочку машинально, на память, когда её увольняли из станичного медпункта за прогулы, а уже у неё спёр я.
     Несколько лет потом, до самой моей армии, время от времени всплывали то скальпель среди ножей и вилок, то зажим в папиных инструментах, а потом куда-то пропали.

               

     *Между прочим, когда в конце 19 века этим словечком, «пожарник», стали называть пожарных, те смертельно обиделись, потому что «пожарниками» в старину называли липовых погорельцев, просивших подаяние в Москве. Одна деревня, не помню какого уезда и губернии, буквально специализировалась на этом, зимою в полном составе выезжая в Москву «на гастроли». Но я об этом не знал и мечтал стать именно пожарником.


     Шестнадцати лет я возмечтал стать каратэистом и для этого поступил в подпольную секцию. Сэнсэем в ней был маленький золотозубый человек по фамилии Иванчихин. Деньги, 15 рублей на подпольную борьбу, я каждый месяц клянчил у мамы. Но ничего не получилось, так как у меня обнаружилась врождённая неспособность сесть в шпагат, без чего, естественно, нечего было и мечтать ловко бить ногами в голову.
     Учительница литературы Лина Афанасьевна, приходила в отчаяние, что такой способный мальчик не думает поступать в Киевский университет на факультет журналистики. Задним числом я благодарен этой доброй женщине, давно уже покойной, что она переживала за меня.
     А потом жизнь закрутила меня, забросала и после армии я мечтал уже только об одном – поскорее расписаться с Вероникой Кислицкой, чтобы обладать ею всецело.
     Когда через два месяца после свадьбы родился Шурик, папа отвёл меня на стекольный завод, и все мои мечты развеялись окончательно.
     История моей жизни, а мне уже почти шестьдесят – всего лишь частный пример неудачи. Я не стал ни самокатчиком, ни Ихтиандром, но теперь уже поздно об этом жалеть, ведь время не повернуть вспять и второй раз не войти в одну и ту же реку.
     И всё же пример моей жизни, моих несбывшихся мечт, как я уже говорил – всего лишь частный случай, ни о чём не говорящий. Потому что у одних оно так, а у других совершенно эдак.
     Например, чтобы не ходить далеко, у моей жены Веточки, о которой я уже говорил, мечта сбылась. Этот драгоценный случай учит нас, что не следует опускать руки, а нужно верить в себя, надеяться и тогда, как знать, может быть ваша птица счастья, уже изрядно полинялая и обтрёпанная, ещё прилетит к вам, крыльями звеня.
     Вот как случилось, что мечта жены сбылась, пусть и к тому времени, когда Веронике Дионисьевне, если честно, уже пора подводить итоги и начинать думать о душе.
     Всё свое детство, начиная с восьмого класса, Вероника Дионисьевна, а для домашних просто Веточка, мечтала стать учительницей начальных классов.
     Учительницей начальных классов, а не, допустим, химии или географии, Веточка хотела стать потому, что к химии с географией, а равно и ко всем другим наукам, испытывала непреоборимое отвращение; на трудах сачковала, от физкультуры косила, петь же не могла по причине полного отсутствия слуха. Быть же учителем у маленьких деток её ума, как Веточке казалось, должно было хватить.
     Долго ли, коротко ли, но декану физфака пединститута была дана взятка и Веточка со своей мамой принялась ждать, когда же уже можно будет вгрызться в гранит педагогической науки.
     Но жизнь разрушила все воздушные замки, и хитрожопый декан, не сделав ничего в надежде на «самокат», вернул шестьсот рублей назад, а Веточка, обливаясь слезами, устроилась в бухгалтерию «Химволокна» на участок табуляции и перфорации.
     Может быть, она поступила бы в пединститут на другой год, через какого-нибудь декана почестнее, но тут жизнь замотала её, завращала и бросила в объятия красавца дембеля в фирмовых «джинах» и туфлях «Цебо». Начались, как водится, ссоры и свидания, поцелуи и прощания, квартиры на час, скамейки в ночных скверах и укромные полянки в Гидропарке, где влюблённым не так мешал весь остальной мир.
В итоге родился Саня и мечта Веточки, казалось, была похоронена навсегда.
     Как вдруг, не прошло и сорока лет, мечта детства взяла и сбылась.
Как это часто случается, счастья могло и не быть, если бы ни несчастье.
     Потеряв во время коронавируса работу, Веточка долгое время сидела на моей шее, пока я не начал коситься.
     Тогда она стала искать хорошую работу, но, разумеется, ничего не нашла.
     Как вдруг, благодаря одной своей подруге, Веточка устроилась няней в семью одних сектантов, не то из Церкви Сердца Иисусова, не то откуда-то ещё, и стала ходить за их маленьким ребёнком.
     И вот она стала ходить за их маленькой пятилетней девочкой и смотреть её.
     Сектанты не боялись вируса, уверенные, что всё в руце Божией и когда прежняя нянька села на самоизоляцию, наняли Веточку.
     И вот она стала смотреть их пятилетнюю крошку, используя все свои нерастраченные педагогические способности.
     Так бы она и работала по специальности, наслаждаясь сбывшейся мечтой, но тут церковники все заболели и Веточке пришлось уйти и опять сидеть дома.
     Но – сбылась мечта – открывай ворота!
     И теперь уже другая подруга нашла ей другую работу – смотреть 96-летнего военного, подполковника в отставке, хорошего дедка, хотя и еврея.
     Поскольку 96-летний военный может быть приравнен к 5-летнему ребенку, в работе Вероники Дионисьевны мало что переменилось и она с удовольствием ходила на неё, вновь наслаждаясь обретённой мечтой. Тем более, что дед был ещё мужчина хоть куда и, охая и скрипя зубными протезами, ползал в сортир сам.
     Надо было только беседовать с ним о финской войне, тащить за руки, когда он хотел встать с кресел, кормить таблетками, да звонить его 73-летней дочери, если папа потеряет сознание.
     Всё шло хорошо, как вдруг дедушка тоже заболел коронавирусом и Веточке снова пришлось уйти.
     Но, как говорит эксперт Пальчуковский, сначала ты работаешь на репутацию, а потом она на тебя. Слухи о педагогических успехах Вероники Дионисьевны быстро распространились среди знакомых, и вот жена получила третью и последнюю работу из области педагогики, точнее, дрессуры, что, в конечном счёте, одно и то же.
     Эта последняя оказалась и самой лучшей, и может считаться пиком её карьеры.
     Теперь она смотрит старого пуделя у одних бизнесменов.
     С утра семья, муж и жена, разъезжаются по своим бизнесам и пудель Тиша, который до этого спал как убитый, тут же подымает такой вой, будто в каждом из соседних особняков лежит по покойнику.
     Тиша, которому по людским меркам лет столько же как подполковнику, всё ещё дорог своим хозяевам и они готовы на всё, даже платить сто долларов в месяц, лишь бы он спокойно дожил свой Мафусаилов век.
     Теперь Веточка целыми днями лежит на диване возле дрыхнущего Тиши, спит вместе с ним, смотрит сериалы по гигантской плазме и кушает испанский хамон в холодильнике, пока не вернутся хозяева и не дадут ей денег.
     Единственное её желание, это чтобы эта педагогическая поэма продолжалась как можно дольше. И надежда на это есть, ибо пудель Артемон ещё крепкий старик и наверняка годика два ещё протянет.


         2021 г.